Правило 2
Выкладывайтесь по полной

Давайте я вам расскажу одну из моих любимых историй про Майкла Фелпса. Она мне нравится по многим причинам, но есть в ней особенная изюминка: посмотрим, заметите вы ее или нет. Я изменил имя одного из героев, и вскоре вы поймете почему.

За пару месяцев до летней Олимпиады 2004 года в Афинах мы с Майклом принимали участие в благотворительном ужине, организованном местной балтиморской организацией. Во время мероприятия мы столкнулись с матерью одного из товарищей Майкла по «Медоубруку». В то время Майклу было уже восемнадцать, он год как окончил школу и еще не привык к званым обедам. К тому же мы вплотную занялись подготовкой к отборочному турниру в сборную, от которого зависело, поедет ли Майкл в Афины. Поэтому тем вечером он немного нервничал, и это не предвещало ничего хорошего. И тут к нам подходит эта Миссис Всезнайка и спрашивает: «Майкл, ты что, правда собираешься проплыть сто метров баттерфляем на отборочных соревнованиях? Зачем? У тебя все равно никаких шансов выиграть на Олимпиаде в этой дисциплине».

Она выбрала плохое время и место для своих замечаний. Я видел, как Майкл напрягся и подготовился высказать все, что думает. Но не успел он что-то выпалить в ответ, я вмешался и сказал: «Извините, но нам надо идти. Фуршет ждет!» Через несколько минут за ужином Майкл позволил себе высказаться по этому поводу.

– Что она вообще в этом смыслит? – возмущался он.

– Не бери в голову. Это вообще ее не касается.

Пропустим десять недель и перенесемся в 20 августа. Олимпийский бассейн в Афинах недалеко от места проведения соревнований. Вечер. Майкл остывает после финального заплыва баттерфляем на сто метров… в котором он завоевал золото. Да. Он победил и поставил олимпийский рекорд. Через несколько мгновений после победы я вскочил с трибуны и побежал его искать. С ним соперничал мировой рекордсмен Ян Крокер, и Майкл отставал вплоть до самого последнего взмаха. Я хотел узнать, о чем он думал, когда отчаянно пытался сократить разрыв. Я хотел узнать, каково это – завоевать шестую золотую медаль за шесть дней. Но самое главное, я хотел узнать, куда мы пойдем ужинать. Однако оказалось, что у Фелпса на уме было совсем другое.

Когда он меня заметил, он крикнул:

– Эй, Боб!

Его тон мне сразу не понравился. Голос звучал нервно, не как у человека, охваченного эйфорией после заплыва. Я подошел ближе и наклонился.

– Что случилось? – спросил я с беспокойством.

– Помнишь ту женщину на благотворительном вечере пару месяцев назад?

– Ну да, помню… – сказал я неуверенно. Я не мог понять, к чему он клонит.

– Помнишь, как эта Миссис Всезнайка мне заявила, что я не смогу выиграть стометровку баттерфляем? Что не стоит даже пытаться? – я кивнул. Его лицо искривилось в усмешке: – Ну и что вы теперь скажете, мисс? – и с этими словами он отвернулся и расслабленно поплыл. У парня стало на одну золотую медаль больше и, видимо, на одну тревогу меньше.

Он плыл, а я думал: «Так вот, значит, что у тебя в голове, когда ты борешься за золотую медаль? Какая-то домохозяйка из Балтимора!»