Книга: Сыщик Бреннер
Назад: XLIV. Сестры
Дальше: XLVI. Вилли

XLV. Шпион

Я потерял счет минутам. Время будто остановилось. Я сидел на полу, баюкая тела девушек. Это продолжалось… долго. Потом я вышел из комнаты и убил обоих охранников, так и не успевших прийти в себя. Я перерезал им глотки и ничего при этом не почувствовал: ни сострадания, ни жалости, ни даже удовлетворения. Я просто сделал свое дело и вернулся в комнату. Адди – странный мальчик, сидел на кровати и игрался с двумя металлическими солдатиками. На три мертвых тела он не обращал внимания.
Я согнал его с кровати и аккуратно уложил туда сестер. Ошейники я так и не сумел с них снять: слишком хитроумный механизм. Но теперь уже все равно.
Весь, с ног до головы, я был перепачкан в крови Марты и охранников.
Я вытянул Марту за ноги в коридор. Негоже ей находиться в одной комнате с моими девочками. Пока я тянул тело, подол ее платья чуть задрался, открыв худые кривоватые ноги в дешевых чулках. Из кармана выпал какой-то предмет. Я даже не удивился, узнав свой переговорник, конфискованный вчера Кречетовым, а после выкраденный мной из холла. Тогда, связавшись с Мартыновым, я вернул прибор на место, дабы не вызывать подозрений, а с утра он так и остался в доме. Я сунул переговорник в карман, заметив, что устройство все это время было выключено.
Тело Марты я оставил подле второго охранника. Так, почти в обнимку, они и остались лежать.
Сестренки – хорошие, милые, умные девочки – мертвы, и ничего уже не изменить. Они были со мной, теперь их нет. Я остался один.
Я поднял «дырокол» и приставил его к виску. Я виноват и должен понести наказание. Лучше бы это мой труп лежал сейчас на кровати. Меня не жалко. Я старый, я многое повидал, мне уже все равно. Если бы только можно было что-то изменить.
Нет, сначала месть, и только потом позорное бегство в никуда. Я убрал «дырокол».
И некого винить в их смерти, кроме себя самого. Ведь мог же их спасти, мог! Нужно было что-то придумать, действовать как-то иначе, хитрее, находчивее. И Лиза с Петрой были бы живы сейчас.
До конца дней своих я буду прокручивать в голове этот день и искать варианты, снова и снова.
Адди, этот странный мальчик, считающий, что есть вещи похуже смерти и что все вокруг – лишь цирковое представление, а смерть – ловкий фокус, вызывающий сожаление, но не страх, все играл со своими солдатиками. Я даже слышал его команды, отдаваемые безмолвным оловянным подчиненным:
– Стройся! Шагом марш! Ать-два, левой! Ать-два, левой! Шире шаг! Слушай своего командира!
Я поневоле прислушался к его негромкому бормотанию.
– Мы пойдем с вами вперед, туда, где еще не ступала нога человека. Мы станем проходцами, откроем тропы, которые никто прежде не видел. Улыбайтесь, бойцы, вас ждет слава!..
«Проходец» – это слово я слышал уже несколько раз. Что оно означает? В чем тайна этого мальчика?
Мальчик между тем продолжал свой разговор с игрушечным солдатиком:
– Сила, сила, ее хватило с лихвой. Четверо пришли. Пятые хотели, но опоздали. Дело сделано. Мы играем, мы ходим тропами. Мы – проходцы. Я – проходец!
Эта речь его вызвала во мне странные ассоциации. Не похожа она была на обычное детское бормотание. Четверо пришли. Уж не о посольствах ли речь? Если так, получается, Адди каким-то образом повлиял на их появление здесь. Быть этого не может! Обычный ребенок, мальчишка, к тому же запертый в четырех стенах. Что он мог сделать? Ничего. Или все же мог? Ведь это его искал подселенец, замучивший сотни детей.
– Адди, подойди, пожалуйста, ко мне! – попросил я.
Мне в голову пришла одна догадка, и ее требовалось проверить. Мальчик послушно отложил солдатиков в сторону и приблизился.
Почему детей пытали?
– Ты боишься боли? – спросил я.
– Есть вещи похуже, – ничуть не удивившись, ответил он.
– Тебя пытали?
– Тело – это всего лишь кусок плоти.
Он говорил сейчас, как взрослый человек, повидавший жизнь.
– Сними рубашку, будь любезен.
Адди потянул рубашку через голову. Его худощавое тельце было сплошь покрыто старыми шрамами. Его не просто пытали, над ним издевались много часов, может быть, даже дней или недель. Казалось, не осталось ни одного кусочка на его теле, которого не коснулся бы инструмент неведомого палача.
– Кто это с тобой сделал?
– Дядя Дитти. Он сказал, так надо. Мне не было больно, только вначале. Зато потом я стал проходцем. Это забавно.
Невозможно! Или этот ребенок обладал полным иммунитетом к боли от рождения, или же дело было в чем-то ином. Я никак не мог понять суть.
Давая мыслям улечься, я подошел к окну и распахнул тяжелые ставни. Все четыре посольства из окна я увидеть не мог – они были расположены двумя перекладинами широкого креста, пересекавшимися в центре города, на той самой площади, где сегодня я стрелял в императора. Но край одного из энергокуполов я видел и отсюда.
– Адди, ты видишь светящийся купол?
Мальчик подошел к окну и без интереса выглянул наружу.
– Да, это они, другие. Я помог им найти ориентир. Когда небо почернело, они могли потеряться.
– Кто они? Хозяева посольств?
– Другие, не такие, как мы. Они хотели прийти к нам, я помог. Силы сегодня хватило, ее было много, очень много, и я помог им всем. Я мог бы и раньше, но только одним. Мне запрещали светить. Дядя Дитти запрещал. А сегодня я сделал все сам, без спроса. Меня не будут ругать? Я светил, показывал тропы. Они все нашли дорогу.
Все это звучало как самый настоящий бред. Вот только купола посольств в городе говорили об обратном. Адди, воспользовавшись тем, что кубы схлопнулись, каким-то образом почерпнул высвободившуюся энергию и открыл путь для хозяев посольств в наш мир. Именно так я интерпретировал его рассказ.
Теперь я понимал, что даже Костас, рассказавший мне про посольства, и сам знал о них не слишком много. Он не понимал технологии их появления, а эта тайна была ключом ко всему. Его не посвятили в секрет. Жорик искал ребенка самостоятельно. Иммунитет к боли, способность «светить» – вот что интересовало подселенцев. Возможно, эта способность как раз и проявлялась после пыток, и, чтобы отыскать одного, пришлось замучить сотни.
Бесчеловечно. Такое не может прийти в голову даже отпетому негодяю. Но для чужаков это оказалось в порядке вещей. Цель оправдывала средства.
Своим светом Адди показал «тропы» и открыл пути для прихода послов. Он показал дорогу чужакам в наш мир. И сразу четыре чужих мира теперь соединились с нашим. К счастью или несчастью, мир подселенцев проиграл. А больше четырех миров быть не может, так сказал мне Костас.
Я стоял посреди комнаты и не знал, что делать. Переговорник я все еще держал в руках, нервно щелкая переключателем туда-сюда. Адди вернулся к своим солдатикам. Энергокупола его не интересовали.
В один из моментов, когда переговорник оказался во включенном состоянии, сработал вызов.
Я приложил ухо к устройству и слушал. Некоторое время ничего не происходило, видно, с той стороны тоже ждали, но, так и не дождавшись ответа, не выдержали:
– Бреннер?
Голос показался мне смутно знакомым.
– Да. Кто спрашивает?
– Здесь Волков… ну, Вульф, вы помните?
Я хорошо помнил двух неразлучных агентов Девятого делопроизводства. Волков – агент со шрамом, самый активный из них двоих.
– Что вы хотите?
– У меня есть важная информация, вы должны кое-что узнать…
– Зачем? – удивился я. – Мне неинтересно. Поговорите со своим напарником, если больше не с кем общаться.
– Жуков мертв, убит сегодня.
Я помолчал. Выражать сочувствие не хотелось, да Вульф его и не ждал от меня.
– Что ж, говорите, – наконец решил я.
– Это государственная тайна. Вы не должны…
– Говорите, или я отключу аппарат, – пригрозил я. Мне все надоело.
– Слушайте, – сдался Волков-Вульф. – Мы с Жуковым раскрыли в городе крупную агентурную сеть.
– Знаю, – перебил я, – компания «Механикс». Они финансировали Серафимова. В унтербане под землей я видел секретные залы, где они прятали «страусов». Большинство и сейчас там стоят, ждут своего часа. Так что поторопитесь, если не хотите опоздать.
Вульф замолчал. Несколько секунд из переговорника доносились хрипы и посторонние шумы.
– Вы многое узнали, Бреннер. Жаль, что мы не работали вместе.
– Я привык работать один.
– Вы знаете, какова текущая ситуация в городе?
– Нет, – разочаровал его я. – Я некоторое время… скажем так, отсутствовал по личным причинам… – Не рассказывать же ему о моем путешествии в мир чужаков.
– Император убит неким террористом Ястребом, великий князь тяжело ранен. Константин Платонович принял на себя временное управление империей. Сейчас он – первое лицо государства.
Император убит? Да еще и Кречетовым! Так это он стрелял с крыши, отомстил-таки за свои старые обиды и годы в изгнании. Уничтожил своего былого сюзерена. Предал, пройдя весь путь до конца.
Но Костас! Как же он шустер. После нашего возвращения прошло не так много времени, а он уже успел получить всю полноту власти. Боюсь, первым его указом будет повеление найти меня и уничтожить. Некоторые тайны не должны выйти на свет.
А Белла, носящая его ребенка, что случится с ней? Если Костас примет ее, то актриса Лямур может стать первой дамой империи. Если же не примет, то ее судьба будет столь же плачевна, как и моя.
Если же великий князь не выживет, то Костас получит титул императора. Он сумеет добиться своего, я был в этом уверен. Подселенцы проиграли битву за посольства, но, возможно, выиграли другой бой, еще более важный, сделав своего агента главой огромной империи.
– Кстати, Серафимов тоже мертв, случайная пуля, – продолжил рассказ Вульф. Голос его время от времени прерывался, дышал он тяжело. А я не слишком-то поверил в случайность этой пули…
– И что теперь?
– Анархия. Больше никто никого не контролирует. Ястреб после убийства императора исчез, армия Серафимова разбрелась по городу, регулярные части остались без командования. Константину Платоновичу нужно срочно брать власть в свои руки. Но ему еще предстоит доказать свое право на трон. Думаю, прольется много крови…
Если подселенец вновь возьмет верх над разумом Костаса, то кровь обязательно прольется, в этом я был уверен.
– Давайте ближе к делу, – напомнил я Вульфу. – Вы что-то хотели рассказать?
– Да… есть информация, что у «Механикс» был свой человек в городе. Именно он следил за правильностью исполнения приказов, именно ему поручалось принятие ключевых решений. И вы очень хорошо знаете этого человека, Бреннер. Доверять в наше время нельзя никому.
– И кто же он? – безразлично поинтересовался я. – Ястреб? Мне нет до него дела.
– Нет, при чем тут Ястреб? Я говорю о Семенове, начальнике криминального сыска.
Эта новость шокировала меня и вывела из ступора. Мысли лениво заворочались. Семенов. Начальник сыскарей, бравый усач, правая рука барон-капитана Мартынова, мой давний знакомец. Он – предатель?
Но если Вульф не лжет, это многое объясняет. Кто, как не Семенов, имел доступ к самой свежей информации, которую он спокойно мог передавать дальше? Кто первым прибывал на место преступления и имел возможность замести лишние следы? Кто стрелял в меня на крыше? Да, признаться, это не лучший вопрос. На крыше он исполнял свой долг… и даже наше давнее знакомство не позволяло ему сделать мне поблажку. Ладно, оставим крышу в покое. Но надо признать, что Семенов эти дни всегда оказывался в эпицентре событий. Впрочем, так же, как и я. Неужели Вульф прав?
Внезапно еще одна догадка пришла мне на ум. Скоропостижная смерть Мартынова, так некстати случившаяся вчера ночью, причем именно в тот момент, когда барон-капитан собирался передать по назначению мое сообщение. В итоге подкрепление не было вызвано вовремя, и эта смерть повлекла за собой большинство негативных событий сегодняшнего дня. Акция Серафимова, покушение на императора и князя, ворота в чужой мир, появление загадочных посольств – многое могло случиться иначе или не произойти вовсе, выслушай Карл Александрович мой рапорт вовремя.
Так была ли эта смерть случайной? Мартынов скончался как раз по дороге к великому князю. Сердце, как сказал Костас. Охотно верю, барон-капитан был человеком немолодым. А теперь предположим, что он переговорил с Семеновым перед отъездом, как делал это обычно, оставляя распоряжения и советуясь с риттером по многим вопросам. Что, если и на этот раз он поделился со своим самым лучшим, самым проверенным подчиненным моей информацией? А Семенов… он просто не дал барон-капитану добраться до цели, устранив его. Имитация остановки сердца – плевая вещь при надлежащих навыках.
– Что я должен сделать?
– Семенова необходимо убрать. – Голос Вульфа звучал глухо, словно он сидел в пустом подвале. – Он слишком опасен сейчас. Хаос должен быть остановлен в нашу пользу. Если его убить, то еще останется шанс…
Агент замолчал, зайдясь в приступе раздирающего легкие кашля.
– С вами все в порядке? – поинтересовался я.
– Мне конец, Бреннер. Я уже, считайте, мертв. Повезло, что он не нашел переговорник перед тем, как засунуть меня сюда.
– Засунуть куда?
– В бочку. Я сейчас плыву в бочке и выбраться никак не сумею. Он подстрелил меня и сунул в бочку, а потом сбросил ее в реку. Но я пока жив. Бочка протекает, но это не важно. Моя судьба не должна вас волновать. – Волков вновь закашлялся. Судя по булькающим звукам, пуля угодила ему в легкое. Жить ему оставалось считаные минуты. Если повезет, то он умрет прежде, чем вода заполнит бочку. Лучше умереть от пули, чем захлебнуться. Благороднее. А Вульф, несомненно, был человеком благородным, если даже на краю гибели радел об интересах империи. – Уничтожьте Семенова, это на время остановит «Механикс» и тех, кто стоит за ними. Он сейчас в Департаменте. Прошу вас, Бреннер, послужите своей Родине еще раз…
Разговор оборвался. Я подождал пару минут, но больше на связь со мной никто выйти не пытался. Покойся с миром, господин Волков-Вульф из Девятого делопроизводства.
Еще несколько минут я обдумывал положение. Только что мне казалось, будто уже ничто в этом мире меня не интересует, но Вульф пробудил нечто страшное в моей душе. Врата бездны широко распахнулись. Я жаждал крови.
Мне нужен был враг, и я нашел его.
Семенов, боевой риттер императора, гроза преступников Фридрихсграда, жди, я иду за тобой!
Назад: XLIV. Сестры
Дальше: XLVI. Вилли