Часть III. Остров

26 октября 1788 – 28 апреля 1789

Когда я был совсем еще мальчишкой, ну, может, немного постарше, мистер Льюис нередко жаловался, что я чересчур непоседлив, ни одного дела до конца довести не могу. То было лишь одно из обвинений, которыми он осыпал меня, впадая в дурное настроение, а это происходило, скажем, если один из моих братьев возвращался домой с меньшей, чем ожидалось, добычей, или ввязывался в драку и лицо его покрывалось синяками, отчего он лишался привлекательности, а стало быть, и шансов быть избранным на Вечернем Смотре. Если ты не занимался уборкой в доме, то выходил на улицу, чтобы шарить по карманам, а если не предавался и этому, то участвовал в тех, других делах, о которых я предпочитаю не рассказывать. Думаю, мистер Льюис обалдел бы, увидев меня выполняющим всю ту работу, какую я описал пока что в этих воспоминаниях.

Короче говоря, мы провели на борту нашего благословенного судна чуть меньше года. А наша стоянка на острове продлилась половину этого срока, но Спаситель не даст мне соврать, происшествий на это время пришлось никак не меньше. Ибо, если плавание было по временам трудным и если между палубным матросом и боцманом вспыхивали иногда перебранки, то все же мы оставались, по большей части, счастливой командой и были этим довольны – ватагой моряков, которые видели в мистере Блае нашего миропомазанного главаря, такого же посланника Божия, как король Георг, коего Спаситель помазал на правление нами. То была священная вера, она не подвергалась сомнению, и потому мы составляли компанию, почти не ведавшую раздоров. Однако на острове мы не были скучены, как при морском переходе, в малом пространстве, и все начало изменяться. Изменились матросы, изменились офицеры, изменился капитан. Да и сам я, думаю, изменился. Каждый из нас обнаружил там нечто, совершенно для него неожиданное. К добру или к худу, но происшедшим на острове событиям и удовольствиям, которые мы там получали, суждено было обратить членов команды «Баунти» совершенно в других людей, и это наложило на всех нас – от капитана до его мальчишки-слуги – отпечаток, свой на каждого, который нам придется носить до конца наших дней.