Пока я на краю. Повесть
Цветок завял, рассыпался, поник,
Завис в ночи холодной каплей страха.
Нет. Не боюсь. А рвусь туда, где ждет меня душа.
И мечется, как птаха…
@КапляМрака
Алка аккуратно доштриховала тюльпан. Черный тюльпан. Черный поникший тюльпан в разбитой вазе. Вода, разлитая по столу, больше всего напоминала кровь.
Она сфотографировала рисунок и оценила его на экране планшета. Штриховка потерялась, но для стены «ВКонтакте» сойдет. Тюльпан казался еще более черным и еще более мертвым. Ваза бликовала как настоящая. Кровь, то есть вода, тягучим пятном приближалась к краю нарисованного стола.
Алка выложила рисунок в сеть, проиллюстрировав свое новое стихотворение. Первой, как всегда, откликнулась Жесть.
«Я тоже рвусь. Мы встретимся там. Стихи отличные».
«Спс», – написала Алка. Ей тоже нравилось то, что получилось.
Последнее время стихи стали рождаться все реже и только под утро. Которую ночь подряд что-то будило Аллу часа в четыре утра, она устраивала набег на кухню, лежала, ела и пялилась в черное окно. Хорошо, если в голове начинали толкаться рифмы, это отвлекало от пугающей пустоты в душе. И от неотвратимости того, что нужно вставать.
Утро. Мама. Завтрак. Улица. Холод. Школа. Люди. Ходят. Говорят. Скалятся.
Им нужно отвечать, на них нужно смотреть.
Потом, дома, можно заткнуть уши, рухнуть и доспать выдранные из сна утренние часы. Несколько блаженных часов покоя. Потому что вечером опять мама, только с ужином, опять школа, хоть и в виде уроков, опять нужно как-то реагировать на внешний мир, который бесит самим фактом своего существования.
Жизнь не отвратительна, только если оживают предметы на бумаге. И еще стихи. Когда складывается, можно дотянуть до утра.
Семь. Нужно вставать. Идти.
«Мир – отстой».
* * *
Хантер втыкал в монитор.
Софтина, которую сваяла Панта, работала сама, без участия человека, Хантер мог запросто в это время читать что-нибудь или даже раскладывать «косынку», но ему нравилось думать, что он все-таки контролирует процесс.
Но он снова пропустил момент, когда анализ закончился. Только что мелькали цифры обработанных аккаунтов – и уже мигает наглая надпись: «Все готово! Не тормози, Хант!»
«Надо заставить Панту врезать звуковой сигнал», – подумал он и принялся разгребать улов.
В основном, как обычно, мелочь. Корреляция до ¼ и меньше.
Но одна рыбешка оказалась перспективной, аж на 85,3 процента. Полное совпадение по восьми основным и трем косвенным параметрам.
Дальше начиналась работа Хантера – подобрать для рыбки блесну. С этой задачей ни одна пантовская программуля не справлялась. Впрочем, кандидатов было всего трое, выбор не составил труда.
– Зёма! – крикнул Хантер. – А сделай кофе! И бутеров!
– А спинку не почесать? – отозвался Земекис.
– Потом! Я легенду пишу!
Эта часть работы Хантеру нравилась больше всего. Она чем-то напоминала его любимое лего: из стандартных кирпичиков создавалось нечто новое и неожиданное, что-то, чего раньше в природе и не существовало вовсе.
Зёма все-таки принес кружку с горячим эспрессо и бутерброды. Вернее, набор «сделай сам»: батон, колбасу, сыр. Все неразрезанное. И еще нож.
Хантер жалобно посмотрел на Земекиса. Тот буркнул: «Прости, забыл», – и принялся нарезать батон прямо на столе.
* * *
Алка из последних сил держалась, чтоб не заснуть. Школа теперь была вечной борьбой – на уроках со сном, на переменах с голодом.
Всего урок назад она сожрала три жирных пончика, но сейчас опять желудок сводило. До звонка оставалось целых десять минут.
– Данилова, ты меня слышишь?
Алка вздрогнула и подняла глаза.
Рядом с партой стоял физик. Алку затошнило. Не то чтоб она так не любила физику, просто не выносила запаха сигарет. А физик курил какую-то дешевую дрянь.
– Данилова, я тебя третий раз спрашиваю, где самостоятельная, которую писали на прошлой неделе? Ты сдавала?
– Сдавала, – соврала Алка.
На самом деле она выкинула бланк сразу после урока. Смысл сдавать пустой листок?
– И где же она? – спросил учитель, нависнув над ней.
– Меня тошнит! – не выдержала Алка.
– Что? – спросил физик.
– А то! – Алка вскочила. – От вас несет, как от помойки! Не подходите ко мне!
Физик отпрянул.
– Никто ко мне не подходите! – крикнула Алка. – От всех тошнит! Выворачивает прямо!
– Сходи-ка ты к медсестре! – сказал учитель. – Пусть даст тебе чего-нибудь от живота… а заодно от нервов.
Алка схватила рюкзак и направилась к выходу.
* * *
Следующим утром Алла шла в школу в похоронном настроении. Наверняка будут разборки, почему слиняла с последнего урока. А кому она нужна, эта биология?
– Девушка, вы мне адресок не прочитаете? Очки забыл.
Старичок улыбался так мило, что сердце Алки дрогнуло. Она остановилась и взяла записку из трясущейся руки.
– Морская, пятнадцать, это на той стороне улицы, за поворотом. Там магазин рядом.
Старик кивнул.
– Спасибо, родная, – сказал он.
Алка опомнилась, переходя дорогу, но о том, чтоб бросить старика, речь уже не шла. Сухая рука доверчиво сжимала ее локоть, и она шла медленно, подстраиваясь под неширокие, но уверенные шаги.
Старик молчал. Но его молчание было не в тягость.
Только напротив сквера он вдруг выпрямился, глубоко вдохнул и улыбнулся еще шире.
– Красиво! – восторженно сказал он.
Алка посмотрела на почти облетевшие деревья, на огромные кучи разноцветных, еще не сгнивших листьев, на яркую рябину и улыбнулась вслед за стариком.
– Красиво, – выдохнула она.
Ее спутник опять ссутулился и чуть прибавил шагу. Алка подстроилась и с сожалением подумала, что до Морской, 15 осталось идти всего ничего. И придется возвращаться к школе и там объяснять, почему она опоздала.
– А на вахте у вас до сих пор Мария Леонидовна? – спросил старик.
– Что? – переспросила Алла.
– Ты, родная, привет ей от Якова передай.
Алла замерла, и старик замер вместе с ней.
– Мы почти пришли, – выдавила из себя Алка.
– Почти – это еще не пришли. Иногда самый маленький шаг решает все. Один шажок – и его можно сделать. Или не сделать… Ох, прости, заболтался. Мне сюда.
На торце здания сияла неоновая вывеска зубной клиники.
– Спасибо, дочка. Живи.
Алка не успела удивиться такому странному прощанию, а старик уже направился к клинике.
В школу Алла вернулась к началу второго урока. Она шла, озираясь по сторонам и впервые за пару месяцев не раздражаясь тому, что вокруг люди.
Турникет на проходной горел красным крестиком. Мария Леонидовна стояла, скрестив руки на груди.
– Ну? – властно спросила она.
Алка уже потянулась к смарт-карте, чтоб отметить свое опоздание, но в последний момент отдернула руку.
– Вам от Якова привет, – буркнула она.
Суровая вахтерша дрогнула. На секунду ее взгляд потеплел, но мгновенно посуровел опять.
– Пролазь так, – сказала она, не меняя выражения лица, – скажи, что в столовке помогала.
Алка аккуратно пролезла под перилами и, не веря в происшедшее, отправилась ждать звонка на второй урок.
В коридоре было тихо. Алка уселась под подоконник, достала тетрадь и гелевые ручки.
Шаг можно сделать. Или нет.
Шагнуть. Там свет. Иль тьма. Привет
тому, кто может сделать шаг.
Или не сделать. Он дурак?
@КапляМрака
На рисунке под стихотворением на черном дереве светились алые ягоды рябины. Алла улыбнулась, сфотографировала рисунок вместе со стихом и выложила на стену.
Коммент от Жести появился почти мгновенно – плачущий смайлик. «Тоже первый урок прогуливает», – подумала Алка.
* * *
Яков заварил липовый цвет, собственноручно собранный в Заречном парке, подальше от выхлопов машин. Молодежь для виду поворчала, но пила с удовольствием, слушая шефа, который добрался до резюме.
– …так что клиент точно наш. Наташа может просчитать варианты, но я просто уверен, что мы в точке бифуркации.
– Да я уже посчитал. – Хант макнул в чай сухарик. – Надо брать. К гадалке не ходи.
– Она, кстати, ничего. – Земекис придирчиво рассматривал лицо Алки на своем смартфоне. – Камера ее любит.
– А какую я легенду придумал! – Хантер закатил глаза и с чувством отхлебнул из чашки. – Шекспир! «Сон в летнюю ночь»! Прикиньте, она летом на велик подсела. И поставила на смартфон софт, который запоминает маршруты…
* * *
Алка домывала последнюю тарелку, когда на кухню вошла мама. Мама подозрительно покосилась на пустую мойку и спросила:
– Ты чего это?
Алка поняла, что настроение стремительно портится:
– Посуду помыла, а что?
– В честь какого праздника? Или натворила что-то?
– Ничего не натворила! – Алка почувствовала, что сейчас взорвется. – Просто настроение хорошее! Было!
Мама рывком развернула Алку к себе и уставилась в ее глаза:
– Ты что, на наркотиках? Что ты принимаешь?!
Запас оптимизма Алки окончательно испарился. Она запустила тарелкой в стену.
– Так лучше?
Мама отпустила ее и слегка успокоилась.
– Нет, зрачки вроде не расширены!
Алка выскочила из кухни, проигнорировав мамино «а осколки кто убирать будет?» Упала на диван, закуталась в плед и затаилась.
Минут через пять хлопнула входная дверь. Мамин голос поинтересовался:
– Ужинать будешь?
– Я с совещания, устал как собака, – бодро ответил отец. – Ректор собирал деканов и завкафедрами…
– Так ужинать будешь?
– Нет, я потом. Пойду пока… Эх, может, нам собаку завести? Я б сейчас с ней погулял!
– Ага, ты погуляешь два дня, а мне потом еще и с собакой развлекаться.
– А что это вы тут посуду бьете?
– Иди у дочери спроси…
До Алки долетел звон сметаемых в совок осколков и шепот родителей.
– Да ладно тебе, – сказал отец, – ей семнадцать, ты вспомни…
А дальше Алке пришлось встать за планшетом, потому что она слышала все, что мама орала по ее поводу. Друзей у нее, видите ли, не осталось, танцы и рисование бросила, раньше была отличница, а сейчас в дневник смотреть страшно.
– Какую собаку! – кричала мама. – Помнишь, как она рыбок заморила?
«Собака – это было бы классно», – подумала Алка.
Рыбок этих она возненавидела сразу, как только мама поставила ей в комнату аквариум. Месяц кормила, а потом они обожрались и сдохли. Бальные танцы, на которые мама водила ее с четырех лет, надоели смертельно, а на хип-хоп ей перейти не разрешили. «Это не танцы, а кривляние», – сказала мама. А рисование закончились, как только ушла Нина Сергеевна. Остальные преподы были унылые и запрещали рисовать аниме.
Наушники в уши, дес-метал в плеер, планшет в руки.
Замигало личное сообщение «ВКонтакте».
«Привет! Меня зовут Фрост. Мне девятнадцать лет, и все, что написано в моем профиле, правда, настоящее имя там тоже есть, но я им не пользуюсь. Ты каталась на велике в парке в июле, у тебя яркая красная куртка, ты уронила мороженое у фонтана, я ищу тебя уже три месяца. Приходи к семи в «Кристалл», я буду ждать тебя у входа на каток. Фотография настоящая. А тебя я узнаю».
«Не спам, – подумала Алка. – А что? Вымогательство? Странное место он выбрал, там народу куча. Охранники…»
Алка внимательно изучила профиль Фроста: ничего интересного – студент. Начала листать стену. Никаких дурацких перепостов, все просто и по делу. Семинары по проге, сходки, в августе съездил в Питер… Ой.
Алка долистала до июля и увидела фотографию. Она действительно каталась летом в парке. На велике. В ярко-красной куртке. На фото она уезжала в сторону набережной, а подпись на странице Фроста гласила: «Помогите найти девушку!» Двадцать репостов и сотня комментариев.
Алла глянула в правый нижний угол экрана: до назначенного времени остался час.
– Куда ты собралась? – Мама возникла в коридоре, когда Алла доставала из шкафа кроссовки.
Кроме спортивного костюма, надеть Алке было нечего, она так разожралась за последний месяц, что не влезала ни в одни джинсы.
– Гулять.
– С кем?
– Не знаю.
– Не хами.
Алка закатила глаза.
– Уроки сделала?
– Нам не задавали.
– Значит, не пойдешь никуда. Сергей, скажи ей!
Отец вышел из кухни с чашкой в руке.
– Да пусть проветрится, – миролюбиво сказал он и спросил Алку: – Ты когда вернешься?
– Может, и никогда, – буркнула дочь и выскочила за дверь.
Она успела услышать только пару первых реплик про то, что «она совсем на голову села» и «я ее одна воспитываю, от тебя помощи никакой», и подумала, что не вернуться – это выход.
* * *
Фрост стоял у входа на каток.
Высокий. В ярко-оранжевом. Длинные волосы собраны в хвост.
Алка минут десять наблюдала за ним, пытаясь выяснить, в чем подвох. Чего он от нее хочет?
Подвоха не наблюдалось. Никаких сообщников, никаких подозрительных телодвижений. Фрост стоял совершенно расслабленный.
Алка не собиралась к нему подходить. Но почему-то ноги сами вынесли ее ко входу. Фрост увидел ее. Улыбнулся. У него была такая прекрасная, счастливая, совершенно детская улыбка, что Алка потянулась к нему, как загипнотизированный кролик.
В голове у нее толкались десятки вопросов. «Почему я? Зачем ты меня искал? Как нашел?»
– Пошли покатаемся, – сказал Фрост и протянул ей входной билет, – нам нужно привыкнуть друг к другу.
– Я не умею, – буркнула Алка.
– Супер! – обрадовался Фрост. – Заодно и научишься.
Раньше Алка обожала смотреть по телику фигурное катание. Особенно парное. Особенно произвольную программу. Там такие сильные мужчины красиво носили на руках таких изящных и красивых девушек.
В чудесных полупрозрачных платьях.
В смысле – девушки в платьях. А мужчины – в костюмах с брутально распахнутым воротом.
У них с Фростом получилось не так: Алкины ноги немедленно уехали подальше от туловища и партнеру удалось поймать ее у самого льда. Впрочем, руки у него оказались что надо – сильные и уверенные.
Алка упала еще раз двадцать – не чтобы почувствовать руки Фроста, а просто так получалось. До льда не долетела ни разу, зато однажды сбила своего учителя с ног. Фрост держал Алку, поэтому приложился лбом. Алка сначала испугалась, потом расстроилась, но потом не удержалась от смеха: на лбу ее партнера стремительно росла шишка.
– Прости, – сказала она, давясь хохотом, – я думала, так только в мультиках бывает.
Фрост потрогал лоб и тоже расхохотался.
Они поехали к медсестре, которая дежурила у борта. Она добила их советом:
– Надо приложить что-нибудь холодное. Лед, например.
– Спасибо, – ответил Фрост, вытирая глаза, – я уже!
Потом они ели суши и какую-то необыкновенно острую лапшу, которую пришлось срочно запивать водой.
И болтали обо всем, что приходило в голову.
Домой он отвез ее на мотоцикле. Прижиматься к его широкой спине было спокойно и весело. Мотоцикл прорезал пробки, вырывался вперед на каждом светофоре и успевал проскочить на желтый в последний момент.
Фрост довел Алку до подъезда.
Остановился.
Алка напряглась.
Сейчас он должен ее поцеловать. То есть попытаться. Но она, конечно, не разрешит, увернется. Потому что парень-то хороший, и когда-нибудь потом…
– Было круто! – сказал Фрост. – Пока!
– Пока!
Фрост кивнул и пошел к мотоциклу. Алка растерянно смотрела в его широкую спину.
Неожиданно он остановился и с улыбкой повернулся к Алке.
«Нет, все-таки поцелует!» – одновременно обрадовалась и испугалась она.
И опять не угадала. Фрост выудил из внутреннего кармана фигурку пингвина с большими выразительными глазами.
– Чуть не забыл! – Он протянул пингвина Алке: – Это тебе! Чтобы я мог за тобой присматривать!
* * *
Все четверо – Яков, Хантер, Пантера и Земекис, – не отрываясь, наблюдали, как Алка с Фростом топчутся на льду.
– Ракурс плохой, – заметил Земекис, останавливая запись. – Крупные планы нужны.
– Ага, – скривилась Панта, – и снимать с пяти камер и десяти дублей.
– Нет-нет, – загорелся Зёма, – дубль один, а вот камер…
– Яков Ильич, – перебил этот беспредметный разговор Хантер, – а вы уверены? Девчонка выглядит счастливой.
– Это сейчас. Попробуйте за ней понаблюдать. Наташа, можешь получить видео с камер наблюдения в школе Аллы?
Пантера презрительно фыркнула.
– А пингвина она грамотно поставила, – сказал Земекис, тыкая в экран своего компьютера. – Вся комната в кадре.
На экране Алка лежала поперек дивана, свернувшись калачиком.
* * *
Алка гипнотизировала экран мобильника. Фрост улыбался со своей аватарки. Вчера он умудрился сделать селфи на фоне катка с шишаком на голове (когда успел?) и теперь получал язвительные комментарии от френдов.
Алла уже второй урок подряд решала серьезнейшую проблему – комментировать или нет? От самого Фроста с вечера вестей не поступало. Алка вчера так и не спросила у него, зачем он ее искал и что будет делать теперь, когда нашел. Все произошло слишком стремительно и не укладывалось в ее голове. Даже ругаться с мамой вечером не было сил, она пришла домой, поставила пингвина на книжную полку, рухнула спать и первый раз за несколько месяцев проспала до утра. И с тех пор как проснулась, она непрерывно ждала чего-нибудь. Письма? Звонка? Хотя бы лайка. Ну хоть чего-нибудь, чтобы знать, что вчерашний вечер не был плодом ее воображения.
«Уникальное шоу! Не пропустите! Не пытайтесь повторить это сами! Только самые опытные каскадеры! Звезды мирового уровня! Вход свободный!»
Афиша появилась на стене Фроста. На ней кроме текста был еще и улетающий за горизонт мотоцикл. Тут же посыпались комментарии.
«Крутяк!»
«Ждем!»
«Фрост, зажги!»
Алка рефлекторно лайкнула и тут же пожалела. Если заметит, то поймет, что Алла сидит в сети и пялится на его стену.
Мигнуло личное сообщение, и Алла так разнервничалась, что уронила телефон.
– Данилова! Совсем уже обнаглела! Ты б хоть делала вид, что присутствуешь на уроке!
Алла встала, подняла улетевший в проход телефон и огляделась по сторонам. Одноклассники следили за ней равнодушными взглядами.
«Кто эти люди и что я здесь делаю?» – пронеслось у Аллы в голове.
– Не хочу! – сказала она.
Взяла сумку и вышла.
Руки дрожали. Телефон от удара вырубился. ПИН-код удалось набрать со второго раза.
«Что со мной? Подумаешь, парень, мало ли парней…»
Алка пыталась взывать к разуму, но совершенно иррационально чувствовала, что это не просто встреча и не просто парень. Что она стоит на пороге чего-то нового, необыкновенного и это новое полностью изменит ее жизнь.
«Я заказал тебе приглашение. Сам не выйду, готовлю номер. Тебя встретят мои друзья, ровно в 17:00 будь у входа! До встречи в другой жизни!»
Алка разрыдалась. Телефон опять выпал из рук, но теперь это было уже неважно.
Она не помнила, как это – быть счастливой. Она не знала, как себя вести, боялась поверить в то, что это на самом деле происходит с ней.
* * *
Они сидели за столом, уставленном свечами.
– А свечи точно нужны? – нахмурился Земекис. – Мрачноватенько как-то.
– Традишн, – ответил Хантер, – и вообще… соответствуют моменту.
– Вы еще можете отказаться… – начал Яков, но Фрост его оборвал.
– Ну уж нет! Три месяца подготовки! А перед этим – полгода укрощения байка!
– Мотоцикл мы сами подготовим, – заявил Хантер, – не волнуйся.
– По-моему, – улыбнулся Фрост, – это не я тут волнуюсь.
Он допил сок и легко поднялся с места.
– Ладно… долгие проводы – лишние поводы! До завтра!
Никто не стал его провожать. Долго молчали. Потом Хантер мрачно положил на пустой стакан Фроста кусочек хлеба.
– Дурак! – Пантера смела хлеб со стакана.
– Ребята, эмоции не сейчас. Включайте профессионалов, – приказал Яков.
– Профессионалам тоже бывает стремно, – вздохнула Панта.
* * *
К месту встречи Алка приехала заранее, немного замерзла и уже собралась звонить Фросту, когда ее окликнули:
– Алла?
Из офисного здания, застегиваясь на ходу, прямо на нее шел высоченный, немного нескладный парень с длинными волосами и в веселеньком шарфе в черно-белую клетку.
Алка кивнула.
Парень распахнул дверь маленькой бежевой машинки.
– Прошу!
Внутри оказалось неожиданно просторно, даже длинный парень расположился с комфортом. Алка с удовольствием вытянула ноги.
Всю дорогу они молчали. Парень высадил ее и моментально исчез.
Алка осмотрелась.
Заброшенный стадион в Вишневке давно не принимал такой толпы. Рев моторов. Запах бензина.
Скамейки на трибунах давно сгнили, никто не рисковал на них садиться, все стояли. Алла протолкалась поближе к арене. По обрывкам разговоров зрителей поняла, что ожидается действительно что-то грандиозное. И небезопасное.
Шоу началось. Первыми на потрескавшуюся гаревую дорожку выехали автомобили. Машины крутились, прыгали, ездили на двух колесах и танцевали вальс. Трибуны свистели, хлопали и топали. Черно-белую клетку Алла выловила периферийным зрением. Трое механиков в шарфиках колдовали над мотоциклом и явно давали последние наставления пилоту. Алка пыталась рассмотреть каскадера, но комбез и шлем полностью скрывали личность.
Машины уехали, сорвав недружные аплодисменты. На дорожку начали вытаскивать и устанавливать трамплины. Зрители оживились.
– Ну наконец-то! Мужики, пропустите, у меня камера!
Мотоцикл выехал на исходную, но Алла почему-то не смотрела на него. Она не могла отвести взгляда от механиков. Они нервничали. Один из них был с рацией и, активно жестикулируя, говорил в нее непрерывно.
Ладони вспотели.
Гонщик на мотоцикле несколько раз прогазовал. Трибуны взревели. Мотоцикл тронулся, набирая скорость, прыжок… кульбит. Алка выдохнула, трибуны взорвались, мотоцикл, не думая останавливаться, отправился на второй круг. Прыжок! Рев трибун. Когда каскадер выехал на третий круг, у Аллы что-то случилось с глазами – мотоцикл вдруг начал двигаться медленно-медленно, Алле показалось, что она различает движения руля. Вот он оттолкнулся, вот он летит, вот он входит в поворот, вот он удерживает равновесие, вот он… То, что прыжок не удался, она поняла сразу.
И к тому моменту, когда гонщик рухнул, она уже успела вскочить и подбежать к ограждению. Уже потом на нее обрушилась тишина трибун, уже потом она очнулась, тупо глядя на собственноручно набранный номер.
– Скорая. Я вас слушаю.
Алла подняла глаза и увидела, как по полю несутся какие-то люди. Она сбросила звонок и, расталкивая всех, побежала к мотоциклисту.
* * *
– Теперь, – напомнил Яков, – постоянный контроль! Не выпускать из поля зрения ни на минуту!
– Да помним, Яков Ильич, – вздохнул Хантер. – Жучок работает, все камеры в округе перехвачены, пингвин держит под наблюдением ее спальню. При любом неадеквате…
– А то, что она вот уже сутки без движения лицом в стенку лежит, – взорвалась Пантера, – это адекват, по-вашему?
– Ну не сутки, – возразил Земекис, – дважды вставала попить воды и три раза – в туалет…
– Нет, я не могу на это смотреть, я не выдержу! – пробормотала Панта.
– Тихо, Наташа… – как обычно, после включения Якова все притихли. – Эти трое суток – самые сложные. Потом будет проще… А ты, Наташа… конечно, ты можешь уйти… Но, пожалуйста, не сейчас. Мы не сможем быстро найти программиста твоего уровня, да еще…
– Да понимаю я все, – вздохнула Пантера. – Просто… В такие моменты жалею, что не пью…
– О! Кажется, пошевелилась!
Изображение, которое транслировала камера пингвина, мерцало и шло пятнами – не хватало света. Но все-таки можно было разобрать, как Алка тяжело села на кровати.
* * *
Алка стряхивала с себя остатки сна в надежде, что это был кошмар. Фрост жив.
Она плохо помнила вчерашний вечер. Бежала по стадиону. Даже вслед за скорой пыталась бежать, а потом кто-то рядом с ней сказал: «Скончался на месте», и у Алки кончились силы. Ей дали воды. Кто-то подвез ее до дома. Дальше – провал.
Алка, пошатываясь, добрела до ванной и плеснула водой в лицо, и ее озарила спасительная мысль: «А если это был не Фрост?»
Она же не видела лица гонщика!
Алла кинулась к компьютеру. Поиск в гугле – «погиб мотоциклист». Первая же ссылка – ролик на ютьюбе. Снято с соседней трибуны, сама Алка смотрела на падение с другого ракурса. Сейчас она поразилась тому, как быстро все случилось. Лица пилота и на записи не видно, зато было снято, как врачи аккуратно кладут его на носилки и быстро заталкивают в мгновенно подъехавшую машину скорой.
Алка уже собиралась поискать какое-то другое видео, но тут на экране появился Фрост собственной персоной. В ярко-оранжевой толстовке, он выглядел беззаботным и счастливым. Аллу неприятно кольнуло то, что в этой же толстовке он был с ней на катке. Как будто записывал видео в тот же день.
Фрост улыбнулся ей с экрана. И Алла чуть не разрыдалась от счастья – он жив!
– Я готовился к этому три года, – сказал Фрост. – Все, что я сделал, я сделал добровольно. Никто меня не принуждал. Это мое решение – это мой выбор.
Потом он махнул рукой, мол, всем пока, и вышел из кадра.
Теперь Алка чуть не разрыдалась от горя. То есть он все-таки умер? Он самоубился?
* * *
– Зашевелилась. – Хантер смотрел на экран ноутбука, поминутно щелкая мышкой. – Ищет… Ох, не нравится мне, как она ищет… Кто ее учил так запросы писать? Так она нас сто лет искать будет… Панта, а ты можешь ей как-нибудь нужных ссылок накидать?
Пантера не отвечала, она молотила по клавиатуре, прерываясь только для того, чтобы погрызть ногти.
Хант понял, что от Панты сейчас ничего не добьешься, и повернулся к Земекису:
– Зёма, приготовь шарфик. Как только наша Аллочка поймет, где искать, будем на живца ловить. Меня она уже видела.
* * *
– Опять целый вечер заседали, – жаловался отец, стаскивая ботинки. – Не Академия МВД, а Гайд-парк какой-то… Как дочь?
– Страдает! – насмешливо ответила мать, принимая пуховик мужа. – Из комнаты не выходит.
– Давно?
– Второй день, – отмахнулась мама. – Лежит, музыку свою… странную слушает…
– Чего это? – насторожился отец.
– Не волнуйся, зрачки не расширены, алкоголем не пахнет, я все время проверяю.
– Это, конечно, хорошо, – сказал папа, – но вдруг у нее что-то случилось?
– Ага, – презрительно скривила губы мама. – Ей семнадцать! Что у нее может случиться?!
– Надо бы с ней поговорить… – покачал головой отец.
– Ну так поговори!
Папа вздохнул и направился на кухню.
– Ты бы лучше домой приходил не в десять вечера, – сказала мама ему вслед.
* * *
Алла систематично перелопачивала интернет и озадачивалась все больше и больше. Ничего конкретного. С одной стороны, гонщик вроде как погиб, но ни имени, ни фамилии, ни даты похорон. Страница Фроста «ВКонтакте» удалена. В официальных СМИ про погибшего пилота ни звука.
От безысходности она стала пересматривать на планшете видео последнего шоу Фроста. Что-то мелькнуло на краю кадра – что-то раздражающее. Она отмотала назад и посмотрела внимательно.
Черно-белые шарфы! Они были на этих странных механиках, которые помогали Фросту. Алла вгляделась. Кажется, одна из них – девушка… А дальше? Она открыла то же видео на экране нотика – он все-таки побольше. Черно-белые пятна мелькают то там, то сям… Потом авария… Алка заставила себя смотреть не на падающего Фроста, а на край кадра.
Троица в черно-белом сорвалась с места за секунду до того, как Фрост совершил ошибку!
Алла проверила – точно: сначала черно-белые разворачиваются и начинают быстро пробираться к выходу, и только после этого происходит катастрофа.
Они знали!
Нет!
Они все это и подстроили!
Алка едва дышала от ярости.
– Вы у меня за все ответите, – бурчала она себе под нос, натягивая свитер, – я вас из-под земли достану!
* * *
Первым делом Алла на электричке доехала до Вишневки и почти бегом отправилась на стадион. Сегодня там было тихо, только троица местных алкашей вдумчиво разливала по пластиковым стаканчикам мутно-красную жидкость.
– Здравствуйте! – кинулась к ним Алка. – Тут вчера шоу было! Вы не знаете, где найти организаторов?
Алкоголики радостно приветствовали ее, но помочь ничем не могли.
– А не видели вы тут кого-нибудь в клетчатом шарфе? – без особой надежды спросила она.
– Был! – неожиданно кивнул один из пьяниц. – Утром сегодня приезжал. Сам длинный, а машинка маленькая…
– Бежевая?! – Алка почувствовала, что сердце заколотилось.
– Желтая, – согласился алкаш.
– Давно он был? Куда поехал? Номер не запомнили? – сыпала вопросами Алка.
Компетентный пьяница обиделся:
– Я тебе что, мент – номера записывать?
И тут же добавил без перехода:
– А накинь полтинник, подруга! На вторую не хватает…
Но Алла уже шла к электричке. «Машина! – думала она. – Он привез меня на машине. От офисного здания. И выходил он оттуда, застегиваясь на ходу. Значит, там работает!»
Алка почувствовала себя ищейкой, которая взяла след.
* * *
Машину она обнаружила сразу, но хозяина пришлось ждать. Хорошо, в холле оказался отличный вид на стоянку и кофе-автомат. Алка так внимательно следила за машиной, что не сразу среагировала на человека, который прошел мимо нее.
Ничего особенного, мелкий лохматый хмырь, но на шее у него…
Алка бросилась за ним, поймав за кончик черно-белый клетчатый шарф. Парень удивленно обернулся. Алка выхватила мобильник и выставила его перед собой.
– Предупреждаю, – заявила она, – что пишется видео! И не просто пишется, а сразу заливается в интернет.
Тип в черно-белом шарфе остановился. На его лице замерла растерянная улыбка.
– Если через полчаса я не отправлю кодовую команду, – продолжила Алка, – запись прямиком отправится на мыло к моему папочке, полковнику МВД…
Тип наконец пришел в себя и спросил:
– А ты кто, девочка?
Алка нахмурилась:
– Я не девочка! Я твой самый страшный кошмар.
Прозвучало глупо, не то что в ее мечтах. Алка перешла в решительное наступление.
– Неважно, кто я! Важно, кто ты! – И это звучало слишком пафосно, но Алка уже не могла остановиться: – Ты один из шайки, которая убила Фроста…
Парень удивился еще больше.
– Э! Его никто не убивал…
– Вези меня к остальным! – Алка поняла, что охранник на вахте в глубине холла прислушивается к ним с живым интересом.
Она подтолкнула мелкого типа к выходу. Тот неохотно подчинился. Его машина оказалась самой обычной.
– По пути заедем в «МакАвто», – предупредил тип, – я не обедал, между прочим. Если что, меня зовут Земекис. Для друзей – Зёма.
* * *
Когда Алка вошла в квартиру, ее рука, вцепившаяся в телефон, онемела. Земекис махнул Алле в сторону комнаты, буркнул: «Тебе туда!», а сам скрылся в кухне.
Алла потопталась немного в коридоре, чувствуя себя неуютно. Пока они ехали, пока стояли в очереди «МакАвто», пока выбирались из пробки, пока искали место для парковки, злость прошла. Она уже не очень понимала, зачем сюда приехала и чего хочет добиться от этих людей. Но и уезжать было глупо.
Она выключила телефон и шагнула в комнату. Обстановка там была более чем рабочая. Три стола, три компьютера. Огромных таких компьютера, мощных.
Высокий парень, который вез ее на стадион, сидел за ближайшим столом. Он оглянулся на дверь и всплеснул руками:
– Как же ты нас нашла? – приторно-сладко спросил он.
Хмурая девушка с короткими зелеными волосами подъехала к нему на стуле и пнула ногой.
– Хант, не паясничай, – сказала она, потом мрачно глянула на Аллу и мотнула головой в сторону свободного стула. – Садись!
Алка пыталась вызвать в себе ненависть, которая кипела в ней с утра, но чувствовала лишь усталость.
– Я подруга Фроста! – заявила она. – И я хочу…
– Да ты сядь, – перебила ее девушка. – Мы в курсе. Фрост нам про тебя рассказывал.
Алла села. На глаза неожиданно навернулись слезы. Фрост про нее кому-то рассказывал. Значит, она оставила след в его жизни.
– Зачем? – хрипло спросила Алла.
– Что именно зачем? – деловито поинтересовался Хант.
– Зачем вы ему помогали?
– Чтобы лучше было, – пояснил Хант. – Один он бы такое шоу не провернул.
Это был странный ответ. Вообще-то, Алла ожидала, что перед ней начнут оправдываться.
– Но вы могли отговорить… – начала она.
– Фроста? – Парень хохотнул. – Отговорить?!
В этом месте даже неприветливая девушка почти улыбнулась. Но тут же спрятала улыбку.
Алка уткнулась взглядом в стену. Она совсем не знала Фроста. И сейчас это казалось ей унизительным.
В этот момент в комнату вплыл, благоухая картошкой фри, Земекис.
– А смысл жить? – довольно сказал он. – Кроме еды, все равно ничего хорошего.
– Ну что ты такой нетактичный, Зёма! – всплеснул руками Хантер. – У человека трагедия, а ты со своей едой.
Алка, уже не скрываясь, хлюпала носом. Все происходящее казалось ей фарсом.
– Ладно, ладно, – примирительно сказал лохматый. – Есть смысл жить. Вот скоро ты закончишь школу и пойдешь… Куда ты пойдешь, кстати?
– На юрфак, – зачем-то ответила Алла.
– Понятно… Мужа тебе тоже папа выберет? – грубо спросил Хант. – Какого-нибудь перспективного курсанта, сыночка такого же полковника?
Алка дернулась.
– Родишь двоих, через десять лет будешь ненавидеть их, потому что они в школе не будут учиться, как и ты. Лучшее, что с тобой может случиться, это удачный любовник…
– Зёма! – одернула его Панта.
– Ладно, не будет любовника, – согласился Земекис. – Но так еще хуже.
– Нет! – Алка вскочила, а Зёма чуть не опрокинул на себя кофе.
– Я ж говорил, она нам не подходит. Не знаю, зачем Фрост ее нам завещал. У нее кишка тонка, – сказал Хант, зевнул, надел наушники и отвернулся к компу.
– Я вас в полицию сдам! – закричала Алла.
– Давай-давай, – поддакнул Хантер, – хоть поржем. А то скучно.
Алка бросилась к двери.
Зеленоволосая девушка догнала ее уже у подъезда.
– Ты на них не того, – сказала она, – не психуй. Мы все тут немного двинутые.
– Ага! – обрадовалась Алка. – Испугались?! А я точно в полицию пойду! И все расскажу?
– Что ты расскажешь? Что Хант с Зёмой байк Фросту ремонтировали? И что? За это теперь сажают?
– Нет, – растерялась Алка, – не в байке дело! Просто… просто… у вас шарфы одинаковые!
– О! – закатила глаза девушка. – Это лет на пять потянет. Строгого режима!
– Ты зачем меня догнала? – Алка сжала кулаки. – Чтобы поиздеваться, да?
– Нет. Просто ты телефон в коридоре выронила. – Девушка протянула Алке аппарат и добавила: – Если что, я Пантера. Будь.
Развернулась и скрылась в подъезде. А Алка вертела в руках телефон и думала, как она его умудрилась выронить из застегнутой сумочки.
* * *
Алка так устала, что еле доплелась до дома. Пришла, рухнула на стул на кухне. Сделать чай сил не хватило, налила в кружку воды. Мама застала ее скрюченной, почти уснувшей, тупо смотрящей в одну точку.
– Устала? – ласково спросила мама.
Алка кивнула.
– Много уроков?
Алка кивнула второй раз. Хотя количество уроков представляла себе смутно. Она сейчас вообще смутно себе представляла, что где-то за пределами квартиры есть жизнь.
Мама зашуршала на кухне, и через пару минут у Алки под носом образовалась тарелка с едой. Алка машинально начала жевать.
– Я тебя понимаю, – сказала мама.
Алка вздрогнула и подняла глаза.
– Правда? – спросила она.
– Конечно, – уверенно сказала мама, – у тебя сейчас сложное время, потерпи. Потом все утрясется, поступишь…
– На юрфак? – ровно спросила Алла.
– Ну а куда еще? – удивилась мама. – Закончишь, познакомишься с молодым человеком, выйдешь замуж…
– Рожу двоих детей…
Алку затошнило. Она отодвинула от себя тарелку.
– Ну это уж как хочешь. Мне лично и тебя одной хватило.
Алка моргнула.
«Странно, – подумала она, – я же сейчас должна плакать, наверное… кричать… А я ничего не чувствую».
– Но для того чтоб все это было, нужно поработать, – сказала мама. – Просто потерпи этот год и следующий…
– Зачем? – спросила Алла.
– В смысле?
– Терпеть. Потом учиться там, где не хочу, потом жить с каким-нибудь хмырем…
– Алла! – взвилась мама. – Тебе обязательно нужно все испортить?!
– Мне? – изумилась Алла. – Это не я начала…
– Да с тобой вообще невозможно разговаривать! – Мама хлопнула дверью и вышла из кухни. – Я скажу отцу! – донеслось до Алки из коридора.
Алка забилась к себе в комнату, легла на кровать, накрылась с головой и начала пересматривать видео с Фростом. Раз за разом. Десять раз, пятнадцать.
Фрост на экране ее планшета был живой. Он улыбался, махал рукой, поправлял волосы. Алку наконец-то прорвало, и она тихо плакала, обняв подушку.
А в два часа ночи встала и села рисовать. Черно-белый шарф падал на черную траву, оставляя за собой капли черной крови.
Я не прощаюсь. Прощание для слабаков.
Я в улыбке твоей купаюсь…
И жду, что ты будешь готов рассказать
Или хотя бы поднимешь взгляд.
И вместе мы повернем время назад…
@КапляМрака
* * *
Папа постучал. Это было странно. Обычно он входил без стука… Алка попыталась вспомнить, когда отец в последний раз был в ее комнате.
– Алла, я войду? – спросил папа, не дождавшись реакции, и открыл дверь.
Алка не пошевелилась. На нее навалился такой тупняк, что она не могла даже глаза закрыть, чтобы симулировать сон. Лежала и смотрела в потолок.
Отец сел на край тахты.
– Мама на тебя жаловалась, – сказал он строго.
Молчание.
– Ты ей не хами, – продолжил отец. – Она весь день как белка в колесе! А тут еще ты…
– Пап, а зачем вы меня родили? – спросила Алка.
– То есть? – удивился папа. – Что за вопрос?
– Нормальный вопрос. – Алка сделала над собой усилие и перевела взгляд на отца. – Вы же все делаете зачем-то. На работу ходите ради денег. Меня воспитываете, чтобы я хорошая была. А рожали-то зачем?
Отец нахмурился:
– Ты разговор не уводи! Ты почему матери хамишь?!
– А-а-а, – понимающе протянула Алка, – вы и не собирались меня рожать. Случайно вышло. Презик порвался?
– Ты меня вообще слушаешь?! – Отец понемногу закипал. – Я тебе вопрос задал!
– Так и я задала… Причем я первая… Так что – презик? Или просто по пьяни?
Ей показалась, что сейчас папа ее ударит. Но он сдержался, тяжело поднялся с тахты и процедил:
– Мы тебя планировали… хотели… Зря, видно!
Дверь хлопнула, как выстрел из папиного табельного пистолета.
Алка однажды из него стреляла.
На даче.
«Интересно, а где теперь его ствол? – подумала Алка. – Наверное, в академии. В сейфе. Жаль».
* * *
Панта пила латте из большого стакана и лениво пощелкивала мышкой.
Потягиваясь, вошел Хантер.
– Пять утра, а ты не спишь… – с уважением сказал он и принялся тыкать в кнопки кофе-машины. – Еще или уже?
– Вообще, – хмуро ответила Пантера.
– А как наша девочка?
– Тупит.
Кофе-машина заурчала, в стаканчик потекла густая коричневая масса. Хант завороженно следил за ней.
– А подробнее, – легко согласился Хантер, убирая руку, – хотя бы в двух словах?
– Стихи писала.
– Молодец, – похвалил Хантер, – в два слова уложилась. А что за стихи? Опять мрак и тлен?
Панта молча развернула монитор к Ханту. На странице КаплиМрака красовалось свежее:
Я бы хотела жить,
Мне нужен счастливый билет,
Но пусто в твоих глазах,
Значит, меня нет…
Если бы ты жил,
Я бы могла умереть,
Где же набраться сил,
чтоб до тебя долететь…
@КапляМрака
И рисунок. Мотоцикл, улетающий за горизонт.
Хантер нахмурился:
– Нет, так не пойдет!
– Да ладно, – пожала плечами Панта, – видала я стихи и похуже.
– Я не про стихи, я про это!
Хант ткнул пальцем в комментарий Жести под стихом: «КапляМрака, твои стихи меня из дерьма вытаскивали много раз! Ты держись! Ты нужна нам!»
– Это что за группа поддержки? – спросил Хантер. – Всю малину нам портит!
– Я, конечно, могу стереть… – Панта пожала плечами.
– Сотри, – кивнул Хант, но тут же спохватился: – Хотя нет… Есть идея лучше. Можешь устроить штук пятьдесят перепостов этих сладкозвучных виршей?
Панта непонимающе посмотрела на Хантера.
– В «Настоящей поэзии», – начал перечислять тот, – в каких-нибудь «Любителях Ахматовой» или там… в «Пастернаковском доме»…
– Ну ты и гад! – сказала Пантера.
* * *
Спросонья Алка подумала, что ошиблась страницей. Бывало, что на ее страницу «ВКонтакте» приходили спамеры, но чтоб 257 комментариев за ночь – такого не было никогда.
«Да ладно, что вы накинулись на ребенка, ей 17 лет!» – прочла Алка внизу страницы и похолодела. Она была уверена, что будет удалять груду рекламы, на разбор своих стихов она настроена не была.
«В 17 лет уже мозги должны быть, а не субстанция, разбавленная гормонами!»
«Возраст не дает ей право коверкать родной язык, она его в школе уже девять лет изучает».
«Надо с детства таких отстреливать, чтоб не вырастали в “поэтов”, потом их вычищать сложнее. Еще размножаться начнет!»
Экран пестрел фиолетовыми смайликами. Смайлики тошнило.
Алка машинально пролистала еще пару страниц вверх, но все поплыло у нее перед глазами, и она отшвырнула планшет.
Потом подобрала и отключила все комментарии на своей стене.
* * *
– Так, Алла, – сказала мама, войдя в комнату, – с этого утра мы будем восстанавливать режим. Спать днем я тебе не дам. Подъем.
Алка с трудом подняла глаза.
– Мам, ты с ума сошла, дай мне в выходные отоспаться.
– Отсыпаться будешь ночью! – сказала мама. – А через час к тебе приедет тетя Света, будете заниматься математикой.
– Чего? – переспросила Алла.
– Того! – ответила мама. – Тетя Света. Моя одноклассница. Она работала в школе, и мы договорились, что она будет тебя подтягивать.
– Мама, я…
– Не обсуждается! – отрезала мама. – Да, и интернет я попросила отца вырубить. Пока ты не научишься нормально разговаривать.
«На фиг», – грубо подумала Алка.
Встала, натянула спортивный костюм и собралась сбежать. Но внезапно уткнулась в закрытую внутреннюю дверь.
Из кухни, как из засады, показалась мама.
– Меня предупредили, что ты попытаешься сбежать, – сказала она.
– Кто? – устало спросила Алка.
– В одном сообществе, – ответила мама. – «Мамочки подростков».
Алка застонала.
– Очень авторитетное сообщество! – обиделась мама. – Пятьсот сорок подписчиков! Так вот, оказывается, не у одной меня такие проблемы с подростком.
«У нее проблемы, – подумала Алка, – а у меня тогда что?»
* * *
– У нее нет математики, – вещала тетя Света, отхлебывая чай, – она по знаниям остановилась на уровне седьмого класса. Геометрии не знает совсем, задачи решать не умеет…
Алку тошнило.
Вчера мать целый день не давала ей спать, а вечером обесточила квартиру, чтоб Алла не могла ничем заниматься и заснула. Но Алка не уснула все равно.
Она пыталась выйти в сеть с мобильного, но в их квартире мобильный интернет был просто отвратительный. В итоге она с часу до трех просидела на подоконнике.
Сегодня с утра мать начала пылесосить Алкину комнату. Потом опять пришла тетя Света. И вот сейчас она втирала матери, что Алка, мол, ничего не соображает в математике. Да Алка уже ни в чем ничего не соображает!
– Я думаю, ей нужен постоянный репетитор, чтобы приходил каждый день после уроков, чтобы сидел с ней рядом, чтобы делал с ней домашнее задание, – вещала тетя Света, – сейчас можно найти такого недорого, долларов триста в месяц это будет стоить.
Мать побледнела и кивнула.
– И заодно и режим питания ей установит, – продолжила тетя Света. – Аллочке нужно привести себя в порядок. Некрасиво девочке в ее возрасте ходить с такими складками на животе.
Алка тупо смотрела в стенку. Она представила, что к ней каждый день приходит кто-то и капает ей на мозг еще и после школы.
Наверное, так чувствовал себя древний человек, когда, выходя из леса, обнаруживал, что соседнее племя разгромило его пещеру, все родные убиты, дом разорен.
Не осталось ничего.
* * *
Алка пересматривала записанное видео с Фростом. Она, как всегда, подорвалась среди ночи и не могла уснуть. Фросту Алка завидовала. Фрост был счастлив. Он все решил. Он ушел. И теперь у него в жизни нет математики, теперь ему никто не говорит, когда нужно спать и что нужно есть. Он свободен.
И тут Алка вспомнила, что высокий (Хант?) сказал, что Фрост ее им рекомендовал. Значит, он понял ее состояние и решил ей помочь. Он не предал ее, убившись, а подал ей знак. Рассказал, что делать.
А она сразу не поняла, дура!
* * *
Дверь открыл Хантер.
– Привет! – сказал он, загораживая проход. – Чего надо?
– Может, пустишь? – Алка сейчас жалела, что не владеет какими-нибудь приемчиками, чтобы двинуть разок и убрать этого хлыща с дороги.
– Зачем? Мы тебе уже все объяснили. Пока!
Хантер попытался захлопнуть дверь, но Алка поднырнула у него под рукой и оказалась в прихожей.
По инерции она врезалась в Земекиса. Зёма грохнулся, волшебным образом не выпустив из рук бутерброда и почти не расплескав кофе. Алка приземлилась рядом.
– Утро доброе! – сказал он, не делая попыток встать. – Кофе хочешь?
– Она уже уходит! – угрожающе предупредил Хантер.
– Да задрали вы уже! – Из комнаты появилась зевающая Пантера. – Помогли бы лучше девушке.
Панта протянула руку Алке. Та демонстративно поднялась сама.
– Итак? – Хант сложил руки на груди.
Алка, конечно, репетировала, что она им скажет. Что бросит в их наглые морды. Но начало оказалось смазано, и теперь весь пафос смотрелся бы глупо. Алка поняла, что все слова повылетали из головы, а те, что остались, – полная фигня.
Она закусила губу и зажмурилась, чтобы не заплакать.
Но все равно заплакала.
Пантера обняла ее за плечи и повела на кухню.
* * *
Минут пятнадцать Алка ревела.
Потом начала говорить, перепрыгивая с пятого на десятое, обвиняя всех подряд, и раз сорок повторила: «Я никому не нужна». И еще раз сто: «Все зря».
Панта не перебивала, только периодически подливала Алке в стакан воду из кулера.
А потом перестала подливать.
– Смысл на тебя воду тратить? – сказала она, убирая стакан в мойку. – Ты ее тут же выплакиваешь.
Алка шмыгнула носом и поняла, что способна снова соображать.
– Что мне теперь делать? – спросила она робко.
– Понятия не имею, – пожала плечами Пантера.
– Но я так больше не могу! Я лучше… как Фрост…
Алка поняла, что произнести это вслух у нее не получается.
– Может, и лучше, – кивнула Панта. – В твоем случае.
Алка удивилась:
– В смысле… ты не собираешься меня отговаривать?
– Я? Тебя? – в свою очередь удивилась Панта. – Зачем? Это твоя жизнь, твой выбор. Если ты захотела… как я могу тебя отговорить? А если могу – значит, ты еще ничего не решила.
Пантера стремительно поднялась из-за стола.
– Короче, – сказала она, – если ты не готова, не отнимай мое время. Я за последние двое суток два часа поспала.
– Я… я готова! – севшим голосом ответила Алка.
– Тогда… – Панта смерила гостью оценивающим взглядом, – тогда мы можем совместить наши праздники. Мы тебе, так и быть, поможем. Но ты дашь нам возможность немного подзаработать.
Алка от изумления закашлялась.
* * *
Облегчение.
Да, это было то самое, что чувствовала сейчас Алка.
Самая главная проблема решилась сама собой: папа категорически отказался давать деньги на то, что «какая-то тетка будет водить за руку великовозрастную девицу». Они с мамой разругались в дым и теперь не разговаривали не только друг с другом, но и с Алкой.
И Алку не раздражало теперь ни то, что завтра нужно идти в школу, ни испоганенная страничка «ВКонтакте». Какой смысл раздражаться, если скоро все закончится?
Тем более что конец жизни обещает быть интересным. Панта объяснила, что зарабатывают они лайками и просмотрами. Как именно, Алка не уловила, но смысл в том, чтобы ролик получился скандальный.
– Когда гонщик разбился, знаешь, сколько народу полезло смотреть? Нужна картинка, нужен заголовок… Хотя с тебя только картинка, заголовок мы подгоним! Ты не спеши, в любом случае работы будет до фига, ты ж не умеешь ничего. Иди домой, думай, будут варианты, пиши мне в личку.
Алка пролистывала самые лайкнутые ролики, пытаясь «отпустить фантазию», как посоветовала Панта:
– Ты думай о том, что ты все равно не жилец, так что расслабься, можно все. Деньги у нас есть, поможем. С тебя идея, короче!
И тут Алка наткнулась на фотографию Виолы. Самая скандальная манекенщица, нереальная красавица. Недавно попала в больницу, и что-то там нечисто: то ли наркотики, то ли препараты для похудания…
Алка смотрела на Виолу, думала, что, если бы с ней что-то случилось, она бы точно полезла смотреть ролик, и еще о том, что она всю жизнь хотела быть такой. Но не решалась даже мечтать.
А теперь-то что? Теперь терять нечего!
Алка открыла переписку с Пантой:
«Я стану известной манекенщицей и отравлюсь».
«А как мы это снимем?»
«Я отравлюсь на великосветском приеме».
«Щаз… Капелович Елизавета. Напиши ей. Она будет в курсе».
«А что писать?»
«Давай сама, работы много…»
Алка открыла страничку Елизаветы, полюбовалась ее фотографиями, собралась написать, но испугалась.
А потом вспомнила, что жить ей осталась несколько месяцев. «Ну и что, что она подумает, что я дура? Мне будет все равно!»
Елизавета ответила мгновенно:
«Завтра в три жду на входе в “Школу красоты”. Адрес на сайте. Паспорт с собой, пропуск закажу. Без макияжа».
* * *
Ругайте все мои стихи,
Я улетаю.
Я отомстить вам не хочу
И не мечтаю.
Я счастлива лететь туда,
Где царство мрака.
Я капля.
Капли падают без страха!
@КапляМрака
* * *
В жизни Елизавета оказалась не такой уж и красоткой. Наверное, потому, что была она без макияжа и выглядела жутко занятой. Разговаривая с Алкой, модель не отрывала взгляда от планшета и периодически что-то там писала.
– Наташа сказала, – бросила она, – ты сама все придумаешь.
– Наташа? – растерялась Алка. – Какая Наташа?
– Пантера! Излагай план, в темпе!
– Ну… я стану известной манекенщицей…
Алка не успела договорить, потому что ее собеседница принялась хохотать. Алка так удивилась, что не обиделась. И вообще, хохочущая Елизавета выглядела как обычная девчонка. Разве что слишком худая.
– Ну ты даешь! И как же ты станешь известной манекенщицей? С твоим ростом, с твоей, прости за прямоту, гигантской попой?
Алка подобрала ягодицы и постаралась выпрямиться.
– Да если бы и были у тебя данные, – продолжала Елизавета, – ты хоть понимаешь, сколько лет на это положить нужно? Скольким соперницам горло перегрызть?
Тут у нее пискнул планшет, Елизавета моментально стала сосредоточенной и быстро зацокала по экрану, набирая сообщение. Алка поняла, что пришла зря.
– Извините, – буркнула она и двинулась к выходу.
– Куда?! – прикрикнула на нее Елизавета. – А ну назад!
– Так план же никуда не годится, – сказала Алка, но вернулась.
– Значит, сделай, чтобы годился! Манекенщицей так быстро не станешь, это бред. Но на первую страницу «Вог» или «Космо» даже ты можешь разок попасть… При нормальной подготовке.
Алка воспряла. Модель оторвалась от планшета и наконец рассмотрела гостью.
– Волосы норм… Кожа фигня… Грудь великовата, но Федя исправит…
– Какой еще Федя? – насторожилась Алка. – Хантер? Земекис?
– Федя – это Федя! Он на меня работает. Грудь урежет так, что никто не поймет…
– Он пластический хирург? – поежилась Алка.
– Он мой фотограф. Так… но вот попа твоя… – Елизавета глубоко задумалась. – Короче, нужен скандал. И чтобы ты в центре. А потом и на обложку. Через неделю тебя забудут, но тебе хватит…
– А какой скандал? – спросила Алка.
У Елизаветы снова засигналил планшет, она моментально погрузилась в чтение.
Алка подождала немного и повторила:
– Так скандал-то в чем?
– Слушай, – разозлилась Елизавета, – я что, за тебя должна все придумывать? Нужен скандал с участием селебрити… известного кого-нибудь! Без уголовщины, но с перчиком! И чтобы новенькое что-нибудь! Никаких тортов в морду!
«Ладно, – подумала Алка, – за ночь что-нибудь придумаю».
– У тебя пятнадцать минут! – добавила Елизавета. – Из гримерки не высовываться!
* * *
С такой скоростью Алка не думала никогда в жизни. План ей показался простым и гениальным.
Она приходит на вечеринку с моделями и падает на руки…
Алка стремительно погуглила.
…падает на руки известному актеру Константину Емелину, он мужик высокий и красивый, должен поймать.
А потом…
– Как бы случайно сообщаешь, что тебя тошнит, и все дела. Так, чтоб подумали, что ты от него беременна, – продолжила Елизавета. – Убого, конечно, но пойдет. Тебе лучше и не нужно.
Алка втянула в себя воздух, чтоб сказать, что на такое она не соглашалась, но не успела.
– Значит так, – Елизавета перешла на суровый деловой тон, – я тебе уже скинула диету, две недели, чтоб минус пять кило! Попу не уберем, но хоть скулы заострятся и живот подтянешь. Меньше, чем написано, не жрать! А то будешь потом блевать по углам, как эти анорексички… Короче, там все написано. В идеале еще и бегать по десять километров в день, но не знаю, потянешь ли…
Алка снова возмущенно втянула воздух, но ответить опять не успела.
– Через две недели приходишь сюда, я тебя уже в календарь внесла. Тебя встречает костюмер Даша. Дальше не моя проблема, она будет с тобой возиться. У нас двадцать пятого октября тусовка, Емелина я звать не планировала, не люблю алкашей, но он на халяву пожрать всегда придет. Рот можешь закрыть, ради тебя я его потерплю один вечер. Ничего, что я разрушаю светлый идеал девичьих грез?
Алка рада бы была ответить, но Елизавете ответ был не нужен, она не отрывалась от планшета.
– Все, свободна! – скомандовала она и вышла.
Алка постояла еще пару минут и отправилась домой. Она так и не смогла решить – обижаться ей или нет.
* * *
Железное правило тинейджера: никогда ничего не рассказывай родителям!
Последние лет пять Алка соблюдала это правило неукоснительно. А тут сдалась, зачем-то рассказала маме про диету.
Не то чтоб рассказала, просто написала на бумажке список продуктов. И отдала. И попросила купить. Все равно мама в магазин каждый день ходит, вот и принесла бы заодно. Но мама устроила целое представление. Она, видите ли, не официантка. И не служба по доставке продуктов.
Сначала Алка хлопнула дверью и ушла к себе в комнату. Нет и не надо! Значит, не будет никакой диеты! Но через некоторое время она вспомнила насмешливый тон Елизаветы и издевательские выпады Панты. Они с самого начала знали, что у нее ничего не получится. Они обе не верили в нее, поэтому и говорили, что «тебе сойдет и так». Просто хотели отвязаться!
Алка вскочила и заметалась по комнате. Унизиться и пойти к маме мириться? Это невозможно! Но тогда к Елизавете можно больше не приходить, а это еще унизительнее и невозможнее. И тут Алка вспомнила, что жить осталось не так долго.
«В конце концов, – подумала она, – мама же, наверное, хоть немного огорчится, когда меня не станет. Так пусть она вспомнит обо мне что-нибудь хорошее!»
Алка собралась с духом и отправилась на кухню, где раздраженная мама гремела кастрюлями.
– Мам, – хмуро сказала она, – я сама в магазин схожу. И приготовлю сама. Только денег дай. П-п-пожалуйста…
Мама, не отрываясь от плиты, махнула головой в сторону сумки, в которой лежал кошелек.
«Надеюсь, я разберусь, как это варят», – думала Алка, рассматривая в магазине куриную грудку.
* * *
Алка очнулась, когда ее телефон пискнул, приняв личное сообщение.
«Ты как там, – спрашивала Пантера, – держишься?»
Алка хотела ответить, что все в порядке, пятый день диеты – а ей хоть бы хны, но не смогла. Вторая рука оказалась занятой. В ней обнаружился бутерброд. С копченой колбасой. Густо намазанный маслом. Надкусанный.
Алка с ужасом посмотрела на бутерброд, на часы (полтретьего ночи!), на холодильник (как она очутилась на кухне?), зашвырнула гиперкалорийную отраву в мусорку и только после этого набрала: «Все норм, чего не спишь?»
* * *
Пантера чуть-чуть улыбалась, наблюдая на экране, как Алка решительно рисует плакат «Не жри!» и приклеивает его на дверь своей комнаты.
Яков Ильич как будто соткался из темноты за спиной Панты.
– Ай-яй-яй, – покачал он головой, – что же ты, Наташа, делаешь?
Пантера, как нашкодившая школьница, сунула руки под себя и сделала вид, что она вообще не прикасалась к клавиатуре.
– Мы не должны помогать, – ласково продолжил Яков, – только наблюдать. Иначе все напрасно.
– Я только… – Пантера невольно перешла на жалобный тон, который давно не использовала. – Простите, я больше не буду.
– Конечно, – голос Якова Ильича стал ледяным, – потому что ты немедленно оставляешь свой пост и едешь домой. У тебя же есть квартира на улице Солнечной, помнишь? Заодно проверь, как там что. До среды не возвращаться.
* * *
На химии Алка погрузилась в женские форумы. Когда в десятый раз нарвалась на фразу «Лучшее средство против голода – качественный секс», подняла глаза и с холодной решимостью изучила одноклассников. Хлюпиков и ботанов отмела сразу. Еще несколько парней были под надежной охраной своих девушек. Остановилась на Валере.
Высокий, без прыщей. Глаза голубые. Зубы ровные. С девушкой недавно поругался…
На перемене она решительно отвела Валеру в сторону и спросила:
– Хочешь, сегодня сексом займемся?
Валерка нервно сглотнул:
– В смысле?
– В прямом. Секс – это когда парень с девушкой…
– Да нет, я понял, – перебил ее Валера. – Я не про это… Почему я?
– Лара хвасталась, что ты в постели супер, – по наитию соврала Алка.
– Я?! – изумился Валерка, но тут же взял себя в руки и постарался придать себе небрежный вид. – Ну… типа да… И чё?
– Ничё. – Алка уже пожалела, что выбрала этого тугодума. – Сексом займемся или нет?
– А, в этом смысле! – Валера облизал губы. – Да, само собой! У меня на выходные родаки сваливают…
– Нет, – замотала головой Алка. – Сегодня. После уроков.
– Сегодня не могу. Сегодня у меня репетитор.
Алка во все глаза глядела на Валерку и не могла понять – он что, издевается?
– Какой репетитор?
– По математике. Но в субботу…
Алка поняла, что сейчас врежет.
– Валерочка, ты что, тупой? Ты вообще понял, что я тебе предложила?
Валера торопливо закивал:
– Ага… Так вот, в субботу…
– Все! – Алка вскинула руки и зажмурилась. – Забудь!
Она сбежала в туалет и вышла из него только после звонка. Ей казалось, что все в классе знают о ее позоре, будут глазеть, шушукаться. Но, когда Алка вошла в класс, никто даже не повернул в ее сторону головы. Только Валерка бросил короткий нервный взгляд.
* * *
Папа Алки вернулся из академии позже обычного, мрачный и задумчивый.
Мама тут же метнулась к нему с жалобой на дочку, у которой новый бзик – диета.
– Нормальный бзик, – огрызнулся отец.
– Ребенок должен нормально питаться! – начала было мама, но папа сегодня не был склонен к дискуссиям.
– Ребенку уже семнадцать! В таком возрасте следить за собой нормально. И вообще, – он смерил жену оценивающим взглядом, – за собой следить в любом возрасте нужно!
Мама поджала губы, и остаток вечера прошел в ледяном молчании.
* * *
На биологии рассказывали про Вернадского и круговорот химических веществ. И про питательную среду. После слова «питательный» Алка перестала слушать и начала представлять хорошо прожаренный кусок свинины. С тарелкой картошечки. Тоже жареной. С золотой корочкой. Можно даже чуть подгоревшей…
«Да пошли они все! – мрачно подумала Алка. – Прямо сейчас пойду в “Макдоналдс” и нажрусь до отвала!»
– Алла, – прошептал Валера, который с недавних пор занял парту прямо за ней, – классно выглядишь! Похудела?
Алка через плечо смерила Валеру презрительным взглядом. Но не удержалась, чтобы не похвастаться:
– На пять кило.
– Супер… А пошли в кино?
Алка фыркнула и отвернулась. Это было уже третье предложение пойти в кино. На последний ряд. А еще было предложение посетить кафе, концерт и (с отчаяния, что ли?) – театр.
Алка уже устала посылать Валеру подальше.
Но настроение все равно улучшилось.
«Ладно, – подумала она, – потерплю. Два дня осталось…»
* * *
Алка пришла на полчаса раньше и теперь как дура стояла на проходной «Школы красоты».
Утром весы показали минус семь кило. Правда, чтоб дожать до рекордной цифры, последние сутки Алка не ела вообще и теперь казалась себе прозрачной и невесомой. Мимо нескончаемым потоком шли люди, рабочий день только начинался. Алка пыталась угадать кто из них кто. Неужели вот та хмурая девушка – модель? Сутулая, высоченная девица нервно докуривала у ближайшей урны. Заспанная. Некрасивая.
«Да я в сто раз круче ее!» – подумала Алка и расправила плечи.
Костюмер Даша прибежала на проходную идеально вовремя. Она тоже была хмурая.
– Вчера съемки закончились в два часа ночи, сегодня вообще непонятно, когда уйдем, сессия для каталога. Завтра начинается фестиваль, пять дней с утра до ночи…
Пока Алка озиралась в необъятной костюмерной, Даша металась, выдергивая наряды и сваливая их на гладильную доску.
– Меряй. Я пока хоть кофе выпью. До дурдома сорок три минуты.
За сорок минут Алла успела примерить пятнадцать платьев и восемь костюмов. Даша выпила кофе, рассортировала гору вещей, приняла пять писем, распечатала фотографию, четыре раза поговорила по телефону и ответила на бессчетное количество сообщений. На Алку она иногда скашивала глаз и качала головой. Снимай, мол, давай следующее.
За три минуты до дурдома Даша уверенно ткнула пальцем в длинное синее платье.
– Пойдешь в этом. Кабинет триста семь. Карина. Макияж. И вали отсюда, пока не затоптали.
Дверь распахнулась, и в костюмерную вошли три высоченные девушки, а сразу следом еще пять.
Даша подпихнула Алку к выходу и скрылась за вешалками.
* * *
Поздно вечером Алка стояла в холле парадного зала и смотрела на свое отражение в огромном зеркале. Она всю жизнь мечтала посмотреть в зеркало и увидеть там такую женщину.
«Видел бы меня сейчас Валерка!» – подумала она.
Она была совершенно не готова к тому, что ее «выступление» состоится сегодня. Она думала, что ее только накрасят, причешут, а оказалось, что намеченный прием начнется прямо сейчас.
В голове у Аллы образовался вакуум. Она старалась не думать о том, что после скандала нужно будет покончить с собой. А старалась думать о том, что всегда мечтала умереть именно такой – ослепительно красивой.
– Любуешься? – деловито поинтересовалась Елизавета.
Она вышла из зала и остановилась в дверях, элегантно облокотившись на косяк.
– Гениальный гример и никакого фотошопа! – восхитилась Елизавета и крикнула в зал: – Федь, пофоткай ее, нужно минимальное портфолио. Не в полный рост.
– Я на семь кило похудела, – похвасталась Алка.
– Да хоть на двадцать семь, – отмахнулась Елизавета.
Она вышла из тени. И стала рядом с Алкой.
И сразу же похудевшая Алла превратилась в толстую коротышку. Ее попа находилась где-то в районе колен Елизаветы и была раза в два шире.
– Лучше не становиться рядом, чтоб не портить тебе настроение, – хмыкнула манекенщица, – развлекайся. Емелин твой придет часам к десяти.
Потом Федор с огромным фотоаппаратом долго выставлял Алку, заставлял хлопать глазами и вытягивать губы. Еще полчаса назад Алла бы умирала от восторга, мечтая о том, как красиво будут выглядеть эти фото на ее похоронах, а теперь думала только о том, что она толстая смешная девочка.
Когда Федор отпустил Аллу, она была на грани нервного срыва. В зале собирались гости. В ажиотаже подготовки Алка так и не удосужилась узнать, что, собственно, будет происходить. Презентация? Прием? Бал?
Страшно захотелось есть. Пошли вторые сутки голодовки. И еще очень хотелось пить. Алла подошла к фуршетному столу и взяла ближайший бокал. Выпила залпом. И только когда в голову шарахнул фейерверк пузырьков, сообразила, что это было шампанское. Она поспешно схватила с тарелки бутерброд, но он был такой малюсенький, а Алка такая голодная, что закуска не помогла. В голове зашумело.
Вокруг крутилась куча народу, но никто, совсем никто не обращал на Аллу никакого внимания. Ее начала душить страшная обида. Елизавета стояла посреди зала под камерой, у нее брали интервью, и все, кто толпился рядом, смеялись. Наверное, она говорила что-то забавное. Алку аж подбросило, ей показалось, что все смеются над ней – она тут чужая, толстая и никому не нужная.
– Девушка, не могли бы вы подвинуться…
Алка обернулась. Емелин, собственной персоной, наваливал себе второй слой закусок в тарелку. Он оказался совсем не такой, как на фотках в сети. Морщинистый. С мешками под глазами. И запах… Этот запах давно не мывшегося человека.
Алку чуть не стошнило.
Она схватила с подноса еще один бокал шампанского, опрокинула его в себя и набрала побольше воздуха в легкие.
* * *
Ненавижу.
Стыло. Серо.
Ненавижу.
Я не знаю. Я не помню. Я не вижу.
Больно. Страшно. Одиноко.
Мрачно. Вечно.
Ненавижу. Плачу горько. Бесконечно…
@КапляМрака
«Хорошие стихи, – подумала Алка, – надо срочно записать. И нарисовать… Что же нарисовать?»
Открыла глаза. Нотика нет. И стола нет. И лежит она на какой-то чужой кровати под незнакомым пледом. В шикарном синем платье.
Алка похолодела.
Она вспомнила все. Ну почти все. Весь позор до того момента, когда она маханула второй бокал шампанского.
А потом – как отрезало.
И тут Алка вдруг забыла обо всем на свете, потому что в ноздри пробрался самый чарующий запах в мире – аромат свежеподжаренных гренок с сыром. И еще кофе.
Алка поняла, что сейчас захлебнется слюной, и пошла на запах.
Он привел ее на кухню, где сидела Пантера, уткнувшись в неизменный ноутбук. Гренки жарились на сковородке.
– Угощайся, – буркнула Панта, щелкая мышкой.
Следующие пять минут прошли в полном блаженстве. Когда гренки кончились (а кончились они до обидного быстро), Пантера подсунула Алке кастрюлю с пюре, огромный кусок жирного лосося и вкуснющий салат с морепродуктами.
– Очень вкусно, – с трудом переведя дыхание, сказала Алка, – спасибо.
– Не за что, – усмехнулась Наташа. – После детдома нагрузить тележку дорогих продуктов в магазине – удовольствие покруче секса. А главное, охранник не выгоняет. Наоборот, улыбается. Один раз даже сумку помог до машины донести. Сейчас чай сделаю.
Панта повернулась к чайнику, и Алка заметила на ее плече стильный кошачий силуэт.
– Классный котик! – сказала она.
Спина Панты окаменела.
– Это пантера, – поправила она сквозь зубы. – «Котик»…
– Прости! – Алке стало неудобно. – Да, пантера, конечно! А я все думала, откуда у тебя такое прозвище!
– Да сделала когда-то сдуру татуху, Зёма заметил, сказал Ханту, ну и приклеилось.
– А Хант почему Хантер?
Пантера закончила возиться с чайником и вернулась за стол.
– Он у нас за… – Панта запнулась, – …кадровые вопросы отвечает. Типа «хэд хантер», «охотник за головами». Может, еще бутеров сделать?
– Ой, нет! Меня сейчас разорвет!
Алка отвалилась на спинку стула и удивилась – когда успела сесть? И кто накрыл ей колени полотенцем?
– Платье жалко, – пояснила Пантера, – красивое платье. Да и пригодится тебе, наверное. Или передумала?
Настроение сразу испортилось.
– А смысл? – Алка выловила из салата осьминога. – Ничего же не получилось… Скандал не устроила… В топ новостей не попала…
Пантера неопределенно хмыкнула и развернула ноутбук к Алке.
На фотографии она была совсем на себя не похожа. Если бы не синее платье – в жизни бы не узнала себя в красивой стерве, которая пытается расцарапать лицо…
У Алки округлились глаза.
– А почему я на Елизавету нападаю? Я же вроде на Емелина должна была…
– Там все написано, – вздохнула Пантера. – Кофе будешь? Хотя я тебе лучше чайку с чабрецом. Успокаивает.
Алка читала новость и не верила, что имеет какое-то отношение к написанному.
«…неизвестно как проникшая на светский раут…», «…обвинила известную модель в сутенерстве…», «…угрожала физической расправой…», «…скрылась в неизвестном направлении…», «…бомонд шокирован и заинтригован…»
Чай с чабрецом, наверное, успокаивал, иначе Алка разнесла бы кухню Пантеры.
– Это неправда! – кричала она. – Это фотошоп!
Панта показала видео.
– Это монтаж! – не сдавалась Алка. – Это ты сама за ночь сваяла! И новость тоже!
Панта начала открывать новостные порталы, один за другим. Везде в рубрике «Культура» первой строкой шла «Атака на известную модель». И фотки, фотки, видео, опять фотки: девица в синем платье, красивая и омерзительная одновременно, что-то орет невозмутимой Елизавете.
Алка выдохлась и закрыла лицо руками.
«Ну все, – подумала она отрешенно, – теперь точно надо себя убить».
И тут же поняла, что не такого конца она для себя хотела.
– Сволочи вы, – сказала она, не отнимая рук от лица, – ненавижу!
– Мы-то чего сволочи? – удивилась Пантера. – Способ ты сама придумала. Мы только с нужными людьми свели…
– И люди ваши сволочи…
Панта терпеливо вздохнула.
– Слушай, – сказала она, – может, ты просто не с того конца зашла? Ты способ сначала придумай, а потом шоу к нему присобачишь.
Алка собралась с силами и посмотрела на Пантеру.
– Какой способ?
– Самоубийства, – спокойно ответила Панта. – Смотри, если будешь прыгать с моста…
Алка ничего не ответила, но Пантера почему-то обиделась:
– Сама ты сволочь! Я ее с банкета вытащила, домой привела, отмазку перед родителями обеспечила… Кстати, если что, сегодня ты ночевала у одноклассницы! У Вероники!
Наверное, Алка должна была сейчас почувствовать стыд. Или благодарность. Но в голове не осталось ничего, кроме желания всех убить.
– Да пошли вы все! – заорала она. – Благодетели! Без вас обойдусь! Где мои туфли?!
* * *
Дома Алка, не разуваясь, нарываясь на скандал, прошлепала на кухню. В раковине грязная посуда. Холодильник пуст.
Она ввалилась к себе в комнату. Грязная чашка так и стояла у ноута, пижама так и валялась на полу у кровати.
Алка пыталась сдержать слезы. Сутки дома не была, а ее никто и не ждет.
Она схватила телефон:
– Мам, вы где?
В трубке забулькало. Из этого бульканья Алла поняла, что родители где-то за городом отмечают день рождения какого-то папиного сослуживца.
И тут Алка села на пол и наконец-то разрыдалась.
Она оплакала все. Ее никто не любит… Все ее бросили… Родителям все равно, где она ночует, у них своя жизнь… Хоть бы позвонили, узнали, жива ли она… Вот так умрешь, и никто не заметит…
Последнее зацепило Алку больше всего. Она бездарная и никчемная. Вот Фрост смог умереть так, что до сих пор весь интернет гудит! Она кинулась к планшету, чтоб почитать, как гудит интернет, и к своему ужасу обнаружила, что уже давно ничего не гудит. Новость про смерть мотогонщика прочно похоронена под грудой новой информации, счетчик просмотров остановился.
«А про меня будут помнить! – упрямо подумала Алла. – Ну невозможно же забыть человека, который был рядом с тобой много лет!»
Алка немедленно представила себе Валеру: вот он рассказывает своим внукам о девушке, которую любил в десятом классе и любит до сих пор… Стоп! Откуда у него внуки? Алла залезла на страничку Валеры «ВКонтакте». Есть брат. Хорошо. Это будут неродные внуки.
Алла листала на планшете фотографии самых высоких зданий города и представляла себе, как она лежит на асфальте. Такая красивая. В синем платье. С загадочной улыбкой. И волосы растрепались в полете.
* * *
Хантер заступил Пантере дорогу к выходу.
– Панта, – проникновенно сказал он, – я все понимаю, ты сейчас вспомнила Мишельку. Но тут совсем другой…
Панта ударила коленом. Коротко и резко, как научилась в детдоме.
Пока Хант приходил в себя, аккуратно обошла его и захлопнула за собой дверь.
* * *
На балконе тридцатого этажа оказалось очень холодно.
«Ладно, – подумала Алка, – в платье переоденусь в последний момент».
Она выдохнула, спряталась под стеной от ветра и достала телефон. У нее был простой и гениальный план – отомстить Панте и компании. Пусть вся слава от ее самоубийства достанется не им.
– Алло, Михаил? Добрый день. Я вам звоню по делу. Я та самая модель, которая нападала на Елизавету.
– На кого? – спросил сонный мужской голос.
– Вы Михаил? Вы работаете на городском портале?
– Ну да…
– Вы писали вчера о том, что на известную манекенщицу напали в клубе.
– Я? – Мужчина в трубке зевнул.
С верхнего балкона за шиворот упала огромная ледяная капля. На Алку накатило отчаяние.
– Ну это же только вчера было! – закричала она.
– Ах да, точно. Я вспомнил, – сказал Михаил, – нападение века.
– Я собираюсь покончить с собой, – решительно заявила Алла.
– Звони в психологическую поддержку, – посоветовал Михаил и отключился.
Алка пару секунд рассматривала молчащий телефон. Перезвонила.
– Михаил, вы меня не поняли, я серьезно. Я стою на балконе «Старбилдинга» и собираюсь прыгнуть вниз. Вы можете это заснять. Приезжайте, я вас подожду.
– Ага, щас побегу, – грубо сказал Михаил. – Девушка, идите домой спать!
Гудки в трубке. Алку затрясло. Только сейчас она сообразила, что нужно было предусмотреть запасной вариант, но ей и в голову не могло прийти, что журналист откажется.
Телефон у нее в руках завибрировал. «Передумал», – с облегчением подумала Алка.
Проснувшийся Михаил бодро поинтересовался:
– Слушай, я тут погуглил, Елизавета не из-за тебя разводится?
Алка молчала.
– Да или нет? – торопил журналист.
– Нет, – прошептала она.
– А, ну тогда давай, пока.
Пока Алла приходила в себя, телефон завибрировал еще раз.
– Слушай, а телефон Елизаветы у тебя есть? – спросил Михаил.
– Нет, – прошептала Алка.
– А, ну все, пока. Если что интересное узнаешь – звони.
Алка посмотрела на телефон, потом вниз. Высота оказалась такая, что даже страшно не было.
И тут рядом с ней шлепнулся помидор. Размазался по полу балкона уродливым пятном.
«А это же и я так буду, – подумала Алла. – Размазанная… И синее платье не спасет».
Алка оцепенела, она аккуратно, бочком отправилась к лестнице.
* * *
– Наташа, – сказал Яков ровным голосом, – мы, кажется, договорились? Никакого прямого воздействия!
– Я не прямое, – буркнула Пантера. – Просто бросила помидор.
Яков Ильич улыбнулся. Панта вжала голову в плечи.
– Я прекрасно понимаю твою озабоченность, – продолжил Яков Ильич. – Но так ты сделаешь только хуже!
Пантера уставилась себе под ноги. Сейчас она себя чувствовала семиклассницей, которую поймали на воровстве в детдомовской столовке. И ненавидела себя за это.
Хуже всего были взгляды Хантера и Земекиса – не осуждающие, а жалостливые.
– Ладно, я думаю, все всё поняли. – Улыбка Якова стала еще шире. – Поэтому еще раз напоминаю: никакого воздействия. Даже помидорного. Только наблюдение. Сейчас объект должен немного повариться в собственном соку. Да, Наташа?
Пантера кивнула. Ей хотелось одного – чтобы разговор побыстрее закончился.
– Не хотел напоминать, – вздохнул Яков, – но трагедия Мишель произошла именно из-за того, что ты проигнорировала некоторые мои рекомендации.
Он развернулся и вышел в оглушительной тишине.
* * *
По дороге домой Алка накупила пирожных. Заварных. С масляным кремом. И еще тортик.
«Пусть им всем будет хуже! – думала она с мрачным удовлетворением. – Вот разжирею, будут знать!»
Но пир пришлось отложить: она так промерзла и продрогла, что сунула вредную еду в холодильник, а сама направилась в душ.
Под теплыми струями стало полегче.
«Тортик съем прямо сейчас. А пирожные – завтра. И послезавтра. А потом куплю три килограмма зефира!»
Даже одеваться не стала, наскоро вытерлась и прямо в халате отправилась на кухню.
Но на подступах к холодильнику ее перехватила мама.
– Я заходила в твою комнату, – сообщила она таким тоном, что Алка похолодела.
«Что она там нашла? Журналы? Что-то в компе?»
– Такого бардака я в жизни не видела! – закончила мама. – Взрослая девушка, неужели так трудно убраться?
«Сожру все, – поняла Алка, – и тортик, и пирожные… И за зефиром сбегаю, круглосуточный рядом».
Она молча обогнула мать и распахнула холодильник.
– Вот почему, – не сдавалась мама, – когда тебе что-то нужно, ты все делаешь! Если бы мне нужно было, чтоб ты похудела, ты бы назло тортиками питалась!
Алка уже потянулась за тортиком, но замерла.
– Значит, сила воли есть! – Мать села на педагогического конька и теперь уже не говорила, а вещала: – Значит, и в комнате убрать в состоянии!
Алка поняла, как прекратить воспитательный момент. Она достала торт и вручила маме.
– Это тебе! – сказала она торжественно. – Просто так, без повода!
Мать замерла с приоткрытым ртом.
Алка вернулась в ванную, заперлась, сбросила халат и тщательно изучила отражение в зеркале.
Фигурка действительно была ничего так. Жалко стало ее портить.
«А убираться все равно не буду! – подумала Алка. – Перебьются!»
* * *
Алка вытащила с балкона велик. Какая разница, что уже не сезон, если хочется? Подкачала колеса, с ненавистью к лифту втащила в него велосипед, традиционно ударив себя педалью по икре. Раньше, в период активного катания, синяк на ноге у Алки не проходил. С трудом разминулась с соседкой на первом этаже, прищемила руку дверью и наконец вырвалась на улицу.
Алка подровняла руль, надела теплые перчатки и привычным, но подзабытым движением села на седло. Велосипед скрипнул, малость просел, вильнул… А потом они с Алкой как будто выдохнули в унисон и покатились.
Через сорок минут Алла поняла, что спина у нее мокрая, а вот нос и уши скоро отвалятся, потому что заледенели. Она оценила обстановку и свернула с набережной в сторону проспекта. А там спряталась в подземный переход.
Нос в воротник. Уши прижать руками. Болела попа, и гудели ноги. Алка подумала о том, что с ними будет завтра, поморщилась и зажмурилась.
Кто-то тронул ее за плечо. Алка открыла глаза и увидела Панту, которая стояла, приложив палец к губам. Алка даже удивиться не успела, а Панта аккуратно взяла ее велик и покатила вглубь перехода. У цветочного магазина она остановилась, достала из кармана мобильник, мельком взглянула на него и удовлетворенно кивнула.
– Значит так, – сказала она, – давай я тебя вижу в последний раз.
Алка только глазами хлопнула.
– Давай ты больше никогда к нам не придешь, – продолжила Панта, глядя в стену, – поверь, я тебе только добра желаю.
Панта посмотрела Алле в глаза.
– Черт, – сказала она, – ты мне не веришь. А я, как Яков, говорю. Даже интонации его… Короче, ты клевая. Стихи пишешь. Давай ты будешь жить.
Панта опять перевела взгляд на стену.
– Если ты кому-нибудь об этой встрече расскажешь, то мне труба, – выдохнула она.
Панта сунула Алле велосипедный руль, развернулась и ушла.
* * *
Алка посмотрела на телефон – связи не было. Она выкатила велосипед на улицу, вернулась на набережную, купила кофе и уселась на парапет.
Подумала о том, что мама бы ее согнала, потому что нельзя сидеть на холодном. Кроме того, кофе ей еще рано, уличную еду есть нельзя, а тратить деньги в кафе – транжирство.
Алка достала телефон, открыла блокнот и…
Зачем друзья?
Ведь есть стихи.
И велик есть, и даже небо.
Ты разбегись, и ты вдохни,
А не прищуривайся слепо.
Кто друг? Кто враг? Кто просто чел?
Не знаешь ты, и я не знаю.
Потом я выясню.
Сейчас… Я в это небо уезжаю.
@КапляМрака
Пока придумывался стих, мозги прояснились.
Алка скомкала стаканчик.
– Я сама буду решать, когда уйти и с кем общаться! – сказала она и зашвырнула комок в мусорку.
Попала. Решила, что это хороший знак, и поехала домой.
