Глава 6
Танки против «Гиты»
Август, 2622 г. Каньон Удав Планетоид Фраский-Лед, система Посейдония
«Гита» оказалась еще опасней «Севашты».
Казалось бы, что там того фрегата? Четыреста метров стальных кишок под тонкой титанировой шкурой. Сорок шахт ракетных и торпедных пусковых установок – в такой ситуации для танков совершенно неопасных. Сотня усталых, деморализованных, плохо питающихся людей, каждый из которых не в силах дождаться ночи, чтобы хоть во сне наконец обрести химерическую свободу от опостылевших оков присяги, долга, обязательств…
Но если большинство других фрегатов для самообороны располагало лишь лазерными зенитками вроде тех, что стояли на авианосце «Севашта», то «Гита», модернизированная накануне войны по проекту «Улучшенный Киш», имела в своем арсенале три спарки автоматических стосорокамиллиметровых орудий.
Для сравнения: рота Растова после понесенных потерь тоже располагала шестью стволами достаточно близких по характеристикам пушек. Выходила, черт возьми, честная дуэль с яркими звездами в секундантах!
«Белые вороны» расстреляли по «Севаште» боезапас до последнего бронебойно-зажигательного и убрались восвояси.
«Орланы», гордые обитатели граничного слоя Х-матрицы, выжгли все топливо и тоже были таковы.
Оставались еще «Шамширы» и их многочисленные плазмопушки. Но минимальный загабаритный радиус излучения эмиттеров щита у проклятой «Гиты» был всего-то двадцать с небольшим метров. А значит, ей было достаточно приподняться работой днищевых дюз на высоту девятиэтажки, чтобы безо всякой опасности для своей устойчивости закрыться от плазмы «Шамширов» коконом непробиваемого поля.
Автоматические пушки «Гиты» пропахали перед «Динго» глубокую борозду, осколки посекли навесное оборудование, пятый снаряд серии ударил в левую скулу башни…
От сотрясения в танке что-то жалобно заскрежетало.
Мигнули экраны.
Протяжно заныл привод, затих и… башня остановилась! Кобылин отчаянно выругался.
Растов принял решение мгновенно.
– Помор, башню заклинило! Наводимся корпусом!
«Динго» резво крутнулся на месте. Пушка грубо навелась куда-то в середину корпуса «Гиты», и Кобылин немедленно выстрелил.
К сожалению, попали они совсем не туда, куда следовало бы. Вместо орудийной башни их снаряды раскурочили радиатор системы охлаждения. Вещь, конечно, ценную, но в бою не критичную.
– Назад! Все назад! – заорал Растов.
Но из шести танков роты только четыре смогли выполнить его приказ.
Из-за меткого огня «Гиты» танк номер 44 остался без ходовой, а машина комвзвода Ченцова застряла под рухнувшим ледяным карнизом…
В ответ ударили плазмопушки «Шамширов» Чадовича. Но плазма лишь без толку расплескалась по каньону, отразившись от силовых щитов неугомонного фрегата.
Убравшись с линии огня «Гиты» за выпирающий из стены каньона протяженный каменный лоб, экипаж Растова смог посовещаться в относительно спокойной обстановке.
– Надо вырубить его щиты, – сказал Помор.
Растов не спорил.
– Ясное дело! – воскликнул он. – Но где эмиттеры? Целиться куда?!
– А мне почем знать? Нас такому не учили.
– Меня, как выясняется, тоже.
Неожиданно заговорил Лунин – он успел немного прийти в себя. Хотя голос у него был как у сильно пьяного гражданина вечером пятницы.
– Надо… расстрелять генератор щита… он… сильно греется… значит… на корпусе… должны быть… панели охлаждения.
Лунину возразил Игневич:
– Греется-то греется. Только в лобовой проекции мы его совсем не видим. Целиться надо в носовые эмиттеры щита.
– Ну а эмиттеры где? – осведомился Растов.
– Их под обшивкой не видно. Но по инфракрасному каналу должны проявляться. Такие… вроде как крестики.
– Крестики? – переспросил Кобылин. – Горячие?
– Наоборот, холодные. Там жидкий гелий циркулирует. Сверхпроводимость и все такое, – пояснил Игневич.
Эту мысль Растов донес и до других экипажей роты.
В последовавшем затем скоротечном огневом бою трем танкам удалось захватить единственное обнаруженное тепловизорами холодное пятно ровно по центру покатого лба «Гиты» и отправить туда добрую порцию стали. «Динго» в этом соревновании не участвовал по причине поломки башни и поддержал вылазку роты беглым огнем куда бог пошлет.
Растов с Игневичем сопровождали каждое попадание в область холодного пятна азартными матюгами. Однако визуально ничего не менялось. Если, конечно, не считать фонтанов искр – голубых, серебристых, изумрудных, – что сыпались из новых пробоин.
Наконец Растов сообразил, что выключение носового сегмента щита правильнее всего протестировать выстрелом плазменной пушки.
– Товарищ подполковник, – обратился он к Чадовичу, – ваша помощь нужна. Мы тут, можно сказать, научный эксперимент проводим.
– Эксперимент?.. Ну-ну. Что надо делать?
– Стреляйте по носу фрегата… Мы, кажется, сняли защитное поле!
Чадович не разделял веры Растова в чудо. Но просьбу все-таки выполнил.
И – ура!
Триста тысяч раз ура!
Все заряды плазмы прошли!
Нет, искалеченная «Гита» не поспешила исчезнуть в облаке взрыва. Однако сожженные носовые дюзы и обзорный радар заставили командира фрегата считаться с танками друджвантов.
Фрегат немедленно перенес огонь на танки Чадовича.
Потрепанная рота Растова получила передышку и, воспользовавшись ею, наконец-то смогла сосредоточиться на расстреле зловредных орудийных башен «Гиты».
Уже пора было начинать экономить снаряды. Но все понимали: сейчас нельзя. Самоубийственно даже!
А проклятые башни «Гиты», оказывается, были забронированы почище самих «тэ четырнадцатых»!
Правобортовая получила одиннадцать прямых попаданий. Но все равно нагло продолжала вести огонь!
Что же до плазмопушек «Шамширов», то и они, как оказалось, не могли прожечь такую основательную конструкцию.
Да тут еще, как назло, безумный мятежник Гайомарт (а впоследствии оказалось, что на борту фрегата в ту секунду находился не кто иной, как этот культовый клонский фанатик) повел фрегат в лобовую атаку!
На утомленные русские танки надвигался не просто стальной монстр весом в полмиллиона тонн, а стальной монстр, оседлавший огненный вал – переотражаясь от стен каньона, впереди фрегата неслась плазма маршевых термоядерных реактивных двигателей.
Танкам Растова было суждено попросту сгореть в этом передвижном аду…
Но их спасли. Спасли аутсайдеры наступления! Те самые «тэ десятые» комбата-2 Жевнева, которых сперва накрыл «Камбиз», а потом остановили глубокие расселины вокруг кратера Незванова.
Выиграв тяжелый бой с северной засадой Корпуса Стражей Мира, второй батальон по наведенным мостам прошел расселины, скатился по леднику Алмазный к каньону и ударил по «Гите» в двадцать пять стволов.
Огрызнуться «Гита» могла только четверкой лазеров защиты кормы, в то время как бронебойные снаряды «тэ десятых» легко дырявили и двигательные группы, и ракетные шахты фрегата.
Перед Гайомартом встал выбор: погибнуть, протаранив благообразно парящий строй роты Чадовича, либо бесславно бежать.
Возможно, Гайомарт стоял за геройскую гибель. Но у фрегата был свой командир – первый на мостике после Бога. И он выбрал спасение экипажа.
«Гита» круто набрала высоту и, поймав в корму еще с десяток снарядов, умчалась.
– Вот про такие коллизии и говорят «дали прикурить», – сказал Растов, широко улыбаясь.
– Интересно, что такое Гита? – спросил Кобылин у пространства.
– Женское имя, – ответил Помор.
– Откуда ты знаешь?
– Люблю смотреть клонские каналы по визору. Ну, до войны любил… Там женский состав всегда такой ядреный был! Так вот по каналу «Первый Благочестивый» показывали сериал «Бедная Гита», про крестьянскую девушку, которая пешком идет в город учиться. Поступает там в пединститут… А тут один преподаватель такой видный, с усами… Но женатый… Короче, серий двадцать просмотрел.
Лунин вежливо дослушал излияния Помора и выдал сухую справку:
– В данном случае Гита это название конкордианского города на планете Укбар.
– Что теперь-то, командир? – спросил Игневич.
– Не знаю, – ответил Растов. – Хотелось бы надеяться, что ничего.
