Глава 4. Дебальцевская дуга
ЛНР, Чернухино, 28 января 2015 года
Клокоча мотором, танк пересекал поле, черно-белое из-за снега и проталин. Лесополоса слева не вызывала особых подозрений – голые деревья сквозили, не задерживая взгляд. Укрыть технику они точно не могли, разве что снайпера.
Левее и правее взрыкивала еще пара танков батальона «Сомали», пехота поспешала следом, прячась за броней.
Держась за крышку люка, Репнин еще раз огляделся и вернулся в башню, откуда несло теплом. Над головой лязгнула сталь, отсекая легкий морозец.
– Михалыч! Держи на эту… что там… водокачку, короче!
– Вижу, командир!
– За ней дорога, – вступил наводчик. – О-па! Друзья показались!
– Конкретней!
– Две бээмпэшки и танк! Шестьдесят четвертый!
– Точно не наши?
– Да у них флаги на антеннах задраны!
– Ну, мало ли… – отозвался механик-водитель. – Может, это они трусы на просушку вывесили…
– Ссут, с-суки!
Автомат заряжания затолкал в камеру бронебойный снаряд, затем гильзу-картуз.
– По танку? – азартно уточнил Сегаль.
– По нему, Ромуальд! В задницу ему, в задницу!
Роман навел перекрестие прицела, плавно вращая маховички, и пушка, стабилизированная в двух плоскостях, «запомнила» цель.
– Огонь!
Танк сильно вздрогнул, грохот и дым заполнил башню.
– Есть!
Снаряд угодил «Т-64» в корму, и тот встал колом. Вспыхнул, загорелся движок, чадя копотным дымом. Из люков полезли «укропы», попадая под перекрестный огонь пехотинцев.
Пара БМП тормознула, бронемашины развернулись, задолбили пулеметы.
– Ромка! Бери ту, что правее! Левую уделает пехота!
– Есть!
Наводчик нажал кнопку, и автомат заряжания загудел, залязгал. Репнин улыбнулся, вспоминая, как гордился своим танком, узнав, что снаряды в пушку хваленого «Абрамса» пихает танкист-заряжающий. Отстой!
Правда, инфракрасные прицелы у штатовцев хороши – ночью они приметят наш танк за три тысячи метров, а мы их только с полукилометра разглядим. Ну, это временно. Отдельные недостатки…
– Огонь!
Танк качнулся на гусеницах, посылая бронебойный, и Геша довольно осклабился. Молодец, наводчик!
Снаряд вошел БМП-1 в борт, огнем вскрывая люки. Готов!
Фигурки ополченцев, спешившие вдоль лесополосы, попадали в снег, уберегаясь от пулеметных очередей, и лишь один безбашенный картинно встал на колено, направляя трубу гранатомета. Выстрел! Попал!
БМП газанул, распуская перебитую гусеницу, развернулся и перекособочился. Вторая граната, выпущенная чуть ли не в упор, пробила борт.
– Молодец! – крикнул Сегаль. – Так их!
– Сто второй, я Первый! – послышалось в наушниках.
– Сто второй на связи, – отозвался Репнин.
– Подсобить надо. Силосную башню видите?
– А, так это силосная? Такая, с полукруглым верхом?
– Она. Там, рядом, засели пулеметчики, не дают нам выйти к дороге. Шуганите их!
– Вас понял, Первый. Шуганем. Осколочно-фугасным, по башне!
– Есть!
– Огонь!
Гром толкнулся в уши, танк сотрясся, взвыли вентиляторы, отсасывая клубы вонючего дыма. Снаряд пробил тонкую стенку силосной башни и рванул внутри, вышибая листы оцинковки и детали каркаса.
Перебитое сооружение накренилось и рухнуло, погребая под собой пулеметную точку.
– Командир! Там еще один засел, с другой стороны! Что-то типа дзота!
– Вижу. Михалыч, давай на пригорок!
– Понял!
Взревев двигателем, «Т-72» одолел пологий подъем, выбираясь наверх насыпи или природного вала, поросшего кустарником да молодыми деревцами. Отсюда дзот был виден куда лучше – укрепленный парой бетонных блоков-«ФЭСок» и мешками с песком, он держал под обстрелом большую площадь, не пуская ополченцев к дороге. Саму гладь асфальта было не видно, но два ряда тополей, которыми обсадили трассу Знаменка – Луганск – Изварино, выдавали ее местонахождение.
– Сто первый! Сто третий! Я – Сто второй! У дороги – дзот. Шваркнем залпом?
– А чего ж не шваркнуть? – бодро отозвался командир 103-го.
– Тогда огонь!
Первым рванул снаряд, выпущенный Репниным, затем дуплетом ударили фугасы «соседей». От дзота только одинокий блок железобетона остался, все прочее разворотило взрывами, раскидало, разбросало, расхреначило…
– Вперед, Михалыч, к дороге!
– Чует мое сердце, – проворчал мехвод, – сейчас хохлы зашевелятся…
И хохлы «зашевелились» – тут и там стали вспухать разрывы 122-миллиметровых снарядов, вздымая грязный снег и комья мерзлой земли. Один из снарядов поднял на воздух остатки силосной башни, и целый ворох оцинкованных листов, рваных и крученых, разлетелся кругом, как стая вспугнутых инопланетных птиц.
– Арта бьет! – крикнул Сегаль.
– А то мы не видим… – проворчал Рудак, выворачивая на дорогу.
По асфальту танк сразу ускорился. Впереди завиднелись окраины Дебальцево – от Чернухино до этого городишки километров восемь. Над домами тянулись столбы дыма, по косой восходившие к серому небу.
Украинские артиллеристы не отличались умением, поэтому снаряды падали куда попало. Случилось попадание и по шоссе – 122-миллиметровая болванка разворотила асфальт, вскидывая веер из щебенки и пыли. По броне танка дробно простучали камешки, изображая осколки.
Репнин покривился. Чертова война!
Самое поганое, что ее можно было задавить в любой момент. Стоило президенту России дать отмашку, и «сушки» с «мигарями» быстренько бы навели тут порядок, раскатав ВСУ. Ополченцам бы осталось тогда малость перенести границы, охватив властью народа Донбасса всю территорию Луганской и Донецкой областей.
Но российское руководство все медлило, осторожничало, то ли опасаясь пущего гнева Вашингтона, то ли играя в поддавки с Киевом. «Не понимаю, – с раздражением подумал Геша, – какая им разница? Все равно на Западе нас дерьмом измажут с ног до головы! Так пусть хоть повод будет…»
Ну, что это за война, когда в небе пусто? Американцы даже на карачках не поползут в бой, если авиация не проутюжит противника бомбами и прочим, а тут… Где-то на аэродроме под Луганском стоит единственный «Су-25» – и это все ВВС ополчения. Украинцы, правда, тоже свою авиацию в бой не бросают. Да там и бросать уже нечего. Почти все, что хоть как-то держалось в воздухе, ополченцы посбивали. Странная война…
Порошенко, он же Поросенко, он же Потрошенко (нужное подчеркнуть), до того заврался, что уже, похоже, сам уверовал в собственную брехню о «бурятах в Донбассе», а всякие «жоппозиционеры» ему только подсерают, живот готовы положить за «общечеловеческие ценности». Ну, не свой, конечно, живот…
Вопрос: как отличить представителя «несистемной оппозиции» от обычного болтуна?
Ответ: по невнятности речи – оппозиционеры до того всяческих задниц нализались, что у них языки опухли…
– Командир, танки!
Репнин пригляделся. Четыре… Нет, шесть «коробочек». Развернулись, прут. Между ними пехота, БМП и БТР.
По танку хлестнула очередь из пулемета – словно молотками прошлись по корпусу.
Сто первый вырвался вперед, стреляя на ходу. По танку наводчик промахнулся, зато угодил в БТР – бронемашину подбросило и перевернуло.
В следующую секунду сто первому очень не повезло – сразу три танка противника сосредоточили на нем огонь. В двух случаях помогла ДЗ, подорвав снаряды снаружи, а вот третий расколотил гусеницу вместе с ведущим колесом.
Обездвиженный «Т-72» замер, и тут же в него влепился еще один снаряд. Не похоже, однако, что танк от этого сильно пострадал, – башня сто первого развернулась и послала подкалиберную ответку.
– Ромка! Бронебойный!
– Есть!
– Огонь!
Снаряд угодил в башню фашистскому танку, но не остановил его. Хотя… Да, поворачиваться башня перестала, и стабилизатор, похоже, гавкнулся. Ну, хоть что-то.
– Ромка!
– Уже!
– Огонь!
Промашка вышла – бронебойный усвистел, мелькнув по-над башней с жовто-блакитной кляксой. Ла-адно…
– Ромуальд!
– Бронебойным, командир?
– Чего спрашиваешь? Клади!
– Поклал!
– Огонь!
Выстрел получился куда удачней, хотя и рикошетом – украинский танк скатывался с небольшого возвышения, и бронебойный, оставив борозду, ударил под башню. Ту сорвало с погона и переклинило. Все, не жилец.
– Михалыч! Видишь, там что-то вроде склада?
– Вижу. От того склада одни стены остались.
– Во-во! Загоняй машину туда, будем из засады бить.
– Понял.
Скрываясь за насыпью, «Т-72» вынесся к складу, развернулся на месте и заполз в широкие ворота, от которых проем только и сохранился.
Полуобрушенные щербатые стены скрывали танк по самую башню. Его орудие могло стрелять прямой наводкой в широком секторе, скользя по-над каменной кладкой. Должно хватить.
Тут как раз один из укрофашистских «Т-64» вздыбился над осыпью, сверкая днищем. Туда-то Репнин и влепил снаряд.
Боевая машина ВСУ так и не перевалила насыпь, осталась торчать как памятник.
– Героям слава, – процедил Геша.
