7
Буэнос-Айрес
Холлис приснилось, что она в Лондоне с Филиппом Раушем, торопливо шагает по Монмут-стрит по направлению к шпилю Севен-Дайлз. Журналистка никогда не видела Рауша, но теперь, в мире снов, он представлялся одновременно Регом Инчмэйлом. Стоял пасмурный день, взгляд беспомощно увязал в небесах, почему-то зимних и серых, как вдруг Холлис вся съежилась от ужаса, увидев пылающие карнавальные огни: прямо на нее опускалась вурлитцеровская туша космического корабля-носителя из «Близких контактов третьей степени» – этот фильм вышел на экраны, когда ей стукнуло семь, мать его обожала, – так вот невесть откуда взявшаяся громадина, престранным образом способная втиснуться в рамки узкой улицы, напоминала гигантскую электробатарею для обогрева клеток с рептилиями, и люди пригнули головы, разинув от изумления рты.
Но тут Рауш-Инчмэйл грубо отбросил руку своей спутницы, сказав, что это всего лишь рождественское украшение, только большого размера, подвешенное в воздухе между отелем справа и кофейней слева. И правда, теперь Холлис ясно увидела натянутые провода, однако в окне кофейни зазвонил телефон, вернее сказать, полевой аппарат из тех, что использовались во время Первой мировой войны; холщовая сумка была перемазана светлой глиной, как и отвороты колючих шерстяных брюк товарища...
– Алло?
– Это Рауш.
«Неужто сам?» – подумала она, прижимая к уху раскрытый сотовый. Солнце Лос-Анджелеса игриво покусывало края многослойных занавесок отеля «Мондриан».
– Вообще-то я спала.
– Есть разговор. Мы тут откопали одного человечка, вам надо встретиться. Одиль с ним навряд ли знакома, а вот Корралес – наверняка.
– Это кого же знает Альберто?
– Бобби Чомбо.
– Кого?
– Он – король среди технических ассистентов у этих локативных художников.
– Хочешь, чтобы я с ним потолковала?
– Если не сможешь устроить через Корралеса, сразу звони. Придумаем еще что-нибудь.
Это был не вопрос и даже не просьба. Собеседница выгнула брови, молча кивнула в темноте: есть, босс.
– Будет сделано.
Молчание.
– Холлис?
Она тут же выпрямилась и приняла защитную позу лотоса, не заботясь о точном исполнении.
– Ну?
– Будешь с ним – постарайся ни намеком не касаться темы судоходства.
– Какое еще судоходство?
– Систему всемирных морских перевозок. Особенно в связи с геопространственной разметкой, которой бредят Корралес и Одиль. – Опять молчание. – И не вздумай упоминать айподы.
– Айподы?
– Как средство хранения данных.
– То есть когда их используют в качестве жестких дисков?
– Именно.
Внезапно ей совершенно разонравилась эта история. В воздухе как-то иначе, по-новому запахло жареным. Постель представилась гостье отеля белой песчаной пустыней, в недрах которой описывало круги некое существо – возможно, смертоносный монгольский червь, один из воображаемых любимчиков Инчмэйла.
Бывают минуты, когда чем меньше мы говорим, тем лучше, решила она.
– Ладно, я спрошу Альберто.
– Хорошо.
– А вы разобрались с моими счетами?
– Конечно.
– Не отключайся, – попросила Холлис. – Только позвоню на рецепцию по другой линии...
– Подожди минут десять. Я перепроверю на всякий случай.
Ее брови круто выгнулись в темноте.
– Спасибо.
– Тут у нас был о тебе разговор, Холлис.
Ох уж это безличное администраторское «у нас»!
– Да?
– Мы тобой очень довольны. Как насчет того, чтобы поступить на оклад?
Смертоносный монгольский червь подбирался все ближе, прячась в хлопковых дюнах.
– Серьезное предложение, Филипп. Это надо обдумать.
– Думай.
Холлис закрыла сотовый. Ровно десять минут спустя при свете маленького экрана она позвонила из номера на рецепцию и получила подтверждение: теперь ее проживание, включая непредвиденные расходы, оплачивалось карточкой «АмЭкс» на имя Филиппа М. Рауша. Постоялица обратилась в отельный салон красоты, узнала, что через час у мастера «окно», и записалась на стрижку.
На часах было около двух: стало быть, в Нью-Йорке около пяти, а в Буэнос-Айресе – на два часа позже. Холлис вывела на экран сотового нужную комбинацию цифр, но предпочла позвонить прямо из номера.
Трубку мгновенно сняли.
– Рег? Это Холлис. Я в Лос-Анджелесе. Вы сейчас на кухне?
– Анжелина кормит Уилли. – Это их годовалый младенец. Анжелина (в девичестве Райан) – жена Инчмэйла, аргентинка, чей дед служил рулевым на рио Парана. Будущие супруги познакомились, когда работали вместе не то на «Dazed & Confused», не то на кого-то еще; Холлис не очень-то разбиралась в лондонских журналах. Зато Анжелина знала о них так много, что и представить нельзя. – Как жизнь?
– Сложновато, – признала Холлис. – А вы как?
– Понемножку. Не сказать, чтобы плохо. Здесь, я даже не знаю, все кругом – по старинке. Одна только сажа и копоть. Похоже на то, каким был раньше Лондон. Ну или Нью-Йорк.
– Можешь кое-что спросить у жены?
– Дать ей трубку?
– Нет, пусть кормит Уилли. Спроси, что она слышала, если слышала вообще, про новый журнал под названием «Нод».
– «Нод»?
– Вроде бы они косят под «Вайред», но никогда не призна́ются. А капиталы, думаю, бельгийские.
– Тебя позвали на интервью?
– Нет, предложили работу. Сейчас я у них на договоре, в командировке. Просто подумала, вдруг Анжеле что-нибудь известно.
– Погоди, – сказал Рег. – Я положу телефон. А то он на стенке висит, на проводе...
Трубка стукнула о твердую поверхность. Холлис тоже опустила свой сотовый и прислушалась к дорожному шуму на Сансет. Неясно, куда подевался робот Одиль, но в комнате было тихо.
В Буэнос-Айресе Инчмэйл снова взял трубку.
– Бигенд, – только и произнес он.
С бульвара донеслись визг тормозов, удар и звон стекла.
– Прости, не поняла.
– Бигенд. Ну, «биг» плюс «энд». Рекламный магнат.
Снаружи запела автомобильная сигнализация.
– Тот, который женат на Найджелле?
– Да нет же, того звали Саатчи. А это Хьюберт Бигенд. – Рег повторил по буквам. – Он бельгиец. Агентство называется «Синий муравей».
– И что?
– Анжи говорит, если твой «Нод» и правда журнал, то это проект Бигенда. В Лондоне у него еще несколько маленьких фирм. Вспомнил: у жены, пока она работала в журнале, с ними были кое-какие дела. Что-то неприятное.
Сигнализация замолчала, зато раздался вой сирены.
– Что за шум? – спросил Инчмэйл.
– Авария на Сансет. Я в отеле «Мондриан».
– У них до сих пор не берут на работу посыльных без специалиста по кастингу?
– По-моему, да.
– Платит-то Бигенд?
– Еще бы, – ответила Холлис.
Где-то поблизости завизжали тормоза, вопли сирены достигли высшей точки и стихли.
– Значит, не так уж все и скверно.
– Пожалуй, – поддакнула собеседница. – Не так.
«Разве?»
– А мы по тебе скучаем. Звонила бы нам почаще.
– Хорошо, Рег, буду. Спасибо тебе. И Анжелине тоже.
– Ну, до свидания.
– Ладно, пока, – сказала она и повесила трубку.
Приближалась другая сирена – должно быть, карета «скорой помощи». Холлис решила не подходить к окну. Судя по звукам, ничего ужасного не произошло, а все же смотреть на чужие беды совсем не хотелось.
Она нащупала в темноте квадратный блок белой бумаги с тиснением, взяла безупречно отточенный карандаш с символикой отеля и записала большими печатными буквами: «БИГЕНД».
Надо будет поискать в «Гугле».
