В 1960 г. в журнале Scientific American появилась статья со странным названием Loglan. В аннотации к статье ее автор, социолог Джеймс Кук Браун (1921–2000), пишет: «Этот логический язык основывается на современных лингвистических принципах и предназначен в первую очередь для того, чтобы проверить гипотезу о том, что мировоззрение представителей той или иной культуры определяется структурой их языка». Эту гипотезу, которую сейчас принято именовать гипотезой Сепира – Уорфа, Браун называет гипотезой Лейбница – Уорфа. Может показаться неожиданным, что в серьезном научном журнале появилась такая статья: к середине XX в. интерес к искусственным языкам, которым был отмечен рубеж XIX–XX вв., уже снизился, и их создатели воспринимались скорее скептически. Но Брауну удалось пробить стену недоверия – в первую очередь благодаря тому, что его язык действительно вобрал в себя достижения формальной логики, которая в то время начала очень активно применяться и в лингвистике.

В основе логлана лежит логика предикатов, а именно идея, что высказывания можно представить в некоторой стандартизованной форме, а дальше, анализируя их, получать из них логические следствия или оценивать их истинность. Рассмотрим фразу на логлане:

Видно, что на логлане слов вдвое больше, чем на русском. Первое – ra-da-ku – состоит из трех частей, которые переводятся на русский язык примерно так: 'все x –' (ra 'все', da 'x', ku – аналог тире), или, другими словами, 'для всякого x'. Слог da – основное местоимение логлана, в русском переводе обозначенное как x, – мы еще два раза увидим и дальше, поскольку именно об этом x и делается суждение. Следующая часть, da mreni, означает 'x человек'. Пользуясь системой, принятой в логике предикатов, можно сказать, что мы имеем предикат ЧЕЛОВЕК (на русском языке может быть удобнее выражать это глаголом: 'быть человеком'), у которого есть один аргумент: ЧЕЛОВЕК (Петя) переводится на русский как Петя – человек. В примере, который мы переводим с логлана, аргументом является не Петя, а переменная x. Слово u обозначает импликацию: из того высказывания, которое стоит слева от него, следует то высказывание, которое стоит справа. Итак, из того, что x – человек, следует da rizdonsu. Предикат rizdonsu означает 'разумный' (или 'быть разумным'). Таким образом, получается, что фраза на логлане буквально означает: 'Для всякого x верно, что если x – человек, то x разумен'. Ту же самую идею можно записать и при помощи нотации, принятой в формальной логике:

Здесь ∀x обозначает 'для всякого x', а остальные части записи в специальных объяснениях не нуждаются.

Такое устройство, собственно говоря, и делает логлан логическим языком, в котором каждое предложение может быть понято единственным способом, а неоднозначность полностью искоренена.

Откуда же берутся слова на логлане? Их изобретение Браун тоже обсуждает в своей статье весьма подробно. Он стремится к тому, чтобы слова логлана могли легко выучить носители основных мировых языков, и поэтому заботится о фонетическом сходстве. В качестве своей целевой аудитории он избрал носителей восьми самых значимых мировых языков: английского, китайского, хинди, русского, испанского, японского, французского и немецкого.

Для каждого слова из них, которое получает перевод на логлан, Браун высчитывает, какая доля его звуков содержится в слове на логлане (при этом считаются только звуки, идущие в том же порядке). Дальше эти доли умножаются на вес языка, пропорциональный количеству говорящих на языке, эти произведения суммируются, и получается «индекс изучаемости», лежащий в пределах от 0 (очень низкий) до 1 (очень высокий). Следовательно, задача построения словаря на логлане сводится к тому, чтобы для каждого понятия подобрать последовательность звуков с наиболее высоким индексом изучаемости.

Например, для значения 'синий / голубой' на логлане используется слово blanu. Сравним его с обозначением этого же понятия на восьми языках (я сохраняю транслитерацию и транскрипцию, использованные Брауном, и его выделение общих звуков):

Итак, для слова blanu индекс изучаемости оказывается равен 0,76, и это выше, чем для остальных слов-кандидатов, которые рассматривает Браун: например, для blula индекс составил бы 0,67. Именно поэтому слово blanu и выбирается в качестве обозначения для понятия 'синий / голубой' (или, точнее, для предиката 'быть синим').

Ясно, что критерий, описанный выше, было бы очень легко обойти, если разрешить слова произвольной длины: обозначим понятие 'синий / голубой' словом blulannilagaluboiasulaokonbløblau – и окажется, что для любого из восьми языков соответствующее обозначение целиком находится внутри слова на логлане, а значит, доля совпадений в каждом случае – 1. Но такой жульнический прием не работает, потому что предикаты на логлане имеют строго определенную структуру: ССГСГ или СГССГ, где С – согласная, а Г – гласная. Предикатами правильного вида являются, к примеру, blanu 'быть синим', fleti 'быть усталым', sorlu 'быть ухом', bosni 'быть костью'. Правда, мы уже видели один предикат, который имеет иную структуру: rizdonsu 'быть разумным'. Дело в том, что он не первообразный, а составной: это слово составлено из rizna 'разум' и donsu 'давать'. Наличие таких 8-буквенных (а также еще более длинных – 11-буквенных) предикатов Браун обосновывает отсылкой к исследованиям знаменитого американского ученого Джорджа Кингсли Ципфа (1902–1950). Ципф прославился тем, что установил, как разные свойства слова соотносятся с его частотностью: он заметил, что короткие слова частотнее длинных и что коротких слов меньше. Всему этому соответствует структура логлана: 5-буквенные предикаты – это базовые частотные понятия; количество их комбинаций очевидным образом велико, но и значения с их помощью выражаются не самые основные.

Вскоре после опубликования первой статьи о логлане Браун завершил свою научную карьеру и посвятил себя работе над новым языком, благо его финансовое благополучие обеспечивали заработки от настольной игры Careers, которую он выпустил в 1955 г. Он основал Институт логлана, который, с одной стороны, направлял развитие языка, а с другой – не позволял ему распадаться на диалекты, что неизбежно произошло бы, если бы разные сторонники логлана начали изменять его в разных направлениях. В 1975 г. Браун издал книгу с подробной грамматикой логлана.

Как бы то ни было, противоречия между любителями логлана накапливались, а желание Брауна полностью контролировать язык вызывало у многих раздражение. В 1987 г. Боб Лешевалье и его жена Нора Тански начали разрабатывать собственный язык на основе логлана. После долгих споров (в том числе и судебных), имеют ли они право называть этот новый язык словом логлан, он получил название «ложбан» (Lojban). Оба эти названия – сокращения словосочетания «логический язык» на английском (logical language) и на самом ложбане (logji bangu) соответственно. Идеи, лежащие в основе этой новой версии логического языка, в целом остались прежними, но лексика ложбана так сильно отличается от лексики логлана, что эти два языка не взаимопонятны.

В любом случае пока так и не удалось проверить, помогают ли логлан и ложбан мыслить четче и логичнее и влияют ли они на мышление в соответствии с гипотезой Сепира – Уорфа, ведь никто так и не выучил ни логлан, ни ложбан как родной язык, так что мы не знаем, чем мышление носителей логлана отличалось бы от нашего.