В прошлый Сочельник у нас случилось чудо. Как и самое первое рождественское чудо, это было чудо рождения. Только оно произошло не в хлеву, а в современной, оснащенной по последнему слову техники больнице. Вместо яслей, полных соломы, наша рождественская малышка лежала в теплой, тщательно стерилизованной, уютной кроватке. Хотя рядом и не было скота и пастухов, вокруг собралось множество медицинских сестер, бабушек и дедушек, тетушек и дядюшек, кузенов и кузин. Не говоря уж о мудреце, он же доктор, который тоже заглядывал к нам время от времени. С востока, насколько я помню.

Конечно, каждый день на планете рождаются десятки тысяч людей, и наш опыт был не более «чудесен», чем любой другой. Но для меня он стал волшебным превращением. У меня на глазах мой сын стал отцом, моя жена – бабушкой, мои дочери – тетушками, мой младший сын – дядюшкой, а баскетбольный мяч в животе у невестки – самой милой внучкой на свете.

И это было чудо.

В тот долгий и… да, почти священный Сочельник случилось много всего удивительного. Нет, ангелы не трубили с небес и на небосклоне не зажглась новая звезда в честь малышки Бекки. Но восьмилетний Джон с восторгом сообщал всем и каждому: «Я стал дядей! Я стал дядей!». Две бабушки – одна уже заслуженная, а другая начинающая – по очереди следили за персоналом больницы, чтобы удостовериться, что «их» внучка окружена заботой. Две семьи вместе стояли перед окном палаты для новорожденных, охая и ахая при виде маленького темноволосого комочка, который символизировал их слияние.

Но для меня главным был сын. Его радостные глаза, когда он поднял дочку, чтобы вся семья смогла ее разглядеть. Его тревога, с которой он наблюдал за тем, как малютке Бекки делают анализы. Его умиротворение, которым он так и лучился, сидя в кресле-качалке вместе с дочуркой на руках.

Я сходил за едой – все же парню нужно есть даже в Сочельник – и принес ее в маленькую палату, где уже собралась новая семья. Новоиспеченная мамочка Дженни отдыхала на кушетке, а Джо укачивал Бекки. С секунду я молча стоял на пороге и наблюдал, как сын осторожно держит дочурку в своих больших, сильных руках. Сперва я видел лишь затылок Джо, потому что он наклонился к Бекки, изучая ее и покрывая поцелуями маленькие ручки и щечки. Потом он посмотрел на меня, и я увидел слезы, которые катились по его лицу.

– Ты был прав, – сказал он, когда слеза упала на ручку Бекки.

Я молчал в замешательстве. За годы я столько всего говорил Джо. Что же он имел в виду?

– Да? – наконец спросил я.

Он посмотрел на Бекки, а затем снова на меня.

– Это… это… чувство, – произнес он. – Оно переполняет меня. Я никогда не чувствовал ничего подобного. Это как… любовь… в квадрате. И даже больше.

Я его понимал. Я испытывал те же чувства к своему сыну – и к своей внучке. И я подумал, что в этом, возможно, и заключается суть Рождества. Дело не только в ребенке и его родителях – божественны они или нет. Дело в любви.

В квадрате.

И это чудо.