Глава 11
В дверях трактира я нос к носу столкнулся с незнакомым молодым человеком в видавшем виды, сильно выцветшем дорожном плаще.
— Простите, сударь. Добрый вечер! — он буквально вжался в дверной косяк, уступая мне дорогу.
— Добрый день, — буркнул я в ответ и, не задерживаясь более, направился наверх.
И только поднявшись к себе, под самую крышу, я вдруг сообразил, что же было не так в этом молодом человеке. Худощавое лицо с очень аккуратными, правильными чертами, зеленые глаза, длинные белые волосы, собранные в конский хвост, необычная, какая-то совершенно особенная плавность движений. Уши. Вот уши я не видел, их верхние части были прикрыты волосами, но и без лицезрения главной отличительной особенности — удлиненных и заостренных ушей, можно было с уверенностью сказать, что тот молодой человек вовсе человеком не является. Он — эльф, ну, или полуэльф, такое хоть и редко, но тоже бывает.
Эльфы — древняя раса. Гораздо более древняя, нежели люди. По легендам, перворожденных рас было четыре: эльфы, гномы, орки и гоблины. Некоторые сюда же относят амазонок, но это уж не выдерживает никакой критики — подданные аллорийской правительницы такие же люди, как и мы, только у них, каким-то непостижимым образом, сохранился и даже процветает матриархальный уклад общества. Титулы и наследство у них передаются только по женской линии. Как при этом удается удерживать в узде местных мужчин — совершенно непонятно, слухи ходят самые разные, но точных сведений нет. Ибо страна амазонок — Аллория — существует в некоторой изоляции от окружающего мира.
Эльфы тоже стараются не допускать в свои земли чужеземцев. Тем более что тех земель осталось не так уж много. Постепенно под напором людских королевств эльфам пришлось отступить в труднодоступные горные долины. Слухи о несметных эльфийских сокровищах настолько сильно будоражат людские умы, что вряд ли даже природные заслоны смогут оградить древний народ от посягательств алчных соседей. Но, по крайней мере, сейчас эльфы получили передышку. Укрепили горные рубежи, особенно на границе с вечно задиристым Нугулемом, системой защитных сооружений. И наконец-то осознали необходимость поиска союзников среди людей. Тут очень кстати подоспел королевский эдикт номер сто шестьдесят восемь эскаронского короля Альберта Второго, в котором предок Его Величества Филиппа Восьмого провозглашал равенство всех рас на территории Эскарона. Эльфы оценили жест, и в Монтере, в первой из человеческих столиц, появилось эльфийское посольство.
Что касается других древних рас, то все сведения о них существуют лишь на уровне слухов. Вроде бы гномы и сейчас обитают глубоко под землей и настолько привыкли к темноте, что уже и не могут показываться на солнце. Вроде бы гоблины до сих пор прячутся в дремучих лесах Закатного материка. Вроде бы южнее расположенной за южной границей халифатов Серой пустыни все еще живут и даже изредка совершают беспощадные набеги на людские поселения орки. Честно говоря, не верю. Слухи — они и есть слухи. А вот боевые отряды эльфийских лучников — это реальность, которую я наблюдал своими собственными глазами. И не раз благодарил Бога за то, что в том пограничном конфликте с Нугулемом они были на нашей стороне. Именно тогда я и получил свой опыт общения с эльфами. Потому и сумел распознать представителя древнего народа по второстепенным признакам.
Однако нужно отметить, что этот эльф вовсе не был похож на эльфов посольских. Со времени заключения союза с Эскароном те всегда обитали в особняке на бульваре Фанфар в количестве семи-восьми особей. То ли все они были представителями высшей аристократии эльфийского королевства Анкилон, то ли им выделялось шикарное денежное содержание, но были они всегда богато одеты, ухожены и снисходительно-вальяжны. А этот… Этот напоминал скорее одного из виденных мною эльфов-стрелков, и если бы из-за его плеча торчал кончик лука, то выглядело бы это вполне гармонично. Хотя нет, у стрелков чувствовалось наличие четкой цели в жизни, этакого внутреннего стержня, а этот выглядел каким-то… потерянным, что ли.
— Оп-па! — воскликнул я растерянно, уже переступив порог своих апартаментов. Пришедшая мне в голову мысль была настолько неожиданна, что заставила замереть на месте. Я внезапно понял, что на самом деле встреченный внизу эльф больше всего похож на меня, человека благородного по происхождению, но из давно и безнадежно обедневшей семьи, не имеющего постоянных средств для существования и плывущего безвольной щепкой в бурном потоке жизни.
— Ну и ладно, это не моя проблема.
Я ошибался. Но узнал об этом только спустя несколько дней.
Никогда не мог даже предположить, с какой скоростью могут распространяться слухи в таком большом городе, как Монтера. Прошло всего два-три дня, а казалось, что уже вся двухсоттысячная столица знала о сумасшедшем дворянине, занимающемся столь неслыханным для своего сословия делом. В трактир валом повалил народ — поглазеть на это чудо. Я чувствовал себя так, словно попал в зверинец. Оставалось лишь непонятным, в каком качестве: экспоната или посетителя. Понятное дело, что я предпочитал второе, ибо каких только петухов, павлинов и откровенных баранов мне не пришлось увидеть за это время. Боюсь только, что для них именно я был диковинным уродцем, выставленным на всеобщее обозрение…
За шпагу приходилось хвататься по два-три раза за вечер, но, к моему немалому удивлению, все поединки оказались практически бескровными и победы доставались мне на удивление легко. Что только подстегивало интерес к моей персоне и увеличивало количество желающих попытать счастья. Часто дерзили молодые отпрыски богатых семейств, а однажды случился и вовсе комичный случай.
Я мирно ужинал, когда в тарелку с моей кашей упала новенькая щегольская перчатка из тонкой кожи. Кровь с бешеной силой ударила мне в голову, в глазах на мгновение потемнело. Первым желанием было засветить кулаком в лицо наглецу, так, чтобы по сторонам посыпались осколки разбитых зубов. Потом засунуть ему в глотку эту перчатку, засыпать остатками испорченной каши и пропихнуть внутрь при помощи кинжала.
Мелькнувшая в моей голове кровожадная картина была столь яркой, что напугала меня самого. Я шумно выдохнул, аккуратно расправил ложкой перчатку в тарелке, полил сверху соусом и, решительно отодвинув от себя, спокойно заявил:
— Съем, когда промаринуется.
Только после этого я поднял взгляд и обнаружил отчаянно молодящегося господина лет пятидесяти пяти. Ни наряд молодого щеголя, ни крашеные волосы и усы, ни обильно припудренный нос не могли скрыть его истинного возраста. Мне даже стало его немного жаль. Возможно, причиной его тщетных попыток выглядеть молодым является любовное чувство к какой-нибудь прелестной юной особе. Влюбленный человек часто теряет голову и идет на всевозможные ухищрения, по его мнению, способные приблизить его к предмету обожания. Только вот не способен он в таком состоянии взглянуть на себя со стороны, понять, что на самом деле выглядит просто смешно и нелепо.
К тому времени, когда мы вышли на задний двор «Серебряного оленя», я уже остыл и полностью контролировал свои эмоции. В предвкушении нового зрелища народ из трапезного зала, как всегда, повалил за нами. Но зрелища не получилось. Шевалье ле Блан был настолько медленнее, что я дважды оказывался у него за спиной и приставлял кончик шпаги к его затылку. Оба раза прощал, возобновляя поединок, на третий раз просто выбил оружие из его руки и миролюбиво сказал:
— Ступайте домой, шевалье, это была плохая затея!
Кухня «Серебряного оленя» едва справлялась с наплывом посетителей. Мэтр Пигаль радостно потирал ручонки, подсчитывая прибыль. Жерар взял на вооружение политику легкого прикармливания студиозусов — благодаря скидкам на самые простые блюда и напитки слушатели университетских курсов неотвратимо превращались в завсегдатаев нашего заведения. Несмотря на буйный нрав, особых хлопот молодые люди не доставляли — оказалось, что они даже прониклись уважением к моей жалкой персоне. Во-первых, молодости свойственно бунтарство, а во мне они увидели бунтаря. Во-вторых, до них дошли слухи, что я не позволил стражникам заманить их в ловушку. В-третьих, сыграло свою роль бесплатное пиво, выставленное им на следующий день за счет заведения.
Мой рабочий день более-менее устоялся. Поднимался я довольно-таки поздно, часов в девять. Обязательно спускался во двор и около часа истязал себя и несчастную колоду фехтованием. Затем завтракал и отправлялся гулять к морю, после обеда либо просто сидел в своей комнате, либо наведывался в ближайшую церковь. Ближе к вечеру обязательно занимался своим оружием: шпагой, кинжалом и двумя пистолетами. Шпага была фамильной и перешла ко мне по наследству, после смерти отца. Кинжал — трофейный. Я взял его в одном из первых своих приграничных боев с нугулемцами. Пистолеты были взяты года полтора назад в качестве части жалования за сопровождение большого купеческого каравана. Хорошо, что торговец тогда сам предложил такую сделку, увидев мой видавший виды и грозящий развалиться при следующем выстреле пистолет. Я постоянно откладывал покупку оружия до лучших времен, но, как показала практика, эти времена могли и вовсе не наступить.
В трапезный зал я спускался часов в шесть вечера и обычно просиживал там до десяти-одиннадцати часов ночи. С перерывами на фехтование, так сказать. После поднимался к себе, наказав в случае чего слать ко мне гонца, роль которого играл какой-нибудь мальчишка из младшей кухонной прислуги.
Через пару недель наплыв посетителей слегка снизился. Благородной публике пришлось признать шевалье Орлова не такой уж легкой добычей, и задирать меня стали более серьезные противники. Начало положил некий шевалье де Косуэнс. Был он щегольски одет, по последней моде завит и напомажен. Кроме того, постоянно подносил к напудренному носу надушенный платок с богатой вышивкой. Я так до конца и не понял: у месье проблемы с обонянием или по вышитым на платке вензелям я должен был понять, что он пользуется благосклонностью некой знатной особы? Честно говоря, мне было наплевать как на первое, так и на второе. Особенно после всех произнесенных через оттопыренную нижнюю губу оскорбительных слов.
Не теряя времени на дальнейшее выяснение отношений, мы вышли на задний двор, где, несмотря на довольно приличное владение шпагой, уже через пару минут месье Косуэнс корчился на земле с пробитым бедром, оглашая воздух отборными проклятиями. Поначалу мерзавец категорически отказывался приносить извинения, но мне удалось отобразить на лице такую неподдельную радость от его отказа, что у него мигом отпали все сомнения по поводу моей решимости воспользоваться своим правом и довести дуэль до конца. Так что извинения я получил, причем четкие, вразумительные и громкие. Чтобы их смог расслышать любой из двух десятков человек, вываливших вслед за нами из трактира. После этого добровольные помощники нашли свободный экипаж и повезли незадачливого забияку к лекарю.
Несмотря на благополучный исход и этого поединка настроение мое испортилось. Опять меня начали грызть сомнения. Давило тяжким грузом и порядком раздражало отношение окружающих. Вроде бы все я уже тысячу раз передумал, сделал выводы, принял решение и настроился, подготовился к подобной реакции, ан нет — все равно сомнения вновь и вновь закрадываются в душу.
В трактир возвращался с твердым намерением напиться, но по пути передумал. Купил целый кувшин клюквенного морса и ушел к себе наверх. Видеть никого не хотелось, но и опускаться до банального заливания своих проблем вином я не собирался.
И был прав вдвойне, поскольку приключения на этот день еще не были исчерпаны. Около одиннадцати часов ночи сквозь приоткрытое окно я услышал крики кухонного мальчишки. Мое присутствие снова требовалось в трапезном зале.
Через минуту я выяснил причину, по которой ко мне не прислали гонца, как обычно, а вызвали криком со двора. Просто по лестнице в данный момент никто не мог ни подняться, ни спуститься. Потому что стоящий на нижних ступеньках недавно встреченный мною эльф отчаянно отбивался сразу от троих разгоряченных вином господ.
— В чем дело, господа? — спокойно осведомился я, свешиваясь через перила верхней площадки.
— Вас это не касается, милостивый государь! — раздраженно бросил мне в ответ один из нападавших.
— Загоним зверушку, приятель! — радостно завопил его товарищ, предлагая мне присоединиться к их «охоте».
Эльф бросил настороженный взгляд в мою сторону, но разворачиваться не стал. То ли понял, что я не нападу на него, то ли просто трезво оценил обстановку: сдержать еще одного атакующего с верха лестницы у него уже не было никакой возможности.
Я поднял вверх пистолет и разрядил его в потолок. Шум переполненного зала мгновенно стих. Все посетители: и те, кто делал вид, что ничего особенного не происходит, и те, кто подбадривал устроивших травлю эльфа дворян, и те, кто не одобрял происходящего, но не вмешивался, — все дружно замолкли и обратили свое внимание на меня, медленно спускающегося по лестнице.
— Если кто-то считает себя вправе нарушать королевский эдикт номер сто шестьдесят восемь, — с угрозой в голосе произнес я, — то пусть громко и четко назовет свое имя. Чтобы все присутствующие здесь добрые монтерцы могли оценить храбрость человека, бросающего вызов королю Эскарона!
С минуту в «Серебряном олене» царила тишина — народ переваривал услышанное. Атаковавшие эльфа дворяне оказались в щекотливом положении: отступить они не могли, так как считали это уроном для своей чести, продолжить также не могли, поскольку в этом случае противопоставляли себя королевской власти. И чем дольше протянется их нерешительность, тем сложнее им будет выпутаться из неприятной ситуации. Потому что в зале уже начали раздаваться голоса в защиту эльфа.
— Прекратите безобразие, господа!
— Оставьте эльфа в покое!
— Орлов прав, не трогайте эльфа!
Последнему выкрику я был не особенно рад, так как по лицам нападавшей троицы понял, что фамилия моя им известна и свое негативное отношение ко мне они скрывать не собираются.
— Насколько я помню, месье Орлов, — отозвался самый сообразительный из противников эльфа — низкорослый щуплый брюнет с аккуратными черными усиками, — эдикт не запрещает вызывать господ эльфов на дуэль.
— Хотите сказать, что у вас дуэль? В общем зале трактира, трое против одного?
— Да мне все равно, где драться! — неожиданно вспылил второй дворянин, самый толстый и самый рьяный из нападавших. — И я ни у кого не собираюсь спрашивать разрешения!
— Тише, дю Плине, тише, — поспешил успокоить его товарищ, — шевалье Орлов грозит нам Замком-на-Воде. Давайте же не доставим ему такого удовольствия.
— Будь я проклят, если позволю какому-то трактирному вышибале засадить меня в тюрьму!
— Ну и как, Орлов, тебе живется на службе у трактирщика? — с ухмылкой подал голос третий дворянин.
Быстро сообразили друзья-товарищи, как переключить всеобщее внимание со своего нарушения королевского эдикта на более резонансное событие. Думали, что я выйду из себя и брошусь в драку? А вот и нет! Даже к своему собственному удивлению, на этот раз я остался совершенно спокоен.
— Нормально живется, — безразлично пожал я плечами, — не сижу на шее у богатых родственников, не проматываю родительское состояние, не ворую, не граблю на дорогах. Честные деньги за честную работу. И, кстати, полностью одобрено церковью!
Такой ответ сбил охотников на эльфа с толку, и они вновь поспешили переключиться на первоначальную жертву.
— Виконт де Рибейк, — брюнет щелкнул каблуками, называя свое имя представителю лесного народа, — вызываю вас, месье эльф, на дуэль! Время и место назначьте сами, но не затягивайте! Иначе о вас пойдет дурная слава.
— Барон дю Плине к вашим услугам! — рявкнул второй «охотник». — Я тоже бросаю вам вызов! И настоятельно рекомендую выяснить наши отношения сейчас же!
— Шевалье д´Эмери! — третий отвесил эльфу шутовской поклон. — Рекомендую начать с меня!
— Тан Арчер Эйнаурральде к вашим услугам, господа! — доселе молчавший эльф плавным движением вложил шпагу в ножны. — Я готов драться с вами прямо сейчас, причем с троими одновременно!
Услышав это заявление, весь трактир возбужденно загудел. Нечасто находились такие храбрецы, чтобы соглашаться драться с тремя противниками одновременно. Само собой, в случае официальной дуэли господ де Рибейка, дю Плине и д´Эмери это устраивать не могло, ибо ставило в крайне неудобное положение. Но это были еще не все неприятные сюрпризы от тана Арчера.
— А поскольку выбор оружия за мной, то биться мы будем на луках. Дистанция тридцать метров, по пять стрел любого вида на каждого участника. Жду вас на улице, господа!
— Да эта скотина издевается над нами! — после небольшой паузы взревел барон дю Плине.
— Тан, лук — это оружие простолюдина. У нас благородные люди не бьются на луках! — укоризненно покачав головой, заявил Рибейк.
— Зато у нас бьются, да еще как!
Тут уже «Серебряный олень» просто забурлил. Никто не остался равнодушным к разыгрывающемуся представлению: кто-то вопил о недопустимости такого вида дуэли, кто-то заявлял, что эльф в своем праве, кто-то просто кричал, чтобы все свершилось как можно скорее.
Воспользовавшись моментом неразберихи, я спустился еще ниже и тихонько обратился к эльфу:
— Месье Арчер, скажите, если я составлю вам компанию, вы согласитесь на дуэль на шпагах с этими господами?
— А что, лук и стрелы — это действительно такая проблема в Монтере?
— При дуэли — да. У нас это не принято и может вызвать массу кривотолков.
— Что ж, месье Орлов, — он оценивающе посмотрел мне в глаза, — я слышал о вас. И я вам доверяю. Пусть будет шпага и двое против троих.
В этот момент мне подумалось о том, что совершенно незнакомый эльф доверяет мне гораздо больше, чем я сам. И еще о том, что, возможно, я сошел с ума или чересчур возгордился, если сам являюсь зачинщиком дуэли с неравными условиями. Нет, я не испугался, напротив — находился под влиянием чувства необычайной уверенности в своих силах. Но, по большому счету-то, я человек мнительный, никогда особыми талантами не блистал, как говорится, «звезд с неба не хватал», потому и не привык безоговорочно верить в свои силы. А тут просто чувствовал, что сейчас могу одолеть любого противника. То ли этому способствовали одержанные в последние дни победы, то ли сыграло свою роль то, что я наконец-таки разобрался с самим собой, но уверенность в благополучном исходе дела у меня была. Вот я и боялся, чтобы уверенность на самом деле не оказалась самоуверенностью, которая, как известно, до добра не доводит…
Между тем известие о предстоящем групповом поединке еще больше взбудоражило посетителей трактира. Народ повалил на улицу. Наиболее азартные монтерцы спешно делали ставки на результат дуэли, кто-то спешил занять место на крыльце трактира, кто-то побежал звать на зрелище друзей и домочадцев. Так что, когда мы спустя пять минут вышли на Вторую Ремесленную, она уже оказалась буквально запружена людьми. Они стояли на тротуарах, торчали в окнах домов, свешивались с балконов, мальчишки облепили деревья и фонарные столбы. Кроме масляных фонарей освещение должны были обеспечивать не менее двух десятков факелов, сейчас спешно распределяемых по зрителям первого ряда добровольными распорядителями из народа — представление должно быть хорошо видно всем.
— Замечательный у нас народ! — ошеломленно пробормотал я себе под нос.
— Ага! — хмыкнул разобравший мои слова эльф. — Они замечательно будут радоваться как твоей победе, так и твоему поражению!
— Орлов! — виконт де Рибейк не скрывал своего раздражения. — Конечно же, нам всем очень хочется ткнуть тебя носом в дерьмо, в которое ты сам влез по уши, но вас двое против нас троих, а мы в этом видим урон для нашей чести. Не хотелось бы разговоров о нечестности и тому подобной ерунде. Поэтому найдите-ка себе третьего компаньона. Или мы будем вынуждены бросить жребий на лишнего.
— Знаете, виконт, странно слышать о чести от людей, которые только что были готовы зарезать втроем всего одного противника. Решайте сами свои проблемы!
— Ах ты, деревенское быдло! — прошипел мне в лицо де Рибейк. — Я научу тебя хорошим манерам!
— Давай-давай! — усмехнулся я в ответ.
— Благородные господа! — после недолгого совещания с товарищами обратился виконт к толпе. — Может, кто-то желает составить компанию шевалье Орлову и эльфийскому тану, дабы уровнять шансы и сделать поединок более зрелищным?
— Действительно редкий цинизм! — отметил Арчер. — Четверть часа назад он и не задумывался о равенстве составов.
— Не думаю, что найдутся желающие, — усмехнулся я, — в этом городе я теперь что-то вроде прокаженного.
— Почему это? — удивленно вскинул белесые брови эльф.
— Долго объяснять, — отмахнулся я.
Но я ошибся.
— С вашего позволения, Орлов, я составлю вам компанию, — из толпы выступил мой недавний секундант барон дю Бартез.
— Хорошая ли это идея, барон?
— Не уверен, но с тобой весело, Орлов! А я люблю веселье! К тому же, — тут Бартез нехорошо усмехнулся и кивнул в сторону д´Эмери, — у меня остался кое-какой должок перед одним из твоих противников. Ну что, Эмери, — громко осведомился он у шевалье, — закончим наше дельце? А то в прошлый раз-то вас было на одного больше!
— Как скажешь, Бартез, как скажешь, — мрачно отозвался д´Эмери, как видно, не очень довольный подобным развитием событий.
— Орлов, если ты не возражаешь, я займусь этим шумным толстяком, — кого-нибудь другого могла удивить или даже возмутить подобная фамильярность Арчера, но я-то с эльфами в свое время пообщался, потому был знаком с их манерой общения.
— Мне без разницы.
Какие-то люди взяли на себя обязанности секундантов, но я уже не обращал на это никакого внимания. Плащи и камзолы были сброшены на руки добровольным помощникам, участники поединка изучали своих противников. Секундантов слушали «в пол-уха», правила дуэли были всем известны. Начинать бой нужно было с определенного противника, но в ходе боя можно было действовать против любого представителя противной стороны.
Итак, мне в соперники достался виконт де Рибейк, чему я был чуточку рад. Во-первых, хотелось с ним поквитаться за оскорбительные слова, во-вторых, мне всегда было трудно сражаться против таких габаритных соперников, как барон дю Плине. И раз уж тан Эйнаурральде счел именно его своим главным обидчиком, то так тому и быть: дадим возможность представителю союзного Эскаронскому королевству государства утолить жажду мести.
Шевалье д´Эмери ничем особым не выделялся, и, поскольку его неожиданно взял на себя Бартез, я не стал до поры до времени проявлять к нему особенного интереса.
Все мои помыслы сейчас были связаны с господином де Рибейком. Роста он был маленького, худощавого телосложения, соответственно, я должен был получить преимущество в длине рук и массе тела — может понадобиться при столкновении — и, возможно, в силе. По короткому отрывку боя в трактире у меня сложилось впечатление, что он довольно быстр, но чрезмерно импульсивен. Что ж, сейчас все выяснится.
— Ну что же, господа, эн гарде, в позицию! — скомандовал я.
Спорить никто не стал. Три пары дуэлянтов заняли позиции друг напротив друга и отсалютовали шпагами. Шаг вперед — и три пары клинков скрестились. Зрители затихли в ожидании бесплатного зрелища.
В течение пары минут, а это — огромное время, многие дуэли за это время уже заканчиваются, шпаги лишь скользили одна по другой, звона стали еще не было слышно. Противники не спешили форсировать события, изучали друг друга, выжидали время для перехода к активным действиям.
Как и следовало ожидать, первым бросился в бой неистовый барон дю Плине. Со звериным рыком он пошел вперед, пытаясь нанести рубящий удар по светловолосой голове эльфа. Тот вольтировал — ловко отскочил назад, разрывая дистанцию, справедливо рассудив, что пытаться парировать удар такой силы себе дороже. Однако барон продолжать напирать на Арчера, нанося рубящие удары широкой амплитуды, поэтому очень скоро тану пришлось-таки не только уворачиваться, но и подставлять шпагу под клинок барона.
Бартез и Эмери начали бой не спеша, эдак академично, после каждой своей атаки позволяя провести атаку противнику. Посмотрим, сколько они выдержат в такой манере.
Впрочем, мне очень скоро стало не до наблюдения за товарищами. Рибейк сделал два быстрых шага вперед и выбросил вперед правую руку. Только благодаря тому, что в последний момент я успел уклониться назад, острие его клинка рассекло воздух в каких-то сантиметрах от моего лица. Он продолжил атаку и после незамысловатого финта попытался нанести укол мне в корпус из четвертой позиции. Я парировал и тут же направил свою шпагу в бедро выставленной вперед правой ноги виконта. К большому сожалению, он успел убрать ее назад, поэтому моя атака привела не к ранению, а всего лишь к потере темпа. Что ж, и это сейчас не лишнее, поскольку соперник действительно очень быстр.
Разозленный тем, что не все идет по его сценарию, Рибейк чертыхнулся и вновь бросился в атаку. Его клинок выписывал кружева с удивительной скоростью. Я только и успевал, что защищаться. Создавалось впечатление, что виконт поставил своей целью не просто прикончить меня, но сделать это максимально быстро. Вот тут он просчитался. Защищаться я умел, и с терпением у меня все было в порядке, а скорость… Скорости уравняются очень быстро — как только мой противник начнет уставать.
Тут произошло такое событие, которое могло запросто перечеркнуть всю мою стратегию поединка. Напряженно наблюдая за художествами де Рибейка, я совсем упустил из вида остальных поединщиков. А вот барон дю Плине такой забывчивостью не отличался. Продолжая неистово наседать на эльфа, в какой-то момент он оказался в опасной близости от меня. Слава богу, что у барона не было времени на удар шпагой и он всего лишь врезал мне локтем левой руки по ребрам.
Воздух со свистом покинул мои легкие, а самого меня отбросило на пару метров в сторону. На ногах удалось удержаться с трудом. Еще труднее оказалось парировать яростный выпад почуявшего добычу виконта. Пришлось быстро отступать, пытаясь при этом судорожно восстановить дыхание. Рибейк преследовал меня по пятам.
Помощь пришла так же неожиданно, как и удар дю Плине по ребрам. Видя мои затруднения, Арчер активизировался, заставил отступить барона на несколько шагов и, оказавшись поблизости от виконта, махнул клинком в его сторону.
Рибейк был начеку и вовремя отпрянул назад, зато я получил столь необходимую передышку и следующую атаку встретил уже организованно. Не сумев прикончить меня быстро, виконт взял паузу, чтобы отдохнуть и восстановить дыхание. Для меня это было очень даже кстати, поэтому пару минут мы только медленно перемещались по кругу, почти не скрещивая оружия.
От академичности Эмери и Бартеза не осталось и следа. Обоих захватил азарт боя, и они уже некоторое время неистово рубились к вящему восторгу публики. Оба успели нанести друг другу по несколько легких ран.
Активность барона дю Плине заметно снизилась. Дышал он уже с хрипом, с запястья правой руки капала кровь. Еще одна рана была видна на груди — вокруг нее расплылось красное пятно, но сказать что-либо о серьезности ранения было нельзя. Тем не менее в этой паре, скорее всего, чаша весов стала клониться в сторону эльфа.
Рибейк снова бросился атаковать, но в его движениях уже не было первоначальной резвости. Он все же сумел достать меня в правое плечо, и его лицо озарилось секундной улыбкой при виде окрасившей мою рубашку крови. Но рана была пустяковая и только разозлила меня. В следующей же сшибке я ответил уколом в предплечье.
Не подав виду, что даже почувствовал укол, виконт ловко перехватил шпагу в левую руку, батманом сбил мой клинок в сторону и попытался нанести удар под руку. Но я парировал и изо всех сил ударил по слабой части клинка противника. В некоторых фехтовальных школах этот прием называется «кроазе» и в идеале приводит к потере соперником своей шпаги. Де Рибейк сумел удержать свое оружие, несмотря на исказившую лицо гримасу боли. Пришлось ему снова отступить и вернуть шпагу в правую руку.
После этого я провел несколько атак с разных направлений, неизменно при этом заставляя противника как можно больше работать раненой рукой. Если у виконта и возникли при этом какие-либо трудности, то заметно это не было никак. Он даже снова взвинтил темп, обрушивая на меня шквал своих атак. При этом еще успевал осыпать меня ругательствами, явно недостойными уст благовоспитанного дворянина.
То, что случилось в следующий момент, я никак не могу объяснить. Видит бог, я не хотел убивать противника и этот удар совершенно не готовил. И не выцеливал никакую часть его тела. Хотя позже не один раз приходилось слушать восторги о моей якобы блестящей контратакующей комбинации. На самом деле я не знаю, как это получилось. Я парировал атаки де Рибейка и в какой-то миг просто распрямил руку со шпагой, совершенно не успев сообразить, для чего это нужно. Словно кто-то другой направил мою руку. Виконт продолжал двигаться вперед и сам буквально нанизался на мою шпагу. Острие клинка вошло прямо в глаз.
Толпа пораженно охнула и через мгновение, когда бездыханное тело виконта рухнуло на мостовую, разразилась радостными криками. Оставалось только надеяться, что большинство зрителей действительно симпатизировали мне…
Секунданты бросились к Рибейку в надежде оказать помощь, но им лишь пришлось констатировать факт смерти.
Я повернулся к остальным участникам поединка и обнаружил барона дю Плине стоящим на четвереньках. Левой рукой он зажимал рану на груди, а опирался на правую руку, все еще держащую шпагу направленной на тана Арчера. Барон хрипло дышал, но продолжал исподлобья наблюдать за перемещениями противника. Дело было сделано. Эльф это тоже понимал.
— Сдавайтесь, барон, на вас живого места нет, — предложил тан Эйнаурральде, отступая на два шага назад.
Вместо этого дю Плине попытался подняться на ноги. Не вышло. Более того, лишь ценой больших усилий ему удалось не завалиться на бок.
— Проклятье! — придушенно воскликнул он. — Вы правы, месье эльф! Ваша взяла, я сдаюсь. И приношу вам свои извинения.
Эльф браво отсалютовал противнику шпагой. Подоспевшие секунданты уложили барона на носилки неизвестно как оказавшегося здесь доктора Каспара, проживавшего на другом конце квартала.
Осталась только одна пара дуэлянтов. Шевалье д´Эмери и барон дю Бартез едва стояли на ногах. Вернее, стоял на ногах Бартез, хотя и с трудом, а д´Эмери пришлось опуститься на левое колено, зажимая при этом раненое бедро. Тем не менее его шпага была нацелена в грудь противнику и сдаваться он не собирался.
— Сдавайся, Эмери, мы проиграли, — дю Плине приподнял голову с носилок, чтобы уберечь товарища от напрасного кровопролития.
— Он сейчас упадет, и победа будет за мной! — упрямо заявил шевалье.
— Черта с два! — хрипло возразил Бартез. — Я тут хоть до утра простоять смогу!
— Не валяй дурака, Эмери! Их теперь трое! Нашинкуют тебя втроем и будут в своем праве!
— Тысяча чертей, Бартез! — д´Эмери резким движением переломил свой клинок об колено и отбросил в сторону. — Твоя взяла!
Вот так наша партия одержала полную победу. С чем меня не преминул поздравить эльф. Правда, в свойственной этому народу фамильярно-вальяжной манере:
— Мы победили, Орлов, поздравляю!
— Спасибо, — отрешенно буркнул я в ответ, все еще находясь под впечатлением от неожиданной развязки своего поединка с виконтом.
— Ловко ты его! Отличная атака!
— Я ни при чем, просто повезло…
— А, ну да, — усмехнулся Арчер, — с Красной Маской повезло, с де Косуэнсом повезло, с де Рибейком повезло. С таким везением ты скоро станешь опасней Дюмуа и Надаля!
— Что-то я устал сегодня, — на меня действительно навалилась бешеная усталость, — спать пойду.
— Давай-давай. Я зайду к тебе на днях.
Эльф растворился в толпе гораздо раньше, нежели я успел поинтересоваться, для чего он, собственно, ко мне зайдет. В конце концов, какая разница. Я махнул рукой на загадочного представителя лесного народа и отправился в свои апартаменты.
