Корейская общинная культура

Когда я еще только планировала переезд в Корею, мои родители и друзья переживали, что мне будет одиноко в чужой стране. Как оказалось, они были и правы, и не правы.

Поначалу я проводила много времени в одиночестве в своей маленькой студии (с загадочным названием «офистель» – «офис» + «отель») в многофункциональном комплексе неподалеку от новой работы* Аренда обошлась дорого (на нее ушли все мои скудные сбережения), поэтому пришлось купить мебель у экспатов – они возвращались домой и просили сущую ерунду*

Мой «мебельный гарнитур» состоял из небольшого складного столика для пикника и скамейки, которые я использовала как обеденную группу. В шаге от стола лежал мой матрац, и тут же разместилась кухня. Скажем так, не в моих интересах было готовить слишком ароматные блюда, иначе мои пижама, волосы и носки могли пропахнуть чем-то вроде жареной рыбы.

Я быстро научилась обходиться без пахучей стряпни в квартире, к тому же оказалось, что это вовсе не проблема. Корейское меню навынос ничуть не хуже, если не богаче манхэттенского. Я могла заказать доставку, и за считаные минуты мне привозили свежую лапшу под соусом из черных бобов со всеми положенными гарнирами, да еще в настоящей столовой посуде. После еды я выставляла пакет с грязными тарелками за дверь, и курьер забирал их с оказией. Чем не райская жизнь?

Как и Манхэттен, Сеул наводнен заведениями общепита, и стоило выйти из дома, как я оказывалась в плотном кольце ароматнейших пекарен, кофеен и прилавков со всевозможными закусками. Недорогих семейных ресторанчиков с домашней кухней тоже хватало. Если не считать кое-каких блюд фастфуда (скажем, бургера In-N-Out, от которого я до сих пор без ума, поскольку живу на Восточном побережье), я не тосковала по привычной еде, к тому же в Сеуле широко представлена интернациональная кухня и можно найти все что душе угодно: пиццу, пасту, тайскую лапшу лад тай и мексиканские лепешки тако – ей-богу, такие же вкусные, как в Штатах.

Как я и ожидала, корейская кухня оказалась великолепной – просто пальчики оближешь. Дымящиеся пряные рагу, тягучие рисовые пирожные, свежие вегетарианские блюда: выбирай – не хочу, только вот одна загвоздка: многие из моих любимых блюд подавали порциями как минимум на двоих. Корейские барбекю и острое мясное рагу пудэ ччигэ приносили, только если заказываешь семейную порцию. Да, я не страдаю отсутствием аппетита, но два барбекю – это выше моих сил.

Вскоре я узнала, что не только еда в Корее предполагает коллективное участие. Свободное время тут полагается проводить с родными и друзьями. Именно поэтому чимчильбаны предназначены для людей всех возрастов – в самом деле, зачем куда-то тащиться, если нельзя взять с собой дочку или бабушку?

Когда-то я могла совершенно спокойно пойти одна в ресторан, но теперь мне стало неловко сидеть в одиночестве в шумном ресторане, в окружении дружных компаний, шутками и смехом встречающих огромные блюда с мясом и кастрюли с супом на всех. Эта неловкость заставила меня проглатывать заказанную еду и пулей вылетать из ресторана. Я стала охотнее планировать совместные вылазки с друзьями, чтобы по возможности пробовать «семейные» блюда.

Мои коллеги недоумевали, как это мне удается жить самостоятельно (корейцы обычно остаются в родительском доме, пока не создадут собственную семью). Я в свои двадцать с небольшим считала себя вполне взрослой и не находила ничего зазорного в том, чтобы уминать лапшу ражен в одиночестве перед телевизором – в конце концов, я с восемнадцати лет жила отдельно и независимо, – но многие корейцы сочувствовали моей одинокой участи.

Корея всегда казалась мне очень романтичной: здесь нередко можно встретить парочки, подремывающие на диванах в чимчильбане, мне нравилось смотреть, как за столиком в углу кафе обнимаются влюбленные или двое вместе смотрят сериал, уткнувшись в один айпад. Но, когда я начала понимать, что молодым людям просто негде уединиться, пока они не поженятся, я стала смотреть на все это другими глазами. Нет ничего хуже, чем встречаться с друзьями или с бойфрендом дома, когда за стенкой бдительные родители.

Я привыкла к американским традициям поведения в кафе, где не принято особо засиживаться, а уж спрашивать пароль для Wi-Fi и вовсе дурной тон. Между тем в корейском кафе никто не посмотрит на вас косо, если вы там зависли – наоборот, здесь это даже поощряется. Очень скоро кафешки стали для меня второй гостиной, где я предпочитала работать, читать или вести электронную переписку.

Оглядываясь назад, могу сказать, что больше всего мне полюбилась именно эта, общинная, сторона корейской культуры. В Сеуле со мной рядом не было семьи, но мои родственники и новые знакомые сделали все, чтобы я чувствовала себя так, словно всегда была частью их жизни. И примерно через год я уже могла сказать, что с коллегами у нас установились отношения в духе джон, что-то вроде «шуточной привязанности» друг к другу. Поэтому, когда кто-нибудь из них спрашивал: «Почему у тебя до сих пор такой ужасный корейский?» или поддразнивал меня: «Честно говоря, твой кавалер слишком симпатичный для тебя», – я не обижалась – они относились ко мне как двоюродные братья и сестры, которых я знала всю жизнь.

Когда я начинаю тосковать по этому теплому чувству, меня выручают чимчильбаны – к счастью, в Нью-Йорке их предостаточно. Конечно, меня и в Нью-Йорке никто не обижает, наоборот, очень даже любят, но, когда я надену странную пижаму и вздремну на теплом полу, мне все равно будут сниться рагу пудэ ччигэ и сладкие блинчики хотток из Сеула.