© Вудворт Ф., 2016

© Оформление. ООО «Издательство «Э», 2016

– Проходи, – произнес маг. Я же замерла на пороге не в силах сделать последний шаг, который отделит мою старую жизнь от новой. Взгляд лихорадочно скользил по комнате в желании зацепиться за любые мелочи, лишь бы избежать этих зеленых пронзительных глаз.

Я заметила лохань и следы воды вокруг нее. Значит, наш гость уже принял ванну. Неудивительно, после боя с умертвиями, что напали на деревню, он наверняка испачкался. Мужчина переоделся в чистое и сейчас был в брюках, что плотно облегали сильные ноги, и рубашке, наполовину расстегнутой, что позволяло рассмотреть поросль кудрявых черных волос на груди. Я отметила все эти мелочи мимоходом. Смотреть напрямую на мага я не решалась.

Взгляд уперся в расстеленную кровать, и ладони тут же взмокли от волнения. Сердце забилось пойманной птицей, и мне стало страшно до одури. Казалось, что это происходит не со мной. Никогда еще я не поднималась на второй этаж, где останавливались постояльцы. Нет, иногда я помогала Салли с уборкой, но только в те моменты, когда никого из жильцов не было.

– Закрой дверь, сквозит! – раздраженно приказал мужчина. Я бы с радостью закрыла дверь с той стороны и оказалась бы от него как можно дальше, да кто мне разрешит. Через силу сделав шаг в комнату, я позволила двери захлопнуться, а вот звук задвигаемой щеколды резанул по моим натянутым нервам. Резко оглянувшись, я обнаружила, что щеколда задвинута в паз, отрезая мне пути отступления. В панике посмотрев на мага, я уловила на его тонких губах хищную улыбку и тут же почувствовала себя ланью, запертой наедине с волком.

– Подойди ко мне, – мягко произнес маг, но я и на секунду не поверила в эту мягкость, так как голодный взгляд зеленых глаз уже шарил по моему телу. Мне тут же захотелось забиться в какую-нибудь нору и сделаться маленькой и незаметной. Я понимала, что никто мне на помощь не придет. Даже Иланий. Кузнец, как рассказывали люди, зашедшие в таверну на радостях пропустить стаканчик, был серьезно ранен в драке с умертвиями, в которой участвовали все взрослые жители деревни.

Наше селение находится чуть в стороне от тракта, между Орданисом и Заречьем, небольшим городком на краю империи. В тихом месте. От нас почти день пути до Заречья. Каким образом сюда занесло этого боевого мага, было непонятно. Здесь чаще всего путешествуют торговцы и простые люди. Ну, вот почему он остановился у нас? Правда, деревня, что была расположена неподалеку на тракте, уничтожена умертвиями, что поднял некромант, недовольный обслуживанием в таверне.

Все знали, что папаша Лозан трясется над своей дочкой-красавицей. Особо настойчивых кавалеров вмиг отваживали его сыновья. В их таверне Милава привлекала постояльцев своей красотой, а в нашей я – своим пением. К нам даже из города ездили меня послушать! А сколько раз меня звали в Заречье петь в самых дорогих заведениях, сулили золотые горы, но дядя Корган посылал всех лесом, да и я сама не рвалась в город.

А тут этот некромант, чтоб его! Некроманты, как известно, те еще бабники, вот он и остановился у папаши Лозана. Явно полез к Милаве, за что и огреб. Тонкая душа не выдержала общения с братьями девушки, которые выкинули его из таверны, оставив ночевать в конюшне. Он в отместку поднял все старое кладбище и смылся по-тихому.

Говорят, папашу Лозана загрызла его же теща, что померла этой весной. Деревня была уничтожена, а вот Милава спаслась. Подоспели стражники из города, когда заметили пожарище. Едва успев проснуться, люди от своих мертвых родственников спасались огнем.

– Я не повторяю своих приказов дважды! – как удар плети раздались сухие слова, и я подпрыгнула на месте. Подойти к нему?! Да у меня ноги ватные от страха! Я понимаю, что должно произойти, и это знание заставляет сотрясаться мелкой дрожью все мое тело. Салли с Бозанией иногда проводили ночи с постояльцами, а потом громко обсуждали свои похождения. Невольно я узнавала подробности, заставлявшие гореть мои уши.

Дядя, как ты мог так со мной поступить?! Мною откупились, как куском мяса, что бросают волку, чтобы он не трогал остальных овец. В моем же случае, чтобы заставить мага спасти нашу деревню от умертвий. Как только он сегодня появился, я уже почувствовала угрозу, исходящую от фигуры, закутанной в плащ, с низко надвинутым капюшоном, скрывающим лицо. Тяжелый посох в его руках подтвердил, что перед нами боевой маг. Люди с подозрением косились на него.

Он сел в самый дальний угол, и, казалось, ему глубоко наплевать, что творится вокруг, но в течение вечера, пока пела, я чувствовала его тяжелый взгляд на себе. Для меня не стало неожиданностью, когда после ужина он подошел к дяде и что-то сказал, бросив взгляд на меня. Тот отрицательно покачал головой и ответил что-то резкое, его настроение не изменил и протянутый мешочек с монетами.

В этот момент я не могла заставить себя петь, напряженно следя за ними. Не то чтобы я боялась, что дядя соблазнится щедрой платой. Ему уже много раз предлагали серебро и даже золото, желая, чтобы я поднялась на второй этаж. Чаще проезжие. Те, кто бывал у нас постоянно, знали, что это бесполезно. Но всем известно, что ссориться с магом не стоит, это еще хуже, чем с некромантом. Люди в таверне тоже искоса следили за дядей и гостем, догадываясь, о чем те говорят, и ожидая, что последует за отказом.

Меня успокаивало, что сегодня среди посетителей находится Иланий. Мы дружим с детства. С самых малых лет он как старший брат оберегает меня. Он частенько приходит к нам выпить эля и послушать, как я пою. Вот и сейчас он послал мне ободряющую улыбку.

Неожиданно в таверну ворвался мальчишка Рон с криком, что умертвия напали и на нас. Значит, не всех уничтожили стражники, и нежить добралась до деревни. Все мужчины вскочили и выбежали на улицу. Исключение составил маг, который так и не сдвинулся с места, буравя дядю взглядом. Он даже и ухом не повел, когда с улицы раздались крики.

– Вы не поможете? – Я услышала, как голос дяди дрогнул. Понятно почему. Стража из города доберется до нас не скоро, и неизвестно, будет ли здесь хоть кто-то жив к тому времени. Например, от таверны папаши Лозана остался лишь сгоревший остов, а мужчины рассказывали, что земля в округе была усеяна ошметками тел как умертвий, так и людей, и даже домашних животных.

– А что мне за это будет? – прозвучал холодный вопрос. В бессильной ярости дядя смотрел на мага. Было ясно, что помогать он нам не собирается. Действительно, себя он защитить сможет, а что за дело ему до людей в деревне.

Я отказывалась поверить глазам, когда дядя бросил взгляд на меня, на мага, а потом взял мешочек с монетами из его рук. Маг обернулся, посмотрел на меня, а потом вышел. Я же как громом пораженная застыла на месте и, не веря, смотрела на дядю, который за один миг как будто постарел лет на десять.

«Меня продали!» – бились в голове слова, и хотелось кричать от разрывающей душу боли.

Избегая моего взгляда, дядя поспешил на улицу. Свидетельницами произошедшего были лишь Салли с Бозанией. Растерянные, они застыли с открытыми ртами. Первой отмерла Салли и подошла ко мне.

– Не бойся, я когда приносила ему еду, немного его рассмотрела. Он красив и молод. Первый раз всегда страшно и больно, ты не пугайся. Он маг, может, и сделает что-нибудь, чтобы облегчить боль, – с сочувствием произнесла она.

– Наконец-то наша певчая птичка станет женщиной, – съехидничала Бозания. Она так и не простила мне, что господин Витан, по которому она сохла не первый год, не обращал на нее внимания, а частенько приезжал из города только для того, чтобы послушать, как я пою, и дарил мне цветы.

Не дождавшись от меня и шага в его сторону, маг сам направился ко мне. Я сжалась, опустив глаза и рассматривая пол под ногами.

– Как тебя зовут? – услышала я совсем близко, и мои ладони сжали материю платья, чтобы унять дрожь.

– Лорианна, – ответила, с трудом разлепив губы.

– У тебя волшебный голос, Лорианна. Он проникает в душу.

Я молчала. А что на это сказать? Пела я всегда, сколько себя помню. Мне было легче выразить свои мысли и чувства в песне, чем словами. Многие поражались не только моему голосу, но и самим песням и зачастую спрашивали, где я слышала их. Слова песен рождались в моей голове, они были в крови, и казалось, что я вспоминаю давно забытое. В своих песнях я воевала, защищая родной край, любила и ненавидела, знала цену дружбе и страдала от предательства. Я пела о простых моряках и правителях, об эльфах и гномах. Когда я пела, то как будто видела их истории и их самих перед глазами.

– Посмотри на меня, – потребовал он.

Мне ничего не оставалось, как подчиниться. Медленно подняла глаза. Мой взгляд задержался на его груди, покрытой темными волосами. У Илания грудь была гладкой, отметила я разницу. Не то чтобы он когда-то раздевался передо мной, но я бывала в кузнице, и там он иногда работал без рубахи. Поймав себя на том, что слишком долго рассматриваю грудь мага, я быстро подняла глаза выше и встретила его взгляд.

«Он действительно красив», – отстраненно подумала я. Во вкусе Салли. Та больше всего любила жгучих брюнетов. Впечатление портили тонкие губы с тяжелым подбородком, что намекали на властный характер. Зеленые глаза мужчины из-под черных густых ресниц, казалось, хотели заглянуть мне в душу. Чуть влажные волосы едва доставали до плеч и слегка завивались. Несколько капель влаги упали с них, оставив влажные следы на рубашке.

– Можешь называть меня Корнелиусом, – позволил он. Можно подумать, я мечтала с ним познакомиться. – У тебя глаза, как озера. Так и хочется утонуть в них и узнать, что скрывается в глубине.

Комплимент не отличался оригинальностью. Практически каждый мужчина считал своим долгом сообщить мне нечто подобное. То, что и этот маг не стал исключением, вызвало у меня нервную усмешку. Маг заметил ее, и его глаза вмиг похолодели.

– Раздевайся! – последовал жесткий приказ, и мне дали понять, что игры закончились.

От этих слов я окаменела, и глазами, полными ужаса, уставилась на мага. Никто и никогда так со мной не обращался. Если кто-то из подвыпивших гостей лез ко мне, чтобы познакомиться, то его оттесняли наши местные, которые часто приходили к нам посидеть за стаканом настойки или кружкой эля, да и дядя вмешивался.

– Ты боишься меня? Или это у тебя в первый раз? – спросил он с исследовательским интересом, а потом с насмешкой сказал: – О чем я спрашиваю?! Да тут скорее всего только ленивый не пробовал твои прелести, и трактирщик просто набивал цену.

Произнеся это, он сам потянулся к пуговичкам на моем платье и начал их расстегивать. Это стало пределом для моих нервов, и с возмущенным «Да что вы себе позволяете?!» я залепила ему пощечину. Это потрясло нас обоих. Если бы не боль в руке и отпечаток моей ладони на его щеке, то я могла бы поклясться чем угодно, что это сделала не я. Да я в своей жизни никого и пальцем не тронула!

В стремительно темнеющих глазах мага я заметила красные всполохи и с криком «Спасите!» резко развернулась и постаралась выбежать, отчаянно дергая дверь на себя. Лишь через несколько секунд до меня дошло, что она закрыта на щеколду, и трясущимися пальцами я попыталась отодвинуть засов.

Меня как котенка схватили за шиворот. Раздался треск материи, и я почувствовала, что моя спина до пояса обнажена. Я всхлипнула. Мои руки оставили щеколду и устремились к груди, пытаясь удержать стремительно спадающий лиф платья. Хуже всего, что после этого наступила тишина, и я слышала лишь дыхание мага за своей спиной. Мне было безумно страшно так стоять и ждать, что последует дальше, но ни за что на свете я не смогла бы заставить себя обернуться.

Когда я ощутила, как он коснулся моих плеч и неспешно провел черту по позвоночнику вниз и обратно, то не закричала лишь потому, что уже минуту не дышала и голоса не было. Я стояла и хватала ртом воздух, силясь вдохнуть, но горло перехватило, и мне этого сделать не удавалось.

Каким-то чудом я выдавила из себя:

– Пожалуйста, отпустите меня. Это неправильно. – И сама не узнала своего голоса, настолько жалко он прозвучал.

– Я заплатил за тебя и спас никчемные жизни людишек. Разве я не достоин награды? – Ответа маг не ждал, подхватил меня на руки и, в несколько шагов преодолев комнату, положил на кровать. У него был такой голодный взгляд, что я заскулила. Только это его не остановило.

– Ты даже не представляешь, насколько прекрасна! – Его рука коснулась моей щеки, погладила волосы. – Настоящее золото.

Я испуганно дернулась, а он чуть нахмурился.

– Не бойся, я не обижу тебя, – произнес он, и на секунду я ему поверила, тем более что маг отодвинулся и встал с постели. Но плеснув в бокал из кувшина вина, он вернулся и, приподняв мою голову, приказал: – Выпей, тебе будет легче.

Осознание того, что от своих намерений Корнелиус не отказался, заставило меня издать глухой стон и отвернуться. Это мага не смутило. Намотав на руку мои длинные волосы, он заставил меня повернуть голову к нему и насильно влил вино сквозь сжатые губы. Я закашлялась, и часть вина потекла по подбородку, на шею и грудь.

– П-п-пожалуйста, не надо… – попросила я, отчаянно смаргивая слезы.

Маг не ответил, его глаза словно приклеились к моей груди, по которой кровавыми ручейками стекало вино.

– Так невинна… прекрасна… – наконец хрипло произнес он. – А какой сладкий голос… Даже сейчас твои слова проникают в душу, заставляя подчиниться, – задумчиво произнес он. Взгляд его потяжелел, и маг решительно закончил: – Не проси, малышка. Если не я, то другой. Ты слишком восхитительна, чтобы я от тебя отказался.

С его губ сорвалось заклинание. Я закричала от отчаяния, но крик получился беззвучный. Маг лишил меня голоса.

Его слова: «Не бойся», – прошли мимо моего сознания, так как я уже миновала грань обычного страха. Мне хотелось сжаться в комочек и тихонько выть. Ужас сковывал каждую клеточку тела от того, что я не слышала себя и из моего горла вырывались лишь беззвучные хрипы, от того, что сейчас должно было произойти. Какой-то частью своего существа я понимала, что происходящее мерзко, ужасно и неправильно. Такое не должно было со мною случиться, но почему-то случилось. Мое сознание беспомощно билось в оковах тела, желая покинуть его и вырваться на свободу. Я молила о беспамятстве или смерти, но моим мольбам не суждено было быть услышанными.

Мне было больно от начала и до конца. Казалось, что я сошла с ума и как муха беспомощно бьюсь в паутине кошмара. Я беззвучно кричала, заливая подушку слезами. Все мое тело горело. Я чувствовала себя оскверненной, растоптанной, а знание того, что это все произошло с молчаливого согласия моего дяди, рвало душу на части. Если бы я хоть на миг могла предположить, что меня ожидает, то лучше бы побежала навстречу умертвиям. Те хотя бы сразу сожрали меня, а не мучили.

Единственное, чего мне хотелось, так это умереть, но мне не дали. Маг произнес заклинание, и с его рук потекло тепло. «Боевик и целитель», – меланхолично отметила я, лежа безвольной куклой. Руки, до этого скованные магией, он освободил, но я была не в силах пошевелить и пальцем. Меня погладили по голове, а потом он взялся расплетать уже порядком растрепанную косу.

– Какие у тебя красивые и мягкие волосы. Настоящее богатство. Они блестят, как солнечные лучи.

Мне же было все равно, я никак не прореагировала на его слова. Реши он снять в этот момент с меня скальп, я бы и на это не отреагировала. После того что со мной случилось, меня можно было резать на части, и я бы не пикнула. Хотя о чем это я, хоть руки он мне и освободил, но голос так и не вернул.

После пережитого ужаса его прикосновения показались изощренной насмешкой, и я отдернула голову в сторону. Это ему не понравилось, и, поймав мой подбородок в железный захват своих пальцев, он повернул мое лицо к себе и подарил властный поцелуй. И я с ужасом поняла, что мои мучения еще не закончились.

К счастью, ничто не длится вечно, и мои пытки подошли к концу.

Я закрыла глаза, стараясь внутренне отгородиться от его руки, что касалась меня, а он решил, что я засыпаю.

– Спи, радость моя, – поцеловал он меня в висок. – Я теперь тебя никому не отдам. – Если бы перед этим Корнелиус не насиловал меня несколько раз подряд, то можно было бы поклясться, что в его голосе звучит нежность.

Я лежала тихо, как мышка, боясь пошевелиться и разбудить мага. После его слов вся апатия слетела с меня. Мысль о том, что утром он может продолжить надо мной измываться, прогнала усталость. Я обдумывала все, что сегодня со мной произошло. Прежняя жизнь разбита. Единственный родной человек предал. И это было намного хуже того, что вытворял со мною этой ночью маг. Что же мне делать? Как дальше быть?

Моим телом дядя заплатил за свою жизнь и жизни остальных. Это станет всем известно, и если даже Салли и промолчит, то уж Бозания молчать не станет и с удовольствием расскажет всем о моем позоре. Как после этого смотреть людям в глаза? Даже если маг меня и не заберет с собой, что маловероятно, то посетители в покое не оставят. Слишком многие смотрели на меня раздевающими взглядами, и лишь моя невинность спасала от посягательств.

Как сказал однажды настойчивый кавалер Салли, зажав ее на улице: «Ты уже не девочка. Чего ломаешься? От тебя не убудет!» После этого она проплакала весь вечер, и даже дядя ее не дергал, а я подменила. Представив, что теперь так же могут поступить и со мной, я сжалась.

За что?! Из глаз потекли злые слезы. Что и кому я сделала плохого в этой жизни? Мой защищенный мирок лопнул как мыльный пузырь, оставив меня растоптанной и вывалянной в грязи. Меня предал родной человек. Все друзья, которые у меня были, теперь отвернутся от меня. Женщины почувствуют себя вправе плевать в мою сторону или в лучшем случае пренебрежительно отворачиваться, а мужчины поступать ничем не лучше, чем сегодня этот приезжий маг. В ярости я до боли сжала кулаки. В душе словно все натянулось, и через мгновение я почувствовала, как что-то разорвалось. С таким звоном рвется струна. И неожиданно мне стало легче, я ощутила прилив сил.

«Мне больше нельзя здесь оставаться!» – отчетливо поняла я. Или утром меня заберет с собой маг, заставив мечтать о смерти, или люди здесь сделают мою жизнь невыносимой. Вся любовь и привязанность к дяде истаяла как дым. После его поступка он стал для меня чужим человеком. Надо бежать, пока еще есть время!

Тихонько отодвинувшись от мага, я встала с постели. Он беспокойно заворочался, как будто в поисках меня, я же настороженно замерла. Через мгновение он успокоился и размеренно задышал, обняв подушку, на которой остался мой запах. Моя одежда лежала возле кровати цветными лоскутами. Все вещи оказались безнадежно испорчены. Я стояла обнаженная в свете луны, и лишь волосы шелковым плащом закрывали тело до бедер. Делать нечего, мне прямо так придется идти по коридору. В душе поднялось негодование – в довершение всех моих злоключений я оказалась вынуждена красться голой как продажная девка от своего кавалера.

«А тебя и продали», – прорезался ехидный внутренний голос, и в душу стала заползать тьма. Никогда этого не забуду и не прощу!

Подойдя к двери, я с ненавистью посмотрела на щеколду и вспомнила, как вечером по ней бессильно скользили мои пальцы, пытаясь отодвинуть. Удайся мне это тогда, то может, у меня бы был шанс сбежать? Решительно я взялась за нее сейчас и с легкостью отодвинула. Насмешка судьбы: щеколда сдвинулась бесшумно. Открыв дверь, я покинула комнату, где остались мои мечты, вера в людей и наивность. Казалось, что прежняя я умерла на той постели, корчась от боли в беззвучном крике.

Мне удалось пробраться в свою комнатку на первом этаже незамеченной. В тазике я ополоснулась холодной водой и надела на себя рубашку и платье. Натянула чулки и сапоги. Пусть сейчас ранняя осень, но скоро похолодает, и они мне нужнее. Я растерянно смотрела, раздумывая, что взять с собой. Не так уж и много вещей я имела. Сунула в карман несколько листов бумаги и карандаш. Мне его подарил старый Дарион, что учил грамоте. Однажды зимовал у нас старик. Дядя оставил его с условием, чтобы тот научил меня, чему сможет. Все в деревне считали это блажью, но дядя спокойно перенес насмешки по этому поводу.

«Не хочу больше думать о нем!» – одернула я себя.

На плечи накинула шерстяной плащ. На кровати лежал ребек. Видно, Салли принесла его из зала. Я не притронулась к инструменту и пальцем. Это не то, что стоит брать с собой в дорогу, к тому же без голоса я больше не смогу выступать.

Сердце отозвалось болью при мысли об утерянном. Но я лучше буду молчать всю свою жизнь, чем вернусь в комнату наверху. Окинув напоследок взглядом место, где росла и взрослела, вышла, решив по пути заглянуть на кухню. Надо бы взять с собой поесть и наполнить флягу водой. Денег у меня не было, но это не пугало. Вообще, после сегодняшнего меня уже мало что могло испугать.

Незримой тенью проскользнула на кухню и уверенно прошла к месту, где хранился хлеб. В предусмотрительно захваченную котомку вместе с ним положила сыр и мясо. Свечу не зажигала. Да и зачем? Я и так ориентировалась здесь с закрытыми глазами.

– Лори?! – услышала я и подскочила на месте, когда с этим тихим возгласом кто-то начал возиться с лампой. Оглянувшись, я увидела дядю. Похоже, он с вечера так и сидел за столом и явно с кружкой чего-то забористого. Волосы были всклокочены. Лицо помятое, под глазами мешки.

Несмотря на внезапное пробуждение, он окинул мою фигуру в плаще внимательным взглядом и сразу все понял.

– Тебе удалось сбежать? – с надеждой спросил он. – Молодец! Беги в Заречье и обратись за помощью к господину Витану. Он много раз просил твоей руки, но я говорил, что ты еще молода. Он тебя спрячет и не выдаст. Глядишь, этот маг и уедет.

Затем дядя разглядел мои припухшие от слез глаза, и его плечи поникли.

– Прости меня, девочка, – глухо произнес он. – Но лучше ты будешь жива, чем тебя бы растерзали умертвия.

С этим утверждением я бы поспорила. Так много мне хотелось ему сказать, но оставалось лишь крепче сжать зубы.

– Подожди, – вскинулся он. Полез в карман и выложил на стол кошелек, что ему дал маг. – Возьми деньги в дорогу, они тебе пригодятся.

Прежняя я, наверное бы, швырнула кошелек дяде в лицо, но я сегодняшняя… молча взяла деньги. И пусть они жгли мне руки и казалось, что от них пахнет кровью. Я хотела уже развернуться и выйти, но дядя опять задержал меня. Поднявшись, он поспешил в угол кухни, опустился на колени и поднял половицу. Я и не знала, что там у нас тайник.

Когда дядя вернулся, в руках у него была грязная тряпица. Под моим недоуменным взглядом он ее развернул, и в свете лампы блеснуло женское золотое кольцо с большим кровавым камнем. Я ничего не могла понять. Зачем он мне его протягивает?! Даже покачала головой, сделав шаг назад.

– Возьми! Это кольцо твоей матери. Она просила отдать тебе его, если не вернется до твоего восемнадцатилетия или когда ты станешь женщиной. – При последних словах дядя смешался.

У меня в голове не укладывалось, что его сестра и моя мать могла быть обладательницей такого дорогого кольца. И что значит «если не вернется»?! Он же всегда говорил, что моя мать умерла, и не хотел обсуждать эту тему.

– «Пусть наденет кольцо на левую руку, на указательный палец. Для всех оно станет невидимым. Когда придет время заявить о себе, пусть переместит его на правую, и тогда кольцо станет зримым», – закрыв глаза, повторил он заученные слова.

Ничего не понимая, я все же взяла кольцо и выполнила требуемое. Оно легко наделось и чуть сжалось, подгоняя себя под размер моего пальца.

«А кольцо-то магическое!» – дошло до меня, когда после этого оно исчезло на моих глазах. И пусть оно было совершенно невидимым, но я чувствовала его на пальце.

На прощание дядя хотел меня обнять, но я отшатнулась, и его руки бессильно повисли.

– Надеюсь, ты сможешь меня простить, – прошептал он мне вслед, и я ушла не оглядываясь.

Пусть я и понимала, что надо как можно быстрее уходить, но не могла этого сделать, не повидавшись напоследок с еще одним человеком. Я шла привычной тропинкой, которой ходила тысячи раз. Была глубокая ночь, и все селение спало. От земли поднимался туман, а в воздухе стояла гарь от костров, где жгли останки умертвий, некоторые еще дымили. Проскользнув под окно знакомого дома, я тихонько постучала. Пришлось повторить, прежде чем внутри послышались шаги.

Иланий выглянул в окно, а потом через минуту вышел из дома. Мы молчали, пока не отошли немного в сторону.

– Лори, что ты здесь делаешь?! – приглушенно воскликнул он. – Этот маг положил на тебя глаз, и ты бежишь? – догадался он. Я утвердительно закивала, а он выругался. Пока мы шли, я заметила, что он ощутимо прихрамывает и правая рука на перевязи. Досталось ему в схватке! В ответ на мой обеспокоенный взгляд Иланий отмахнулся и сказал, что ничего страшного. Так я ему и поверила! Сквозь бинты проступила кровь.

– Куда тебя направил дядя? В Заречье? – Я опять закивала. Иланий окинул меня взглядом и вынес вердикт: – В таком виде тебе опасно путешествовать. Иди в кузницу, а я принесу тебе вещи брата переодеться, и подберем оружие.

Я заколебалась, ведь мне надо было спешить, но оценила разумность его предложения.

– Я быстро, – понял Иланий мои колебания, и мы разошлись.

Действительно, он очень быстро пришел с рубашкой, штанами и кафтаном из темного сукна. Пока я перетягивала грудь и переодевалась, он, отвернувшись, давал наставления:

– Если спросят, то говори, что тебе четырнадцать лет. Остался в живых при нападении умертвий. Убежал в лес из сгоревшей деревни, заблудился и только недавно вышел к людям. Тебе помогли, и ты идешь в город к дальней родне.

Я переоделась и, подойдя к Иланию, показала на свои губы, знаками объясняя, что не могу говорить.

– Ты сорвала голос от страха? – с беспокойством спросил он, и мне ничего не оставалось, как кивнуть. – Не переживай, через пару дней вернется. А так даже лучше, тебя жалеть начнут и не обидят, – постарался успокоить меня он. Затем полез в карман и достал черную шапку. – Скрой волосы.

У меня ничего не вышло. Моя коса была слишком длинная, чтобы ее спрятать. Я взяла волосы и сделала режущее движение, показывая, чего хочу.

– С ума сошла?! Да я и пальцем не трону такую красоту!

Как он ни отказывался, я настояла. Весь маскарад не имел смысла, если меня будет настолько легко раскусить. Понимал это и Иланий, поэтому протянул мне кинжал:

– Режь сама, у меня рука не поднимется.

Я решительно взяла в руки косу и отрезала ее под самый корень. Волосы тут же рассыпались и полезли в глаза.

– Лори, зачем ты так?! – жалобно воскликнул Иланий. – У моего брата волосы и то ниже плеч!

Я же не обратила на это внимания, решительно беря шапку и натягивая ее по самые брови.

– Ты слишком чистая и красивая для мальчишки, – вынес вердикт друг, окинув меня критическим взглядом. Что ж, мы прошли к дымящемуся костру и, разворошив его, бросили туда мою косу, скрывая следы. Пока она тлела, Иланий снял с меня шапку и втер сажу в голову, от чего мои волосы стали жирные и серые. Немного испачкал лицо и руки.

– Так лучше, – удовлетворенно выдохнул он, а потом протянул мне кинжал: – Возьми с собой, пригодится. Если будут нужны деньги – продай.

Я думала, куда бы его положить, и в итоге засунула в сапог, чтобы не привлекать излишнего внимания к оружию.

– Будь осторожна! Если бы не нога, то я бы обязательно пошел с тобой, а так буду только задерживать.

Надо было спешить, я уже потеряла слишком много времени. Он обнял меня напоследок, и хоть Иланий был для меня как брат, я ничего не могла поделать с дрожью отвращения. Но мне пришлось перетерпеть и не выдать себя.

Когда вышла из деревни на дорогу, несмотря на ночь и то, что была одна, я почувствовала себя свободной. Страха не было. Сделав глубокий вдох, я бодро зашагала в противоположную от Заречья сторону.