Глава 14

Наступил октябрь. Тетя оказалась верна своему слову. По-прежнему приезжала по пятницам и привозила вкусности на целую неделю. Но в эту пятницу она почему-то не приехала. Катя прождала ее весь день, однако тетя Галя так и не появилась.

Чтобы избавиться от непонятной тревоги, девушка вышла из палаты. Интересно, можно ли сейчас заговорить с Цыганом? То, что у него действительно раздвоение личности, Катя убедилась на практике.

Каждый вечер к ней в палату приходил невероятно обворожительный, нежный, начитанный юноша с неповторимым чувством юмора. А днем она встречала холодный, внимательный, больной взгляд нелюдимого незнакомца. Он словно следил за ней, но стоило ей с ним заговорить, он или спешил уйти, или отвечал колкостями. Но Катя уже не обращала на них внимания и не обижалась. Она понимала, что вечером ее снова будет ждать Цыган.

Она давно выяснила у ребят, лежавших с ним в палате, что зовут его Слава, но упорно продолжала играть в неведение. Раз ее любимый хочет хранить свое имя в тайне, пусть думает, что она ничего не знает. Да. Она давно поняла, что за чувство испытывает, находясь рядом с Цыганом. А как еще назвать ее нежность, восторг, обожание и безоговорочное внимание ко всему, что он говорил? С чем другим может быть связана ее беспричинная печаль, невероятный восторг и томительное ожидание того, когда же наконец в ее дверь постучит ОН?

Самое смешное было в том, что, скучая по нему днем, она даже специально выходила в коридор, чтобы найти того… другого. Но вскоре убедилась, что словно общается с его братом-близнецом, с которым у него нет ничего общего, кроме внешности. Слава был хмурым, застенчивым, а потому грубым и нелюдимым. И смотрел он на нее как-то странно. Словно хотел что-то вспомнить, но не мог и оттого злился. Или чего-то боялся?..

Скорее бы врачи вылечили его! Чтобы быть вместе. И днем и ночью. Всегда…

Катя заглянула в столовую. На ужин приходило мало пациентов. Сегодня тоже ничего интересного. Кефир и пачка печенья.

Цыган был здесь. Он всегда приносил ей ужин сам, но сегодня был исключительный день. Сегодня он был так нужен ей, что Катя была не в силах дождаться вечера.

Она подошла, коснулась его плеча, зарылась пальцами в длинные шелковистые кудри.

– Привет.

Парень порывисто обернулся и досадливо поморщился.

– Привет.

Катя прикусила губу, чтобы не закричать. Это не Он! Это не Цыган! Боже, у нее уже скоро крыша поедет от всех этих его раздвоений!

Но она сдержалась и как ни в чем не бывало села напротив.

– Ты меня преследуешь? – Он повертел в пальцах стакан с кефиром, отставил его и посмотрел на нее холодно и строго. Как на допросе.

– Нет. Что ты. Просто пришла выпить кефир.

Катя улыбнулась и наивно похлопала ресницами. Вот когда его вылечат, она ему все и расскажет. Не сейчас. Иначе он ее не поймет.

– Тогда почему ты не оставляешь меня в покое? – Он вдруг с силой сжал ее руку. – Я каждую ночь вижу во сне, как мы говорим, гуляем по темным коридорам, смотрим фильмы и наблюдаем за рыбками. Я вижу тебя каждую ночь! Я уже привык думать, что это паранойя! И вот ты на самом деле подходишь ко мне и начинаешь разговаривать так, словно мы встречаемся!

– Мне больно! – Она дернула руку, пытаясь вырваться, но не тут-то было. Он не отпускал. Более того, присел на стул, стоявший рядом, и, едва ли не касаясь губами ее волос, тихо заговорил:

– А может, я хочу, чтобы тебе было больно! Так же, как мне! Ты, малолетняя соплячка, уже почти два месяца не выходишь у меня из головы! Сколько тебе? Тринадцать? Четырнадцать?

– Мне уже пятнадцать! – пискнула испуганная Катя.

– А мне уже восемнадцать! И за то, что я хочу сделать, меня запросто могут упрятать лет на десять!

– Подожди! Я тебе все объясню! – Катя беспомощно оглядела опустевшую столовую и замерла, парализованная не то ужасом, не то восторгом, когда он, не дожидаясь объяснений, прижался к ее губам больным, жадным поцелуем. Неумело и страстно.

И она ответила. Потому что мечтала об этом с их первой встречи. Только вот вопрос: мечтала о поцелуе с кем? С Цыганом или все же со Славой?

– Это что же вы тут делаете?!

Возмущенный вопль нянечки заставил их отпрянуть друг от друга. Катя не удержалась и прыснула первой. Вскочила и потянула его за руку.

– Побежали отсюда!

Они бросились к дверям, весело хохоча, а вдогонку им летело:

– Вот узнаю, из каких вы палат! И попрошу, чтобы развели по разным отделениям! Лямур тут устроили! Хоть бы кефир сначала выпили!

Тяжело дыша, они забежали в палату к Кате, и там их снова одолел приступ смеха.

– Ой, не могу! Нам теперь грозят скорой разлукой!

– Ага, с принудительным питьем кефиров!

– Слушай, а если и вправду пожалуется на нас врачу?

– Думаешь, ей это надо?

– А чего она тогда разоралась?

– Может, просто позавидовала?

Катя сама не поняла, как оказалась в кольце его рук.

– Что на тебя нашло там, в столовой? – Она, улыбаясь, смотрела в его потемневшие глаза. Еще несколько минут назад они были светло-серыми, а теперь стали темно-зелеными или… Скорее, светло-карими.

– Я мечтал об этом… Сначала не мог себе позволить… Потом боялся испугать…

Он снова наклонился к ней, и все Катино существо сосредоточилось на его теплых, мягких губах с запахом дождевой свежести, дымом далеких костров и ноткой солнечного, сигарного аромата.

Затем она потеряла опору. Его руки легко, словно она была пушинкой, подняли ее, и мгновением позже она ощутила спиной пружины кровати.

Он сел рядом и наклонился, разглядывая ее так, словно старался запомнить каждую черточку.

– Я тебя люблю! – Катя коснулась его щеки.

– Люблю! – эхом отозвался он.

– Давай никогда не расставаться?

– Никогда… – Его губ коснулась улыбка. Его губы манили.

Катя обхватила его за шею и притянула к себе. Неужели ее любимый излечился? Как в сказке! Надо было всего лишь поцеловаться!

И она целовала его. Без устали, жадно. Словно добралась до источника с чистой водой и теперь пила, не в силах оторваться.

Катя и не заметила, как ее пальцы расстегнули пуговицы на его синей в красную клетку рубашке и теперь в первый раз нежно касались его гладкой кожи.

– Слава, скажи… – осмелилась спросить она, когда тот поднялся, чтобы снять рубашку. – Почему это происходило с тобой? Почему днем ты не помнил меня? Нас! Ведь это не сон! Совсем не сон. Ни то, что было, ни то, что происходит сейчас!

В ответ на ее слова парень словно окаменел. Застыл с гримасой боли на лице и медленно, по слогам произнес:

– Я – не Слава!

– Но… – Катя встала с кровати, подошла к нему, глядя, как карие глаза снова светлеют, становясь стальными. – Это ничего не значит! Я люблю тебя, кем бы ты ни был! И как бы тебя ни звали! Понимаешь? Это было мое желание – ты! Понимаешь?

– Я… – Парень теперь смотрел на нее так, словно видел впервые. – Мы не…

Он не договорил. Рухнул как подкошенный и затрясся в приступе падучей.

– Мамочки! – Катя попятилась к двери и выбежала в коридор. – Помогите! Ну, кто-нибудь! Скорее! Человек умирает!

Дальше все происходящее напоминало ей кошмарный сон.

Быстро прибежали люди в белых халатах. Парня положили на носилки и утащили в сторону лифта. Кажется, потом к ней подошла строгая тетка в роговых очках и в белом халате.

– Почему этот пациент оказался в вашей палате? Почему он без рубашки? Он пришел к вам за помощью? Или приступ был чем-то спровоцирован? Он нервничал, волновался?

Катя не ответила. Просто посмотрела на тетку так, что та захлопнула тетрадь и гордо удалилась.

Дальше она почти ничего не помнила.

Кажется, ей поставили какой-то укол и уложили в кровать. Кажется, она уснула и ей снился Цыган.

– Я тебя люблю!

– Люблю!

– Давай никогда не расставаться?

– Никогда…

– Я найду тебя.

– Найди…

– Сохрани тетрадь.

– Сохраню.

Наутро пришел лечащий врач и с какой-то фальшивой улыбкой заявил:

– Ну, вот и все! Пора прощаться, Катюша.

– Вы меня выписываете?

Катя сглотнула тягучий комок. Выписка! Сейчас, когда она нашла своего любимого! Это равносильно смерти.

– Да. Мы не имеем права держать в больнице абсолютно здоровую девушку.

– А парень… Слава! Что с ним? Где он? – Катя даже сжала руки в кулаки, боясь услышать что-то плохое, но улыбка врача стала еще шире.

– С ним все в порядке. Просто случился приступ эпилепсии. Его перевели в неврологию.

– А как его фамилия?

Врач было открыл рот, чтобы ответить, но тут распахнулась дверь, и в палату шагнула тетя Галя.

– Ну, как здоровье, Катерина?

Нет. Нет! Нет!!! Только не это! Только не сейчас!

– Очень плохо. Тетя, пожалуйста, можно я еще останусь? На недельку.

– Нет, дорогая. – Тетя взглянула на нее строго и в то же время брезгливо, как на глупую маленькую зверушку. – Я больше не в состоянии бездарно тратить время, теряя целый день на поездки из города в город. Мы уезжаем сегодня, и точка!

И ни слезы, ни угрозы покончить с собой не помогли. Катины протесты словно никто и не слышал. Медсестра принесла вещи, которые были на девушке в день аварии, но тетя даже не стала на них смотреть, только велела: «Выбросьте их!» И принялась доставать из пакетов куртку, полусапожки, джинсы и водолазку.

– Одевайся. А я пойду заберу твою выписку.

– А это все, что со мной было? – Катя перетряхнула свои вещи, испачканные в чем-то темном. – А тетрадь?! У меня под рубашкой была тетрадь! В темном кожаном переплете! Это… мой дневник. Он мне нужен!

Медсестра хмыкнула и ушла. Катя принялась медленно одеваться, но ей мешала нервная дрожь. Она ЗНАЛА, что должна взять тетрадь с собой. Просто была необоснованная слепая уверенность, что если эта вещь будет с ней, то ОН ее найдет!

Наконец в палату вернулась медсестра и протянула ей до боли знакомую тетрадь.

– Эта?

Не отвечая, Катя вцепилась в нее и прижала к груди.

Теперь он ее точно найдет. Обязательно!

Ведь все началось с тетради…

Ярослав смотрел на деревья, пролетающие за окном электрички, на низко нависшее серое небо и ничего этого не видел. Перед глазами стояло девичье лицо. Заострившиеся черты, курносый носик, голубые глаза, чуть приоткрытые губы, волнистые волосы с золотыми искорками.

Это было так давно, что Яр сомневался в том, что это было. Десять лет он не мог избавиться от снов, в которых была эта девушка, и напрочь забывал о ней днем. А вот сегодня на него нахлынули воспоминания. Те два с половиной месяца в городской больнице были самыми странными в его жизни.

Как ее звали? Он не помнил… Девчонка-подросток сперва задела его своим пренебрежительным отношением, затем свела с ума взглядами, настороженными, ждущими, зовущими. Но всему виной сны. В них все было легко и естественно, он не стеснялся ни своих чувств, ни впервые проснувшейся страсти. Сны приходили каждую ночь, и каждое утро он просыпался с ожиданием следующей ночи.

А потом наступил самый странный день. Точнее, вечер. Девчонка подошла к нему первой. Она что-то говорила. Яр уже и не помнил, что именно. Память навеки сохранила их первый и последний поцелуй. Что было дальше, Ярослав тоже не помнил.

Когда он очнулся, выяснилось, что неделю пробыл без сознания. Вернувшись в свое отделение, Ярослав эту девушку уже не нашел. Медсестры только пожимали плечами, когда он спрашивал о том, где сейчас пациентка, которая лежала в одиночной палате…

Яр вздохнул. Он так и не смог ее найти. Так и не смог забыть… Память сохранила образ, но разве можно разыскать человека по образу. Тем более что прошло десять лет.

Потерев ладонями лицо, он с усилием прогнал мучившие его не то воспоминания, не то фантазии. Затем придвинул к себе пакет, который напоследок вручила ему домоправительница Маша, и выудил оттуда папку.

Первый лист – передача всех прав Свечиной Катерине Павловне по причине смерти ее опекуна Свечиной Галины Олеговны. Следующий лист – завещание Свечина Павла Олеговича, в котором говорилось, что в случае его гибели все его состояние переходит к жене и дочери. В случае гибели супруги опекуном дочери назначалась сестра. Она имела право лишь на определенную сумму в год, которую должна была тратить на содержание наследницы. Все наследство Свечина переходило к Кате по достижении ею двадцати одного года либо по запросу с ее стороны, либо после смерти опекуна. Но была и любопытная приписка: Катя имела право отказаться от наследства в пользу перечисленных в завещании детских домов. В случае ее смерти все сбережения также поступали на счета указанных учреждений.

Угу… Значит, Катя полноправная наследница. И кто-то об этом знает.

Ярослав крепко задумался. Катя может переписать все свое многомиллионное наследство. И это объясняет тот факт, почему двое неизвестных ждали Катю в подворотне. Но зачем было пытаться ее убить? Ведь тогда все миллионы Свечина автоматически переходят на счета детских домов!

Значит…. Тот, кто хочет завладеть богатством, не знает об этом нюансе или получит наследство в любом случае? Но в завещании перечислены три детских дома. А что, если…

Яр достал телефон и набрал номер Сани.

– Да! – тут же рявкнул Санин голос из трубки. – Слушаю, Яр.

– Сань, не в службу, а в дружбу… пробей всех главнюков в трех детских домах. Я тебе их номера скину эсэмэской. Ок?

– Давай, – вздохнула трубка. – Что-то нашел?

– Не знаю… Кажется. Понимаешь, виновный ведь всегда тот, кому выгодно преступление. Верно?

– Ну, вроде…

– Тогда поищи, Сань. Должен быть кто-то, кто объединяет эти детдома. Не просто же так Свечин решил в случае смерти Кати перевести все деньги именно им.

– Даже так?

– Даже. Позвони, как что найдешь.

– Добро, – буркнул Саня и отключился.

Ярослав скинул, как и обещал, номера детских домов, закрыл папку и сунул ее в пакет. Пальцы наткнулись на гладкую обложку какой-то книги. Что это еще такое?

Он вытащил из пакета тетрадь с обложкой из темной кожи и долго сидел, глядя на находку. Чувство тоски и страха на мгновение волной накрыли Ярослава. И хоть все его существо противилось тому, чтобы читать эту тетрадь, он все же решительно открыл первую страницу.

Metum sua volo. На первом листе была сделана надпись обычными чернилами. Интересно, что это значит?

Ярослав пролистал несколько страниц, отыскивая надписи на русском языке. В основном здесь были таблицы с циклом луны и с латинскими словами, поэтому Ярослав решил, что здесь записаны названия болезней или лекарств. Затем шли столбцы фраз на английском. Стихи? Нет, не похоже. В конце каждого столбца стояло слово Аmen. Скорее всего, это были молитвы.

На русском языке тоже было немало текстов – не то молитв, не то заговоров. Перечислялись странные имена: Aphaeleon, Azrael, Bethor, Caphriel, Daniel, Exousia, Gadiel, Haniel, Samdiel. Были нарисованы шестиугольные и пятиугольные звезды, круги с надписями.

Черт, да это какая-то оккультная хрень!

Пролистав тетрадь, он захлопнул ее и положил на стол. Внезапно порыв ветра вновь распахнул тетрадь и перевернул страницы до середины.

Яр пробежал глазами открывшийся заголовок: «Обряд на исполнение желаний». Внизу снова были все те же три слова, что и на первом листе: Metum sua volo. «Доберешься до Интернета и переведешь!» – пообещал Яр себе. И принялся читать дальше.

Оказывается, чтобы исполнить любое свое желание, нужно было всего ничего: нарисовать круг, а в центре него магический знак в виде буквы W и перечеркнуть его зеркально отраженной буквой Z. Сам круг нужно было сделать из смеси определенных трав, чтобы обезопасить колдующего от Призванного.

Кто такой этот Призванный, не объяснялось. Зато подробно было описано, как себя с ним вести, а именно: властно, честно и кратко сказать ему свое желание. А для того, чтобы прервать связь и изгнать Призванного, оказывается, достаточно было лишь задуть свечи.

Дальше шел магический текст, который нужно было произнести, чтобы явился Призванный, а внизу огромными буквами было написано, чего ни в коем случае нельзя делать. А именно: не разрывать круг, чего бы Призванный ни обещал и чем бы он ни угрожал. Внезапно Ярославу показалось, что он услышал чей-то шепот: «У меня есть еще несколько дней власти над тобой. Я спасу ее… Сам…»

Захлопнув тетрадь, он сунул ее в пакет с документами и отчаянно потряс головой, чтобы взбодриться. Хрень какая-то!

А мгновение спустя поймал себя на мысли о том, что хочет и для себя что-нибудь пожелать. Перебирая все возможные желания, он все же решил, что больше всего на свете хочет найти ту девушку из больницы и быть вместе с нею.

Ярослав закрыл глаза и улыбнулся, представив себе образ Кати. Кати Свечиной. А затем его захлестнул поток воспоминаний десятилетней давности.