Глава 1
Дневниковая запись 1

Не так это должно было начаться… проклятье! Я только-только залез в душ и приготовился соскрести всю грязь и пот рабочего дня. Работал я на департамент дорожного строительства, латал дыры в асфальте. В моей жизни было время, когда я мог считать себя «белым воротничком». Тогда я числился специалистом широкого профиля в отделе кадров компании, входящей в Топ-500 крупнейших в мире. И, мягко выражаясь, нехило зашибал. Но затем президент Буш посчитал целесообразным положить конец моим золотым денькам. Была ли в этом действительно его вина? Не знаю, из него проще сделать козла отпущения.

После того, как пособие по безработице улетучилось, а новых блестящих перспектив так и не появилось, пришлось начать работать на город. Эта работенка была грязной и изнурительной, а зарабатывал я теперь меньше, чем в те времена, когда сидел на пособии – можете себе представить? Я получал больше, сидя на заднице и терзая игровую приставку! Но, по крайней мере, это был честный труд. За все три месяца, что я там провкалывал, я ни разу не просыпался посреди ночи в холодном поту из-за того, что не заделал выбоину на Гавана-Авеню. У «синих воротничков» есть свои преимущества, в их числе отсутствие стресса. Однако я отвлекся…

Ну и вот, я стоял, сунув руку под струю воды, чтобы проверить, подходящая ли температура. Я даже начал намыливаться гелем для душа (да, ГЕЛЕМ ДЛЯ ДУША – вам что-то не нравится?), готовясь ощутить бодрящую чистоту.

У меня по жизни два неслабых бзика. Ну, вообще-то, если честно, у меня их, наверное, около семнадцати, но кому не лень считать? В первую очередь на ум приходят эти два, и сейчас я объясню. Первый – ненавижу грязь. Просто ненавижу ощущать грязь и пот на шее. Ненавижу, когда воротник рубашки чуть липнет к коже. Это раздражает меня до усрачки. И второй пунктик – это когда мыло засыхает на коже.

Не знаю, бывали ли вы когда-нибудь в Новом Орлеане. Там вода то ли «мягкая», то ли «жесткая», не знаю точно, вечно я их путаю. В любом случае, она просто не смывает с вас мыло, и вы ходите весь день, словно покрытый невидимой пленкой. Все кажется липким. Ваша одежда липнет к телу; черт, да вы сами к себе липнете. Попробуйте согнуть руку, и вы с трудом ее разогнете. Поэтому приходится весь день расхаживать, как пугало с шестом в жопе. Да знаю я, знаю! Жена вечно твердит, что у меня проблемы.

Так, кажется, я отвлекся? Ага, я как раз собирался нырнуть под душ, когда услышал душераздирающий визг Трейси. Тут надо знать мою жену: она не стала бы визжать, даже если бы я свалился с лестницы и сломал руку. Черт, да она бы, скорей всего, обозвала меня лохом и сунула в машину, чтобы отвезти в госпиталь. И все это время призывала бы детей, чтобы рассказать им, что их папаша-осел опять поранился. В общем, она не любительница театральных эффектов. Поэтому, когда я услышал ее крик, то сразу понял – случилось что-то очень поганое. Я в последний раз с вожделением взглянул на душ, который мне так и не удалось принять, схватил полотенце и помчался вниз.

– Какого хре… – начал я, но остальная часть фразы так и застряла у меня в глотке, когда я увидел ужас, написанный на лице моего пятнадцатилетнего сына.

Ничто не способно напугать Тревиса – даже я, а ведь я бывший морпех. Черт, да я только на прошлой неделе видел, как он разорвал пополам телефонную книгу, и не какого-нибудь там заштатного городка в Небраске. Парень только что получил место полузащитника в своей школьной команде, а от него уже разбегались игроки университетской юношеской сборной. Этому мальчишке было безразлично, на него ли напали или он напал. Ну ладно, это, наверное, преувеличение… главное, чтобы его противники остались в живых.

Пока я спускался по лестнице, он даже не оглянулся.

– Мама, запри дверь! – вопил он.

И снова:

– ЗАПРИ ЕЕ!

– Не могу разобраться с замком! – проорала в ответ жена.

Я не знал, то ли смеяться, то ли волноваться. Если честно, сценка была забавная: моя жена отчаянно и без особого успеха пыталась запереть внутреннюю дверь, а мой сынуля-полузащитник, обычно возвышающийся над матерью, съежился у нее за спиной. С того места, где я стоял, наружная дверь была не видна: когда вторая, металлическая, распахнута, она перегораживает пятачок прихожей у подножия лестницы, так что я кинулся вниз и, оттолкнув сына и жену, закрыл ее. Не успел я захлопнуть тяжелое железное полотно, как услышал, что стеклянная панель в наружной двери разбивается (после того, как я потерял работу, нам пришлось переехать в таунхаус в весьма сомнительном райончике. Мы даже зарешетили все окна нижнего этажа, СЛАВА БОГУ!).

Я был в миллисекунде от того, чтобы распахнуть бронированную дверь и жестоко надрать задницу соседскому шпанцу, из-за которого придется выкинуть сто баксов на стекольщика.

– НЕТ! – хором завопили жена и сын.

Трейси даже прижалась спиной к двери, как бы подчеркивая свою точку зрения.

– Какого хрена тут происходит?! – вызверился я.

Адреналин зашкаливал. Все мои пунктики активировались – все семнадцать штук.

– Погляди в дверной глазок, – шепнула жена.

Я прильнул к глазку, ожидая увидеть чертовых малолеток, разносящих все вокруг. Однако я увидел язык.

– Я вижу язык! Какой-то засранец лижет дверной глазок! – воскликнул я и коротко хохотнул. Это показалось чересчур даже мне.

Трейси, однако, ничего смешного не замечала. Лицо у нее было по-прежнему мертвенно-бледным, а сынуля выглядел так, словно у него вот-вот начнется паническая атака.

Жена предложила мне выглянуть в окно, но сама не выразила ни малейшего желания присоединиться. Особым умом я похвастаться не могу, но тут даже до меня дошло: что-то реально пошло не так. Нацепив на себя самую брутальную маску крутого мачо, я шагнул к окошку. Поднял жалюзи, и – хотя по сей день не могу сказать, как это произошло – в один момент мой желудок подкатил к горлу, а яйца тут же втянулись на опустевшее место в животе. По нашей общей с соседом лужайке бродила по меньшей мере пара дюжин мертвецов. Конечно, не покойников в общепринятом смысле, поскольку они все еще двигались, но, тем не менее, самых настоящих трупаков.

Сбылась моя самая кошмарная мечта. Пришли ЗОМБИ. И да, я знаю, что все это моя больная фантазия, но будьте ко мне снисходительны. Я всегда этого хотел. Я пересмотрел практически все зомби-ужастики, от древнего «Рассвета мертвецов» с медленно шаркающими пожирателями мозгов до новейших, типа «28 дней спустя», с пожирателями мозгов быстрыми и полуразумными. Черт, да мне нравились даже пародии на эти фильмы, вроде «Зомби по имени Шон» и «Мальчики едят девочек». Если речь шла о зомби, я был в игре.

А теперь обратимся к несколько безумной стороне этой фантазии. Думаю, если разложить ее по косточкам – никаких каламбуров! – это хороший способ увильнуть от ответственности (и скуки) повседневной жизни. Забыть о тягомотной работе с 9 до 5, об ипотеке, о походах по магазинам – никаких забот, только выживание сильнейших.

Я готовился к этому дню почти двадцать пять лет. Звучит жалко, верно? У меня даже имелся сейф, набитый винтовками и пистолетами разных калибров. Жене я сказал, что это для охоты. Да я НИ РАЗУ В ЖИЗНИ не ходил на охоту. Либо Трейси была до ужаса легковерна, либо просто смирилась. У каждого из нас свой крест. Но должен сказать, что в моих мечтах фигурировали скорее медленно шаркающие зомби, а не супербыстрые твари как в «Обители зла». Короче, нравится вам или нет, но ЭТО, похоже, наконец-то произошло. Я как можно осторожней опустил жалюзи, надеясь, что не привлек лишнего внимания. Мозг у меня просто кипел.

– Трейси! – крикнул я чуть громче, чем собирался.

Пришлось усмирить эмоции и заставить сердце биться чуть тише.

– Включи телевизор, пожалуйста.

Жена все еще не совсем пришла в себя.

– Тальбот (это наша фамилия), сейчас не самое подходящее время для просмотра спортивных программ, – ядовито выпалила она.

– Мне, разумеется, хотелось бы узнать, с каким счетом сыграли сегодня «Джайнтс», но вообще-то я надеялся послушать новости, – саркастически парировал я.

– Ох.

Вот и все, что Трейси смогла ответить, когда тонкая пленка ужаса начала сползать с ее глаз.

– Тревис.

Он не двинулся с места.

– Тревис! – уже громче позвал я.

Парень наконец-то отлип от материнской спины. На лице моего сына все еще боролись страх и недоумение.

– Пойди выгляни в заднее окно. Если на крыльце пусто, убедись, что калитка заперта.

Прежде чем вы начнете на меня наезжать, хочу сообщить, что наш задний двор был размером не больше обычной спальни. Парню ничего не угрожало, если калитка была на замке и во двор еще никто не успел вторгнуться.

Но Тревис продолжал умоляюще пялиться на меня, не веря, что родной отец готов бросить его на растерзание львам.

– Вот ты ж блин! Сам посмотрю! – с отвращением выдохнул я.

На его лице явственно отразилось облегчение. Следовало вести себя с парнем помягче – он был изрядно потрясен, а до того, как все закончится, мне наверняка понадобится его помощь. Я осторожно приоткрыл застекленную двойную дверь, крайне ненадежную. С финансами было туговато, и мы еще не успели поставить на нее решетку.

– Вот дрянь, – пробормотал я. Калитка была открыта.

«Хочешь не хочешь, а надо… так? Но если в момент смерти на мне окажется только полотенце, я буду реально зол».

Мне не понадобилось и секунды, чтобы установить – наш задний дворик размером с почтовую марку был пока что чист от неприятелей. Но со своей наблюдательной позиции я не мог определить, стоит ли что-то (или кто-то) по ту сторону калитки. Вообще-то это были полноценные кованые ворота, так что роскоши, вроде сквозного обзора у меня не было. Я приоткрыл одну из створок двери и немедленно пожалел об этом. Воняло не просто гнилью – несло чем-то вроде смеси прокисшего молока и отварной брокколи (ненавижу этот запах), куда кто-то забавы ради добавил солидную порцию дерьма.

Ходячих мертвецов на заднем дворе пока не было, но они околачивались поблизости. Если бы зомби ввалились в ворота сейчас, мой рассказ получился бы очень коротким. Полотенце зацепилось за практически бесполезный засов на двери, и я даже не стал останавливаться, чтобы подхватить его. Почему-то казалось, что достойней принять смерть нагим, как язычник, чем с махровым полотенцем, обмотанным вокруг талии.

Я старался шевелиться как можно быстрее, когда это случилось! Моя правая ступня вляпалась во что-то теплое и податливое. Первая моя мысль была: «МОЗГИ», но потом ноздрей достиг неподражаемый запах свежего собачьего дерьма. Пришлось отчаянно бороться с нахлынувшим отвращением. Захотелось блевануть, но я мужественно продолжил путь. До ворот оставалась пара шагов, когда я услышал характерное шарканье. Может, их привлек запах дерьма, а, может, они уже были поблизости. Я всем телом налег на створку ворот, пытаясь подавить нарастающую панику и лихорадочно дергая засов.

Знаете, когда видишь такую хрень в фильмах, всегда думаешь: «Да ладно, просто запри ворота, неужели это настолько, блин, сложно?». Ну так я вам скажу. Когда сердце у вас бухает, как свайный молот, а руки трясутся так, словно вы торчите посреди разлома Сан-Андреас во время Большого Толчка, это невероятно сложно.

Я ощутил удар: кто-то или что-то стукнулось о ворота с противоположной стороны. К счастью, это не было целенаправленным усилием, иначе я мог бы покинуть тонущий корабль и с криками ломиться к дому. Просто один сильный толчок, который сдвинул створку дюймов на шесть в мою сторону. В ответ я с такой силой навалился на ворота, что чуть не выдавил калитку за упор (что, несомненно, привело бы к новым проблемам). После чего наконец-то загнал засов на место, но не стал там задерживаться, чтобы отпраздновать победу.

– Тальбот, иди сюда! – провизжала моя жена.

«ЛЮДИ, – сказал я себе самому, – неужели до нее не доходит, что я тут чуть не погиб?» Конечно, я чутка драматизировал, но, по-моему, у меня был вполне уважительный повод. Я уже собирался спросить ее «что?», когда Трейси ткнула пальцем в телевизор. Картинка была ужасной. Так и знал, что не стоило переключаться с кабеля на спутник. Но вообще, какого черта я заморачивался этими деталями, когда все вокруг летело к чертям? Может, такой у меня был способ бороться с жесткой реальностью, кто знает? В колледже я пытался посещать спецсеминар по психологии, но долго не вынес.

Дикторша выглядела так, словно ее вытащили из кровати, чтобы зачитать новостные сводки. Возможно, так и было.

«… судя по все поступающим сообщениям, наши сухопутные части не справляются с угрозой («Ох, дамочка, бога ради! Уж называйте их как есть, лопата – это просто лопата»). Согласно оценкам, около трети территории страны находится во вражеских руках, и эта цифра быстро растет. Не позволяйте инфицированным кусать или царапать вас. В противном случае вирус убьет, а затем воскресит вас в течение нескольких часов. Если вы или кто-то из ваших знакомых будет инфицирован, знайте, что единственный способ остановить инфекцию – это уничтожить мозг. Не приближайтесь к ним. Не пытайтесь с ними разговаривать. Худшее еще впереди».

«Также создается впечатление, что вирус передается воздушно-капельным путем!» – продолжила она.

(Тут мое сердце пропустило удар!)

«Даже если умершие не имели прямого контакта с зараженными, они все равно восстанут через несколько часов после смерти».

– Что это значит? – спросила жена.

Я знал, что ответ ей известен, но Трейси справлялась с шоком единственным известным ей способом… с помощью отрицания.

– Это означает, что у нас куча проблем, – мрачно ответил я.

– Что за мерзкий запах? – рявкнула жена, выходя из ступора.

И уставилась прямо на источник вони. Хотел бы я свалить вину на зомби, но моя нога была по колено в дерьме Генри. Генри – это наш английский бульдог, которого я до смерти люблю. Раньше я даже сказал бы, что его дерьмо не пахнет, но сейчас было очевидно, что это ложь. Обожаю этих английских бульдожек: мир стремительно катится в ад, а он даже не удосужился поднять зад со своей уютной подстилки, чтобы выяснить, какого черта происходит.

Мой сын Тревис все еще был как в тумане, так что мне надо было чем-то занять его разум и тело.

– Тревис, иди и заряди ружья, – велел я.

– Какие? – спросил он.

Сердце радостно подпрыгнуло, когда я понял, что парень приходит в себя.

– Все, – ответил я.

Но радость быстро схлынула, и страх вновь придавил меня свинцовым грузом.

– Где Джастин? – спросил я у жены.

Джастин – мой средний сын. Ему девятнадцать, и он недавно вернулся домой после краткой попытки пожить у сестры в городке под названием Брекенридж. Он хороший парнишка с добрым сердцем. Пусть он и не всегда правильно расставляет жизненные приоритеты, но кто из подростков вообще на это способен? Сейчас парень был нужен мне здесь – не только потому, что он наш ребенок, и мне хотелось убедиться, что с ним все в порядке, но и потому, что Джастин отлично умел стрелять. Мне надо было, чтобы третий член нашего стрелкового взвода был с нами. Уже упомянутая выше подготовка к вторжению зомби заключалась и в том, что я как можно чаще водил своих мальчиков в тир. Я позаботился, чтобы они разбирались в стрелковом оружии от «а» до «я», неважно, о каком калибре шла речь. Они умели стрелять из всего, начиная от запрещенных (шшш) автоматических винтовок «М-16» и моей небольшой пушечки (калибр.30–06) и до различных винтовок двадцать второго калибра и пистолетов из собранной мною коллекции. Мне нужна была огневая поддержка!

У жены вытянулось лицо. Страх, вспыхнувший в глазах Трейси, заставил ее позабыть о вонючих экскрементах, которыми я пятнал ковер. Удар во входную дверь укрепил ее решимость, и она шагнула прочь от бездны, на краю которой балансировала.

– Он на работе, – ответила Трейси.

Парень работал в «Волмарте», ровно в трех целых семи десятых мили от нашего дома. Я это знал, потому что чаще всего был вынужден подвозить его задницу туда и обратно. Он все еще не получил права – тут мы возвращаемся к умению верно расставить приоритеты.

– Тревис, как там с оружием? – крикнул я, подняв голову.

– Почти закончил, папа, – раздалось в ответ.

Бронированная дверь вновь содрогнулась, но поддаваться пока не собиралась. Я все равно опустил защелку врезного замка.

– Пойду накину что-нибудь.

Взяв жену за плечи, я развернул ее лицом к себе, так, чтобы взглянуть ей прямо в глаза.

– Мы вернем его, – пообещал я.

Она кивнула и пробормотала те же слова, что произнесла в день нашего венчания в качестве своей брачной клятвы:

– Ага.

– Милая, – сказал я, крепко держа ее за плечи. – Собери нам еды.

Она вопросительно взглянула на меня.

– Мы заберем Джастина и потом, надеюсь, вернемся домой. Но я хочу быть готовым ко всему. Достань коробки с ИРП (индивидуальные рационы питания или попросту сухие пайки разработали военные. Вкус у сухпайков как у грязи, но зато туда включены все калории, необходимые для борьбы с неупокоенными. Или термин «неупокоенные» относится к вампирам? Ладно, ладно, пусть тогда зомби будут «живыми» мертвецами, так лучше?).

– Милая, тебе надо вернуться из своего внутреннего Трейсивилля.

Так мы иногда шутили, когда жена вела себя, как блондинка, или просто вываливалась из нашей реальности в свой собственный воображаемый мир. Глаза Трейси ожили, и в мгновение ока она вновь стала собой. У нее появилась миссия: спасение одного из ее отпрысков. Никому не стоит вставать между матерью и ее потомством.

– Я сейчас что-нибудь накину, и потом мы поедем, лады? – спросил я.

Я слегка волновался за нее, но напрасно: моя жена вновь стала самой собой, и ничто не способно было остановить ее… если, конечно, свет жизни не померкнет в ее глазах. Телевизионная дикторша как раз вещала, что мы должны оставаться в своих домах.

«Ага, не пудри мне мозги», – уже собирался сказать я, но тут дикторша заткнулась на полуслове, поскольку электричество вырубилось. Трейси прижалась ко мне. Внезапно наступившую тишину нарушал лишь неритмичный стук в дверь.

«А эти герлскауты настойчивы», – упорно крутилось у меня в голове. Эй, а я и не отрицаю, что сам порой удаляюсь в свой персональный Майквилль.

– Папа? – простонал Тревис сверху.

Я вернулся к реальности – если не ради себя, то ради них.

– Я здесь, парень, дай мне пару секунд. Пойду найду свечи и фонарик.

Я, конечно, собирался починить наш «автомат», но что-то подсказывало – в магазин стройматериалов мне нынче вечером поехать не судьба.

– Э-э, а можешь побыстрей? – спросил он.

Я чувствовал в его голосе нарастающую панику.

Надо вам кое-что сказать о выживальщиках. Большинство считает нас психами. Черт, да даже я так считаю. Мы всегда готовимся к тому, что, по нашему мнению, неизбежно наступит: к Судному Дню, концу света, вторжению с другой планеты – хотя теория вероятности говорит нам, что самым худшим событием может стать разве что случайный торнадо. Но в том, что ты всегда готовишься к худшему, есть и преимущество. Оно заключается в том, что ты всегда готов. «Эй, разве это не девиз бойскаутов?» – подумал я. Я снова силой заставил себя покинуть Майквилль и обратился к своим войскам.

– Тревис, слева от сейфа с винтовкам, на стене у самого пола, ты должен видеть маленький огонек. Это ручной фонарик. Возьми его, а я сейчас же поднимусь. Хочу найти какой-нибудь фонарь и для твоей матери.

– Нашел! – победно воскликнул он.

Дрожь в его голосе унялась. Я увидел, как луч света разрезает полумрак над лестницей.

Взяв свечу, я пошлепал вверх по ступенькам. Трейси спустилась в подвал за провизией. Тревис разложил все оружие на кровати, собранное и заряженное. Там был автомат «М-16», затем мой «убийца слонов» 30–06, и… Так, защитники животных, сворачивайтесь со своими протестами – я же говорил, что не охочусь. Я продолжил свою визуальную ревизию: два дробовика, винтовка двадцать второго калибра и пистолет, мой «Магнум-357», девятимиллиметровый «Глок» и винтовка с рычажным затвором калибра.17. В запасе имелось больше тысячи патронов для каждого ствола, и все, о чем я мог думать в ту секунду, это «надо было купить еще». Выживальщики те еще торчки. Мне вечно не хватало боеприпасов.

Бронированная дверь вновь содрогнулась.

– ВОТ СУКА! – выдохнул я, хватая свой «триста пятьдесят седьмой».

Я сбежал по лестнице и посмотрел в глазок, радуясь тому, что сегодня полнолуние. Хотя стоило ли? Может, поэтому мертвецы так разгулялись? Я понятия не имел. Все, что я мог рассмотреть – это ублюдка, по-прежнему лизавшего мой глазок. И это по-прежнему звучало слегка безумно, даже для меня.

Я прижал «Магнум» к глазку и нажал на спуск. Звук выстрела прозвучал оглушительно в притихшем доме. Я уставился сквозь зияющую во входной двери дыру. Сэр Любитель-Полизать встретил смерть во второй раз, и воскрешение в ближайшее время ему не грозило. Он валялся на крыльце, и затылок у него снесло начисто. Пуля вошла мертвецу в рот, выбив большую часть зубов и вырвав этот мерзкий язык. Сзади из черепушки вытекло немного крови и свисали куски хряща, но и только. Его приятели даже не заметили гибели коллеги, однако шум, конечно же, привлек их внимание. Я поспешно открыл дверь и оттолкнул ногу Сэра Любителя-Полизать с дороги, чтобы можно было закрыть наружную дверь. Несмотря на то, что стекло в ней было разбито, она все еще могла предоставить столь нужную нам защиту от непрошенного внимания зомби.

Грохот выстрела, может, и взволновал наших друзей, но вид свежего мяса привел их в неистовство. Шарканье перешло в ковыляние, а ковыляние – в вялую рысь, или, скорее, быструю ходьбу. Ладно, до рекордных скоростей им было далеко, но это совсем не напоминало ту медлительную, шаркающую походку, которую провидец Джордж А. Ромеро изображал в своих мокьюменталках.

Я едва успел отпихнуть ногу мертвого… немертвого… вновь умершего (?) зомби с дороги и запереть наружную дверь, на сей раз намного оперативней управившись с замком, когда первый из моих незваных гостей всем телом ударился о решетку на двери. Прутья выдержали, но не остановили волну мерзкого запаха. Я захлопнул входную дверь и лишь затем сообразил, что только что прикончил своего первого зомби – и был при этом в чем мать родила.