Часть I
Глава 1
Ярко-голубой с золотыми полосами паровоз стоял на дальней пустой платформе. «САОМАРСКИЙ ЭКСПРЕСС» – значилось на нем. До отправления было не скоро – не было ни пассажиров, ни провожающих. Железнодорожные рабочие сновали по рельсам, вокруг что-то стучало, гудело и дымило. Грязный, как трубочист (впрочем, он почти им и был), угольщик тащил тачку, доверху наполненную топливом. Я наугад подошла к одному из вагонов. Нервно поправила очки, подобрала подол маминого платья так, что стала видна шнуровка черных дорожных ботинок, и не слишком грациозно забралась в поезд. Здесь меня постигла первая неудача – законопослушные работники боялись брать девицу странного вида и без документов.
– Прошу вас, мсье, если не уеду сегодня, то опоздаю на экзамены. Следующий поезд только через три дня. А у меня документы украли – билета не купить.
– Без метрики никак нельзя. – Везде был один ответ.
Когда я уже совсем отчаялась, краснолицый проводник из предпоследнего вагона поманил меня пальцем.
– Залезай, только тихо.
Подняться в пятнадцатый раз оказалось значительно проще.
– Возьму уборщицей, но платить не буду. Идет?
– Согласна!
– Гаспар Морель, – представился мужчина.
Обдавая меня стойким запахом перегара, он вкратце описал обязанности.
– Как звать? – не особенно интересуясь ответом, спросил проводник.
– Мэл… Меланика, – замялась я. Ну что за имя? Откуда только в голову пришло?
Приступить к работе предстояло утром, когда пассажиры начнут просыпаться. Решила воспользоваться временной передышкой и как следует отдохнуть. Вчера ночью я почти не спала. Не больно-то выспишься на чужих чемоданах. Прошлой ночью заснула сразу, но очень быстро проснулась. Потом все переживала, что мы прибудем в Оредеж, а я не успею проскочить мимо проводника. Но все прошло благополучно. Уже в четыре часа пополудни, голодная и со следами от чьей-то сумки на лице, я была на вокзале, где пыталась попасть на следующий в столицу поезд. На который меня и взяли.
В небольшой каморке, выделенной мне для путешествия, большую часть пространства занимала узкая койка. Я прикрылась мужским плащом, в спешке захваченным из дома. Грэг накинул его на меня, когда провожал, и сейчас мне казалось, что аромат любимого одеколона теперь уже бывшего друга горчит. Попыталась удобнее устроить пострадавшую руку: ее я сильно оцарапала о корягу, когда убегала из родного города. Сон пришел почти сразу и, к счастью, в этот раз не принес кошмаров.
Что-то с шумом упало совсем рядом, и я проснулась. Похоже, за стенкой свалился чемодан. Чувство острого одиночества накрыло с головой. Я одна, еду в столицу без документов и с пятью десятками франков в кармане. С собой нет лекарств – рискую ослепнуть. Мама и папа сходят с ума от горя, и я не могу сообщить им о том, что жива. Грегори, которому я доверяла больше, чем себе, отвернулся, а Софи… Софи мертва!
Было раннее утро. Разноцветное солнышко радостно светило в маленькое окно, за которым пролетали леса и луга южного герцогства. Я направилась к неприметной дверце, за которой располагались удобства. Подошла к маленькой раковине, умылась холодной водой и бросила мимолетный взгляд на осколок зеркала, кем-то заботливо прикрепленный двумя гвоздиками – ничего во мне не изменилось, только синяки под глазами стали больше.
«Давно пора признать – худая, невзрачная, в нелепых очках – ты не пара Грэгу!» – жестко сказала я самой себе. Тем более он никогда не давал ни малейшего повода думать о том, что между нами возможно что-то большее, чем дружба. Вот только и она закончилась. Мысль о предательстве причиняла почти физическую боль.
Я оправила платье и направилась в каюту мсье Мореля. Тот явно страдал от головной боли и, завидев меня, поморщился:
– А, Меланика, так тебя? Проснулась? Проходи, вон инвентарь, – он показал на ведро и швабру в углу.
Вид проводника хорошо сочетался с формой – у него были такие же точно, как пиджак, красные глаза и зеленое, как брюки, лицо. Как можно так запустить себя? Ведь совсем еще не старый, не больше тридцати.
Вскоре начали просыпаться пассажиры. В заботах быстро пролетел день. Утром я подавала напитки, потом собирала посуду. На обеде и ужине все повторилось, только теперь к кружкам добавились тарелки. Подметала пол, мыла туалетные комнаты. Грязная работа, но тут уж было не до душевных терзаний. Перчатки по локоть – и вперед. Зато доберусь до Саомара бесплатно. А с таким опытом в столице точно смогу устроиться уборщицей или официанткой. «С руками оторвут!» – подбадривала я себя, пока чистила особенно грязный горшок.
Одна из пассажирок, дородная дама лет сорока, вся в кружевах и жемчуге, при виде меня в огромных резиновых перчатках скривилась:
– И вот это будет меня обслуживать?! Я немедленно пожалуюсь начальнику поезда!
Не знаю, чего она ожидала в ответ, но я только пожала плечами. А пьяница-проводник ее, значит, не смущает?
Рука болела весь день, и к вечеру меня уже так мутило от голода и усталости, что было не до глупых претензий хамоватой мадам. Ближе к ночи мне удалось тайком пробраться к вагону-ресторану и купить у удивленной буфетчицы несколько пирожков.
Вторая ночь прошла спокойно, плечо по-прежнему ныло, и следующий день не принес почти ничего нового, кроме того, что я на собственном опыте узнала, каково это – быть одинокой девушкой в реальной, не книжной, жизни. Мужчины, начиная с проводника, заканчивая некоторыми пассажирами, постоянно пытались меня зажать и пощупать где-нибудь в углу.
Самым активным моим поклонником был толстый, как боров, отец многочисленного семейства – он ехал с женой и тремя детьми. Его не пугало ни мое платье, ни наличие очков, ни жуткий коричневый платок, найденный в каморке, который я надевала, чтобы волосы не лезли в глаза.
Беззащитная, хрупкая девчонка – идеальная жертва. Некому вступиться, и никто ничего не узнает. Безнаказанность – самый страшный соблазн.
На четвертый день путешествия ему все-таки удалось поймать меня. Это было раннее утро, я набирала воды в ржавое ведро, с которым уже сроднилась. Шумела вода, и одышку, которая сопровождала его появление и предупреждала меня об опасности, услышать не удалось.
– Моя худенькая курочка!
От резкой боли выступили слезы – жирные пальцы выкручивали сосок.
– Ну же, подними свое платьице, будь хорошей девочкой.
Меня спасло чудо: младший из его сыновей, таких же толстых, как он сам, громко заорал, что немедленно хочет пойти с папой за леденцом. Я расправила мятое платье, больно прикусила кулак, чтобы не разреветься, и больше не была так беспечна – воду наливала только днем и старалась не попадаться лишний раз никому на глаза. Получалось не очень: все равно ловили. Мерзкое ощущение от чужих грязных рук, по-хозяйски гуляющих по телу, не проходило даже во сне. Я еще больше похудела и почти не спала – боялась.
Хуже было с проводником. В один из дней, когда я шла с подносом, заставленным посудой, он преградил мне дорогу и сказал:
– Хорошая ты девка, только уж больно страшная! Но если сегодня придешь, то я, может, заплачу тебе.
Он попытался ухватить меня ниже пояса, но прямо на его форменные брюки упала чья-то кружка с остатками кофе. Громко сетуя на мою неловкость, он ушел смывать отвратительно бурое пятно.
Всю ночь я вскакивала от каждого шороха, было очень страшно, что он явится. Так и случилось. Заслышав тяжелые шаги за стенкой, я спряталась под лежанкой. Он долго и грязно ругался, уверился, что уборщица у кого-то из пассажиров – предпочла ему другого. Залез в мою сумку, но ничего ценного не нашел. Деньги были при мне. Безвыходность ситуации, факт полной власти надо мной этого ничтожества – без документов начальник поезда высадит меня на первой же остановке – давил тяжелее любого груза.
Ночью перед приездом в столицу у меня начался жар, я проснулась с диким желанием попить. Шатаясь и покряхтывая, как старая перечница, я прошла в туалет и открыла медный кран. Вода падала в ржавую раковину. Зачерпнула ладошкой и бросила в лицо, холодные капли упали за ворот и побежали почти до пояса. Кто-то громко позвал меня. Я спросила, что нужно – это было ошибкой. Надо было молчать. Тогда, возможно, проводник принял бы меня за пассажира, но мне было так плохо, что я не успела сообразить. Он потребовал открыть, я отказалась. Тогда Морель попытался выломать дверь. От страха я закрыла уши, но все равно слышала каждый удар.
Как жестока оказалась действительность! Мне, домашней девочке, профессорской дочке, пришлось, скрывая имя, ехать через полсоюза, при этом делать самую грязную работу и терпеть домогательства. Я расхохоталась – истерически, громко, даже страшно.
Не знаю, почему он ушел, ведь ему почти удалось снести дверь. Испугался смеха. Решил, я повредилась рассудком. А кто знает, на что способны сумасшедшие?
Вечером того же дня, как только поезд остановился на платформе, я схватила нехитрые пожитки и выбежала из вагона. Толпа вынесла меня к выходу из вокзала. Жуткое путешествие подошло к концу и пошатнуло атеистические взгляды теперь уже профессиональной уборщицы. Я поверила в существование нижнего мира, из которого, как известно, выходят демоны.
По-моему, я только что оттуда!
Большие вокзальные часы отбили восемь раз. Сегодня в университет не попаду, но в запасе еще два дня, волноваться пока не о чем. На площади святого Франциска было еще более шумно, чем на вокзале. Кричали извозчики: «Отвезу быстро и дешево!» Кричали домовладельцы: «Квартиры, комнаты на любой срок и кошелек!» Кричали продавцы пирогов, дети, женщины… От резких звуков захотелось зажать уши и уйти туда, где тихо и нет людей, – так я и сделала. В стороне от площади, но почти рядом с ней, стояла маленькая, очень аккуратная пожилая женщина. В руках у нее была табличка с объявлением о сдаче комнаты. Я подошла и уточнила, сколько она просит и есть ли у нее еще жильцы. Цена была не самой низкой, на площади были варианты дешевле, но отсутствие других соседей подкупало.
Мне хотелось сейчас только одного – покоя.
Дом мадам Франс, так звали домовладелицу, был маленьким – раза в два меньше нашего. Находился он на самой окраине города, зато был отдельным и даже имел крошечный, всего-то три клумбы, сад – большая редкость для столицы. Вопреки моим опасениям, больше никого не было. Хозяйка не обманула. Я заплатила за неделю. Тридцать франков существенно облегчили и без того не тяжелый кошелек. Получила ключ от комнатки, полотенце, постельные принадлежности и даже кружку горячего молока с печеньем.
Мадам Мари, как оказалось, еще ни разу не пускала жильцов. На мой вопрос, почему, она смущенно ответила:
– Не хотела чужих мужчин в доме, а девушки если интересовались, то вид их сразу говорил о роде деятельности. Я приличная вдова, а не хозяйка вертепа!
Вот так заношенное платье и чей-то старый платок помогли мне найти новый дом.
Мадам Франс показала мне ванную и, пожелав спокойной ночи, ушла. Сантехника оказалась современной, был даже кран с горячей водой. Еще бы, ведь это столица. Я терла кожу грубой мочалкой до тех пор, пока она не начала саднить.
Не реветь, только не реветь! Незачем пугать добрую хозяйку. Бездумно смотрела, как уходит в сливное отверстие вода: самого страшного удалось избежать, почему же ощущение гадливости так и осталось?
Заперла дверь, подошла к окну – проверить, не открыто ли оно, – и легла на пахнувшие лавандой простыни.
Все хорошо, Лиса, почти хорошо.
Круглые зеленые глаза с вертикальными зрачками пристально следили за розовым бантиком. Я привязала его на веревочку и подбрасывала – то вверх, то вниз, то в сторону. Длинный пятнистый хвост дергался в такт моим движениям. Наконец котенок в каком-то особо хитром кульбите достиг своей цели. Он рвал этот несчастный бант зубами, при этом помогая себе задними лапами. Я с улыбкой смотрела на серые пятна на лоснящейся шубке. Шикарные кисточки на ушах также были серыми. Вскоре ему надоело играть с неподвижной игрушкой, и он прыгнул ко мне на колени.
– Уф, как ты потяжелел, малыш. Смотри, уже не помещаешься.
Я почесала его за ушком, за что получила ответную ласку. Он потерся об меня головой, а потом начал лизать больную руку.
– Я тоже люблю тебя.
Боль стала уходить, и я зарылась носом в густой серебряный мех.
– Жаль, ты не можешь залечить сердце!
Упомянутый орган обиженно заныл, и я проснулась.
Утро началось с умопомрачительного запаха. Мадам Франс пекла блины. Уснуть при таком аромате было решительно невозможно, пришлось вставать и идти умываться. Рука совсем не беспокоила, и алая, вспухшая было рана затянулась. Остался только маленький шрам.
«Спасибо, Малыш», – послала я мысленную благодарность.
Холодная вода приятно остужала кожу, а отражение в зеркале…
– Святая Амелия, что это? Что со мной? – В панике я побежала к кровати, схватила свои очки и нацепила на нос. Отражение стало расплываться. Резко сдернула их. Из зеркала на меня испуганно смотрели ярко-зеленые, изумрудные глаза, совсем как у котенка из сна. Но таких ведь не бывает! Исчезли веснушки, а волосы стали серебристыми, почти как его шкурка.
– Спокойно, Мелисент, – собственный голос успокаивал, – не нервничай. Вспоминай, может быть, ты закапала не те капли в глаза, и после этого они стали менять цвет.
Ага, а волосы поседели от стресса? Веснушки, видимо, тоже.
Если бы не шок, то я бы даже могла сказать, что стала… красивой? Яркой – так точно. Родинка над губой, которую я перестала замазывать, потому что не захватила с собой пудру и крем, привлекала взгляд и добавляла еще больше загадочности необычному облику.
– Такие капли превышали бы стоимость нашего дома, – продолжила я диалог с собой, – и потом, я ничего не капала, наоборот. Я забыла все свои лекарства в Лосс.
Тут осознание собственных слов накрыло с головой.
Святая Амелия, но зачем?
Нет, не хочу даже думать об этом. Это не самая большая моя проблема, можно даже сказать – наоборот. Вот только как объяснить мадам Франс такие изменения?
Быстро заплела косу и спрятала ее под платок. А что делать с глазами?
Вытряхнула содержимое своей сумки на кровать. Оттуда выпали четыре толстые книги, недоеденный пирожок и какая-то совершенно ненужная мелочь. Я даже одежду не взяла. Ни одного сменного комплекта! Ничего – ни капель, ни темных очков. Обострившееся чувство опасности кричало о необходимости скрыть такую приметную внешность. Ну, как можно было не взять ни лекарств, ни документов?!
Впрочем, в том состоянии хорошо, хоть что-то взяла. Интересно, зачем мне книга по астрономии? А фотография? На черно-белом снимке, счастливо улыбаясь, стояла неразлучная троица: Софи, Грэг и я.
«Эй, великий химик, пошли в парк! Из Оредежа приехал фотограф!» – Грегори кричал мне под окнами лаборатории.
«Пойдем, запечатлеем нашу молодость!» – поддерживала его Софи.
«Не могу, у меня тут реакция сейчас пойдет», – громко крикнула я в ответ.
«Давай-давай, а то маму позову!»
«Нельзя быть такими жестокими! Ладно, иду», – сдалась я и, как была, в домашнем полосатом платье пошла в парк.
Счастливые воспоминания пролетели перед глазами. Больше никогда я не увижу Софи, никогда она не засмеется чудесным смехом, не обнимет, не разделит печали младшей подруги. Первая мысль была выкинуть карточку в окно, и я было даже почти сделала это. Но потом передумала; у меня больше нет памяти о ней, пусть тут с нами и Грэг.
Достала карточку из рамки и положила между страниц «Химии лекарственных неорганических веществ», которую, как и плащ, теперь уже безвозвратно одолжила у мсье Роже.
– Доброе утро, мадам Франс! – Я громко окликнула суетящуюся у плиты женщину.
– Доброе, дорогая, что ты хотела? – Она быстро улыбнулась мне и вернулась к своему занятию.
Выдохнула – мадам ничего не заметила.
– Простите, нет ли у вас ненужных темных очков? Мои разбились, а у меня прогрессирующая фотофобия, – ох, какая же ты стала врушка, Лиса, – я сегодня же верну, сразу как куплю себе новые.
– Конечно, в маленьком шкафчике в твоей ванной как раз должны быть мои старые. Можешь не возвращать, они мне не нужны. Сын на день рождения подарил новые.
Известие о наличии у мадам Франс сына немного насторожило.
Очки, которые я нашла там, где мне указали, были очень модными лет сто назад. А сейчас громоздкая оправа в серебристых листиках смотрелась несколько странно.
«Винтажно», – сказала я сама себе и вернулась на кухню.
– Тебе очень идет, совсем как мне в молодости, носи на здоровье!
– Спасибо, мне тоже очень нравится.
Конечно, теперь внимание на меня обратит разве что слепой. Вернее внимание-то, может, и будет, но совсем не того рода, как я опасаюсь.
– Садись завтракать.
– Мадам Франс, мне неловко в этом признаваться, я не смогу расплатиться. Сначала найду работу, а потом уже буду есть, – попыталась я отшутиться.
– Глупости! Я и плату за неделю назначала с учетом завтраков. Не переживай, кушай.
Кухарка из моей хозяйки была великолепная. Мы поели, обсудили последние политические новости, мои предстоящие экзамены и множество других, не менее интересных вещей.
– Мадам Франс, а ваш сын не живет с вами? – спросила я как можно более равнодушно, стараясь ничем не выдать своего страха.
– Нет, он живет в центре, купил особняк рядом с работой. Он офицер полиции. – Она явно гордилась сыном.
– Здорово! Вот это да! – Я всячески демонстрировала воодушевление.
Потом сообщила мадам, что мне как раз нужно в полицейский департамент за новыми документами. Она радостно подсказала направление, вручила карту столицы для надежности, и мы расстались, довольные друг другом.
В столице Союза Саомарских герцогств выдалось на удивление холодное лето. Вместо демонстрации открытых плечиков и нежных рук, легких летних сарафанов (ведь в самую жару позволялось укорачивать подол до середины икры) столичным модницам приходилось довольствоваться выбором разноцветных плащей и зонтиков. Пошел дождь, раскрытые шляпки заполонили площадь, и от того казалось, будто побежали разноцветные ручейки. Дамы и их кавалеры спешили укрыться от непогоды – кто в кафе, кто в магазины. У меня же не было ни денег, ни зонта, поэтому я прибавила шаг, завидев знакомый полицейский флаг.
– Добрый день, мне нужны новые документы, – обратилась я к тучному полицейскому, дежурившему у входа. Тот бросил на меня презрительный взгляд – еще бы, такое пугало, но ответил:
– Проходите. Вам в пятый кабинет, – и он рассмеялся, будто удачной шутке.
– Благодарю. – Я зашла в здание.
Внутри царил полумрак и, как это ни странно, почти не было людей. Нашла нужную табличку и постучалась в дверь.
– Проходите, – констебль записывал что-то в журнал, – слушаю вас?
Он строго посмотрел на меня, и я увидела глубокие синие глаза на симпатичном узком лице.
– Я ехала в столицу поступать в университет. В поезде у меня украли документы.
Такой взгляд я переживу. Лучше уж так, как на букашку, чем с откровенной похотью, и я передернула плечами от отвратительного воспоминания.
– Ясно, сейчас сделаем, – хмыкнул мужчина.
Чего смешного?
– Вы из Норд-Адера, полагаю? – Он бросил взгляд на светлую косу, которая вылезла из-под платка.
– Да, – уцепилась за подсказку я. – Меланика Нюгрен, – вспомнила одну из самых распространенных северных фамилий, а с именем уже свыклась.
– Возраст, место рождения?
– Восемнадцать лет, Карлстад, – добавила себе несколько месяцев, иначе не допустят даже к экзамену.
– Пройдемте, сделаем фотокарточку.
В кабинете, где стоял огромный фотоаппарат, констебль указал на стул.
– Платок и очки нужно снять.
– Хорошо, – это была моя единственная защита от внешнего мира, но я послушалась и взглянула на мужчину. И тут лампа, которую он держал в руках, выскользнула у него из рук и разбилась о каменный пол.
– Ждите, сейчас вернусь. – Он кинулся к стеллажу за заменой. – Смотрите сюда. Теперь нужно немного подождать. Я вынесу документы в коридор.
Заинтересованность резко ставшего обходительным полицейского была очевидна. Как можно туже завязав платок, я вытерла вмиг ставшие мокрыми ладони. Срочно купить ингредиенты для капель! А еще лучше второй платок – занавесить лицо. Жаль, мы не в Адамаре.
– Распишитесь здесь и здесь. – Длинные аккуратные пальцы показали, где должна стоять моя подпись. Когда наши руки случайно соприкоснулись, я резко отдернула ладонь – ручка упала на ковер, чернила оставили два синих пятна.
– Ничего страшного. Держите, удостоверение временное, когда будете в родном городе, не забудьте обменять на постоянное. Постарайтесь впредь быть аккуратней.
– Как быстро! – просияла я и постаралась быстрее уйти.
– Вам до конца коридора и налево, – донеслось мне вслед.
– До свидания, спасибо! – Я, не оборачиваясь, пошла на поиски выхода.
Вскоре поняла, что свернула не в ту сторону. Мне так никто и не встретился – странно, разгар рабочего дня. Я остановилась у одной из дверей, откуда доносились голоса. Спрошу дорогу, а то буду бродить тут до ночи. Уже собиралась постучать, как услышала: «Лосс» и замерла с поднятой рукой.
– Странная история. Сначала утверждают, что девушку загрызли в лесу и даже находят следы крови и одежду. Казалось бы, все ясно. А потом пропадают и ее родители. Герцог Сид-Адер дает распоряжение проверять выписку железнодорожных билетов и выставляет патрули на дорогах. Он уверен, это было покушение.
– Объявите их в розыск, чтобы он успокоился. И девушку тоже, если она жива.
– Не думаю, что это так. Но на всякий случай предупрежу патруль. Имя, приметы?
– Мелисент Дюран. Невысокая, худенькая, темные волосы, карие глаза, веснушки. Носит очки.
Я отпрянула от двери.
Не знаю, как мне это удалось, но выход нашелся почти сразу. В глазах потемнело, удушливой волной поднималась паника.
Меня ищут! Герцог не поверил газетам. Этого и следовало ожидать. Куда пропали мои родители? Факт розыска давал надежду – они, по крайней мере, не в тюрьме. Вот только теперь связаться с ними не представлялось возможным, как и получить финансовую поддержку. Демоны, зачем тратилась на газеты?! В любом случае, полфранка не спасут.
Нужно искать работу.
У прохожей спросила, где ближайшая аптека. Нашла почти сразу – уже была видна красная вывеска «Аптека Мегре. Лучшие цены в столице». И тут увидела элегантно оформленную витрину магазина одежды.
Никогда я не интересовалась нарядами, наверное потому, что собственное отражение мне не нравилось. А к чему лишний раз расстраиваться? Весь мой гардероб состоял из почти одинаковых комплектов ученических юбок и блуз. А сейчас так захотелось зайти и хоть на миг почувствовать себя обычной беззаботной девушкой.
«Все равно нужно прицениться к теплой одежде. Скоро осень», – оправдывала я свое странное желание.
Девушка-продавец, мигом оценив мою платежеспособность, дала несколько самых простых плащей и жуткого вида вязаный жакет. Где она только это нашла?
В примерочной на маленькой вешалке висело платье – не успели забрать и перенести в общий зал. Оно было необыкновенно красивым. Ярко-зеленый шелк тонкой паутинкой покрывало белое кружево. В комплекте были туфли и перчатки. Я не удержалась и примерила это великолепие. Сняла очки и распустила косу. Волосы белой волной спустились до пояса.
Зеркало находилось в глубине салона, рядом с прозрачной витриной, которая была вровень с мостовой. Такое окно создавало иллюзию, будто стоишь прямо на улице. «Интересно, никто не пытался через него выйти?» – Я представила, как противная дама из поезда лбом бьется о стекло, и засмеялась, воображение у меня всегда было хорошо развитым.
Работница магазина куда-то вышла. И не боится оставлять покупателей одних? А вдруг я сбегу в новом платье? Вид дежурного полицейского напротив ответил – не боится. Я почти подошла к зеркалу, как что-то заставило меня остановиться у прозрачного окна. Медленно повернувшись, я увидела широко распахнутые, такие же как у меня, изумрудные глаза. Безупречно красивый молодой мужчина пораженно застыл напротив. И причиной этому было не великолепное платье.
Мы были отражением друг друга. Только он выше и шире в плечах, подбородок чуть раздвоен, серебристые волосы коротко подстрижены, родинки нет. А так потрясающее сходство. Не отдавая себе отчета в действиях, я подняла руку к его лицу и наткнулась на стекло. Он повторил мое движение, затем резко отвернулся – это вернуло меня в реальность. Рядом с ним я заметила черный автомобиль с гербом на двери – вероятно, оттуда его кто-то позвал. Опомнившись, я спряталась в примерочной.
«Лиса, ну кто тебя просил снимать очки? Зачем ты влезла в это платье?» – Я ругала себя и одновременно пыталась стянуть одежду. Испуганно прислушалась, не идет ли продавец. Сердце бешено стучало.
– Нет, мсье. К нам не заходила эта девушка, я бы запомнила такую необычную внешность, – донеслись обрывки разговора.
Больше ничего услышать не удалось. Спустя пятнадцать минут, удостоверившись, что незнакомец уехал, я, полностью одетая, в очках и платке, вышла из магазина. Девушка на кассе наградила меня мимолетным взглядом, мол, ничего не унесла и ладно.
У пробегающего мимо мальчишки купила «Саомарские ведомости». С центрального разворота смотрел новый премьер-министр Союза Саомарских герцогств. Фредерик Белами – именно так звали нового главу Саомара – обладал незаурядной внешностью. Даже черно-белое фото смогло передать необычно светлые волосы, породистое лицо, широкий разворот плеч. Было в нем что-то неуловимо знакомое. Но что именно, я так и не смогла вспомнить. Интервью главным образом было посвящено вступлению Вест-Адера в должность. Автор статьи, как и большинство жителей Саомара, удивлялся этому решению, ведь последние пятнадцать лет Белами был ректором столичного университета.
Герцог имел репутацию сумасшедшего ученого, совершенно не интересующегося ничем, кроме науки. Один из самых загадочных политиков нашего государства, он состоял в родстве с королевской семьей Такессии. Несколько лет после окончания обучения он провел в Королевстве. Женился на знатной северянке и вернулся уже вдовцом, с ребенком на руках. Почти сразу по возвращении произошло его назначение. Первое, что он сделал, – ввел гранты на бесплатное образование для простого населения. Это вызвало недовольство со стороны дворян, но вместе с тем помогло Вест-Адеру заручиться народной любовью и поддержкой. Уже первый выпуск показал многократно возросший уровень образования выпускников. Недворяне усердно учились, чтобы оправдать доверие лорда, а аристократы не отставали из гордости. Научно-исследовательские разработки под его руководством были также выше всяких похвал. Один только телефон всецело оправдывал вложенные Премьером средства.
Сухо было сказано, что у герцога есть сын. Надеюсь, мы не встретимся. Воспоминания о предыдущем опыте знакомства с высокой аристократией вызывали неконтролируемый страх, так что хотелось спрятаться, закрыться от всего мира и перестать существовать.
О происшествии в Сид-Адер не было ни слова. Или шумиха поутихла, ведь почти неделя прошла, или же событие осветили только в «Южном голосе», который в столице не продавали.
Резко стемнело. Город накрыла огромная тень, послышался тяжелый гул. По небу медленно двигался гигантский вытянутый шар темно-серого, почти черного, цвета. Ни один человек на улице не удивился и не побежал в панике прятаться от небесного чудища:
– Святой Франциск, что это?
– Сразу видно, что ты не местная! Это дирижабль, последняя разработка мсье Белами! – Мальчишка-газетчик говорил с такой гордостью, будто он лично помогал бывшему ректору с изобретением.
Я еще немного последила за полетом воздушного чуда, гадая, чем же его заправили и есть ли кто внутри, потом опомнилась и пошла за лекарством.
Аптека была через дорогу – потратила еще 15 франков, совсем ничего не осталось…
– Издалека? Поступать? – Старый аптекарь сочувственно глядел на то, как я нехотя расстаюсь с деньгами.
– Да. Забыла лекарство дома. Сама виновата. Не страшно, сдам экзамены и пойду на биржу, искать работу.
– Светобоязнь? – Он выразительно посмотрел на мои очки. Я подтвердила его предположение.
– Мсье Мегре, а в микстуру от кашля нужен какой раствор? А что класть, шалфей? – Помощник аптекаря только при мне уже раз двадцать подходил с глупыми вопросами.
– Раствор спиртовой, а добавить вытяжку из корня солодки. – Я машинально ответила за фармацевта.
– Ой, а вытяжка кончилась. – Он даже не заметил, что говорил не Мегре.
– А вы сможете сделать вытяжку? – спросил у меня аптекарь.
– Да, конечно. А инфундирный аппарат у вас есть?
– Есть.
Мужчина почему-то был страшно обрадован моим ответом.
– Прошу в лабораторию. А если мне понравится то, что я увижу, возьму вас вторым помощником. Заработок составит тридцать франков в неделю, плюс буду кормить обедом.
– Это, пожалуй, не менее важно! – радостно улыбнулась я в ответ.
Мсье Мегре повесил на дверь табличку с надписью «Вернусь через пятнадцать минут» и закрыл двери на ключ. Мы прошли за витрину, в небольшую, но хорошо оборудованную лабораторию. В углу я заметила раковину. Положила на стол покупки, вымыла руки, надела висящий на крючке белый халат и приступила.
Руки уверенно выполняли знакомую работу: взвесила измельченный корень солодки, рассчитала количество дистиллированной воды.
– Какой коэффициент водопоглощения вы взяли?
– Один и семь. – Я закрывала крышкой керамическую чашку.
Мсье Мегре одобрительно кивнул.
– Вот и все, теперь дать ему настояться тридцать минут и можно использовать.
– Вы великолепно сработали, – похвалил аптекарь, – увлекаетесь химией?
– Да, планирую поступить на это направление.
– Как вас зовут?
– Меланика Нюгрен.
– Как вы уже догадались, Люк Мегре. – Он протянул мне руку. – Что ж, Меланика, вы приняты. Ваша помощь нужна будет с пяти до девяти. Когда сможете приступить?
– Хоть сейчас, у меня весь вечер свободен. Вот только завтра экзамен – и я, возможно, опоздаю.
– Похвально такое стремление к работе. С удовольствием покажу вам, что нужно делать. А насчет завтра не переживайте, приходите, когда сможете.
– Мсье Мегре, вы позволите воспользоваться вашей лабораторией? Всего на десять минут. Мне нужна только спиртовка и несколько пробирок, обещаю ничего не разбить и не испортить.
– Конечно, я уже убедился в вашей аккуратности. Мы с Оливье будем в зале. Как закончите, приходите к нам.
Они ушли, а я приготовила основу для капель. Самым дорогим ингредиентом был порошок из голубого коралла, который рос только в водах Южного материка, это объясняло его высокую цену и редкость. Только сейчас я задумалась: что в глазных каплях делает средство, облегчающее родовую деятельность, а также уменьшающее неприятные ощущения при болезненной менструации? Видимо, оно и дает эффект затемнения радужки. Капнула по одной капле и почти сразу увидела в отражении металлической колбы, как цвет стал меняться с зеленого на темно-фиолетовый. Тоже необычно, но такой цвет глаз все-таки изредка встречается среди такессийцев. Зато от одной капли не было помутнения зрения и светобоязни.
Плотно закрыла флакон, убрала за собой и вышла из лаборатории. Капли изменили только цвет глаз – волосы по-прежнему остались белыми. Что же тогда меняет их? Неужели витамины? Жаль, этого маминого рецепта я не знала, не интересовалась как-то. Потому что мне и в голову не могло прийти подобное!
– Дитя мое, да вы красавица! Думаю, решение нанять вас было самым правильным за последнее время, поток клиентов увеличится только благодаря вашей привлекательности.
Я застеснялась. Совсем не привыкла к комплиментам. Да и после приключений в поезде поняла, что лучше, когда тебя не замечают. Потянулась перевязать сбившийся платок и оправить платье.
– Я смутил вас, простите старика. – Аптекарь искренне расстроился, и я поспешила его успокоить.
Оставшееся время я помогала мсье Мегре с лекарствами. Сортировала травы, подписывала флаконы, собирала большие заказы. Прерывались мы два раза: на обед – мадам Мегре накормила нас тыквенным супом и рыбной лазаньей – и на чай, к которому мадам Аврора, невысокая, примерно с меня ростом, приятно округлая жена хозяина, подала печенье.
Первый помощник всем своим видом выказывал недовольство, ведь ему аптекарь поручил мытье полов. Худой, как палка от швабры, ярко-рыжий, как солнце, с румянцем во всю щеку, он от злости краснел – и становился еще более забавным. Мы с аптекарем посмеивались, а он еще сильнее тер пол и размазывал грязь.
Часы пробили девять. Оливье давно ушел. Мсье Люк подсчитывал выручку и, когда я прощалась, подозвал к себе.
– Это тебе. Первые пять франков в качестве небольшого аванса и платы за сегодняшний день.
– Спасибо! До завтра. – Я радостно сжимала в руке первый заработок.
Жизнь перестала казаться такой уж мрачной. Даже если не сдам экзамен, буду помощником фармацевта, а это постоянная практика в любимом деле. Заработка хватит на комнату, завтраками и обедами я обеспечена, а без ужина как-нибудь обойдусь.
Заметно повеселевшая, я направилась к дому мадам Франс.
– Мадам Мари, я нашла работу! – закричала я с порога.
– Поздравляю, дорогая! А ты переживала! Проходи, я похвастаюсь тебе тем, что сделала, – и она показала толстый шерстяной свитер, который был уже почти готов.
– Подарок сыну на день рождения.
Я погладила мягкий серый ворс.
– Сколько ему исполнится?
– Тридцать пять. А все не женат. Я уже стольких невест ему сватала, а теперь махнула рукой.
– Не волнуйтесь, для мужчины это не возраст. Может быть, просто не встретил еще ту, которую готов вести под венец.
– Внуков хочу понянчить, боюсь, не дождусь.
– Что вы, мадам, да вы совсем еще молодая!
– Ну, молодая… Лучше расскажи, как день прошел? Документы получила? Кем устроилась?
Мы болтали до самой ночи. Брошенная сыном старушка и дергающаяся при виде любого незнакомого мужчины девушка нашли утешение друг в друге.
