Кшыстя
Девчонка быстро бежала, неуклюже выбрасывая вперёд худые голенастые ноги в старых стоптанных башмаках. Её густые светлые волосы, стянутые на затылке в хвост, растрепались, в огромных ярко-голубых глазах плескался страх. К груди она прижимала небольшую краюшку хлеба, которую стянула у зазевавшегося булочника. За ней, гулко топая и шумно отдуваясь, бежал рыхлый неуклюжий парень в серой рубахе и фартуке, перепачканном мукой.
Голод и отчаяние гнали девчонку вперёд. И преследователь, понимая, что уже безнадёжно отстаёт, остановился и, подхватив с земли увесистый камень, запустил им в спину воровке. Но то ли никогда раньше бросать камни ему не приходилось, то ли счастье было сегодня на стороне беглянки, но булыжник просвистел у неё над самым ухом, не причинив ей ни малейшего вреда. Грязно выругавшись, помощник булочника развернулся и зашлёпал назад, что-то сердито ворча под нос и размахивая руками.
Никита с Дартом проводили взглядами скрывшуюся за поворотом девчонку. Было в ней что-то такое, почти неуловимое, что заставило Никиту внутренне напрячься. Она была какая-то… необычная. Совсем не похожая на всех встречавшихся ему здесь девчонок. И дело было не в близко посаженных глазах цвета летнего неба, и не в курносом носе, щедро обсыпанном мелкими веснушками, и даже не в худой грязной шее или в пухлых губах слишком широкого рта.
Дарт толкнул его в бок. И правда, управляющий послал их на рынок за дёгтем для смазки колес, а они стоят посреди дороги и, открыв рот, наблюдают за наглой воровкой, стащившей у почтенного булочника его товар. Ник ещё раз бросил взгляд на проулок, куда скрылась девчонка, и потопал вслед за другом. Вокруг шумела торговая улица Ундарака, ведущая прямо к рынку, где ежедневно десятки торговцев выставляли на продажу всё, что требовалось жителям столицы Солонии.
Подойдя к распахнутым воротам, Никита поёжился – два месяца назад они и сами были товаром. Но грустные воспоминания здесь никого не интересовали – ныть и жаловаться было не принято. Да и кому он мог пожаловаться?
Заплатив за вход один дарк, ребята прошли в ворота и, повернув направо, начали проталкиваться в задние ряды, где облюбовали себе место продавцы колёс, бочек, гвоздей и прочего железного скарба. Дарт уверенно протискивался сквозь толпу, почти на голову возвышаясь над большинством покупателей. Никита изо всех сил старался не отставать. Девчонка никак не шла из головы, и он уже почти ухватил за хвост вёрткую неясную мысль, как его имя, громко произнесённое рядом, заставило парнишку вздрогнуть и остановиться.
Слева от него, вытаращив глаза и открыв рот, стояла бывшая жена «убитого» им Одноухого Дрона. Рядом с ней застыли двумя столбиками её сыновья, Буст и Тул, с непередаваемым выражением ужаса на озорных физиономиях. Никита чуть не подпрыгнул от неожиданности. Кого-кого, а уж давних знакомых он здесь увидеть никак не ожидал! Заорав так, что Дарт ломанулся обратно, он кинулся к Феоне, сжал оторопевшую торговку в объятиях и начал забрасывать её вопросами.
Подбежавший Дарт был удивлён и обрадован не меньше. Он стоял, молча хлопая глазами, и жадно слушал, о чём тараторили Ник с Феоной. Женщина привезла на продажу мёд в маленьких бочонках и чистейший воск в круглых чурочках, уложенных друг на друга высокой пирамидой. Торговля шла бойко, и пока они с Феоной обсуждали последние новости Гудвуда и судьбу Никиты, Буст с Тулом распродали чуть ли не половину товара, ссыпая звонкие монеты в кошель на поясе матери.
Домой Феона собиралась везти купленные здесь же сушёные фрукты, шёлковые ткани и экзотические приправы, чтобы с выгодой продать всё это добро в Унарии. Окончательно придя в себя, она сообщила, что в Гудвуде их всех считают погибшими в том страшном пожаре, устроенном проклятыми шаванами, от которого выгорела добрая половина города. Её харчевня уцелела чудом – почему-то пожар сам собой остановился через два дома от неё.
По этому поводу Феона не преминула принести Богам достойные дары, и те теперь её не забывают. Мало того что харчевня даёт ей приличный доход, так она ещё и замуж вышла за очень уважаемого господина Багга Звира, торговца тканями. Он потерял в том пожаре дом и семью, но сохранил, хвала Богам, увесистую кубышку с золотыми литами. Да вот и он сам!
Господин Багг, невысокий коренастый мужчина с заметным брюшком и окладистой чёрной бородкой, подошёл к Феоне и настороженно оглядел её собеседников. Жена в двух словах рассказала ему, откуда она знает этих ребят, и в глазах торговца засветилось узнавание. Оказалось, что он хорошо был знаком с отцом Дарта, рыжим кузнецом Нортом, и даже приходился каким-то очень-очень дальним родственником его жене, матери мальчика.
Но все надежды Дарта сразу же рухнули, едва он набрался смелости намекнуть, что родственник, пусть даже и такой дальний, мог бы помочь ему выбраться из неволи. Господин Багг, отведя в сторону глаза, сразу же перевёл разговор на тяжёлую жизнь погорельца и страшную голодную зиму, настигшую Гудвуд ко всем его прочим несчастьям.
Феона, не будучи ничьей кровной родственницей, тем ни менее прониклась к ребятам большим сочувствием и пообещала после окончания торговли посетить их хозяина и узнать условия их освобождения.
Вспомнив наконец, ради чего они оказались на базаре, друзья тепло распрощались с земляками и протолкнулись к продавцу дёгтя. Расплатившись за маленький бочонок, они ухватились за его ручки и заторопились в обратный путь.
Дарт всю дорогу молчал, что-то обдумывая, и, только поравнявшись с улицей, в которую шмыгнула убегавшая девчонка, остановился и мрачно заявил:
– Врёт она всё! Ни к какому хозяину она в жизни не пойдёт! Какая мы ей, к дьяволу, родня, чтобы отдавать за нас такую уймищу литов! Да на такие-то деньжищи запросто дом можно купить или хорошего коня с повозкой… Не-е, точно не пойдёт!
Никита был того же мнения, но первым заводить разговор не стал – зачем разочаровывать друга? С чего бы это Феоне раскошеливаться? Хотя, если разобраться по совести, должок-то за ней был… Правда, кому теперь интересно, что золотой дождь пролился на её голову только потому, что именно Никита рассказал всем об убитом Дроне… Ну, не он, так кто-то другой когда-нибудь нашёл бы её пропавшего муженька… Ага, только хрен бы чего ей тогда обломилось…
Они уже собрались продолжить путь, как из улочки, как ни в чём не бывало, вывернула вороватая девчонка и, гордо задрав нос, прошествовала мимо. Она почти миновала мальчишек, когда Никита вдруг сообразил, что в этой девчонке было не так. Хвост! С белой пушистой резинкой! Эту незамысловатую причёску, с которой щеголяла в его классе каждая вторая девчонка, здесь он не видел ни у одной представительницы слабого пола. Да ещё с такой завязкой!
– Эй, погоди! – Ник опомнился и закричал в спину уходящей.
Та вздрогнула, как от удара и, втянув голову в плечи, ускорила шаг.
– Да, погоди ты! – Парень оставил Дарта и рванул следом. – Стой же! Стой, кому говорю!
Она попыталась удрать, но Никита был пошустрее её утреннего преследователя. Быстро догнав, он схватил беглянку за рукав и дёрнул, заставляя остановиться.
– Тебе чего надо? Я тебя не знаю! Отвали, придурок! – Девчонка заверещала, как сорока, пытаясь вырвать руку. Голос был высокий, и она как-то странно выговаривала слова, словно в каждом из них было сразу по нескольку шипящих звуков.
– Да не шипи ты, как змеюка! Я же просто спросить хотел. – Никита отпустил её руку, надеясь, что та не попытается снова удрать. – Ты здешняя?
Девочка оценивающе смерила взглядом Ника и стоявшего вдалеке Дарта, сощурила свои удивительные голубые глаза и, отрицательно помотав головой, добавила для полной убедительности:
– Нет.
Это «нет» у неё получилось, как «нешт».
– А откуда ты?
Девчонка округлила глаза и ещё сильней замотала головой.
– Из Болотной Пустоши? Из Ланджлании? Из Митракии?
Но та мотала головой, не переставая. Никите это быстро надоело, к тому же, он уже исчерпал все свои познания о географии Нумерии.
– Да ты можешь толком сказать? Чего затрясла башкой, как дурная корова?!
Девчонка на «корову» сразу обиделась, надула губы и буркнула:
– Вше равно не поверишь! Из Вроцлава.
Теперь уже настала очередь Никиты мотать головой и таращить глаза. Он знал этот город в Польше, откуда был родом его прадед по линии отца. Бабка раз сто рассказывала, как тот во время войны влюбился в русскую девушку Варю, угнанную немцами на работы в Германию, впоследствии сбежавшую из подорванного эшелона и прибившуюся к их партизанскому отряду. И как после войны они вернулись в Советский Союз, и как им только чудом удалось избежать сталинских лагерей. Вроцлав, значит…
– Это… в Польше который? – Ник решил уточнить – мало ли что? Вдруг ещё где имеется город с таким же названием?
Девчонка охнула. Губы её затряслись, на глаза мгновенно навернулись слёзы.
– А… ты… откуда знаешь?
– Знаю… – Во рту вдруг пересохло. Охренеть можно! Встретить у чёрта на рогах человека из далёкого мира. Своего мира… – Давай-ка в сторону свалим.
На них стали обращать внимание, и десятки любопытных глаз уже следили за их беседой.
– Тебя как зовут-то?
Девчонка вскинула голову и прошепелявила:
– Кшыстя Бовска.
– Я Ник. А это Дарт. Это он с виду такой грозный, а так Засоня.
Дарт, озадаченный такой характеристикой от лучшего друга, возмущённо шмыгнул носом, а девчонка неожиданно улыбнулась. Её хмурое лицо сразу же расцвело, а веснушки так и кинулись с носа врассыпную.
– Жашоня! Здраво!
Ник почесал переносицу и, поглядев на друга, предложил:
– Пошли с нами. Мы и так подзадержались, точно получим от Дули выволочку. По дороге побазарим.
Кшыстя секунду подумала и согласно кивнула. Хвост уверенно повторил её движение. Пока мальчишки, отдуваясь, тащили бочонок, девчонка шагала рядом и без остановки трещала, найдя наконец благодарных слушателей.
Сюда она попала две недели назад и до сих пор сама не могла понять, как с ней такое приключилось. Ей скоро будет четырнадцать, она обычная девчонка из польского города.
Учится во втором классе сорок седьмой гимназии с углублённым изучением гуманитарных предметов. Ходит… ходила на плавание и бальные танцы, любит клубнику со взбитыми сливками и торт «Наполеон».
А тут чёрт знает, что происходит! И ей, девочке из приличной семьи – мама воспитатель в начальной школе, а папа – владелец авторемонтной мастерской, – приходится воровать хлеб, чтобы не умереть с голоду! В этом месте Кшыстя всхлипнула и замолчала, видимо исчерпав запас слов. Никита, у которого всё это время на языке вертелся один вопрос, наконец смог его задать:
– Слышь, Кшыстя, а ты по играм компьютерным прикалываешься?
Девочка удивлённо посмотрела на Ника и радостно выпалила:
– Ой! А ты правда не врёшь! Классно, что я вас встретила, а то тут одни придурки какие-то! Вылупляют на меня глаза, как на чокнутую, если про комп или сотик говорю! Слушай, Ник, а у тебя мобилка есть? Мне домой жуть как надо позвонить! Очень-очень надо! – Она с надеждой заглянула мальчику в лицо. – Мама там уже с ума сошла, наверное… – И на глазах у девчонки опять выступили слёзы.
– Нету у меня сотика! – Ник в сердцах брякнул на дорогу оттянувший ему все руки бочонок. – Тут ни у кого его нет. И телика, и радио, и даже электричества нет… Он потёр горевшие ладони. – Тут вообще ничего нет… – И, увидев, что слёзы из глаз девчонки полились ручьём, сердито добавил: – А чё рыдать-то?! Зашибись! Ну, нет Интернета, и нет! Зато пиратов хренова туча… и работорговцев.
Вот тут-то Кшыстю по-настоящему прорвало, и, глядя, как по её грязным щекам потекли полноводные реки, Никита обругал себя самыми последними словами.
– Эй, да не реви ты! Ну, хватит! Я торчу в этой дыре уже восьмой месяц, и ничё, живу себе припеваючи… – Мальчик поймал укоризненный взгляд Дарта и решил благоразумно промолчать, что за это время он докатился до положения раба у богатого хозяина.
Кшыстя не унималась, и Никита решил подкинуть отвлекающую тему:
– Слышь, а ты совсем-совсем не помнишь, как сюда попала?
Шмыгнув носом, девчонка размазала оставшуюся грязь по щекам и искоса глянула на парнишку:
– А ты?
Поняв, что их разговор – дело совсем не нескольких минут, Никита задумчиво почесал затылок и неуверенно произнёс:
– Знаешь… тут такое дело. В поместье… ну, где мы сейчас живём, требуется помощник садовника. Может, тебя примут… тогда и поговорим обо всём.
Девчонка кивнула. Ей было абсолютно всё равно, куда идти в этой чокнутой стране. Главное, выбраться отсюда. И поскорей…
Вернувшись в усадьбу и сопроводив гостью в свои апартаменты на сеновале, Ник отправился разыскивать Куртиса. На его счастье, возчик пока был дома, собираясь в скором времени отбыть с хозяином в замок лангракса. Кшыстя немедленно была представлена пред его ясные очи. Пара вопросов и умоляющий взгляд Ника – и Куртис твёрдо пообещал сегодня же решить с господином Рагоном этот вопрос. А до той поры девчонке не следовало попадаться никому на глаза, особенно управляющему Дуле.
Загнав Кшыстю снова на сеновал и получив взбучку от кузнеца, уже заждавшегося «этих дьявол знает где болтающихся бездельников», мальчишки отправились обедать. Суп из фасоли с куриными потрошками был, как всегда, восхитительным, а вот бараньих рёбрышек Нику в этот раз отведать не удалось. Он постарался незаметно сложить их на ломоть хлеба и, завернув получившийся бутерброд в прихваченный по дороге лист лопуха, затолкал его в карман.
Девчонка спала. Сунув грязную ладошку под не менее грязную щёку, она тихонько сопела, выпустив из уголка рта ниточку слюны. Никита не стал её будить – возможно, впервые за эти дни ей удалось заснуть спокойно. Уложив еду рядом, он спустился с сеновала и, задвинув лестницу в другой угол коровника, занялся своей ежедневной работой.
Притащив очередные два ведра с водой, Ник похвалил себя за предусмотрительность – Бусин шнырял по коровнику, заглядывая в каждый угол, и уже направлялся за лестницей, чтобы пошарить ещё и на сеновале. Поставив вёдра и отвесив Бусину звонкий подзатыльник, Ник с улыбкой уставился в наглые, злые глаза кухаркиного сына и, растягивая слова, тихо проговорил:
– Пошёл вон, гадёныш! Не хрен тут мельтешить, урод недоделанный! Ты чё, падла, не видишь – коровы тебя пугаются, надои у них падают… А ну, вали на кухню под подол к своей мамке, прыщ вонючий!
Бусин скривил тонкие губы в злой усмешке и зашипел:
– У-у-у, мразь! Падаль подзаборная! Раб проклятый! Чтоб ты сдох со своими коровами! Ну, погоди, я доложу господину управляющему, что ты тут кого-то прячешь… – И, ещё раз окинув помещение острым взглядом, он удалился, успев плюнуть Никите на сапоги.
Угроза была более чем реальной. Ник тут же помчался за Дартом, и они вдвоём, со всеми мыслимыми предосторожностями, вывели Кшыстю через задний двор в заросли орешника, растущего за оградой усадьбы. И приказали сидеть там очень тихо, пока кто-нибудь из них не явится за ней.
Куртис с господином Рагоном вернулись, когда уже давно стемнело и кухарка кормила ужином домочадцев. Ник не находил себе места от волнения, то и дело перекидываясь с Дартом многозначительными взглядами. Что там девчонка делает одна в орешнике, в полной темноте? Вдруг ей надоело ждать и она уже сбежала? Или кто-нибудь спугнул её, и ищи тогда Кшыстю в Ундараке. Никита уже раз сто обозвал себя конченым тупицей и лохом, что не спросил девчонку, где ту можно найти. Если что…
Примерно через полчаса после приезда хозяина управляющий вышел из дома в сопровождении Куртиса и подозвал к себе отиравшегося возле крыльца Никиту:
– Ну, и что за птицу ты притащил в усадьбу? Даже не посоветовавшись со мной! И с каких это пор каждый паршивый раб начал искать работников для нашего хозяина?!
Никита стоял опустив голову. Возражать управляющему было неразумно и небезопасно – Дуля был тот ещё гад и, несмотря на указания хозяина, вполне мог выкинуть какую-нибудь мерзкую штуку и добиться своего не мытьём, так катаньем.
– Да что вы, господин управляющий! Как бы я посмел без вашего ведома привести сюда кого попало! Просто нам с Дартом случайно попался очень знающий в садоводстве человек. И мы не смогли пройти мимо, зная, что вы и господин Рагон давно ищете толкового помощника Стручку. Мы же всегда о вас с хозяином печёмся, господин управляющий!
«Чё несу-у, господи, чё несу-то? – В голове Никиты бешено металась единственная мысль, пока язык удивительно складно молотил всю эту чушь. – А если она в этом садоводстве вообще… ни в зуб ногой!? Она вроде что-то про танцы с плаванием заливала…»
Дуля поморщился, хотя такая неприкрытая лесть ему понравилась. Он небрежно махнул рукой:
– Пекутся они, бездельники! Поди такого же дармоеда припёрли, паршивцы! Ну, да ладно. Пусть приходит завтра утром, посмотрю на этого… садовода. – И величественно удалился.
Благодарно кивнув улыбавшемуся Куртису, Ник со всех ног понёсся в орешник, моля бога, чтобы Кшыстя оказалась на месте. Стучавшая зубами от холода и страха, она была там, где её и оставили. Чуть отогревшись на сеновале, девчонка перекусила хлебом с сыром и сразу начала говорить.
В её путаном рассказе Ник услышал то, что и предполагал услышать: она тоже была фанаткой компьютерных игр и могла часами проходить уровень за уровнем, забывая обо всём на свете, пока родители не заходили в комнату и, устав произносить воспитательные речи, демонстративно не выключали комп.
Кшыстя дулась на них и пару раз даже грозилась сбежать из дома, но родители были непреклонны – игры ничего хорошего никому ещё не принесли. Одно время она даже думала, что ненавидит своих родителей за их косность и дремучесть, и реально собиралась просить педагога в гимназии передать её в другую, более продвинутую семью. Но у дверей кабинета вдруг остановилась…
Целый месяц они с родителями жили душа в душу, один раз даже сходили в театр и два выходных дня провели в парке. Но внезапно всё рухнуло… Её одноклассник, Марек Листовский, на одной из перемен подошёл к ней и, дёрнув за хвост, нагло заявил:
– Ты чё, Кшыстя, как лохушка стала с родаками в парках гулять? О-о-о, смотрите на неё! Аж противно – такой здоровый образ жизни! Ха, а какую комповую герлу из себя корчила!
– Да пошёл ты, лох тупорылый! Сам-то чё в парке делал? Жир свой растрясал?
– А чё его растрясать? Не-е-е! Хорошего человека должно быть много! – И Марек со зверским выражением на круглой физиономии вцепился зубами в гамбургер из ближайшего «Макдоналдса». – У меня там стрелка была с пацаном одним. Во фан, так фан! Он всю дорогу от айпада не отлипал. – Мальчишка жевал, не переставая, умудряясь при этом болтать. – Крутой скилл! Я у него новую игру выпросил. Трепал, что суперсложная, типа, никто до конца пройти не может. А девки так дальше первого уровня вообще никак! Буксуют реально…
Кшыстя фыркнула. Марек громко хохотнул, чуть не подавившись при этом остатками гамбургера.
Прокашлявшись, он вытер слёзы и заявил:
– Да, ладно! Ты, конечно, не то чтобы дно тупое, но спорим – до второго уровня за неделю не дойдёшь! Сольёшься!
Кшыстя уже собралась ему ответить что-нибудь исключительно гадкое, но вдруг поймала презрительный взгляд Станислава, с ухмылкой слушавшего их разговор. А выглядеть идиоткой перед Стасиком она себе позволить не могла!
Девочка тяжело вздохнула. Дарт слушал её рассказ с открытым ртом, а у Ника внутри появилась и всё больше крепла уверенность, что он прекрасно знает, о чём услышит в следующую секунду.
– Короче, он принёс тебе эту игру. И она называлась «Нумерия»!
Дальше уже говорил он, а Кшыстя только грустно кивала, когда парень описывал свои ощущения от вращающейся на экране спирали. Они проболтали до полуночи под мерное дыхание коров и похрапывание провалившегося в богатырский сон Дарта. Уже засыпая, они поклялись держать вместе, чтобы скорее найти выход из этого.
