Глава 20
На всем готовеньком

Бывает так: идешь домой, а на лестничной площадке пахнет вкусной едой. И так хочется, чтобы этот запах шел из твоей квартиры, что даже если твердо уверен, что такой расклад исключен, готов в это поверить. Надежда уловила запах печеного еще на втором этаже. Каково же было ее удивление, когда, поднявшись на свой, отомкнув замок и войдя в прихожую, она поняла, что вкусная еда готовилась на ее кухне.

Астраханский вышел в коридор, забыв снять передник, и, сдернув его, сказал:

– В холодильнике нашел замороженное тесто. Сделал пиццу. Не возражаешь?

– Я же сказала тебе утром: берешь из холодильника все, что захочешь.

Он посмотрел на часы:

– Чуть-чуть не успел.

– Это я вернулась с работы раньше.

– Надеюсь, ничего не случилось?

– Позже поговорим, – сказала Надежда. – Вот только переоденусь.

Когда она появилась на кухне, посреди стола уже красовалось блюдо с румяной пиццей. Они сели за стол, Лев нарезал пиццу и разложил куски по тарелкам.

Испытывая удовольствие от того, что она – желанный гость на собственной кухне, Надежда заметила:

– Спасибо. Не ожидала.

Лев спросил:

– Есть что-то новое?

Надежда протянула листок:

– Вот, возьми.

– Что это? – Он развернул бумагу и пробежал глазами по строкам. – Откуда?

– Протопопов просил тебе передать. Сказал, что делает все возможное.

Астраханский сузил глаза и напряженно спросил:

– Ты рассказала ему?

– Что? – Она с удовольствием ела пиццу.

– Где я нахожусь.

– Нет.

– Но как он узнал?

– Протопопов вычислил тебя еще в ателье, когда ты сидел в примерочной.

– Черт! – Лев опустил глаза, вытер руки и раздраженно откинул полотенце: – Прячусь, как заяц!

– Протопопов сказал, что тебя арестуют. Если бы арестовали, как бы ты доказывал свою невиновность?

– Никак.

– То-то и оно. Ты все правильно сделал. – Она взяла полотенце и вытерла руки. – Давай поговорим о машинах.

Астраханский взглянул на список:

– Мою машину сразу исключаем, поскольку в ней был я сам. Остаются всего три. Бежевый «Лексус» с регистрационным номером двести двадцать два во внимание не берем.

– Почему? – осведомилась Надежда.

– Разве не помнишь? Это внедорожник того мужика с дроном.

– Гипотетически Рыбникову мог похитить и он.

– И потом выдать нам запись… – Лев усмехнулся: – Внедорожник исключаем.

– Остается белый микроавтобус и голубой «Кадиллак Девилле».

– Заметный ретроавтомобиль. В тот день во дворе я его не видел.

– Может, просто не обратил внимание?

– На голубой «Кадиллак Девилле»? – Он усмехнулся. – Ты хоть знаешь, что это за птица?

– Нет.

– Тогда представь: по улице идет женщина в кринолине. Ты бы ее заметила?

– Все поняла. Дальше можешь не объяснять.

– Нужно разобраться, что за люди хозяева. Если я попрошу тебя съездить по их адресам?

– И что я скажу?

Астраханский ненадолго задумался:

– Например, ты приехала во двор, и тебе помешал «Кадиллак Девилле». Сразу две пользы. Во-первых, можешь расспросить соседей про владельца автомобиля, во-вторых, имеешь полное право постучаться в квартиру и потребовать переставить машину.

– И как я объясню, откуда знаю номер квартиры?

– Соседи подсказали. – Он удивился. – Чего проще?

– Когда нужно ехать?

– Как можно скорее. Будут результаты, двинемся дальше.

– Ну хорошо. – Она взглянула на список Протопопова. – К мужчине, хозяину «Кадиллака», поеду завтра. К женщине с «Хондой» на следующий день.

– Идет. – Лев поднялся со своего места и стал собирать посуду.

– Сегодня был странный день, – проговорила Надежда. – В мой кабинет влезла закройщица и зачем-то протирала полы.

– Что-нибудь разлила? – Начав мыть посуду, он обернулся.

– Не знаю. Заметив меня, она убежала.

– Но ты что-нибудь успела заметить?

– Она стояла на коленях и медленно терла пол.

– Почему медленно? – Астраханский уселся за стол.

– Не знаю. Выглядело это по меньшей мере странно. Казалось бы, ты в чужом кабинете, в любую минуту тебя могут застукать. Даже если что-то разлила или испачкала, быстрее вытри – и деру.

– Ты не закрываешь дверь кабинета?

– В том-то и дело, что всегда закрываю.

– Как же она попала внутрь помещения?

– Не знаю.

– Что-нибудь еще?

– Звонил фээсбэшник Самойлов. Естественно, спросил про тебя. Потом сообщил, что та самая закройщица – аферистка, да еще наркоманка.

– Думаю, он знает, что говорит.

Надежда продолжила:

– И это еще не все. Я разговаривала со старухой Ульяной. Она живет в третьем подъезде. Ульяна рассказала, что в то время, когда похитили Рыбникову, она сидела на стуле в зарослях акаций и оттуда слышала громкий звук, похожий на звон.

– Церковь рядом. Звонили в колокола.

– В будний день в это время в колокола не звонят.

– Остается одно: этот же звон слышал Борис Окаемов, когда говорил с Рыбниковой, – предположил Астраханский. – Тебе нужно еще раз поговорить со старухой. Она должна была видеть еще что-то.

– Обещаю. – Надежда встала и подошла к окну, чтобы закурить сигарету. Открыв створку, заметила, что на подоконнике лежит детская книжка с иллюстрациями Зоси Домбровской. – Откуда она здесь?

– Я принес.

– Неужели читал?

– Так, просмотрел. – Лев ткнул пальцем в обложку: – Мне показалось, я знаю, где это.

– Вид на церковь из моего кабинета, – подсказала она.

– В самом деле? – Он взял в руки книжку. – Но как это вышло?

Надежде ничего не осталось, как рассказать историю смерти Зоси Домбровской. Выслушав ее, Лев Астраханский задумался, потом заметил:

– Думаю, что это не имеет отношения ни к нашему делу, ни к смерти охранника.

– А по-моему, это спорный вопрос.

– Есть аргументы?

– Нет. Но я твердо уверена, что старые истории всплывают в нужное время. То, что Ульяна рассказала про Зосю Домбровскую, – не случайность, а закономерность. Иначе быть не могло. Теперь осталось только использовать эту подсказку.

– Прости меня, но это – полная ерунда. Не трать понапрасну время.

– Я сама решу, на что мне его тратить, – возразила Надежда.

– Еще раз – прости.

Поздно вечером Надежда заглянула в комнату ко Льву. Увидев, что он читает, спросила:

– Побеспокою?

Лев отложил книгу:

– Не спится?

– Мысли всякие в голове.

– Не только у тебя.

– Читаешь детскую книжку? – Надежда подошла и провела рукой по обложке. – С тех пор многое изменилось. Деревья выросли, но в целом вид точно такой же.

– Выходит, художница когда-то жила в твоем кабинете?

– Квартира была большой.

Закинув руки за голову, Лев потянулся:

– Вот ведь как получается… Умер человек, а память о нем осталась. – Он покрутил в руках книгу. – Ее можно потрогать и понять, что видел художник. Не чудо ли?

– Память остается, – проговорила Надежда.

– Было бы обидно, если бы человек жил только для того, чтобы жрать, хапать и покупать дома и машины.

– Некоторые оставляют после себя еще что-то, кроме ржавого железа и каменных коробок. Зося Домбровская оставила рисунки и книги. – Вдруг она воскликнула: – И как я забыла!

Надежда вышла из комнаты. Вернувшись через пару минут, протянула Астраханскому фотографию.

Взглянув на нее, он удивленно поднял глаза:

– Эта отвертка – моя.

– Уверен?

Он ткнул пальцем в оплавленный край рукоятки:

– Я случайно положил на нее раскаленный паяльник. Отвертка моя, и это без вариантов.

Надежда подытожила:

– Теперь ясно, откуда взялись твои отпечатки.

Лев уточнил:

– Главное непонятно. Кто стащил отвертку из моей квартиры и подкинул ее на место убийства?