– Проверь, чтобы венок был в самом центре, – наставляла я мужа, пока мы добавляли последние штрихи к рождественскому убранству нашего дома.

Оглядываясь по сторонам, я гордилась нашей работой: у камина висели рождественские носки, на полке стояли разноцветные свечи, а на елке горели яркие фонарики. Но настоящим символом Рождества для меня был наш пушистый венок. Схватив рулетку, я пошла к двери проверять, ровно ли он повешен.

Я ласково провела пальцами по колючим зеленым иголкам, вдохнула чудесный запах свежей хвои и представила, как все мои близкие – тетушки, дядюшки, двоюродные братья и сестры – прикрепляют на дверь такие же венки. Хотя нас разделяли сотни миль, мы все были связаны нашей рождественской традицией – каждый год мы вместе «собирали зелень» на нашей ферме на западе Пенсильвании.

В этом году сюда съехалось более сорока родственников. Как всегда, в конце ноября мы совершили традиционное паломничество на нашу усадьбу, молочную ферму, которую мои предки основали около двухсот лет назад. Мой дядя, всю жизнь работавший на этой ферме, до сих пор живет в старом белом доме и ждет нашего визита каждый год. Мы приехали с пирогами и запеканками, усталые с дороги, но довольные встречей с семьей. Наевшись индейкой и другими лакомствами, мы надели теплые пальто и вышли на улицу.

– Пап, быстрее! Все уже едут в лес!

Две наши дочки бежали по двору, боясь отстать от остальных.

Мы забрались в старый деревянный прицеп, и дядюшкин трактор потянул его вперед. Зрелище было то еще – полная телега веселых родственников шотландского и ирландского происхождения! Самому младшему было три, а самому старшему – уже за семьдесят.

Пока мы ехали по неровной проселочной дороге, из-под колес летел гравий. Примерно через милю мы повернули в лес. Нас встретили пушистые сосны, и дальше мы покатили по грязной тропе, пригибаясь под нижними ветвями деревьев.

– Приехали, – объявил дядюшка и заглушил мотор.

Мы вылезли из прицепа и разошлись в разные стороны, чтобы набрать ароматных вечнозеленых ветвей, из которых мы собирались плести рождественские венки. Младшие дети быстро потеряли интерес к этому делу и столпились у ручья, где можно было вдоволь побрызгаться и побросать в воду камушки.

– Пусть веселятся, – сказал мне дядюшка. – В детстве мы всегда играли в этом ручье.

Приглядывая за детьми, мы срезали сосновые и еловые ветви, выбирая для венков самые красивые. Я тоже подобрала несколько штук, но больше смотрела по сторонам. Я бродила по земле моих предков. Мои прабабушки устраивали пикники в тени этих деревьев. Я представила, как мама с сестрами резвится в том же ручье, где сейчас играли мои девочки. Это место – быстрый ручей и высокие сосны – казалось мне едва ли не священным. Я попыталась вобрать в себя все это – смех девочек, чистый целебный воздух, – но тут солнце стало клониться к горизонту, мы снова сели в прицеп и поехали домой.

В старом сарае, где мы всегда плетем венки, скоро началась суета. Мы работали конвейерным методом, аккуратно прикрепляя веточки к металлическим основам. Как деловые эльфы, мы напевали себе под нос и обменивались семейными сплетнями, пока наши шедевры обретали форму. Отдел бантов, возглавляемый людьми с художественным вкусом, украшал праздничные венки лентами, колокольчиками и малиновыми ягодами. Готовые венки один за другим вешались на стену для осмотра. Какой мы возьмем домой на этот раз? Какой мы отнесем на кладбище, на могилу моего отца, который ни разу не пропустил встречу на ферме, пока был жив?

Когда все вокруг окутала темнота, наш день традиций подошел к концу. Уложив венки в свои машины и фургоны, мы попрощались и разъехались по домам. Пусть мы и живем в разных концах страны – от Огайо до Нью-Йорка и гор Западной Вирджинии, – каждое Рождество частичка семьи остается с нами.

– Вот. Теперь по центру.

Дома, в Огайо, я повесила венок на дверь. Это не просто рождественское украшение, это напоминание о семье. Мы все связаны, как переплетенные ветки, и навсегда соединены в один венок истории и традиций.