30
След

Коробка со шлемом от «Синего муравья» покоилась на соседнем сиденье. Журналистка ехала в Малибу. Над Беверли-Хиллс ярко светило солнце, однако, пока машина добиралась до моря, небо затянулось солеными тучами и стало похоже на черно-белый снимок.

Гостиничный завтрак, нечеловечески полезный для здоровья, требовалось чем-то дополнить, и Холлис заглянула в «Гладстон», где, положив коробку со шлемом на массивную деревянную скамейку напротив, подкрепилась супом-пюре из моллюсков и большой «колой». Резкий, пульсирующий свет на побережье напоминал головную боль.

В последнее время кое-что изменилось, размышляла про себя Холлис. Теперь она выполняет заказ «Нода», и любые затраты будут полностью покрыты. Такой взгляд на вещи ее устраивал; все лучше, нежели видеть себя наемницей Бигенда или «Синего муравья». В конце концов, формально положение журналистки осталось прежним: согласно договору, она на вольной контрактной основе обязалась написать для «Нода» статью о локативном искусстве, состоящую из нескольких тысяч слов. С такой ситуацией можно примириться. Что же касается версии Бигенда, тут все гораздо туманнее. Пиратские лодки, морские команды ЦРУ, грузовое судоходство, оборот оружия массового поражения и охота за ним, связь между Бобби Чомбо и контейнером – журналистка не знала, во что и верить.

Расплачиваясь, она вспомнила про деньги Джимми: конверт остался в номере «Мондриан», в маленьком сейфе под кодовым словом «КАРЛАЙЛ». Как с ними поступить? Инчмэйл обещал удостовериться, что купюры не фальшивые. Надо бы заставить его сдержать слово, а потом уже действовать по обстоятельствам.

Мысль о новой встрече, как всегда, породила двойственное чувство. Газетчики часто трубили о том, что они с Регом – пара, хотя это и не было правдой, по крайней мере в обычном, плотском смысле слова, никаких пошлостей; и все-таки связь существовала, связь очень глубокая, хотя и без примеси секса. Они рука об руку создавали «Кёфью», стали двумя проводами, по которым бежало электричество музыки, а Джимми и Хайди всеми силами скрепляли группу, сколько могли. Обыкновенно бывшая певица благодарила силы, управлявшие людскими судьбами, за то, что в жизни Инчмэйла возникла божественная Анжелина из Аргентины – и унесла его, по большому счету, прочь из жизни Холлис. Так вышло лучше для всех, но скольких усилий ей стоило растолковать это всем, кроме самого Рега! И только Инчмэйл, всегда подозревавший, что его самобытная личность излучает чересчур сильный радиационный фон, согласился – правда, как-то слишком быстро.

Вернувшись к машине, Холлис поставила коробку на крышку багажника, достала шлем и, немного повозившись с незнакомой системой управления, надела его на голову. Интересно, не баловался ли кто-нибудь поблизости локативным творчеством?..

В тот же миг болезненное зарево соленых металлических небес перестало резать глаза: над журналисткой выросла рука статуи Свободы, держащая факел высотой с трехэтажный дом. Прилизанное, словно из мультика, запястье торчало прямо из песка Малибу, ладонь могла бы накрыть баскетбольную площадку. Рука превосходила свой прототип размерами, она бесстыдно копировала его – и вместе с тем ухитрялась навевать скорее унылое, нежели смехотворное впечатление. Вот, значит, как оно будет в новой, локативной реальности Альберто? Неужто мир без подписей и ярлыков мало-помалу наводнят виртуальные изображения, столь же прекрасные, уродливые, пошлые, как и все, чем уже сейчас полнится сеть? А разве есть повод ожидать, что человечество переменится к лучшему или к худшему?

Рука Свободы и факел смотрелись будто отлитые из бежевых контейнеров «Тапперуэр». Вспомнилось, как Альберто рассказывал о своих трудах по поиску нужных скинов и текстур. Перед глазами встали ацтекские принцессы в микроскопических юбочках, нарисованные на его «фольксвагене». Любопытно, где расположен источник Wi-Fi для этого представления?

Журналистка сняла виртуальный шлем и спрятала в коробку.

На обратном пути, глядя, как солнце исподволь пробивает себе дорогу сквозь тучи, она решила найти фабрику Бобби, хотя бы ради того, чтобы лишний раз присмотреться. Особых сложностей не предвиделось. Тело Холлис, как постепенно выяснялось, прекрасно ориентировалось в Лос-Анджелесе само, без помощи разума.

Некоторое время спустя она уже ехала по Ромейн-стрит, ища ту развилку, на которую в прошлый раз вырулил Альберто. Наконец показались знакомые побеленные стены. Едва повернув, Холлис увидела, как отъехало нечто крупное и еще более белоснежное. Она притормозила и подалась к обочине. Длинный ослепительный грузовик развернулся, вильнул направо и скрылся за угол. Даже и не разбираясь в подобного рода машинах, журналистка могла предположить, что в нем (хотя заднюю часть и не стали превращать в отдельный трейлер) разместилась бы обстановка дома с двумя спальнями. Сверкающий, белый, без опознавательных знаков... И вот он исчез.

– Черт, – ругнулась она, останавливаясь на том же месте, где останавливался Корралес.

Вот и железная дверь зеленого цвета, через которую они в прошлый раз входили. Но почему на нее упала диагональная тень? Солнце стояло в зените, и темнота могла означать лишь одно: створка открыта, причем дюйма на три, а то и больше. Холлис впервые увидела белые с горизонтальным рифлением двери погрузочной площадки. Подгоняйте грузовик, люди добрые, и забирайте, что пожелаете.

Журналистка открыла багажник, спрятала туда свой пауэрбук и коробку, захлопнула его, достала сумочку, нажала на пульт, чтобы закрыть машину, и, распрямив плечи, направилась к зеленой двери. Та, как и показалось на расстоянии, была на несколько дюймов отворена. Холлис чуть наклонила голову и прищурилась поверх солнцезащитных очков, тщетно вглядываясь в темноту проема.

Затем, порывшись в сумочке, обнаружила на дне маленький светодиодный фонарик на кольце с ключами (один из них открывал коммерческий почтовый ящик, которым она уже не владела, другой имел отношение к автомобилю, который ей больше не принадлежал). Журналистка сжала плоский фонарик большим и указательным пальцами: против ожидания, батарейка еще работала.

Чувствуя себя довольно глупо, Холлис постучала по крашеному металлу. Костяшки пальцев больно заныли. Тяжелая створка не шелохнулась.

– Бобби? Привет. Это я, Холлис Генри. Бобби...

Она приложила к двери свободную ладонь и надавила. Створка поехала гладко, но очень медленно. Не расставаясь с фонариком, журналистка левой рукой сняла солнцезащитные очки и шагнула в темноту.

Помощи от маленькой лампочки было немного, поэтому Холлис отключила ее и замерла, чтобы дать глазам привыкнуть. Вскоре где-то впереди проявились тусклые пятнышки и слабые лучи – должно быть, просветы в закрашенных окнах.

– Бобби? Это Холлис. Ты где?

Журналистка попробовала снова включить фонарик, в этот раз направив его на пол. В неожиданно ярком круге света возник отрезок белой порошковой линии, чуть смазанный отпечатком остроносой мужской кеды.

– Эй! Это я, Нэнси Дрю. Бобби? Ты здесь?

Холлис медленно повела лучом от запястья и с трудом разглядела панель переключателей. Подойдя к стене, нажала один из них. За спиной тут же вспыхнуло несколько галогенных светильников.

Вид бетонного пола, просторного, как пустыня, изрезанного координатной сеткой GPS, уже не удивлял. Правда, разметка местами смазалась, точно мел на доске, а компьютеры и столы со стульями кто-то вынес. Холлис осторожно двинулась вперед, стараясь не задевать порошковые линии. Вокруг белело множество самых разных следов. Лишь некоторые из них принадлежали Бобби – ну или человеку в такой же нелепой обуви, что казалось маловероятным. Кое-где желтели сожженные до фильтров, раздавленные по бетону окурки. Даже не наклоняясь, журналистка знала, что это «Мальборо».

Она подняла глаза к освещенному потолку, обвела взглядом пол с отпечатками подошв и окурками и подытожила, вспомнив одно из выражений Инчмэйла:

– Похоже, Бобби ударился в бега.

Кто-то убрал оранжевую ленту, ограждавшую кальмара Арчи.

Холлис вышла на улицу, постаравшись не коснуться приотворенной зеленой двери. Достала из машины пауэрбук и, пока тот выполнял загрузку, вынула из коробки шлем «Синего муравья». Захлопнула багажник и возвратилась в здание с компьютером под мышкой и виртуальным головным убором в левой руке. Открыла пауэрбук, чтобы удостовериться... Так и есть, беспроводная сеть 72fofH00av исчезла заодно с Бобби. Снова сунув лэптоп под мышку, журналистка немного повозилась со шлемом, подключила его и надела на голову.

Арчи бесследно пропал.

Зато грузовой контейнер был на месте. Внутри, под каркасом, что-то мерцало...

Холлис шагнула вперед, и видение растаяло в воздухе.

За спиной раздалась негромкая отрывистая речь, слова звучали не по-английски. Журналистка дернулась, чтобы убежать, потом опомнилась и для начала сняла виртуальный шлем.

В дверном проеме, озаренные ярким солнцем, стояли женщина и мужчина. Оба невысокого роста.

– Hola, – сказал пришелец с широкой шваброй.

– Здравствуйте. – Холлис двинулась навстречу незнакомцам. – Хорошо, что пришли. Я как раз ухожу. Видите, какой тут оставили беспорядок. – Она неопределенно помахала рукой со шлемом.

Мужчина что-то произнес по-испански – мягко, но с вопросительной интонацией. Журналистка боком протиснулась мимо, бросила: «До свидания» и, не оглядываясь, ушла.

За взятым напрокат «пассатом» стоял видавший виды серебристо-серый микроавтобус «Эконолайн».

Холлис на ходу нажала пульт, чтобы открыть машину; скорее за руль, виртуальный шлем на сиденье, пауэрбук на пол, ключ в зажигание. В зеркале отразились помятые задние двери «Эконолайна». Автомобиль сорвался с места и спустя мгновение вихрем помчался вдоль по Ромейн-стрит.