Рустий

Мальчик бесшумно двигался по одному из слабо освещённых коридоров для прислуги, которыми были пронизаны все внутренности огромного дворца. В отличие от парадных покоев, коридоры выглядели весьма скромно, но именно здесь кипела и бурлила скрытая от посторонних глаз жизнь.

Слуги сновали по ним день и ночь, доставляя в покои господ дрова для растопки каминов, воду для умывания, вынося тем же путём ночные горшки и грязное бельё. Если господа желали позавтракать в постели, слуги сломя голову неслись на дворцовую кухню и возвращались с серебряными подносами, уставленными блюдами, распространяющими просто божественный аромат.

Кроме главных коридоров, в недрах дворца было множество боковых проходов и тупиков, которые для непосвящённого представляли собой настоящий лабиринт. Чтобы лучше ориентироваться в этих хитросплетениях, все стены окрасили в разные цвета. Те проходы, что вели к покоям Повелителя и его семьи, имели, например, зелёный цвет; семейство Грасария с изнанки было окрашено в жёлтый, а Рубелия – в розовый.

Остальные тупики и лестницы своего лица не имели, кроме караульного помещения для Золотых Мечей и лекарни – любой обитатель дворца в случае острой необходимости должен был отыскать их даже в полной темноте и с закрытыми глазами.

В этих оживлённых закоулках и переходах порой творились весьма интересные вещи. Прогуливаясь от нечего делать по коридорам, Рустий не раз видел, как парочки страстно целовались, прижавшись друг к другу и совершенно не замечая, что в трёх метрах от них стоит этот гадкий мальчишка.

Да если бы только целовались! Лет в семь он впервые увидел, как прислужник Рубелия, здоровый и угрюмый Фирон, притиснул в угол рыжеволосую хохотушку Ниссу, прислужницу тётки Ортении, и, ухватив её одной лапищей за пышную грудь, другой полез под юбку.

Нисса, вместо того чтобы надавать наглецу по морде, блаженно закатила глаза и с абсолютно дурацкой улыбкой на круглом конопатом лице принялась стонать и извиваться. Да ещё и зачем-то начала развязывать Фирону пояс на штанах.

Сгорая от любопытства, Рустий выглядывал из-за угла, мечтая об одном – только бы парочка его не заметила. Но им, похоже, было совсем не до него. Штаны Фирона свалились на пол, и мальчик с ужасом увидел, что из чёрных зарослей внизу живота у того торчит огромная бордовая штуковина с набалдашником на конце. Нисса ловко ухватилась за эту штуку и сдавленно ахнула, по-видимому, от страха.

Рустий затаил дыхание. Таких штук он ещё никогда в жизни не видел. Белые и вялые отростки братьев не шли с ней ни в какое сравнение, хотя у старшего Патария он был довольно-таки длинным.

Фирон резко развернул девицу лицом к стене, задрал ей юбку и наклонил вниз так, что стала видна красная щель между её раздвинутых ног. И, утробно зарычав, со всего маха всадил в неё свою штуку. Нисса громко охнула и застонала от боли, но злодей и не подумал прекратить издевательства. Вместо этого он начал сильно елозить туда-сюда своей штуковиной в Ниссиной дырке.

Страшная пытка продолжалась невыносимо долго. Нисса стонала всё громче и громче, Фирон дергался всё сильней, и Рустию стало казаться, что ещё чуть-чуть – и его багровый набалдашник выскочит откуда-нибудь из её пупка.

Прислужник вдруг сильно выгнулся, издал звериный рык и замер, тяжело дыша. Нисса тоже прекратила стонать. Постояв так несколько секунд, она распрямилась и, отодвинувшись от любовника, принялась деловито вытирать у себя между ног нижней юбкой. Рустий был поражён – Фирон наклонился за штанами, и его штука, ещё недавно такая твёрдая и грозная, теперь вяло моталась между его ног.

Спустя минуту любовники, вполне довольные друг другом, вышли из тупичка и, как ни в чём не бывало, отправились по каким-то срочным делам. Рустий примчался в свою комнату и, стянув штаны, долго пристально разглядывал маленький жалкий отросточек, который, как он думал ещё сегодня утром, предназначался только для того, чтобы пописать.

Он попробовал его помять и потереть, чтобы тот тоже превратился в большую и страшную штуку, но отросток упорно не желал вырастать и становиться твёрдым. Захотелось только помочиться, и, горько вздохнув, Рустий прицелился в горшок.

С тех пор он много раз видел в коридорах подобные сцены. Он даже мог сказать, какого размера и формы были члены почти всех мужчин во дворце и какого цвета росли волосы на лобках у большинства женщин. Любовных тайн, хранившихся здесь, для него не существовало. И он веселился от души, наблюдая, как холодно старались держаться на людях некоторые парочки, ещё вчера так страстно стонавшие в тёмном тупичке под его внимательным взглядом.

За эти годы ему пришлось увидеть много такого, что было совершенно не обязательно видеть и знать маленькому мальчику. Страстная любовь двух женщин или двух мужчин для него также не была секретом, хотя участники этих встреч старались вести себя как можно тише – в Нумерии такие действия не приветствовались.

Мало того, за это можно было легко лишиться своей должности при дворе – извращенцы не имели права прислуживать Повелителю. И тем более его детям. Глупости глупостями, а династия должна быть крепкой и иметь много наследников, чтобы достойно править страной!

Проводя в коридорах дворца всё своё свободное время, Рустий изучил их как свои пять пальцев. Он мог пройти по ним в полной темноте из конца в конец, ни разу не ошибившись, не перепутав ни одного поворота и ответвления. Здесь он придумал себе очередную забаву – на тёмных крутых поворотах плеснуть на пол масло и, спрятавшись за углом, тихонько хихикать, слушая, как очередная прислужница громко ругается, потирая ушибленную задницу, и сгребает с пола обратно на поднос вываленную кашу или паштет.

Или натянуть в плохо освещённом коридоре верёвку и, страшно вопя про пожар, смотреть, как выбегают из караульного помещения Золотые Мечи и валятся друг на друга, неласково поминая при этом дьявола, всех имеющихся в наличии Богов и их близких родственников по всем линиям.

Его неоднократно ловили и приводили к отцу, и тот даже пробовал его пару раз наказать. Но Рустий оба раза устраивал такую правдоподобную сцену внезапно развившегося у него удушья, что Рубелий в конце концов махнул на сына рукой, ограничиваясь только суровым выговором, который мальчишка выслушивал с серьёзно-унылым выражением лица, всячески стараясь подавить довольную ухмылку.

Но всё это было сущей ерундой по сравнению с тем, что можно было увидеть в комнатах тех, ради удобства которых и метались по коридорам десятки прислужниц и прислужников. Чуть больше года назад совершенно случайно Рустий нашёл во дворце первую потайную комнату.

Он шёл по жёлтому коридору. Точнее, крался за одноухим бело-чёрным котом, отчаянным хитрецом и проходимцем, с неизменным успехом воровавшим снедь с дворцовой кухни. Вот и сегодня тот стянул приличный кусок мяса и направлялся к одному ему известному лазу в подвал, но, увидев своего мучителя, помчался в противоположную сторону.

Вооружённый пращёй с небольшим камнем, Рустий припустил за котом, но за очередным поворотом вдруг споткнулся и буквально влетел в стену. Рука инстинктивно ухватилась за чуть выступающий камень, и часть стены внезапно бесшумно провалилась.

Залетев по инерции внутрь, Рустий с удивлением огляделся. Он стоял в узкой комнатке с небольшим окошком у самого потолка, пустой и пыльной. Стены были гладко оштукатурены, но в центре двух из них имелись квадратные окошки, завешанные некогда белыми тряпицами. Осторожно прикрыв дверь, через которую он сюда ввалился, мальчик внимательно осмотрел запор – ему совсем не улыбалось попасть в какую-нибудь хитрую ловушку.

Дверь изнутри закрывалась на простую задвижку, и мальчик, успокоившись, отогнул занавеску на стене справа. Под ней нашлись две круглые дырочки для глаз. Погибая от любопытства, Рустий привстал на цыпочки, пытаясь дотянуться и посмотреть, что же там такое, но его скрученное тельце не дало ему такой возможности.

Быстро сообразив, что нужно сделать, Рустий осторожно выбрался в коридор и бегом отправился в свою комнату за табуретом, моля Богов, чтобы на обратном пути ему никто не встретился. Боги его услышали, и уже через несколько минут он взгромоздился на подставку и припал глазами к заветным отверстиям.

Вначале он никак не мог определить, в чью это комнату он так беззастенчиво заглядывает. Но внезапно дверь открылась, и в вошедшей женщине мальчишка сразу же узнал Элиду, жену своего дядюшки Грасария. Она медленно прошлась по комнате и уселась на диванчик, задумчиво уставившись в окно.

Понаблюдав за тёткой какое-то время и не увидев ничего интересного, Рустий перетащил табурет к другой стене. Комнату своего кузена Динария он узнал сразу. Но и тут ему не повезло – комната была пуста.

Слегка разочарованный, но воодушевлённый открывшимися перспективами, он забросил все свои проказы и активно занялся поиском новых тайных комнат. И, надо сказать, весьма в этом преуспел. За месяц Рустий сумел заглянуть в покои почти ко всем своим родственникам, найдя в коридорах ещё несколько тайников.

Почти каждый вечер, дождавшись, пока его нянька, толстощёкая Труминда захрапит в соседней комнатке, он осторожно выскальзывал в коридор и, замирая от каждого шороха, устраивал обход своих тайных владений. Ночная жизнь во дворце была намного интересней дневной, и вскоре Рустий стал свидетелем многих интимных секретов своего семейства. И если бы кто-нибудь догадался его спросить, возможно, он и мог бы рассказать, сколько раз видел в объятиях своего двоюродного брата Сидрака Тортрана роскошную Кронарию, с удовольствием наставляющую рога вечно пьяному супругу.

Частенько он с любопытством наблюдал, как его братья, иногда оба сразу, развлекались с прислужницей их матери. А эта Фасима, строившая из себя такую недотрогу и скромницу, оказалась той ещё штучкой. Патарий, его старший брат, не отказывался и от мужского общества, и его прислужник Нувин с удовольствием делил с ним одну постель.

Новая жена Палия, которую поселили в комнате сгинувшей Кронарии, поразила Рустия своей необычной нездешней красотой, и он часами готов был рассматривать её обнажённое тело, всегда готовое к любви. Наблюдая за тем, как она ласкает себя, гладя чудесные пышные завитки внизу живота и пощипывая бордовые соски, он чувствовал, как его отросток начинает подниматься, становясь твёрдым и большим. Не таким большим, как у Фирона, но всё-таки…

То, что по ночам комнату Гульмиры посещает сын Великого посла, он узнал на третий день после свадьбы, когда, оставив совершенно пьяного Палия, молодая жена вернулась в свои покои. Стоя у пыльной стены, Рустий впервые в жизни испытал жгучую ревность – чувство жестокое и уничтожающее. Видя, с какой страстью сплетаются молодые тела, он яростно скрежетал зубами и плакал от злости.

Всё, что он видел и слышал во время своих скитаний по дворцу, Рустий никому не рассказывал, иначе бы пришлось объяснять, откуда ему это известно. А делиться с кем бы то ни было своими секретами он не привык – зачем добровольно отдавать часть невидимой, но такой волнующей власти? Но сегодня его тайна открылась. Причём весьма глупо.

Про связь своей матери с Галиганом Освелом он узнал месяца четыре назад, когда увидел их днём в её комнате. Мать, с красным лицом и безумными глазами, громко стонала и охала, оседлав усевшегося в кресле любовника. Рустий во все глаза смотрел на этих двоих, и в его душе бурлили самые разные чувства.

Мать он любил, но даже представить себе не мог, что она, отдававшая ему всю свою безграничную материнскую любовь, могла любить ещё и какого-то мужчину. Жалкая похотливая сучка! Нагло изменяющая Рубелию, которого он, впрочем, терпеть не мог, даже не пытаясь найти этому чувству разумное объяснение. Не мог – и всё тут!

Вот и сегодня, накануне отъезда первого отряда охотников к подножию Близнеца, Рустий увидел, как мать, оглянувшись по сторонам, скользнула в свои покои. Примчавшись в тайную комнатку и взгромоздившись на табурет, он привычно припал глазами к отверстиям, в очередной раз наблюдая за встречей любовников.

Не увидев ничего нового и интересного, Рустий решил, что с него хватит. Он повернулся, но нога вдруг предательски соскользнула с края, и мальчик едва не упал, с шумом приземлившись на пол. Испугавшись, что Мирцея могла услышать грохот и застукать его на месте преступления, он бросился к двери и стремглав выскочил в коридор. И влетел головой прямо в живот задумавшегося о чём-то Рубелия.

За немой сценой последовал допрос с пристрастием, и Рустию пришлось сознаться, что он совсем недавно нашёл эту тайную комнатку. И иногда, всего-то пару раз, в неё приходил. Окинув мальчишку тяжёлым взглядом, Рубелий ступил внутрь и припал к отверстиям в стене. Понаблюдав несколько минут за захватывающим зрелищем, он выскочил с красным злым лицом и, не глядя на бледного, испуганного Рустия, процедил сквозь зубы:

– Надеюсь, ты понимаешь, что об этом никто не должен знать. Ни единая душа! Ты меня хорошо понял? И прикрой наконец эту долбаную дверь!

Рустий в полном изумлении уставился на удаляющуюся широкую спину отца.