В ту осень меня приняли на годовую программу, где готовили лидеров и активистов. Программа была достаточно интенсивной, на ней изучали устройство муниципальных и окружных систем, от экономической структуры до системы правосудия. В конце года мы должны были защитить общественный проект.

Я с нетерпением ждала учебы, хотя понимала, что она отнимет у меня много времени и сил. В то время я искала свое призвание и хотела приносить пользу обществу.

В декабре нам предстояло обсуждать услуги, в которых люди нуждались и которые они получали. Я заранее представляла себе печальные истории о бедных семьях, голодных детях и оскорбленных женщинах. Я чувствовала, что этот день меня изменит. И я была права.

Первой выступила эмоциональная молодая мать. Она закончила школу несколько лет назад, но с трудом понимала прочитанное. Но на замечательной программе грамотности ее научили читать на уровне учеников девятого класса. «Неплохо», – подумала я. История была, конечно, грустной, но со счастливым концом.

Затем мы провели благотворительную акцию и опрос и отправились на обед. Комитет предложил нам пойти в центр питания, снять бейджи, не брать с собой сумки и просто пообщаться с посетителями «Стола самаритянина». Я представила себе кафетерий с очередью, где добровольцы в резиновых перчатках раздают кусочки тостов с курицей или что-то в этом роде.

К моему удивлению, «Стол самаритянина» оказался совсем не таким. На входе меня приветствовала улыбчивая пожилая женщина. «Официант» отвел меня к столику. Я оказалась перед сценой, красиво оформленной самодельными рождественскими украшениями. На ней выступали жизнерадостные исполнители гимнов из соседней начальной школы.

Никакой очереди не было. Мне принесли суп, салат и полную тарелку вкусной горячей еды. Еще одна пожилая дама прикатила тележку с десертами, где стояло несколько видов выпечки, тортов и пудингов. Атмосфера была такой дружелюбной и открытой, что я легко разговорилась с соседями по столу.

Рядом со мной сидела маленькая оборванная шалунья, которой не помешала бы ванна. Но этот ребенок с такой радостью слушал пение, что я не смогла сдержать улыбки. Ее бабушка принялась рассказывать мне, как сильно любит внучку. Она увидела, что мне понравилось, как девочка подпевала и хлопала в ладошки.

Девчушку звали Сэм. Бабушка присматривала за ней, потому что ее мама в праздники подрабатывала в центре уцененных товаров. Удивительно, сколько они поведали мне, незнакомке, о своей жизни. Секрет крылся в располагающей атмосфере «Стола самаритянина» – люди не стыдились сюда приходить, они чувствовали, что их здесь уважают.

За едой мы с бабушкой много говорили о Сэм. Девочка страшно скучала по маме. Они почти не виделись в эти предпраздничные дни. Трехлетним детям обычно не хватает терпения, чтобы дождаться, когда мама придет домой.

Обнаружив, что время моего обеда подходит к концу, я спросила бабушку, о каком подарке на Рождество мечтает Сэм. Я думала, что это плюшевый лиловый динозавр или какая-нибудь кукла, но ответ меня поразил.

– Сэм хочет получить на Рождество четвертак.

Просто четвертак. Один маленький четвертак – двадцать пять центов.

Я подумала о двухстраничном списке подарков, который написала моя дочка.

Бабушка пояснила:

– Сэм хочет навестить мамочку на работе, и она знает, что для этого нужно заплатить водителю автобуса четвертак.

А у меня даже не было с собой кошелька.

Малышка Сэм, мечтавшая о маленькой монетке, чтобы увидеть маму, произвела на меня неизгладимое впечатление. Мы часто забываем о мелочах и даже о близких нам людях. Мы начинаем пренебрегать повседневной красотой мира, запахом готовящихся праздничных блюд, потрескиванием огня, теплотой руки в нашей руке.

Я продолжаю сломя голову нестись по жизни. Но если я забываю о родных, я возвращаюсь мыслями к тому четвертаку. Он стал нашей домашней традицией. На каждое Рождество из носка выглядывает блестящая монетка, напоминая, какое это счастье – быть вместе в Рождество и в любой другой день. А еще я всегда вспоминаю Сэм и желаю ей счастливого Рождества.