Итак, Дайюй и ее сестры пришли к госпоже Ван как раз, когда она беседовала с женщинами, присланными женой ее старшего брата. Речь шла о том, что на ее племянника Сюэ Паня подали в суд, обвиняя его в убийстве. И поскольку госпожа Ван была занята, сестры отправились к Ли Вань, вдове покойного Цзя Чжу. Он умер совсем еще молодым, оставив после себя сына Цзя Ланя, которому исполнилось нынче пять лет, и он уже начал ходить в школу.

Ли Вань была дочерью Ли Шоучжуна, известного чиновника из Цзиньлина. Когда-то он занимал должность Ведающего возлиянием вина в государственном училище Гоцзыцзянь. Одно время в их роду было принято давать образование и мужчинам, и женщинам. Но Ли Шоучжун принадлежал к тому поколению, когда женщин перестали учить по принципу: «Чем меньше девушка образованна, тем больше в ней добродетелей». Поэтому Ли Вань прочла лишь «Четверокнижие для девушек» и «Жизнеописание знаменитых женщин», кое-как выучила иероглифы и знала несколько имен мудрых и добродетельных женщин прежних династий. Главным ее занятием были шитье и рукоделие. Поэтому имя ей дали Вань — Белый шелк, а прозвище Гунцай — Искусная швея.

Рано овдовев, Ли Вань, хотя жила в довольстве и роскоши, так исхудала, что была похожа на засохшее дерево, ничто на свете ее не интересовало. Всю себя она посвятила воспитанию сына и служению родителям покойного мужа, а на досуге вместе со служанками занималась вышиванием или читала вслух.

Дайюй была в доме гостьей, но сестры относились к ней как к родной. Единственное, что беспокоило девочку, — это ее престарелый отец.

Но оставим пока Дайюй и вернемся к Цзя Юйцуню. Вы уже знаете, что он получил назначение в Интяньфу и отправился к месту службы. Едва он вступил в должность, как в суд пришла жалоба: две семьи затеяли тяжбу из-за служанки и дело дошло до убийства. Цзя Юйцунь распорядился немедленно доставить к нему на допрос истца.

— Убит мой хозяин, — сказал истец. — Он купил девочку, как потом выяснилось, у торговца живым товаром. Деньги мы заплатили, но хозяин решил дождаться счастливого дня, чтобы ввести девочку в дом. Но торговец тем временем успел ее перепродать в семью Сюэ, которая славится своей жестокостью и к тому же весьма влиятельна. Когда мы пришли заявить свои права на девочку, толпа здоровенных слуг набросилась на моего хозяина и так его избила, что он вскоре умер. Убийцы скрылись бесследно, и хозяин их тоже. Осталось всего несколько человек, никак не причастных к делу. Я подавал жалобу за жалобой, но прошел год, а делом этим никто не занялся. Прошу вас, почтеннейший, сделайте милость, арестуйте злодеев, и я до конца дней своих буду помнить ваше благодеяние!

— Как же так? — вскричал Цзя Юйцунь. — Убили человека и сбежали! Неужели ни один не задержан?

Он не мешкая распорядился выдать судебным исполнителям верительную бирку на арест всех родичей убийцы, взять их под стражу и учинить допрос под пыткой. Но тут вдруг Цзя Юйцунь заметил, что привратник, бывший тут же, делает ему знаки глазами.

Цзя Юйцунь покинул зал, прошел в потайную комнату и отпустил слуг, оставив только привратника.

Тот справился о здоровье Цзя Юйцуня и промолвил с улыбкой:

— Прошло почти девять лет с той поры, как вы стали подниматься по служебной лестнице, господин! Вряд ли вы меня помните.

— Лицо твое мне как будто знакомо, — сказал Цзя Юйцунь. — Где мы с тобой виделись?

— Неужели, господин, вы забыли родные места? Храм Хулумяо, где жили девять лет назад?

Только сейчас у Цзя Юйцуня всплыли в памяти события тех дней и маленький послушник из храма Хулумяо. После пожара, оставшись без крова, он стал думать, как бы без особого труда заработать себе на пропитание, и когда стало невмоготу терпеть холод и стужу во дворе, под открытым небом, отпустил себе волосы и поступил привратником в ямынь. Цзя Юйцунь ни за что не узнал бы в привратнике того самого послушника.

— Вот оно что! — воскликнул Цзя Юйцунь, беря привратника за руку. — Оказывается, мы старые друзья!

Цзя Юйцуню долго пришлось уговаривать привратника сесть.

— Не стесняйся! Ведь ты был моим другом в дни бедствий и нужды. Мы здесь одни, помещение не служебное. Садись же!

Когда наконец привратник сел на краешек стула, Цзя Юйцунь спросил:

— Ты хотел что-то сказать? Я заметил, как ты делал мне знаки глазами.

— Неужели у вас нет «Охранной памятки чиновника» для этой провинции? — в свою очередь спросил привратник.

— Охранной памятки? — удивился Цзя Юйцунь. — А что это такое?

— Это список имен и фамилий наиболее влиятельных и богатых семей, — объяснил привратник. — Его должен иметь каждый чиновник в провинции. С этими богачами лучше не связываться. Мало того что отстранят от должности, лишат звания, так ведь и за жизнь нельзя поручиться. Недаром этот список называют «Охранной памяткой». А о семье Сюэ и говорить не приходится. Дело, о котором шла речь, — простое. Но прежние начальники дрожали за свое место и готовы были поступиться и долгом и честью.

Привратник достал из сумки переписанную им «Охранную памятку чиновника» и протянул Цзя Юйцуню. Тот пробежал ее глазами: это были всего лишь пословицы и поговорки, сложенные в народе о самых могущественных и именитых семьях:

Не успел Цзя Юйцунь дочитать, как послышался голос:

— Почтенный господин Ван прибыл с поклоном.

Цзя Юйцунь торопливо привел в порядок одежду и головной убор и вышел навстречу гостю. Вернулся он довольно скоро и продолжил разговор с привратником.

— Все четыре семьи, которые значатся в памятке, связаны родственными узами, — рассказывал привратник, — и позор и слезы — все у них общее. Обвиняемый в убийстве Сюэ как раз выходец из семьи, о которой сказано: «Имущество семьи Сюэ с обильным снегом схоже». Он пользуется не только поддержкой трех остальных семей, у него полно родственников и друзей в столице, да и в других местах. Кого же вы, почтенный господин начальник, намерены арестовать?

— Выходит, решить это дело невозможно? — выслушав привратника, спросил Цзя Юйцунь. — Надеюсь, тебе известно, в каком направлении скрылись убийцы?

— Не стану обманывать вас, господин, — признался привратник, — мне известно, куда скрылись убийцы, мало того, я знаю торговца живым товаром, да и с убитым был хорошо знаком. Если позволите, я все подробно расскажу. Убитого звали Фэн Юань, он был единственным сыном мелкого деревенского чиновника. Родители его рано умерли, оставив ему небольшое наследство. Юноше было лет восемнадцать — девятнадцать, он занимался мужеложеством и не терпел женщин. А тут вдруг ему приглянулась девочка. Встреча с ней, видимо, была послана ему за грехи в прежней жизни. Он сразу же купил ее, решив сделать своей наложницей. Причем поклялся никогда больше не предаваться пороку и не брать в дом никаких других женщин. Намерения у него были весьма серьезные, потому он и ждал счастливого дня. Кто мог подумать, что торговец перепродаст девочку в семью Сюэ? Получив деньги, он уже собрался было бежать, но оба покупателя поймали его и избили до полусмерти. Ни один из них не желал брать деньги обратно, каждый требовал девочку. Тогда Сюэ кликнул слуг, и те так избили господина Фэн Юаня, что живого места на нем не осталось. Через три дня он умер у себя дома. А Сюэ Пань выбрал счастливый день и вместе с семьей уехал в столицу, куда давно собирался. Уехал, а не сбежал, и девочку с собой прихватил. Убить человека — пустяк для него. Слуги и братья всегда все уладят. Впрочем, хватит об этом. А знаете ли вы, господин, кто та девочка, которую продали?

— Откуда мне знать? — удивился Цзя Юйцунь.

Привратник усмехнулся:

— Она дочь господина Чжэнь Шииня, того, что жил возле храма Хулумяо, ее детское имя — Инлянь. Когда-то ее отец вас облагодетельствовал.

— Так вот это кто! — вскричал пораженный Цзя Юйцунь. — Я слышал, ее похитили в пятилетнем возрасте. Почему же всего год назад продали?

— Торговцы живым товаром обычно крадут малолетних, держат их лет до двенадцати — тринадцати, а затем увозят в другие места и там продают. Маленькая Инлянь часто приходила в наш храм поиграть, поэтому мы все хорошо ее знали. Теперь она выросла, похорошела, но не очень изменилась, я сразу ее узнал. К тому же между бровями у нее родинка величиной с рисинку. Торговец снимал комнату в моем доме, и как только он отлучался, я заводил разговор с Инлянь. Она была до того запугана, что лишнее слово боялась сказать и все твердила, будто торговец — ее отец, ему надо уплатить долг и он вынужден ее продать. Как ни улещал я ее, чтобы узнать правду, она со слезами говорила: «Я не помню, что со мной было в детстве!» В общем, сомнений тут быть не может. И вот в один прекрасный день ее увидел Фэн Юань и сразу купил. На вырученные деньги торговец напился, а Инлянь облегченно вздохнула: «Наступил день искупления моих грехов!» Но, узнав, что только через три дня ей предстоит перейти в новый дом, девочка загрустила. Моя жена, когда торговец ушел, стала ее утешать: «Господин Фэн Юань ждет счастливого дня, чтобы ввести тебя к себе в дом, значит, берет тебя не в качестве служанки. Человек он состоятельный, не повеса; прежде он и смотреть не хотел на женщин, а за тебя вон сколько заплатил, так что не бойся! Денька два-три потерпи». Постепенно девочка успокоилась: теперь, по крайней мере, у нее будет постоянное пристанище. Но чего только не случается в Поднебесной! На следующий день торговец еще раз продал ее, и не кому-нибудь, а семье Сюэ. Этому Сюэ Паню, прозванному Деспотом-сумасбродом. Такого второго в Поднебесной не сыщешь, деньгами швыряется, словно песком. Подумать только! Погубил человека и как ни в чем не бывало уехал! О судьбе девочки мне ничего не известно. Бедняга Фэн Юань! И денег лишился, и жизни!

— Так и должно было случиться, — вздохнул Цзя Юйцунь. — Это возмездие за грехи в прежней жизни! Почему Фэн Юаню приглянулась именно Инлянь? Да потому что и она несколько лет страдала от жестокости торговца, пока перед нею не открылся путь к покою и счастью. Инлянь добрая, и как было бы замечательно, если бы они соединились! И вдруг на тебе, такая история! Что и говорить! Семья Сюэ и богаче, и знатнее семьи Фэн, но Сюэ Пань распутник, наложниц у него хоть отбавляй, и, уж конечно, он не стал бы хранить верность одной женщине, как Фэн Юань. Поистине так предопределено судьбой: несчастный юноша встретился с такой же несчастной девушкой. Впрочем, хватит болтать, надо подумать, как решить это дело!

— Помню, что вы были человеком мудрым и решительным, — заметил привратник. — Куда же девалась ваша смелость? Я слышал, господин, что эту должность вы получили благодаря могуществу домов Цзя и Ван. Сюэ Пань же состоит в родстве с домом Цзя. Так почему бы вам, как говорится, не пустить лодку по течению? Так вы и семью Цзя отблагодарите за услугу, и сами не пострадаете! К тому же это поможет вам завязать более близкие отношения с семьями Цзя и Ван.

— Пожалуй, ты прав! — согласился Цзя Юйцунь. — Но ведь речь идет об убийстве! Должность мне пожаловал сам государь, и мой долг сделать все, чтобы отблагодарить его за милость. Так смею ли я нарушить закон корысти ради?!

Привратник холодно усмехнулся.

— Все это верно, — заметил он, — но в наше время так рассуждать нельзя! Разве вам не известно изречение древних: «Великому мужу надлежит поступать, как велит время»? Или еще: «Тот достиг совершенства, кто умеет обрести счастье и избежать беды». А то ведь может случиться, что вы не только не послужите государю, но еще и жизни лишитесь. Надо трижды обдумать, прежде чем решить.

— Как же, по-твоему, мне поступить? — опустив голову, в раздумье спросил Цзя Юйцунь.

— Могу дать вам хороший совет, — ответил привратник. — Завтра, когда будете разбирать дело, полистайте с грозным видом бумаги и выдайте верительную бирку на арест убийц. Тех, разумеется, не поймают. Тогда по настоянию истца вы распорядитесь привести на допрос кого-нибудь из семьи Сюэ, в том числе и нескольких слуг. Я уговорю их сказать, что Сюэ Пань тяжело заболел и умер, это могут подтвердить все его родственники, а также местные власти. Тогда вы поставите в зале жертвенник, будто для того, чтобы посоветоваться с духами, а стражникам и всем собравшимся в зале велите наблюдать за происходящим. Потом во всеуслышание объявите: «Духи сказали, что Фэн Юань и Сюэ Пань еще в прежних рождениях между собой враждовали. Так что случившееся предопределено судьбой. Фэн Юань и после смерти преследовал Сюэ Паня, наслал на него хворь, и тот умер. Виновник всех бед — торговец живым товаром, его и следует наказать, остальные же к делу непричастны…» И все в таком духе. Торговца я тоже беру на себя — отпираться не станет. И тогда все само собою решится. Семья Сюэ — богачи, пусть заплатят штраф в пятьсот, а то и в тысячу лянов, чтобы покрыть расходы на погребение убитого. Ведь родичи Фэн Юаня люди маленькие и подняли шум главным образом из-за денег. Дайте им деньги — сразу умолкнут. Ну что, годится мой план?

— Нет, не годится, — ответил Цзя Юйцунь. — Впрочем, я подумаю, а пока держи язык за зубами.

На том и порешили.

На следующий день Цзя Юйцунь явился в присутствие, чтобы учинить допрос обвиняемым. Привратник оказался прав. Семья Фэн и в самом деле была не из высокопоставленных и хотела лишь получить сумму, истраченную на похороны. Члены семьи Сюэ, пользуясь своим положением, дали ложные показания, а Цзя Юйцунь, видя, что правды здесь не добьешься, махнул на все рукой и вынес решение в обход закона — родичи Фэн Юаня получили деньги и успокоились. Тогда Цзя Юйцунь написал письма Цзя Чжэну и генерал-губернатору столицы Ван Цзытэну, в которых сообщал, что дело их племянника закрыто и они могут больше не тревожиться.

Привратника же Цзя Юйцунь отослал подальше от этих мест, придравшись к какой-то его провинности, а то, чего доброго, проболтается, что Цзя Юйцунь когда-то жил в нищете. На том все и кончилось.

Но оставим пока Цзя Юйцуня и вернемся к Сюэ Паню.

Сюэ Пань был уроженцем Цзиньлина и принадлежал к потомственной чиновничьей семье. Он рано лишился отца, и мать, жалея единственного сына, избаловала его. Так он и вырос никчемным человеком. Семья владела огромным состоянием и вдобавок получала деньги из казны.

Грубый и заносчивый, Сюэ Пань к тому же был расточителен. В школе ему удалось с грехом пополам выучить несколько иероглифов; он увлекался петушиными боями, скачками, бродил по горам, любовался пейзажами и никаким делом не занимался. Благодаря заслугам деда он числился в списках купцов — поставщиков императорского дворца, но о торговле не имел ни малейшего представления, и за него все делали приказчики и служащие.

Матери Сюэ Паня — урожденной Ван — было под пятьдесят. Она приходилась сестрой Ван Цзытэну, генерал-губернатору столицы, и госпоже Ван, жене Цзя Чжэна из дома Жунго. Была у нее еще дочь Баочай, на год младше Сюэ Паня, красивая и цветущая, с изысканными манерами.

Отец обожал Баочай, разрешал ей учиться, читать книги, она была намного понятливее и умнее брата. После смерти отца Баочай пришлось оставить ученье и заняться хозяйственными делами, чтобы хоть как-то облегчить участь матери — Сюэ Пань ничего не хотел знать.

В последнее время государь проявлял особый интерес к наукам. Он окружил себя людьми учеными и талантливыми и щедро осыпал их милостями; дочери знатных сановников должны были лично являться ко двору. Из них выбирали государю жен и наложниц, а наиболее талантливых зачисляли в свиту императорских дочерей, чтобы они вместе учились.

После смерти Сюэ-старшего торговые дела Сюэ Паня в столице расстроились: главный управляющий и приказчики из провинциальных торговых контор, пользуясь молодостью и неопытностью Сюэ Паня, обманывали его без зазрения совести.

Сюэ Пань давно собирался в столицу, это поистине благодатное место, о котором он столько слышал: надо было представить младшую сестру ко двору, навестить родственников, а также побывать в ведомстве, рассчитаться по старым счетам и получить новые заказы. Впрочем, все это было предлогом. Просто Сюэ Паню хотелось побывать в столице, посмотреть, что там за нравы. Он прикинул, сколько нужно взять денег на дорогу, приготовил для друзей и родственников подарки — всякие редкостные вещицы местной выделки — и уже выбрал счастливый день для отъезда, как вдруг ему подвернулся торговец живым товаром — он продавал Инлянь.

Сюэ Паню приглянулась эта девочка с необычной внешностью, и он купил ее с тем, чтобы в будущем сделать своей наложницей. И вдруг какой-то Фэн Юань вздумал отнять у него Инлянь. Сюэ Пань знал, что ему все сходит с рук, и велел слугам хорошенько отдубасить Фэн Юаня. А немного спустя перепоручил все дела преданным ему людям и с матерью и сестрой отправился в путь.

Убийство, а затем суд были для Сюэ Паня всего лишь забавой. «Потрачусь немного, — говорил он себе, — и все обойдется».

Неизвестно, сколько дней провел он в пути, но незадолго до приезда в столицу узнал, что Ван Цзытэн, его дядя, назначен инспектором девяти провинций и получил высочайшее повеление проверить состояние дел на окраинах.

Сюэ Пань обрадовался:

«По крайней мере кутну в свое удовольствие. Не буду под надзором дяди. Ну разве не милостиво ко мне небо?!»

И он обратился к матери:

— Вот уже десять лет наши дома в столице пустуют и, возможно, прислуга тайком от нас сдает их внаем. Надо бы отправить туда людей, чтобы дома привели в порядок.

— Пожалуй, не стоит, — возразила мать. — Мы едем навестить родных и друзей. Остановимся либо у твоего дяди, либо в семье твоей тетки. Дома у них просторные, места хватит. Поживем немного, а тем временем слуги приведут в порядок наши дома.

— Дядя уезжает, — сказал Сюэ Пань, — его собирают в дорогу. В доме суматоха. Не стесним ли мы их?

— Остановимся тогда в семье тетки. Они нам обрадуются. Сколько лет приглашают! И, конечно, будут удивлены, если мы поспешим привести в порядок наши дома! Я понимаю, тебе хочется жить свободно, ни от кого не зависеть, так ведь удобней. В общем, поступай как знаешь. А я побуду с тетей и сестрами — ведь мы давно не виделись. Баочай возьму с собой. Не возражаешь?

Сюэ Пань не стал спорить с матерью и согласился ехать во дворец Жунго.

Госпожа Ван уже знала, что дело Сюэ Паня разбиралось в суде, что все обошлось благодаря стараниям Цзя Юйцуня, и успокоилась. Одно ее печалило — отъезд брата. Теперь у нее в столице останется совсем мало близких родственников.

Но тут ей неожиданно сообщили:

— Пожаловала ваша сестра с сыном и дочерью. Их коляски уже у ворот.

Обрадованная госпожа Ван в сопровождении служанок поспешила в гостиную встретить дорогую гостью.

Сестры долго изливали друг другу душу, но не о том сейчас речь. Из гостиной госпожа Ван повела сестру поклониться матушке Цзя и поднести подарки. Повидалась госпожа Сюэ и с остальными членами семьи, затем было устроено угощение.

Сюэ Пань пошел засвидетельствовать свое почтение Цзя Чжэну, Цзя Ляню, Цзя Шэ и Цзя Чжэню.

Цзя Чжэн велел передать госпоже Ван, чтобы поселила сестру с сыном и дочерью во дворе Грушевого аромата — в доме из десяти покоев. А то как бы Сюэ Пань по молодости лет не натворил глупостей, если будет жить где-нибудь на стороне.

Госпоже Ван самой хотелось оставить гостей у себя, да и старая госпожа прислала служанку сказать о том же.

Тетушка Сюэ была рада пожить со своими родственниками, по крайней мере сын будет под присмотром, а то ведь неизвестно, чего ждать от этого сумасброда. Она охотно приняла приглашение госпожи Ван, а затем сказала ей доверительно:

— Мы могли бы пожить у вас и подольше, если бы вы не тратились на наше содержание.

Госпожа Ван, не желая стеснять гостей, ответила, что они могут поступать по собственному усмотрению. Итак, госпожа Сюэ с дочерью поселились во дворе Грушевого аромата.

Там провел последние годы жизни Жунго-гун. Дом состоял из гостиной и внутренних покоев. Ворота выходили прямо на улицу. Через небольшую калитку в юго-западном углу двора можно было попасть в узенький переулок, а оттуда на восточный двор главного дома, где жила госпожа Ван.

По вечерам или после обеда тетушка Сюэ приходила побеседовать с матушкой Цзя либо госпожой Ван. Баочай целые дни проводила в обществе Дайюй, Инчунь и остальных сестер. Они читали, играли в шахматы или же занимались вышиванием и радовались, что могут побыть вместе.

Только Сюэ Паню не нравилось жить под надзором дяди. Но мать и слышать не хотела о том, чтобы переселяться, тем более что родственники были так внимательны к ним и заботливы. Пришлось Сюэ Паню смириться, однако он не оставил мысли переехать в собственный дом и послал туда людей наводить порядок.

Не прошло и месяца, как Сюэ Пань успел сдружиться со всеми молодыми бездельниками и шалопаями рода Цзя. Они пили вино, любовались цветами, затем принялись за азартные игры и завели шашни с продажными женщинами.

Говорили, что Цзя Чжэн хорошо воспитывает сыновей и поддерживает порядок в доме, но ведь за каждым не уследишь — семья была многочисленна. Главой в доме, собственно, был Цзя Чжэнь — старший внук Нинго-гуна, к которому по наследству перешла должность деда, он должен был заниматься всеми делами рода, но, легкомысленный и беспечный, Цзя Чжэнь запустил дела и целыми днями только читал или играл в шахматы. Надобно сказать, что двор Грушевого аромата отделяли от главного дома два ряда строений, ворота там тоже были свои, как вы уже знаете, и Сюэ Пань мог приходить и уходить когда заблагорассудится; в общем, молодые бездельники предавались веселью и развлекались как хотели, так что в конце концов у Сюэ Паня пропала охота переезжать в собственный дом.

Если хотите узнать, что произошло дальше, прочтите следующую главу.