Глава 8

Стоял прекрасный, теплый майский вечер. Воздух был насыщен ароматом цветущей сирени, в который легкий ветерок иногда привносил запахи трактирной кухни. Бесчисленные сверчки увлеченно состязались в песнопениях. Со стороны Каштановой улицы доносился отдаленный гул гуляющих. Именно там находилось место традиционных вечерних гуляний благородной публики, проживающей в восточной части Монтеры. Я представил себе на минуту эту картину. Освещенную ярким светом многочисленных фонарей улицу, неспешно прохаживающихся, разодетых по последней моде дам, расфуфыренных кавалеров с напомаженными усами, благоухание парфюма, звуки музыки, аромат свежих пирожных от лучших кондитеров столицы. Представил себя в новом камзоле, в новой шляпе с фиолетовым пером, вышагивающего под руку с прекрасной дамой. Тяжкий вздох прервал мои мимолетные мечтания. Не вписывался я в эту благостную и беззаботную картину, не было мне в ней места.

— Где же твое место, Рене Орлов? — прошептал я в отчаянии. — Неужели на заднем дворе второсортного трактира?

Я сидел на старом тележном колесе во дворе «Серебряного оленя» и разминал кисти рук в ожидании бретера маркиза Аламеды. Де Рец и дю Бартез тихонько шептались чуть поодаль. Дальняя часть двора тонула во мраке, но здесь, ближе к зданию, имелась утоптанная площадка шагов двадцать в ширину и столько же в длину, и она вполне прилично освещалась светом расставленных по забору факелов.

Они появились на четверть часа позже назначенного срока, когда мои секунданты уже начинали проявлять признаки раздражения. Первым из-под арки ворот появился сам маркиз. Сразу за ним следовал закутанный в черный плащ господин в широкополой шляпе, надвинутой на самые глаза и отбрасывающей густую тень на лицо. Только когда он вышел на освещенное место, выяснилось, что верхняя часть лица незнакомца скрыта под полумаской из красного бархата. Прямо маскарад какой-то!

Шагах в пяти позади таинственного незнакомца вальяжно вышагивали еще двое господ. Один — невысокий толстячок с пышными рыжими усами, другой — среднего роста крепыш, черноусый и с аккуратным клинышком бородки на надменном лице с презрительно оттопыренной нижней губой.

Я поднялся навстречу подошедшим. Рец и Бартез встали по бокам, на полшага позади меня.

— Господа, вы опоздали по крайней мере на четверть часа! — де Рец нисколько не скрывал раздражения.

— А я к вам в дуэлянты не напрашивался! — высокомерно заявил в ответ маркиз. — Это Орлов был инициатором. И идея была его — дать мне всего час на поиски бретера. Так что все претензии можете адресовать своему дружку.

— Ох, сударь, еще одно такое заявление — и драться вам сегодня все-таки придется, — дю Бартез демонстративно положил руку на эфес шпаги.

— Ну-ну, господа! Не стоит так горячиться, — подал голос толстячок, — одной дуэли на этот вечер будет более чем достаточно.

— Маркиз, будьте посдержаннее, — вмешался его приятель, — если Маска будет драться со всеми оскорбленными вами дворянами, ни у нас, ни, тем паче, у вас не хватит денег на оплату его услуг. Господа, — он галантно приподнял шляпу, — граф де Нарбонн к вашим услугам.

— Барон фон Грейм, — толстячок повторил жест товарища, — а это — шевалье Красная Маска, он предпочитает оставаться инкогнито.

— Шевалье де Рец!

— Барон дю Бартез!

— Шевалье Орлов!

— Сударь, вы ориосец? — холодно осведомился человек в маске.

Из-за моей фамилии, резко контрастирующей с исконно эскаронскими, да еще употребляемой без привычных приставок-атрибутов знатного рода — де, дю или д', — мне довольно часто задают этот вопрос, и тем не менее я до сих пор теряюсь с ответом. Неоспоримым фактом является то, что я — эскаронец в третьем поколении. Мой прадед был в числе тех двух тысяч подданных Ориосии, которые были наняты королевской семьей Эскарона во время большой войны с Нугулемом. Во многом благодаря их бесстрашию и воинскому мастерству Эскарону удалось нанести поражение грозному западному соседу. После войны большая часть ориосцев отправилась на родину, но некоторые предпочли остаться. Кроме полагавшегося им вознаграждения эскаронский король Август Второй выделил новым подданным земельные наделы вдоль нугулемской границы. Таким образом, одним росчерком пера мудрый монарх приобрел верных вассалов и прикрыл земли королевства от алчных владык Нугулема щитом из воинственных иноземцев.

Шли годы, переселенцы растворились в местном населении, приняли его язык, законы и обычаи. Теперь потомков ориосцев выделяли из общей массы только наличие инакозвучащих фамилий да слава неуступчивых бойцов. Хотя нет. Есть еще кое-что, объединяющее носителей фамилий, схожих с моей. Это бедность. Нельзя сказать, что пожалованные нашим предкам земли оказались неплодородными. Просто ориосцы были хорошими воинами, но плохими хозяйственниками. Да и не в чести было у моих предков заниматься хозяйством. Все это вкупе с постоянными пограничными стычками с нугулемцами привело к практически поголовному разорению незадачливых землевладельцев. Лишь единицам, вроде предков князя Репнина, командира роты Королевской Синей гвардии, удалось добиться финансового благополучия. Так что я нисколько не выбиваюсь из общей картины и являюсь этаким среднестатистическим эскаронским ориосцем.

Таким образом, ответить на вопрос Красной Маски односложно никак не получается. Приходится объяснять, что мой предок был ориосцем, но и я, мой отец и мой дед уже родились эскаронскими подданными. И я одинаково горжусь и тем, что являюсь эскаронцем, и своей ориосской фамилией.

— Я являюсь представителем третьего поколения моей семьи, родившегося в Эскароне. Но мои предки были из Ориосии, — я постарался ответить как можно более емко.

— Тем хуже для вас, сударь. У меня свои счеты с ориосцами.

Я только пожал плечами. Какого-то общепринятого раздражительного отношения к ориосцам нет. Нас слишком мало, и, в отличие от тех же южноалезийцев, мы никогда не ведем себя так вызывающе.

— Месье Орлов, — обратился ко мне де Рец, — я бы на вашем месте настаивал на снятии маски и объявлении имени этого господина. Может, он и вовсе не из благородных?

— Не волнуйтесь, месье, — усмехнулся человек в маске, — мое положение в обществе уж никак не ниже, чем у шевалье Орлова.

— Но мы не можем знать этого наверняка! — продолжал упорствовать де Рец.

— Вам придется поверить мне на слово, — в голосе Красной Маски начало проскальзывать раздражение, — и вообще, месье де Рец, если уж я пришел сюда, то драться шевалье Орлову придется в любом случае!

— Довольно слов, господа! — я снял плащ и шляпу, начал неторопливо освобождаться от камзола. — Мы пришли сюда для дуэли, так давайте займемся делом!

— Хорошо сказано, шевалье! — отозвался барон фон Грейм. — Со своей стороны мы с графом свидетельствуем, что сеньор, скрывающий лицо под маской, весьма знатного происхождения.

— Спасибо, господа, но мне действительно все равно. Господин Маска здесь для того, чтобы защитить честь маркиза де Аламеда, которого я имею основания считать невежей и трусом, так пусть защищает! Эн гарде, месье Маска, в позицию!

— Убей его, Маска, слышишь! — мгновенно вскипел Аламеда. — Непременно убей!

— Отойдите в сторону, маркиз, — Красная Маска освободился от плаща и шляпы, но предпочел остаться в камзоле. Вынужден отметить, что камзол его выглядел гораздо лучше моего.

— Я готов, шевалье, — произнес Маска, салютуя мне шпагой, — надеюсь вернуть вам то, что когда-то задолжал вашим соплеменникам-ориосцам.

— Неисповедимы пути Господни, — я отсалютовал и стал в позицию, — начнем!

Мой противник начал с простых вещей. Попытался стремительно провести прямой удар с выпадом в корпус. Я отступил. Дважды подряд Маска атаковал меня справа, затем один раз слева. Это все было слишком просто и не доставило мне каких-либо проблем — я парировал, применяя простые парады терц и кварта.

Не сумев добиться успеха минимальной затратой сил, бретер решил отдать инициативу в мои руки. По всей видимости, для того, чтобы подловить меня на ошибках в атаке. Да только я тоже не спешил форсировать ситуацию — не в моих правилах бросаться в атаку сломя голову. По этой причине на нашем ристалище несколько минут не происходило никаких активных действий. Мы кружились по площадке, лишь изредка скрещивая кончики клинков. Зрители начали выказывать признаки недовольства, но ни на меня, ни на моего противника это не возымело никакого действия.

Пара ложных движений с одной и с другой стороны — никакого эффекта. Наконец я перехожу в пробную атаку. Делаю два быстрых приставных шага и прямым ударом целю в голову. Красная Маска парирует, но я не даю увести свой клинок в сторону — мгновенно колю в выставленную вперед правую ногу. Противник выполняет ускользание, то есть быстро переносит ногу назад и одновременно выбрасывает рипост мне в грудь. Парирую с шагом назад и, развернув кисть, целю в запястье снизу. Маска уходит от атаки, отскочив назад.

На несколько мгновений застываем друг напротив друга, переводя дух. Затем Красная Маска срывается в яростную атаку. В стремлении запутать меня и заставить ошибиться, он постоянно сменяет направление удара — его клинок то целит мне в грудь, то в голову, то в ногу, то грозит слева, то справа. Все быстро, точно, аккуратно, не оставляя просветов для мгновенной контратаки, но в то же время без каких-либо особых изысков, не ставя передо мной неразрешимых задач. Я отступал и спокойно парировал, а это, как известно, отнимает гораздо меньше сил, нежели беспрерывные атаки. Поэтому, как только он взял паузу для отдыха, уже я перешел к активным действиям, поскольку вовсе не намеревался этот самый отдых ему предоставлять.

Не успел еще защитник чести маркиза де Аламеда вернуться в защитную стойку из своей последней атаки, как я, сбив полукруговым батманом вправо его клинок, атаковал в плечо. Противник не успевал защититься и сделал единственно возможное в такой ситуации, то есть отпрыгнул назад. В свою очередь, я не позволил разорвать дистанцию — быстро сместился вперед и влево и вновь угрожал его правому плечу. Маске пришлось отмахиваться ударом риверси — слева направо по горизонтали, а это уже широкоамплитудное действие, выполнять которое нужно аккуратно. Судорожное же движение подуставшего бретера, не успевшего восстановить дыхание, аккуратным не вышло. Уходя с линии атаки, я качнулся назад. Не найдя цели, вражеский клинок по инерции ушел гораздо дальше в левую от меня сторону, чем было необходимо. Я сделал быстрый выпад и достал Маску в левую нижнюю часть живота. Он всем телом дернулся назад, что позволило избежать более глубокого ранения, но и это выглядело достаточным для прекращения боя — клинок вошел в тело почти на два дюйма.

Кто-то из зрителей вскрикнул, барон фон Грейм бросился к раненому:

— Довольно, господа!

Я отступил на шаг назад и опустил шпагу, при этом продолжал внимательно наблюдать за противником. И оказался тысячу раз прав! Несколько мгновений простояв в полусогнутом состоянии и зажимая рану левой рукой, месье в красной маске поднял перекошенное от боли и ярости лицо, окинул поле боя внимательным взглядом и, собравшись с силами, бросился в отчаянную атаку. Руководила им слепая ярость, а не холодная расчетливость, а поскольку я к такому развитию событий был готов, то парировал три или четыре удара без особых проблем. Потом ослабевший противник потерял концентрацию и получил укол в правое плечо. Шпага выпала из ослабевшей руки. Вслед за нею рухнул на землю и сам бретер. Первая настоящая дуэль в моей новой жизни завершилась победой.