Глава двадцатая

Открывая дверь архива следующим утром, я подумал о Годфри. Всего два дня назад он, почти не изменившийся со времен колледжа, самовлюбленный и полный жизни, зашел в мой кабинет и меньше чем через двадцать часов был убит. Годфри никогда мне особенно не нравился, но такой смерти он не заслуживал.

Дизель снова рванул к коробкам – еще вчера они овладели его воображением, и теперь кот старательно их обнюхивал (хотя что он пытался там вынюхать, я себе не представлял). Я же удобно устроился за рабочим столом и включил компьютер.

От чтения электронной почты меня отвлек тихий звук, будто что-то упало на пол. Я посмотрел на Дизеля, который сидел наверху одной из башен и вылизывался как ни в чем не бывало. Что же он уронил?

Перегнувшись через стол, я увидел у подножия коробок папку с описью их содержимого. Наклонился, чтобы поднять ее – и нахмурился. Что она делала на коробках? Вчера я вроде бы оставил папку на своем столе.

Но если бы она лежала у меня на столе, Дизелю пришлось бы не только свалить ее на пол, но и подтащить к коробкам. Он, конечно, был умным и изобретательным котом, но я с трудом представлял, зачем ему это делать.

Чем больше я думал об этом, тем сильнее убеждался, что еще вчера папка совершенно точно лежала рядом с компьютером.

Значит, после моего ухода кто-то шарил в кабинете. Вчера вечером или сегодня утром.

Я вернулся за стол и положил папку перед собой. Все листы были на месте.

Кому же она могла понадобиться?

А вдруг незваный гость заглянул и в коробки? При мысли об этом меня словно током ударило. Ведь если он что-то забрал, я вряд ли узнаю – список мисс Элдерби был не таким подробным, как хотелось бы.

Я встал и внимательно осмотрел коробки. На первый взгляд они казались нетронутыми. Затем проверил коробки в хранилище. Туда вроде бы тоже никто не заходил. Изучив замки на обеих дверях, я пришел к выводу – насколько мне позволял мой скудный опыт в таких делах – что их никто не взламывал.

Сев обратно за стол, я глубоко задумался. В библиотеке имелось три комплекта ключей от архива и хранилища. Один был у меня, второй у Мельбы, а третий – у технического персонала.

Зачем Мельбе или техперсоналу заходить в кабинет в мое отсутствие? Я не мог придумать ни одной вразумительной причины. Надо будет спросить у Мельбы, на месте ли ее комплект ключей.

Кстати, как поживает лишняя коробка?

Я вздохнул с облегчением, найдя ее там же, где оставил. Все-таки хорошо, что положил ее отдельно от остальных.

Меня по-прежнему ждала электронная почта, но я никак не мог настроиться на рабочий лад. Сколько людей знали, что бумаги Годфри доставили в библиотеку? Рик Такетт и кто-то из его ребят могли, конечно, сболтнуть кому-нибудь, но с чего бы им вообще об этом говорить? Еще знали Питер Вандеркеллер и Мельба.

И тут я вспомнил, что кто-то вчера подслушивал нас с Мельбой, когда мы судачили о коробках в комнате отдыха.

Возможно ли, что тот же самый человек залез в мой кабинет?

В таком случае на происходящее стоит взглянуть под другим углом.

Кто-то интересуется бумагами Годфри – но не желает, чтобы остальные об этом знали.

Но почему?

Неужели нам попался сумасшедший фанат, который хочет урвать кусочек от наследия своего почившего кумира?

Или же в библиотеке завелся тайный любитель совать нос в чужие дела?

Даже если речь шла о чем-то безобидном, мне решительно не нравилось, что кто-то лазил по архиву без меня.

– Пойдем, Дизель. Нужно повидать Мельбу.

А заодно проверить, на месте ли ее комплект ключей.

Уходя, я запер кабинет. Прежде мне не приходило в голову делать это, если я не покидал здание, но, возможно, пора менять привычки.

Когда мы вошли в приемную директора, Мельба разговаривала по телефону. Она улыбнулась нам и подняла палец, из чего я сделал вывод, что нам нужно чуть-чуть подождать.

– Разумеется, дорогуша, я все объясню Питеру, – Мельба повесила трубку. – Женева Уоттерсон. Снова заболела, бедняжка.

Женева работала библиографом-консультантом и отличалась слабым здоровьем. Даже мне приходилось пару раз подменять ее, когда в отделе справок не хватало людей. Я сочувственно хмыкнул, но, откровенно говоря, Женева Уоттерсон сейчас волновала меня в последнюю очередь.

– А вы с чем пожаловали? – поинтересовалась Мельба, с улыбкой глядя на Дизеля, который не замедлил запрыгнуть к ней на стол.

Я укоризненно покачал головой, но наглый мейн-кун сделал вид, что ничего не заметил. Тогда я сел на стул рядом с Мельбой.

– Кажется, кто-то залез в архив.

– Что?! – глаза Мельбы расширились от удивления. – Возмутительно! Что-то пропало?

Я объяснил Мельбе, что навело меня на такие мысли, и она кивнула.

– Я знаю, какой у тебя там царит порядок. Если ты говоришь, что оставил опись на столе, значит, так оно и было.

– Спасибо, – усмехнулся я. – Кто бы то ни был, он открыл дверь ключом. С замком все в порядке, дверь никто не взламывал. Мои ключи у меня. Где твой комплект?

– В ящике стола, – быстро ответила Мельба и потянула ящик на себя. – Я храню их здесь… Это что еще такое?!

Мельба раздраженно зашипела, и я наклонился посмотреть. Ключей в ящике не было.

– Кто-то залез сюда и взял ключи!

– Ты запираешь стол на ночь?

– Разумеется! – Тон, которым это было сказано, отбил у меня желание спорить.

– А в течение дня? Если, к примеру, отлучаешься на пару минут? В туалет или пообедать.

– Если ухожу обедать, запираю, – уверенно ответила Мельба. – Но если на пять минут – кофе выпить или руки помыть, то нет. Я же знаю, что скоро вернусь.

– Ты говорила, что есть запасные ключи от приемной. Кто-то мог пробраться сюда после рабочего дня? – я прикидывал все возможные варианты.

Мельба кивнула.

– У всех заведующих кафедрами есть ключ от этого кабинета – на всякий случай. Так что любой из них мог войти сюда вчера, после моего ухода.

– Но это только один вариант, – сказал я. – С таким же успехом ключи от архива могли вытащить и днем, когда ты оставила стол без присмотра. Вопрос в том, кто знал, что у тебя есть запасной комплект?

Мельба задумалась.

– Ко мне вечно кто-нибудь заглядывает поболтать, – медленно проговорила она. – И я часто открываю этот ящик, потому что там лежит аспирин, таблетки от изжоги, другие мелочи. Люди постоянно у меня что-то просят, потому что знают: я все держу под рукой.

– То есть кто угодно мог увидеть в ящике ключи. Но как он понял, что это именно ключи от архива?

– Потому что на них был брелок с надписью «Архив», – вздохнула Мельба. – С двух сторон.

– А ты всегда запираешь стол на ночь? – уточнил я.

– Да! – сердито повторила Мельба.

– И с замком все в порядке?

– В полном, иначе я бы заметила. – Видно, моя дотошность уже начинала действовать ей на нервы.

– Извини, просто хочу разложить все по полочкам, – я улыбнулся, и Мельба расслабилась. – Итак, несколько человек могли войти в приемную по окончании рабочего дня. Но ты утверждаешь, что запирала стол, и я тебе верю. Следовательно, ключи стащили днем.

– Вот и мне так кажется, – кивнула Мельба.

Дизель, раздосадованный тем, что ему уже несколько минут никто не уделяет внимания, настойчиво потрогал Мельбу лапой. Та улыбнулась и почесала его за ухом.

– Коробки принесли в архив около двух, и почти никто о них не знал, – я нахмурился. – Либо вор видел, как их выгружали у Хоуксворта, и расспросил Рика и ребят, либо подслушал наш с тобой разговор. Помнишь?

Мельба зябко повела плечами.

– Мне как-то не по себе.

– Может быть и другое объяснение, но у меня его пока нет.

– Ты должен обо всем рассказать Питеру, – напряженным голосом произнесла Мельба.

– Знаю. А еще думаю, что нужно срочно сменить замки. Как думаешь, он на это пойдет? – С Вандеркеллером сложно было угадать.

– Сомневаюсь, что он станет возражать. У него совещание в половине десятого, но, думаю, сейчас он не откажется тебя принять. Он сам недавно пришел, – и с этими словами Мельба позвонила начальнику.

Когда Питер ответил, она сообщила, что у меня к нему срочный разговор. Выслушав ответ, повернулась ко мне:

– Иди. Я присмотрю за Дизелем.

– Спасибо, – благодарно кивнул я и встал.

Перспектива пересказывать эту историю директору меня не слишком воодушевляла: Питер Вандеркеллер любил цепляться к деталям, и я заранее готовился к въедливым расспросам.

Я зашел в кабинет директора.

– Доброе утро, Питер.

Вандеркеллер сидел за столом.

– Доброе утро, Чарльз. Вы очень вовремя, мне кое-что нужно с вами обсудить. Я ценю ваше мнение и верю, что могу рассчитывать на мудрый совет.

Он, видимо, уже забыл, что это у меня к нему срочное дело. Но я прекрасно знал, что директор не успокоится, пока не поговорит о чем хочет.

Подавив досадливый вздох, я присел на стул:

– Конечно. Я вас слушаю.

Питер уставился на меня, но не сказал ни слова. Я ждал, но он продолжал молчать, а лицо его стремительно приобретало подозрительный багровый оттенок. Может, у него сердечный приступ?

– Питер, в чем дело? – не выдержал я. – Вам нужен врач? – я поднялся, готовый звать Мельбу.

Но директор махнул, чтобы я успокоился и сел на место.

– Все в порядке. Мне просто неловко рассказывать вам о таких вещах, – негромко проговорил он, чем окончательно сбил меня с толку.

– Не волнуйтесь, – осторожно произнес я. – Вы можете мне доверять.

– Спасибо. Знаю, что вы – человек чести, – он тяжело вздохнул. – И в этом-то вся проблема. Боюсь, я совершил бесчестный поступок.

– Что же вы сделали? – я изо всех сил сдерживал нетерпение, но Вандеркеллер приближался к сути мучительно медленно.

– Речь идет о телефонном звонке, который мы вчера обсуждали.

– Это когда Годфри позвонил и сказал, что заболел и не сможет прийти на прием?

– Да, верно, – Питер сделал глубокий вдох. – Я соврал вам, Чарльз. Не было никакого звонка.