Рейчел пришла в себя два дня спустя. Она лежала на тонком твердом матрасе. Сев, женщина обвела взглядом крошечную комнату, размером чуть больше шкафа-купе, освещенную единственной лампочкой без абажура, которая свисала с потолка.

В голове у нее стучало, во рту пересохло, но Рейчел снова чувствовала себя в состоянии говорить и двигаться. Стены и пол были обиты толстым слоем желтого пористого материала. В углу она заметила пять больших бутылей с водой, а рядом с ними – ящик, заполненный пакетами картофельных чипсов, яблоками, шоколадными батончиками и пачками крекеров. За звукоизоляционными стенами слышалось негромкое гудение.

Миссис Иннис встала. Удержать равновесие было трудно, словно пол под ее ногами смещался. Она снова посмотрела на стены с мягкой обивкой и подумала: «Меня поместили в сумасшедший дом. И это похищение, и монтировка в стекло мне просто почудились. Я сошла с ума».

Рейчел схватила бутыль с водой и отнесла ее к матрасу, после чего села и сделала большой глоток, гадая, наблюдает ли кто-нибудь за ней сейчас.

«Но если я в психиатрической больнице, почему я по-прежнему одета в этот черный костюм?»

Снаружи неожиданно донесся звук, напоминающий рев клаксона. Потом он повторился, и когда пленница задумалась об этом, то поняла, что он как-то связан с этим постоянным гудением, нервирующим ее, и с тем, что комната словно бы движется куда-то. Женщина посмотрела на потолок. Там не было звукоизоляционной обивки – только блестящий металл. И размеры комнаты внезапно обрели смысл, как и слабое покачивание, и гудение, и эти трубные звуки время от времени. «Это не психиатрическая лечебница. Я в прицепе большегрузной фуры», – поняла Рейчел.

Она заплакала, содрогаясь в рыданиях.