Глава 4
Разбудила меня Дис.
– Просыпайтесь! – позвала она, распахивая шторы.
В комнату ворвались уличный шум и солнечный свет.
Я застонала и прикрыла глаза рукой.
– Ты с ума сошла? – возмутилась я. – В такую рань!
– Во-первых, уже четверть девятого, – невозмутимо отозвалась она. – Во-вторых, в доме гости. А в-третьих, вот.
И положила на тумбочку газету, еще пахнущую свежей краской.
Пришлось со стоном поднимать голову от подушки.
Я отбросила с лица мешающие волосы и протянула руку за газетой. Дис ловко сунула мне чашку с кофе.
Машинально из нее отхлебнув, я бросила взгляд на разворот. Так, что тут у нас?
И чуть не подавилась. С расплывчатого газетного фото смотрели мы с Мердоком. Засняли нас на палубе, а броский заголовок гласил: «Вот как работает наша полиция!»
Из статейки ниже следовало, что мы с Мердоком в рабочее время наслаждались романтической прогулкой. Далее шли прозрачные намеки на наше уединение в капитанской каюте.
«И это те, кто расследует бесчинства Кукольника! Полиция прохлаждается, а в это время в городе исчезают люди! – патетично взывал неведомый газетчик. – Доблестные полицейские, которым нет дела до пропажи граждан…»
И еще довольно много в том же духе, плюс подробный рассказ о похищении бабули и мадам Цацуевой…
Боюсь даже представить, что учудит Роза, когда это увидит!
Сложив руки на животе, Дис ждала, пока я дочитаю.
Я одним глотком допила кофе и подняла на нее глаза.
– Ты сказала, гости? Ах, да. Мердок!
Я вскочила и ругнулась шепотом, уже роясь в шкафу. Он же обещал за мной заехать.
– Не только, – недовольно возразила Дис. – Госпожа Ядвига тоже… почтила нас своим присутствием.
Я выбранилась уже вслух.
Только этого не хватало!
* * *
«Дежавю!» – мрачно подумала я, заглянув в гостиную.
Тот же диванчик, полумрак от задернутых штор, темноволосая пара… Совсем как Ярый и Роза вчера.
Но стоило моргнуть, как мнимое сходство исчезло.
Мердок в своем строгом костюме казался глыбой льда, зато маму окутывало облако алого шифона, похожего на языки пламени.
Вот кого следовало назвать Розой – эту царственную красавицу в красном. Понятия не имею, почему бабуля в свое время решила назвать дочь Ядвигой. «Битва противоборствующих» – это поэтично и не без намека, только мама ни с кем биться не желала.
– Доброе утро, домовой, – сухо поприветствовал Мердок, обернувшись на скрип двери. – Сколько времени вам потребуется на сборы?
Под его ледяным взглядом я остро ощутила, что стою босиком и в одном халате.
– Доброе, – буркнула я, переступив голыми ногами. – Постараюсь вас не задерживать.
Мама мгновенно оценила обстановку и тут же перехватила инициативу.
– Мердок, ну не будьте букой! – проворковала она, погладив тонкими пальчиками пиджак на его груди. – Вы так строги с моей девочкой! Анна, детка, ты опаздываешь на работу. Беги, милая, тебе надо поторопиться, чтобы привести себя… в порядок.
В последнем слове звучало явственное сомнение. Ну как же, я преступно манкирую уходом за собой. Зато маму в этом не упрекнешь: это ее профессия, в конце концов. На косметологию ее слабенького дара хватало с лихвой.
– Мама, что ты тут делаешь? – спросила я напрямик.
Поколебалась немного и прошлепала к креслу. Села, одернула задравшиеся полы халата и вынула пачку с последней сигаретой.
– Милая, но как же я могла не прийти?! – театрально ужаснулась мама. – Ведь пропала наша бабусечка!
Я поморщилась – неуместное сюсюканье раздражало – и прикурила.
Сигаретный дым мгновенно прояснил мне мозги.
– А откуда ты знаешь, что она пропала?
– Но, милая, – мама прижала руку к по-фамильному пышной груди, – ведь об этом писали в газетах!
– А ты читаешь газеты? – удивилась я, стряхивая пепел в позаимствованную из сервиза чашку. – Я думала, ты уважаешь только женские журналы типа «Элениэль».
Мердок чуть заметно поморщился.
– Не только, – обиженно надула губы мама. – Ну ладно, мне позвонили… Да не важно!
Мы с Мердоком обменялись понимающими взглядами, и я чуть заметно пожала плечами. Пусть расспрашивает, мне-то что? Самой интересно, откуда вдруг выплыла информация об исчезновении бабули. Мы-то сведениями с газетчиками точно не делились, тогда кто?
– Как раз напротив, – возразил Мердок. – Нам весьма любопытно узнать, кто и каким образом об этом дознался.
Мама нервно рассмеялась.
– Ой, да какая разница!
Спасла ее вновь открывшаяся дверь.
При виде сестренки (конечно, в одной коротенькой рубашке!) я хмыкнула, а Мердок нахмурился и подобрался. Бедняга. Такая концентрация Стравински на метр квадратный кого угодно доведет до сердечного приступа.
– Всем привет, – Розочка прикрыла зевок ладонью. – Мама?! А что ты тут делаешь в такую рань?
Как говорится, не в бровь, а в глаз!
Роза шагнула через порог, а из-за ее плеча выглянул любопытный господин Немо.
– Ииииии! – вдруг завизжала мама, тыча пальцем в несчастного зомби. – Убери-и-и-те. Уберите это!
Я от неожиданности закашлялась.
Роза застыла в дверях, хлопая дивными очами, господин Немо зажал уши руками и спрятался за ее спину, Мердок смотрел на вазу с сиренью, явно прикидывая, не вылить ли воду из нее на голову истеричной дамочки, однако пока воспитание побеждало…
А мама все верещала.
Я вздохнула, встала и с наслаждением закатила ей пощечину.
– Ой, – как-то по-детски сказала мама, прижав ладонь к пострадавшему месту.
Главное, что заткнулась, наконец.
– Роза, выйди, пожалуйста, – велела я. – Забери с собой господина Немо и попроси Дис подать чай.
– Ладно, – сестренка так похоже на мать надула губы, что я только вздохнула.
– Сядь, мама! – с нажимом продолжила я. – И объясни, что за истерики?
– Анабель, как тебе не стыдно! – всхлипнула мама, глаза которой мгновенно наполнились слезами. – Так обращаться с родной матерью!
Я снова вздохнула и раздраженно смяла пустую сигаретную пачку.
Мама виртуозно умела сделать так, что проще согласиться, чем вынести ее упреки и рыдания. Я многое могла ей сказать, но зачем? Это только увело бы разговор в сторону, и она добивалась именно этого.
– Домовой, – вмешался Мердок и взял маму под локоть, – нам всем следует успокоиться. Госпожа Ядвига, прошу вас, присядьте.
Мама позволила себя усадить и прижала к глазам платочек.
– Я так испугалась. Так испугалась! – лепетала она, и роскошная грудь вздымалась в глубоком вырезе платья. – В этом доме все так ко мне жестоки!
Я поморщилась и отвернулась. Вопросов к маме у меня накопилось немало, но задавать их прямо сейчас бесполезно.
Мердок наблюдал за представлением с интересом, и даже кивал в нужных местах.
Шоу испортило появление хмурой Дис, которая так брякнула подносом об стол, что мама подпрыгнула и прижала руку к груди.
– Ах, вы меня так напугали! – укоризненно проговорила она и, уже Мердоку: – В наше время так тяжело найти хорошую прислугу…
Дис окинула ее недобрым взглядом и вышла, показательно хлопнув дверью. Сколько помню, они с мамой бесконечно цапались. До открытой войны не доходило только потому, что мама слишком редко здесь появлялась.
Мердок, как истинный джентльмен, налил маме чаю.
– Вы такой милый, – проворковала она, держа чашку обеими руками, как маленькая девочка, и захлопала густо накрашенными ресницами.
Мердок дернул уголком рта и заложил руки за спину (подозреваю, борясь с желанием ее придушить).
– Надеюсь, вы пришли в себя? – вежливо спросил он.
– Да, спасибо, – мама отставила чашку и завлекательно ему улыбнулась, разом отбросив роль милой девочки. – Вы такой заботливый!
И похлопала его по коленке.
На мгновение у Мердока стало такое выражение лица, словно у него заныли зубы.
Пора его спасать!
– Мама, – вмешалась я, – объясни, пожалуйста, с чего такая истерика? Ты знала господина Немо?
Она нехотя повернулась ко мне и снова надула губы.
– Нет, конечно. Что за глупости? Но это ведь ужасно! Зомби в нашем доме! Ах!
– А откуда ты узнала, что это зомби? – осведомилась я, постукивая пальцами по подлокотнику. – На нежить он совсем не похож, да и видела ты его всего несколько секунд.
– О, – мама сморщила нос. – Но ведь от него воняет!
– Хм? – я принюхалась.
В воздухе висело горькое ядовито-кокетливое облако миндального запаха – любимые мамины духи – напрочь забивающее даже сигаретный дым.
– Ах, ты такая нечуткая! И не понимаешь, каково мне, – мама тут же разобиделась. – У меня тонкое обоняние, и этот ужас… это было невыносимо!
– И все же, – вмешался Мердок, как и все мужчины, не выносивший разговоров о женских переживаниях, – кто именно вам рассказал о пропаже Марцелины Стравински?
– Ах, ну одна знакомая. Какая разница? – отмахнулась она и повернулась ко мне. – Милая, надеюсь, ты сообщишь мне, если появятся новости о маме? А теперь простите, мне уже пора! Пока-пока!
И упорхнула, как диковинная бабочка, оставив вместо пыльцы с крылышек запах духов.
– Фух, – я налила себе крепчайшего чая, в который бухнула целых три ложки сахара. С моим образом жизни о калориях можно не переживать.
Мердок прошелся по комнате, задумчиво потер переносицу и взглянул на меня.
– У вас весьма любопытное семейство, – заметил он вежливо.
Я фыркнула.
– Да уж. Могу вас еще с папой познакомить.
– Хм, – кашлянул он и посмотрел на меня с сомнением. – Простите, я полагал, что ваш отец давно умер.
– Само собой, – пожала плечами я. – Но его череп могу показать.
Мердок мое щедрое предложение не оценил.
– Благодарю, – не дрогнув, церемонно ответил он. – Пока воздержусь.
Вот они, мужчины! Их не столько пугает череп отца, как само знакомство с родителями девушки. Во всяком случае, пока еще никто не пожелал встретиться с моим семейством.
А Мердок кремень, даже мама с Розочкой его не сломили…
– Как хотите, – усмехнулась я и допила чай. – Так с чего сегодня начнем?
– С обыска, – он извлек из кармана бумаги. – Ознакомьтесь. И, Стравински, прошу вас… оденьтесь прилично!
Я только пожала плечами. Любой каприз для дорогого начальства…
* * *
Следующие несколько часов заставили меня начать по-настоящему уважать Мердока.
Розочка вилась вокруг него, как оса возле банки с вареньем; Дис недобро смотрела и похлопывала ножом по ладони; гремел по блюдцу Чандлер, до которого наконец дошла новость об обыске…
Но Мердок видел цель и на пути к ней не замечал препятствий.
Жаль только, что толку от этого оказалось чуть. Как ни бился Мердок, найти что-то подозрительное ему так и не удалось…
С расстройства он как раз обшаривал кухню, хотя вряд ли бабуля стала бы что-то там прятать, когда в прихожей задребезжало блюдце.
Я с сомнением посмотрела на сосредоточенного Мердока (он даже снял пиджак и закатал рукава рубашки!), который изучал баночки с крупами, потом перевела взгляд на экономку.
Дис недобро наблюдала за чужаком, который осмелился вторгнуться в ее владения, и так зыркнула в ответ, что оставлять их наедине я откровенно побоялась.
Звонящий оказался настойчив: трезвонил и трезвонил, пока Мердок не выдержал:
– Вам лучше ответить, Стравински.
Я пожала плечами. Хочет рисковать – его дело…
– Алло, Анна Стравински слушает, – произнесла я, хлопнув ладонью по ходящему ходуном блюдцу.
– Домовой! – пророкотал встревоженный низкий голос. – Это вы?
– Я, – согласилась я, на ощупь нашаривая пуфик, и села. – Что случилось?
Можно было не сомневаться, что стряслось что-то серьезное. Тролли не стали бы дергать меня дома без веской причины.
– Ар-р-рестовали Сидор-р-рова. Он пр-р-росил вам позвонить!
* * *
Райотдел гудел, как растревоженный улей.
Вход оцепила охрана, на которую напирал табор орков в полном составе.
Слепило солнце, визгливыми голосами кричали орчанки, скалились ручные василиски…
Сумасшедший дом!
Еще на подходе какая-то бойкая орчанка схватила меня за рукав и дыхнула в лицо дешевым табаком.
– Ай, красивая, дай погадаю! Всю правду расскажу!
Я попыталась высвободиться, но она держала цепко.
– Не уходи, красивая! Где судьбу свою искать, не знаешь. И что за гадина лютая злобу на тебя затаила, тоже не знаешь!
Я усмехнулась: знакомые песни.
Жаль, что моя форма вчера осталась в кабинете, иначе гадалка бы совсем по-другому запела. А так простая юбка-карандаш и легкомысленная блузка ее не насторожили, вот и решила поживиться.
Что-то орки обнаглели. Под самым носом у полиции же!
Хотя магия внушения у них слишком слабенькая, спустя четверть часа ни один эксперт следов не найдет, и они умело этим пользуются.
А гадалка все пыталась заглянуть в глаза, поймать взгляд… Дура.
– Отпусти, – попросила я негромко. – Иначе я тебе судьбу безо всяких карт расскажу. Как там у вас говорят – дорога дальняя, казенный дом?
– Ай, ай, что такое говоришь? – визгливо возмутилась орчанка. – За что грозишь? Я же предупредить тебя хотела, красивая! От зла уберечь!
– Ну-ну, – хмыкнула я, вынимая удостоверение.
Она отшатнулась и выругалась вполголоса.
Вид корочек подействовал на орков, как охранный круг на умертвие. Они мигом отхлынули на приличное расстояние, и я пробилась сквозь толпу к ступенькам.
– Зря ты, красивая, не захотела узнать, кто на тебя зло затаил! Гляди, пожалеешь! – бросила гадалка мне в спину.
Я только пожала плечами. Даже сумей она действительно сказать правду, толку-то? Полиция не использует предсказания. Очень соблазнительно, например, узнать, где планируется очередной налет, сколько соучастников и чем вооружены. Только вместо нормальной информации мы получим что-то вроде «рядом с пиковой дамой». И попробуй, угадай, о чем речь!
При виде хмурого Потапыча я искренне удивилась.
– Доброе утро! – я попыталась улыбнуться.
– Доброе, – буркнул он, так хлопнув журналом посетителей, что на подставке задребезжал записывающий кристалл.
Похоже, старый медведь не в настроении. А мне как раз нужны кое-какие сведения.
– А почему опять дежуришь? – спросила я. – Вроде выходной должен быть.
Потапыч мотнул головой и прорычал:
– Орки! – насупился, отвернулся и спросил напряженно: – Ну, чего еще надо?
Я понимающе кивнула. Задержание орков – головная боль для всего отделения. С этих сталось бы пойти на прорыв, чтобы отбить своих. А сменщик Потапыча – простой человек, который мало что может противопоставить орочьему внушению.
Поколебавшись, я все же спросила напрямик:
– Тут некоего Сидорова приняли. Не в курсе, кто и за что?
– А тебе зачем? – неприветливо осведомился он.
– Так мой же человек, – вздохнула я. – Ну Потапыч, выручай, а? Опять эти следаки на моих улицах хозяйничают. А меня даже в известность не ставят!
Хмурая мина на грубоватом лице дежурного сменилась неподдельным сочувствием. Вот она – солидарность нижних чинов!
– Да у этого Сидорова вроде не первая ходка, – вздохнул Потапыч. – МакНаг его из зубов не выпустит.
– МакНаг?! – поразилась я. – Я думала, опять Стэллочка подсуетилась.
– Да ты что! – отмахнулся он. – Стэллочка со вчера даже не появлялась. А змея с утра из дома выдернули, вот он и злобствует.
Я только вздохнула. М-да, и что теперь делать? Тактика борьбы со Стэллочкой уже отработана, а молодой наг – совсем другое дело.
Неназываемый, как не вовремя Мердок проявил характер! Просила же поехать со мной, так нет, уперся рогом, мол, он должен закончить обыск, и до тех пор хоть трава не расти.
Надеюсь, Дис в мое отсутствие не отрежет ему что-нибудь нужное… Хотя на его защиту наверняка грудью встанет Розочка.
Я даже прижмурилась, вообразив это в красках…
Ладно, Неназываемый с Мердоком! Сам нарвался, пусть сам и спасается. Обойдусь и так.
– А звякни МакНагу, ладно? Скажи, я с ним поговорить хочу. Буквально пять минут.
Знакомство у нас шапочное, но почему бы не попробовать?
И все же интересно, неужели у Стэллочки дело забрали?..
* * *
– Можно? – спросила я, заглядывая в обшарпанный кабинет.
Ничего не скажешь, разительный контраст с обиталищем Мердока!
Дешевая мебель, собранная с бору по сосенке из разных гарнитуров. Перекошенный стол, под ножку которого был заботливо подложен потрепанный томик УК. Колченогие стулья, чуть-чуть недотягивающие до гордого звания антиквариата. Шкаф, в недрах которого виднелись залежи пожелтевших от времени бумаг. Сизые окрашенные стены, лет сорок назад наверняка бывшие нежно-голубыми. Окно, лишенное даже намека на жалюзи или занавеску.
И жара, от которой над ярко горящими светильниками колыхалось марево.
– Заходите, гос-с-с-пожа С-с-с-травински! – радушно прошипел молодой змей. – Прис-с-с-аживайтесь.
Хотя не такой уж он молодой – наги с возрастом становятся все более похожими на обычных людей, а от человека МакНаг отличали только глаза с вертикальным зрачком, маленькие уши и чуть заметный рисунок чешуек на скулах.
– Спасибо, – я прикрыла за собой дверь и с сомнением изучила предложенные стулья. Ладно, не будем обижать хозяина.
Я осторожно опустилась на более-менее приличное сиденье.
– С-с-с-лушаю вас-с-с! – напомнил МакНаг, чуточку нетерпеливо шевельнувшись в кресле.
И все же он довольно молод – пластика движений тоже нечеловеческая.
Я не стала ходить вокруг да около.
– Сидоров, которого вы сегодня задержали…
– Не я, – поправил наг педантично. – По моему приказу.
– Какая разница? – вздохнула я. – В общем, я хотела бы узнать, в чем вы его подозреваете.
– Подозреваю? – повторил он задумчиво, вперив в меня змеиный взгляд. – А ос-с-с-нования для вашего любопытс-с-с-тва?
– Личный интерес, – развела руками я. – Если это имеет отношение к делу Кукольника или пропаже мадам Цацуевой…
– Нет, – покачал головой он. – Никакого. Прос-с-с-то кража с-с-с проникновением.
– Жаль, – вздохнула я и встала. – Спасибо, это все.
– Пос-с-с-тойте, – прошипел наг, когда я уже взялась за ручку двери.
Я нехотя обернулась.
– Да?
– И вы ни о чем больше не с-с-с-прос-с-с-ите?
– А зачем? – пожала плечами я и украдкой промокнула мокрый лоб. Это не кабинет, а парилка! – Ладно бы малолетка какой-нибудь по глупости влип. А Сидорову это не впервой. Раз уж он опять попался, мое дело как домового – написать ему положительную характеристику… – я подумала и поправилась: – Точнее, нейтральную. Жалоб от соседей не поступало и все такое.
Признаю, в глубине души я чувствовала себя немного виноватой, что так и не добралась до Сидорова. Хотя я давно разуверилась в эффективности душеспасительных бесед. Разве что с новичками, которые повелись на легкий заработок и блатную романтику, а вора-рецидивиста таким точно не проймешь.
Не понимаю, на что рассчитывал Сидоров?
– Он прос-с-с-ил о вс-с-с-трече с-с-с вами, – совсем тихо прошипел МакНаг. – Обещал взамен вс-с-с-е признать. Между нами, доказательс-с-с-тва там бесс-с-с-порные, но мороки у меня будет намного меньше, ес-с-с-ли он не с-с-с-танет брыкатьс-с-ся.
А вот это уже вообще ни в какие рамки. Если Сидоров надеялся, что я его «отмажу», то не стал бы бросаться такими обещаниями…
Странно.
– И вы приняли его предложение? – поинтересовалась я осторожно.
– Конечно, – наг наблюдал за мной из-под полуприкрытых век. – Вы же с-с-с-оглас-с-с-итес-с-с-ь?
Я только вздохнула. А разве была альтернатива?
* * *
Рецидивист Сидоров на первый взгляд выглядел настоящим интеллигентом: умное лицо, аккуратный, хоть и поношенный пиджак, тонкие очочки на носу…
– Рад, что вы уделили мне время, домовой Стравински, – он отвесил церемонный поклон. – Доброго вам дня. Премного благодарен, что вы нашли минутку, чтобы меня посетить.
И поправил очки на переносице.
– Доброго, – буркнула я, неприязненно разглядывая щуплого вора.
Не зря он получил прозвище «Профессор». Манеры, лексикон и начитанность выдавали образованного человека.
На самом деле Сидоров когда-то был доцентом, но его сгубила страсть к коллекционированию. Тогда еще совсем молодой преподаватель увлекся древними артефактами и однажды так захотел иметь уникальное колечко, что свернул на кривую дорожку… И стремительно покатился вниз.
На мелочи он не разменивался, отдавая предпочтение магическим штучкам, с которыми обращался просто виртуозно. Чистокровный человек, он, тем не менее, каким-то шестым чувством ощущал нечеловеческую магию и даже умел с ней как-то договариваться.
Его не трогали охранные чары, не замечали стерегущие горгульи, не видели кристаллы видеозаписи. Редкий талант, самородок… но толку-то от него!
– У нас мало времени, – деловито сообщил Сидоров, одергивая полы кургузого пиджачка.
– Да уж, – согласилась я, прикидывая про себя план действий на сегодня.
Надо бы узнать в архиве насчет господина Немо, потом навестить Ярого – объяснение вчерашнего визита он явно состряпал на скорую руку… Но сначала дождаться Мердока и поделиться наконец с ним своими соображениями и догадками. Я не рискнула откровенничать дома – у Розочки сегодня выходной, и с нее сталось бы подслушивать наши разговоры.
– Я хотел вас попросить, – тем временем говорил Сидоров, и я заставила себя встряхнуться.
Сейчас я с ним быстренько разберусь и мотнусь домой за Мердоком. А там уже определимся.
– Слушаю, – я с сомнением посмотрела на рецидивиста.
Даже если бы я от души хотела ему помочь, что реально я могла сделать? МакНаг – следователь, а я всего лишь домовой. Советоваться со мной он не обязан, отчитываться тем более.
И вообще, я же не адвокат! Это они защищают даже заведомо виновных. Я же, хвала Неназываемому, могу сама выбирать, за кого заступаться.
Сидорова, если честно, совсем не жаль. И лишние проблемы на вверенных моему попечению улицах тоже ни к чему.
Тем более что я догадывалась, о чем он попросит.
– Я слышал, вы помогли тому тролленку, – не обманул моих ожиданий Сидоров. – А я ведь тоже невиновен!
– Ну да, – хмыкнула я.
– Именно! – он поднял тонкий палец. – В общем, вы не могли бы связаться с адвокатом Плевалкой?
– Ну вы и наглец! – с некоторым даже восхищением усмехнулась я. – Целое представление разыграли, и ради чего? Вам же положен бесплатный адвокат.
– Так то бесплатный! – Сидоров патетично воздел руки. – Разве они станут работать на совесть? А вот Плевалка – совсем другое дело! Понимаете?
– Нет, – я покачала головой, но Сидоров не собирался принимать отказа.
Он с неожиданной прытью подскочил ко мне, схватил за руку и заныл:
– Ну что вам стоит? Хоть попробуйте, домовой, а?
Я отрыла рот – и закрыла, почувствовав, как в мою ладонь скользнула сложенная во много раз бумажка.
– Ладно, – нехотя согласилась я. – Попробую. Но ничего не обещаю.
– Благодарю! – просиял он и, отступив, приосанился. – Я знал, что вы так этого не оставите!
Я кивнула и, сгорая от любопытства, торопливо попрощалась…
Развернуть записку я рискнула только на полпути к дому.
«Меня подставил водяной, – было там выведено каллиграфическим почерком. – Он хотел подрядить меня на какое-то дело. Намекал на…»
И три пляшущих человечка вместо имени.
* * *
Первый порыв – вернуться и устроить Сидорову допрос с пристрастием – я подавила не без труда.
Это неопытного пацана можно взять на испуг, а рецидивист просто так откровенничать не станет. Свои условия он уже назвал и вряд ли от них отступится.
Хотя зачем Сидорову Плевалка, если он пообещал все признать?
Ладно, это не мои проблемы. Пусть сам выкручивается.
Немного подумав, я направилась на свой участок. Надо позвонить Плевалке, а заодно и форму забрать…
А возле кабинета меня поджидал сюрприз.
– Тетенька домовой! – просиял Ирга. – Здравствуйте!
Ему нестройно вторили приятели, а Блэки просто помахал хвостом.
– Здравствуйте, – улыбнулась я. – Вы меня ждете?
– Ага! – Ирга заложил руки за спину и сделал серьезную мордашку. – У нас информация есть, вот!
– Ну, проходите, раз так, – вздохнула я, отпирая дверь.
Подозреваю, сейчас мне станут рассказывать о школьных драках и прочих чепуховых проступках. Но я обязана реагировать на любые сообщения.
Ирга солидно кивнул, и мальчишки гуськом вошли в мой кабинет. Призрак улегся на пороге и высунул язык.
– Ух ты-ы-ы! – восхищенно протянул малолетний некромант, увидев мою полочку с сувенирами. – Это что, настоящий зуб упыря?!
Я только кивнула, и глаза Ирги засверкали.
– И погремушка шамана, – продолжил он благоговейно. – Из яиц волкодлака!
Я несколько смутилась – такие игрушки не для детей – и напомнила:
– Вы же хотели мне о чем-то сообщить? Присаживайтесь, кстати.
Ирга оторвался от моей скромной коллекции с заметным трудом.
– А, ну да.
Плюхнулся на ближайший стул и сложил руки на коленках. Только глазом косил на вожделенный стеллаж.
Зря я возле райотдела не перекурила. Не подавать же теперь дурной пример детям!
Зато у меня где-то тут вроде оставалась шоколадка…
Я порылась в столе, нашла ополовиненную плитку, разломала на кусочки и предложила щедро:
– Угощайтесь! И слушаю вас.
– Спасибо, – благовоспитанно отозвались мальчишки, взяв по ломтику.
– Мы… это… спросить хотели, – чуть запинаясь, начал оборотень. – Вот это правда ваша бабушка?
На стол легла вырезка из газеты.
Я стиснула зубы – с плохонького портрета скупо улыбалась бабуля – и перевела взгляд на мальчишку.
– Да.
– А мы ее видели! – затараторил третий, будущий адвокат. Надо их хоть по именам запомнить, что ли…
– Где и когда? – подобралась я.
Конечно, скорее всего, это просто детские фантазии, а вдруг нет?!
– Да тут же! – отрапортовал он, неловко оттопырив перепачканную шоколадом ладошку. – Она в тот дом заходила, ну, откуда Блэки! Дня три назад… или четыре?
– Это после школы было, уже почти вечером, – вмешался юный оборотень. – Мы не прогуливали, честно!
– Я верю, – отмахнулась я. Меньше всего меня в этот момент занимали малолетние прогульщики. – Все же попробуйте вспомнить. Это было до или после того, как вы натравили на меня Блэки?
– До! – прозвучал слаженный хор.
– Та-а-а-к, – медленно проговорила я, чувствуя злой азарт. Ярый попался! – Вы уверены?
– Ага! – дружно закивали пацанята.
Переглянулись – и слово взял Ирга:
– Она в том доме с полчаса пробыла. Мы на углу играли. Ну, орех там, знаете?
Я кивнула. Кажется, там они и прятались, когда натравили на меня призрака.
– Мы решили вам сказать, – серьезно продолжил некромант. – Вы же нас копам не сдали!
– Спасибо! – в тон ему поблагодарила я.
– Рады помочь! – пискнул будущий адвокат. – Ну, мы пошли?
Я кивнула, и мальчишки гурьбой вымелись из моего кабинета.
Только дверь хлопнула, да гулко залаял пес…
Пытаясь взять себя в руки, я выкурила подряд три сигареты, а затем пододвинула к себе блюдце. Как ни крути, а разбираться с Ярым самой не стоит. Придется обо всем доложить Мердоку.
Гудки, гудки… Наконец, раза с третьего, ответили.
– Алло! – рявкнула Дис так, что я едва не оглохла и торопливо отодвинула блюдце от уха.
– Дис, это я. Пожалуйста, позови Мердока.
Она издала какой-то странный звук, а затем проскрежетала:
– Зачем?
– Дис! – повторила я с нажимом. – Позови Мердока!
– Ладно, – буркнула экономка и так брякнула блюдцем, что оно явно не раскололось только чудом.
Долгие несколько минут ожидания, и наконец Мердок объявился:
– Слушаю вас, Стравински.
В голосе его отчего-то чувствовалось явственное напряжение. Неужели Розочка на пару с Дис умудрились вывести из себя даже нашего непрошибаемого следователя?!
– Есть разговор, – кратко отрапортовала я. – При встрече. Я у себя в кабинете.
– Выезжаю!
И короткие гудки…
Я усмехнулась и снова вынула пачку. Надо накуриться про запас, пока дорогое начальство не явилось с проповедями о здоровом образе жизни…
И вовремя: Мердок примчался через каких-то десять минут.
Я только-только успела погасить сигарету и положить в рот кусочек шоколадки.
– Рассказывайте, Стравински! – с порога скомандовало он и, аккуратно поддернув штанины, уселся на самый приличный стул.
Я пожала плечами и послушно начала говорить…
– Весьма любопытно, – заметил Мердок, когда я умолкла. – Вы не находите, что нас пытаются запутать?
– Может быть, – согласилась я задумчиво и стряхнула с юбки прилипшую нитку. – Но теперь у нас есть, чем прижучить Ярого. И к водяному заодно заглянем.
– Разумеется, – глаза Мердока блеснули. – Кстати, Стравински, что вы сами об этом думаете?
– Я не верю, что он в этом замешан, – собравшись с мыслями, призналась я честно. – Конечно, он алкоголик, но тихий.
– Хм. – Мердок почесал бровь и взглянул на часы. – Вообще-то я вел речь о господине Яром. А вы, полагаю, говорили о водяном?
– Ну да, – кивнула я. – А Ярый… он мне не нравится.
– Разве? – усомнился Мердок, бросив на меня острый взгляд. – А мне казалось, вы к нему неравнодушны.
– Вам показалось, – пожала плечами я. – Ярый держит меня за дуру, а я этого не люблю.
– Хм, – неопределенно отозвался он. – Что ж, это отрадно. Поскольку у меня также имеются сведения о господине Яром, которые подтверждают вашу информацию.
– Какие? – я даже подалась вперед.
– Я расшифровал записи госпожи Марцелины, – он вынул знакомые листочки с пометками, сделанными бабулиным почерком. – Здесь упоминается о встрече с ним. Кстати, дата совпадает.
Надо же, не подозревала о таких его умениях! Я думала, придется экспертам отдавать, а Мердок и сам справился.
– Пойдем к Ярому? – предложила я, и он медленно кивнул…
* * *
По дороге я предвкушала допрос с пристрастием, но Ярый оставил нас с носом.
– Боюсь, никого нет дома, – констатировал Мердок минут через десять безрезультатных звонков в дверь.
– Волосатая Мэг точно дома, – возразила я. – Хотя без хозяйского приказа она нам не откроет. Да и толку с нее?
– Придется вызывать этого господина повесткой, – с неудовольствием согласился Мердок. – Мне не нравится, что он явно вмешивается в расследование.
– А если Ярый не явится? – засомневалась я.
Он поднял бровь и ответил сухо:
– Тогда его доставят приводом.
Я вообразила это в красках – и расхохоталась. Мердок смотрел на меня крайне неодобрительно, однако мораль читать не пытался.
– Не надо, – кое-как успокоившись, попросила я.
Увидеть, как Ярого с затрещинами и зуботычинами волокут в РОВД, было бы очень любопытно, но прискорбно нереально. Скорее он сам дежурный наряд за шкирку притащит.
– Давайте лучше пока заглянем к водяному, – продолжила я примирительно. – А потом еще раз попробуем. Может, Ярый к тому времени вернется?
Мердок засунул руки в карманы. Выглядел он хмурым и не выспавшимся – еще бы, наверняка вскочил в несусветную рань, чтобы успеть нагрянуть к нам с обыском!
– Вы ведь не верите, что он причастен к преступлениям Кукольника? – осведомился он вдруг. – Иначе опасались бы, что он может сбежать или напасть.
– Ну… – я задумалась, потом призналась напрямик: – Думаю, он может что-то знать об исчезновении бабули. Но он точно не некромант и вряд ли стал бы потрошить банкоматы.
– Однако это не помешает нам как следует надавить на господина Ярого, – усмехнулся Мердок.
– Именно! – улыбнулась я. – Знает-то он явно больше, чем говорит!
– Тогда направимся к господину Ихтиару? – предложил Мердок, с неудовольствием покосившись на колдобины на дороге.
Ничего не поделаешь – частный сектор. Здесь асфальт есть только на центральных улицах, да и тот весь в ямах.
– Надеюсь, у него не сдохла еще одна лягушка… – пробормотала я себе под нос.
Но, судя по дрогнувшей спине, Мердок меня услышал…
* * *
– Да что ж это такое! – с досадой сказала я, саданув кулаком по калитке водяного. – Ихтиар! Откройте! Я же знаю, что вы из дома не уходите!
Тишина была мне ответом. Абрикосовая словно вымерла: ни ветерка, ни шагов, ни шепота.
– Любопытно, – заметил Мердок. – Возможно, у вас в настоящий момент какой-то митинг жильцов проводится, а вам об этом неизвестно?
Я бросила на него раздраженный взгляд.
– Мне известно обо всех событиях на подотчетном участке! – отчеканила я. – А водяной не может отлучаться от водоема дольше, чем на пятнадцать минут. Так что он тут, только открывать не хочет.
– Полагаете, он что-то скрывает? – осведомился Мердок, заложив руки за спину.
– Скорее опять в депрессии, – я еще разок громко постучала. – Ему только повод дай. Ихтиар, откройте! Иначе мы взломаем дверь!
Мердок только скептически изогнул бровь. Я поморщилась: сама знаю, что делать это без ордера мы не вправе. Разве что услышим крики о помощи или там скроется преступник…
– Ну что вам нужно от бедного несчастного меня? – послышался ноющий голос.
Зашаркали шаги, скрипнул засов – и водяной явил нам себя во всей красе.
С ушей его свисали ленты водорослей, трусы явно не стираны который день, нос приобрел подозрительный сизый оттенок, а амбре стояло такое, что я закашлялась.
– До чего вы себя довели, Ихтиар? – с укоризной прогнусавила я, зажав нос.
– А вам что, есть до меня дело? – плаксиво возразил он.
Я воздела очи горе.
– Конечно! – заверила со всей доступной мне сейчас искренностью. – Я очень о вас переживаю. Вот даже с двумя симпатичными русалками хотела познакомить.
Бледные губы водяного сложились в потрясенное «О», а Мердок поспешно отвернулся, пряча улыбку.
– Ну, заходите тогда, что ли, – предложил Ихтиар с явной неловкостью.
Я переступила через порог, стараясь не морщиться от мощного духа заболоченной воды и тухлой рыбы. На жарком майском солнце аромат становился убойнее с каждым днем.
Можно понять мадам Цацуеву, у которой все это цвело и пахло прямо за забором. Хотя она все же перегибала палку.
Правильно делало начальство, приставляя новичков стажерами на самые противные участки. После лежбищ упырей (пусть даже относительно безобидных, которые охотились на бездомных собак и кошек, а не на людей) мне уже ничто не страшно.
Зато Мердока чаша сия явно миновала – вон как побледнел, болезный.
– Что вы тут устроили? – строго поинтересовалась я у водяного. – Объедки, мусор, тухлятина какая-то. Что, пользуетесь отсутствием мадам Цацуевой? Вот что бы сказали русалки, если бы пришли сейчас?
– Я уберу, все уберу! – суетливо пообещал водяной и плюхнулся в воду, подняв со дна муть.
Он явно так соскучился по женскому обществу (мадам Цацуева не в счет!), что готов был пообещать что угодно. Кроме, разве что, штампа в паспорте, но не думаю, что мокрохвостых красоток интересуют такие мелочи.
– Договорились, – серьезно кивнула я.
– Это просто… ну, траур. По моей бедной Мими, – Ихтиар картинно вытер щеки. – Вы же понимаете?
И уставился на меня с надеждой.
Пришлось заверить, что я прямо-таки преисполнена пониманием, сочувствием и готовностью помочь.
Мы договорились, что я вызову ему спец. такси в следующее же воскресенье. Обычный транспорт для многих магических существ не годится, поэтому существуют особые службы, готовые приспособиться к любым нуждам заказчика.
Почуяв слабину, водяной тут же принялся плакаться, и в жалобах фигурировала некая кикимора, требующая алименты на троих отпрысков. Теперь ясно, почему Ихтиар не хотел официально трудоустраиваться! Хм, надеюсь, русалки не сразу ошарашат его желанием завести потомство?
– Кстати! – «вспомнила» я, прерывая поток рассказов о неудавшейся личной жизни. – А что вы можете рассказать о господине Сидорове?
Сидоров тот еще жук, мог и подставить соседа – из каких-то личных соображений или банально «покупая» тем самым помощь Плевалки.
Если я правильно поняла, рецидивист указывал на некую связь между водяным и Кукольником. А еще он явно опасался, что в полиции его могут подслушать…
Не хотелось даже думать, что в родном РОВД могла завестись крыса. Однако отбрасывать такую возможность тоже нельзя.
– Сидорове? – округлил блеклые рыбьи глаза Ихтиар. – А это кто такой?
– Ваш сосед, – напомнила я сдержанно. – С соседней улицы.
– А-а-а! – протянул водяной. – Я же с участка ни ногой. Только ближайших соседей и знаю. Так что…
И развел руками с перепонками.
Что-то он темнил. Подолгу бывать вдали от водоемов Ихтиару не следовало, но уж четверть часа он бы точно выдержал. Для прогулки по улице или в ближайший магазин точно хватит.
Хотя может он просто не желал ни с кем общаться. Тут он в своем праве.
– Понятно, – я вздохнула и поморщилась. Конечно, я способна перенести вонь, только удовольствия это мне не доставляло. – Нам пора.
– Вы же не забудете? – спросил Ихтиар с надеждой. – Ну, про русалок?
– Не забуду, – пообещала я. – До свидания.
Надо сегодня же этим заняться, а то события несутся таким галопом, что я скоро собственное имя запамятую.
Я шагнула к выходу – и вдруг поняла, что Мердок за мной не последовал. Он, хмурясь, рассматривал пруд.
– Стравински, – позвал он негромко. – Будьте любезны, подойдите сюда.
Недоумевая, я выполнила просьбу. Что на него нашло?
– Да?
– Взгляните, – Мердок указал на заросли кувшинок, где квакали лягушки. – Третья справа – якобы усопшая Мими.
– Что? – не поверила я, по детской привычке поднимаясь на цыпочки, чтобы лучше разглядеть. Плохо быть самой мелкой в классе! – Хм, а вы уверены?
По-моему, та лягушка ничем не выделялась в ряду точно таких же земноводных.
Распевали они самозабвенно, как вечером после дождя. Наверное, магия водяного вкупе с густой тенью старого абрикоса создавали им вполне комфортные условия.
– Вполне. У меня превосходная зрительная память, – заверил Мердок тем же ровным тоном и обернулся к занервничавшему Ихтиару. – А теперь извольте пояснить, с какой целью вы тогда разыграли целое представление? Что именно вы намеревались от нас скрыть?
На водяного было жалко смотреть: он как-то разом обмяк и словно выцвел.
– Вы перепутали! – воскликнул он несколько визгливо. – Это не Мими! Ее зовут Нана!
– Перепутал? – переспросил Мердок опасно мягко.
Ихтиар сглотнул и поправился:
– Ну, ошиблись! С кем не бывает?
И улыбнулся жалко.
– Со мной не бывает! – отрезал Мердок уверенно. – И лучше бы вам пояснить…
Дальше я уже не слушала.
Неожиданная мысль казалась нелепой, но что если вдруг?..
Быстро, чтобы не передумать, я шагнула к самой кромке воды, опустилась на корточки и погрузила кисть в пахнущую тиной муть.
Лягушки заквакали громче, но я не обращала на них внимания.
Смежила веки… Это ведь не река, а просто яма с водой, так что должно получиться… Цып-цып, идите к мамочке… Есть!
– Вот что он прятал! – торжествующе сообщила я Мердоку, вынимая из мутной воды полиэтиленовый пакет.
Водяной как-то приглушенно булькнул, а я осторожно развернула добычу.
Яркие солнечные лучи заиграли, заискрились на горке драгоценных камней.
Ихтиар закрыл руками лицо, а потом вдруг встрепенулся и бросился ко мне.
Мердок заступил ему дорогу и на удивление ловко заломил руки за спину.
– И откуда это у вас, а, Ихтиар? – поинтересовалась я. – Как вы могли?
Водяного сотрясала крупная дрожь, а по лицу текли слезы.
– Я их не крал! Не крал! – взвизгнул он истерично. – Я упал, очнулся… а тут бриллианты!
* * *
Ихтиар бился в истерике, так что Мердок удерживал его с видимым усилием.
В какой-то момент водяной рванулся сильнее, и следователю пришлось покрепче прижать его к себе.
При этом на его лице появилось настолько брезгливо-обреченное выражение (каюк пиджаку!), что я прыснула.
Бедный Мердок! Ничего не поделаешь – следствие требует жертв.
Он бросил на меня возмущенный взгляд, и я поспешно приняла невозмутимый вид.
– Может, вызвать наряд? – сжалилась я.
– Будьте так любезны! – выговорил Мердок, с трудом удерживая брыкающегося водяного.
И я малодушно сбежала…
Настроение у меня было отличным. Как ни крути, а это первый крупный успех в запутанном деле. В конце концов, Ихтиар мне не друг и не родственник, чтоб проливать слезы из-за его падения. Только жаль, что я столько сил и времени вложила, чтобы адаптировать к жизни в обществе, а он пошел по кривой дорожке…
Подумав, я решила не топать до своего кабинета, а позвонить от кого-нибудь из соседей.
Оглянулась, прикидывая… и поморщилась. Бабка Марья уже глазела из-за своего забора. Зачем снабжать ее дополнительной информацией?
Пожалуй, загляну я к троллям. Заодно и Хельги проведаю…
В этот раз откликнулись они почти сразу.
– Заходите! – разрешил Грендель громко.
Даже это короткое слово он умудрился прорычать.
Я толкнула скрипнувшую калитку. Хм, а ведь дорожку привели в порядок, мусор убрали, и дверь блестит свежей краской!
Удивленно покачав головой, я шагнула через высокий каменный порог.
– Здравствуйте! – сказала громко. – Как у вас уютно стало!
Чета троллей сидела на кухне, тоже носившей следы уборки. Что-то аппетитное булькало в котле, а мама-тролль ловко крошила овощи.
– Спасибо, – смутилась она. – Сын невестку привести обещал. Вот. Чтоб ему краснеть не пришлось…
Я отвела взгляд.
– Боюсь, ее пока не нашли, – пробормотала я.
Кажется, папа-тролль уже тоже смирился с будущей родственницей.
– Мы в вас вер-р-рим! – Грендель приобнял супругу за необъятную талию, и наступил мой черед смутиться.
– А где Хельги? – спросила я, чтобы сменить тему.
Грендель скалозубо усмехнулся.
– На р-р-работу устр-р-роился!
– О! – я искренне обрадовалась. – И кем? Может, ему характеристика нужна? Или поручительство? Я буду рада помочь.
– Спасибо, – степенно кивнул он и сообщил с гордостью: – Шпалоукладчиком!
Сложное слово он отбарабанил без запинки. Видно, специально тренировался.
– Хочет в вечер-р-рнюю школу пойти, – продолжил Грендель уже с сомнением.
Обязательное среднее образование у троллей приживалось с трудом. Сколько ни билось государство, некоторые расы наотрез отказывались отправлять детей в школу.
– Это же замечательно! – заверила я с энтузиазмом. – Тогда ему будут больше платить за работу.
Такой аргумент троллям пришелся по вкусу – мама даже тихонько заурчала.
– Да, – вспомнила я. – Можно от вас позвонить?
– Само собой! – кивнул Грендель…
Блюдце у них оказалось старенькое, с отколотым краем и тонкой трещиной по центру. Зато рабочее, а большего мне и не надо.
Потапыч заверил, что наряд вылетит к нам мухой, и мне оставалось только поблагодарить гостеприимных троллей, отказаться от чая (Мердок там один!) и поспешить обратно на участок водяного…
* * *
Упакованный в «воронок» Ихтиар притих, только временами жалобно вздыхал.
Жестокосердные полицейские не обращали на него особого внимания, только косились недобро.
Мы с Мердоком устроились на переднем сидении. Он крепко держал пакет с драгоценностями, а мне досталась банка с вещдоком – той самой Мими.
Ах, как матерились полицейские, гоняясь за ней по всему участку! Но приказы не обсуждаются, а Мердок был категоричен: нужна ему лягушка, и все тут.
Если учесть, что опознать искомую тварь «в лицо» мог только Мердок, то охота на лягушку выдалась бурной…
Теперь наряд поголовно щеголял изгвазданной формой и душераздирающе вонял тиной.
Водяному под шумок тоже досталось, особенно когда он наотрез отказался помогать в ловле земноводных.
В общем, скучно не было никому. А уж какое представление для соседей! Бабка Марья была просто счастлива, особенно когда ее позвали понятой…
– И все же, – сказала я негромко, когда «воронок» вырулил с Абрикосовой, – признайтесь, вы взяли Ихтиара на испуг. Как можно опознать лягушку?!
Мердок наклонил голову и произнес с чувством:
– Неужели вы полагаете, Стравински, что я способен забыть существо, которое видел при таких обстоятельствах?
Я фыркнула. Да уж, Мими произвела на него незабываемое впечатление!..
А возле РОВД нас поджидал сюрприз. У самого входа стояла скорая с настежь распахнутыми дверцами.
Бледные полицейские придерживали входную дверь райотдела, в которую пытались протиснуть носилки. Кто-то сочно матерился, из окошка выглядывал хмурый Потапыч, а из открытых окон второго этажа гудел бас полковника Чандлера.
– Любопытно, – Мердок по-джентльменски помог мне выбраться из автомобиля и прищурился.
Конвоиры вытолкнули из кузова водяного и остановились, пережидая, пока освободится дорога.
Наконец дюжие санитары совладали с узкой дверью и рысью помчались к машине скорой…
А я обреченно выругалась, разглядев безжизненное тело на носилках.
– Кто это? – полюбопытствовал Мердок. – Судя по вашей реакции, вы знакомы?
– Ага, – я прикусила губу и пнула ни в чем не повинный бордюр. – Это тот самый Сидоров. Неужели его удар хватил?!
– Полагаю, Стравински, – негромко обратился ко мне Мердок, – нам следует срочно доложить обо всем полковнику.
Я только кивнула…
* * *
Чандлер орал так, что дребезжали стекла. Закрыть дверь в кабинет он не удосужился, однако желающих понаблюдать за начальственным гневом не нашлось. Все попрятались по кабинетам, боясь попасться под руку разгневанному полковнику.
– Уволю! По этапу пущу! – гремел он. – Да вы хоть понимаете, что наделали?!
Старший конвоя замер перед ним навытяжку – бледный до синевы, только на скулах алели яркие пятна.
– Виноват, господин полковник! Недосмотрел за парнями.
– Недосмотрел? – переспросил Чандлер, вдруг понизив голос почти до шепота. – Да нас прокуратура с дерьмом смешает! Разрешили родне они, понимаешь, покормить задержанного! За мзду небось, а?
Старший побелел еще сильнее, хоть это и казалось невозможным.
– Никак нет!
Врал: об этом знали все. И закрывали глаза – до поры до времени.
– А напишут, что да! – ахнул по столу кулаком Чандлер. – Вот скажи мне, как твои орлы не углядели, что задержанному принесли отравленное яблоко?! И что теперь, а?
Мы переглянулись с Мердоком, и он, до белизны сжав губы, мотнул головой в сторону полковничьего кабинета.
Попробуем усмирить начальственный гнев хорошими новостями…
– Разрешите войти? – поинтересовался Мердок, для порядка пару раз стукнув о косяк распахнутой двери.
Чандлер подавился очередным красочным обещанием кар нерадивому подчиненному.
Лицо полковника побагровело от долгого крика, а волосы взмокли от испарины (отчего ненавистная лысина вызывающе блестела). Еще бы, такое ЧП! А если вспомнить недавний скандал из-за Хельги и статейку о нас с Мердоком… Чандлер рисковал не усидеть в своем кресле.
– Заходите, Мердок! – разрешил полковник хмуро. – Надеюсь, хоть вы-то больше ни во что не вляпались?
– Никак нет! – откликнулся Мердок бодро. И добавил уже совсем не по-уставному: – Скорее напротив.
– Ну-ну? – приободрил его Чандлер и махнул рукой на начальника конвоя. Мол, выметайся! Тот, не веря своему счастью, бочком-бочком пробрался к выходу и рванул по коридору так, что только пятки засверкали.
– Мы нашли бриллианты и одного из подручных Кукольника, – без обычных своих экивоков сообщил Мердок.
Полковник несколько мгновений молча смотрел на него, затем протянул руку, набулькал себе в стакан воды из графина и залпом выпил.
Перевел дух – и скомандовал:
– Подробности!
Я осторожно прикрыла дверь, а Мердок кивнул и выложил все начистоту…
Когда он умолк, Чандлер еще некоторое время молчал, постукивая по столу похожими на сардельки пальцами.
– Ну что сказать: молодцы. Хвалю! Только вы же понимаете, что это еще не все? И давайте без этих протокольных штучек.
– Разумеется, – Мердок чуть пожал плечами, переходя в стойку «вольно». – К тому же нам неизвестно, насколько водяной посвящен в подробности деятельности Кукольника.
– Вот и занимайтесь! – хлопнул ладонью по столу Чандлер. – Свободны!
Подвинул поближе стакан и полез в ящик стола, подозреваю, что за коньяком.
Однако Мердок не двинулся с места.
– Разрешите обратиться?
– Ну что еще? – недовольно осведомился полковник.
– Разумно мне будет также забрать дела о пропаже мадам Цацуевой и о покушении на господина Сидорова. Кстати, он жив?
– Был в коме, – Чандлер почесал кончик носа. – Мердок, у вас ведь приказ заниматься делом Кукольника! А вы на всякую ерунду отвлекаетесь.
Надо же, теперь Сидоров уже ерунда!
– У задержанного водяного и пропавшей мадам были неприязненные личные отношения. Если он связан с Кукольником, то мог… хм, поспособствовать пропаже Цацуевой. Тем более что накануне она обратилась с жалобой в РОВД, утверждая, что видела на его участке неких подозрительных личностей.
– А что, складно, – немного подумав, решил Чандлер. – А Сидоров тут причем?
– Стравински, – Мердок протянул руку, даже не оборачиваясь, – будьте любезны, предъявите записку Сидорова.
Я кивнула и, игнорируя протянутую руку, положила бумажку с каракулями Сидорова на стол перед полковником.
Тот пробежал глазами коротенький текст, нахмурился, затем привычно хлопнул ладонью по столу.
– Ладно, убедили. Дело Цацуевой забирай, тем более что Стэлла ушла в отпуск. И, между нами, сразу после него уволится. Так что тебе и карты в руки. А вот насчет Сидорова… МакНаг парень въедливый…
– Однако он ведет дело о краже, в которой подозревается Сидоров, – возразил Мердок. – А тут покушение на убийство самого Сидорова.
– А он-то каким боком замешан в этой истории? – безнадежно поинтересовался полковник. – До сих пор Кукольник только зомби на дело отправлял. Зачем ему домушник понадобился?
Мердок лишь руками развел.
– Ладно, – Чандлер махнул лапищей. – Забирайте. И выметайтесь!
Мердок склонил голову, подхватил меня под локоток, и мы вырвались из кабинета.
– Фух! – я лишь теперь обнаружила, что все это время дышала через раз. – И что дальше?
– Работать, – Мердок усмехнулся и повторил: – Работать в поте лица, Стравински!
* * *
Оказавшись наконец в своем кабинете, Мердок почти упал в кресло (надо же, и он не железный!), устало потер лоб и повернулся ко мне.
– Ваши соображения, Стравински?
Я пожала плечами и вынула сигареты.
– Информации мало. Но, думаю, Сидоров слишком много знал, вот Кукольник и решил, что его пора убрать.
– Сомнительно, – покачал головой Мердок. – Метод убийства весьма специфичен. Почему именно яд? А не, скажем, драка с сокамерниками?
– До тех пор он мог что-то рассказать, – предположила я с сомнением. – Своему адвокату или даже мне.
– Согласен, но откуда об этом известно Кукольнику? – вздохнул Мердок. – Вы ведь понимаете, что это значит?
– Понимаю, – курить мне вдруг расхотелось, и я со злостью раздавила в пепельнице едва зажженную сигарету. – Кто-то из наших стучит на сторону. И Сидоров наверняка что-то об этом знал, раз не стал ничего говорить вслух. Я сначала ему не поверила, но теперь…
– Именно, – Мердок откинулся в кресле и повел плечами, словно их свело судорогой. – Однако, опять же, почему именно яблоко? Куда проще отравить напиток. Или подстроить несчастный случай, или самоубийство в порыве раскаяния.
– Надо поговорить с медиками, – предложила я. – Вдруг причина такого способа очевидна? А мы просто не в курсе.
– Возможно, – согласился он без особого энтузиазма. – Я вполне могу осведомиться о состоянии здоровья потерпевшего. А вам, Стравински, пока следует найти тех родственников, которые передали Сидорову обед.
– Хорошо, – я встала и одернула юбку. Хм, кажется, за последние дни я изрядно похудела – вон как она крутится на бедрах! И не удержалась: – Неужели Кукольник мог подкупить родню Сидорова?
– Вам в это не верится? – невесело усмехнулся Мердок.
Несмотря на явную усталость и пролегшие у глаз морщинки, взгляд его был по-прежнему внимательным.
– Нет, – я зябко передернула плечами. – Даже думать о таком противно.
– Тем не менее, случается и не такое.
Я только поморщилась. Статистику я знаю не хуже него, а кое с чем и сталкивалась, но все равно в голове не укладывается!
– Да что такого мог знать Сидоров?
– Вполне возможно, – продолжил Мердок ровным тоном, – что Кукольник к этому не причастен. Скажем, это месть за какие-то личные обиды. Такой вариант вас устраивает больше?
Похоже, Мердок не видел в этом ничего странного. Интересно, это профессиональная деформация или ему тоже с родней не повезло?
– Надеюсь, кто-нибудь додумался их задержать, – вздохнула я и вышла…
* * *
Для начала спросить Потапыча. Он знает все и обо всех, так что первый пункт плана – дежурка. Заодно и Плевалке надо бы позвонить. Сидорову он, конечно, сейчас не поможет, но будем надеяться на лучшее…
Дежурный был не в настроении. Перед ним стыл чай, сиротливо блестел маслом кусок хлеба, а малиновое варенье в вазочке оставалось нетронутым.
При резком звуке открывшейся двери Потапыч вздрогнул и поднял на меня хмурый взгляд. Выглядел он так, словно пару дней беспробудно пил: под глазами набухли мешки, лицо отливало нездоровой желтизной, а щеки обвисли.
– Чего? – буркнул он. Взглянул на чай, поморщился и отодвинул стакан.
Промах охраны он явно воспринял болезненно. Хотя немудрено – дежурному тоже наверняка на орехи досталось…
– Полковник уже немного успокоился, – сообщила я, заговорщицки понизив голос. – Мы с Мердоком с добычей, так что не все так плохо.
– С добычей? – в покрасневших глазах Потапыча мелькнул вялый интерес.
– Подручного Кукольника задержали, – шепотом объяснила я. – И брюллики у него изъяли!
Потапыч вдруг заметил уже окончательно остывший чай и выпил его залпом.
И, со стуком поставив стакан, и показал мне большой палец.
– Молодцы! Это тот водяной, что ли?
– Он самый, – кивнула я и не удержалась: – вы, главное, хоть его не провороньте.
– Да ну тебя! – махнул лапищей Потапыч. – Так чего надо?
– Во-первых, позвонить.
– На, звони! – он щедро пододвинул ко мне блюдце. – А во-вторых?
– А во-вторых, Мердок велел найти, кто принес передачу Сидорову.
– Так она у МакНага же! – вытаращил глаза оборотень.
И я, ругаясь сквозь зубы, рванула вверх по лестнице.
Мало ли, как Мердок воспримет, что его опередили? Вдруг разъярится?
«Ага, и отшлепает», – хмыкнула я про себя, вообразив это действо в красках.
Кстати, а ведь подозрения насчет Мердока теперь можно окончательно отбросить! В райотделе его в тот момент точно не было. Об откровениях Сидорова он узнал от меня, а дальше мы не расставались дольше чем на пару минут. Разве что когда он Ихтиара сторожил, но у водяного блюдца нет, и к тому же, по времени не сходится.
А вот интересно все же, зачем Кукольнику понадобился водяной? Подручный из него, как из тины пуля. Сидит себе на участке и распивает горькую…
Хотя что, если это всего лишь продуманная личина? Помнится, мадам Цацуева утверждала, что видела на соседнем участке таинственного ночного гостя…
Я помотала головой. Нет, все равно бред. Водяной никак не может быть некромантом – неупокоенные мертвецы панически боятся воды. И не без причины, вспомнить хоть бабулины подвиги! Хм, а ведь Ярый тоже отпадает.
Тьфу, я окончательно запуталась. Надо бы обсудить с Мердоком…
Я постучала в дверь МакНага и заглянула, не дожидаясь разрешения.
На стуле перед нагом застыла девушка, которая смотрела на него с ужасом, как на взаправдашнюю змею.
Худенькая, хорошенькая, на вид лет двадцати от силы. Летний сарафан в цветочек обрисовывал тонкую фигуру, а на плече болталась дешевенькая сумочка.
Открывшуюся дверь она проигнорировала.
– Нет, не может быть! – говорила она запальчиво. Голосок звенел от негодования. – Зачем вы мне это говорите? Это же неправда!
– Увы, правда, – возразил МакНаг, бросив на меня короткий взгляд. – В принес-с-с-енной вами пище оказалс-с-ся яд.
– Не верю! – она с такой силой покачала головой, что казалось, та не удержится на тонкой шее. – Вы меня обманываете!
Я кашлянула, МакНаг нахмурился и подался вперед.
– Я вас-с-с не обманываю. Рас-с-скажите, какой яд вы ис-с-спользовали, это поможет с-с-с-пас-с-сти вашего с-с-сожителя.
Я моргнула. Так это она?! Та самая злостная отравительница, по версии Мердока, подкупленная Кукольником?
Светлые глаза девушки вызывающе блеснули.
– Я не сожительница! – вспыхнула она, теребя тонкими пальчиками ремешок сумки. – Я люблю Ваню, и мы собираемся пожениться! Вот. А вы говорите, что я его… отравила?!
– Кхе-кхе! – старательно откашлялась я, заходя в кабинет. МакНаг бросил на меня раздраженный взгляд, и я виновато напомнила: – Простите, но дело о покушении на господина Сидорова ведет следователь Мердок.
МакНаг помолчал минуту, затем согласился нехотя:
– Забирайте! А кражу тоже Мердок с-с-себе возьмет?
– Вряд ли.
– Я так и знал, – вздохнул наг. – Его величес-с-ство на мелочи не размениваетс-с-ся.
Я только руками развела. Мердоку действительно с самого первого дня поручали только самые серьезные дела. Теперь-то я знала, почему, но не могла поделиться этим знанием с МакНагом.
– И я уверена, – вдруг выпалила девушка, сжимая ремешок сумочки, как спасательный круг, – Ваня ничего не крал!
– С-с-с чего вы взяли? – поинтересовался МакНаг.
– Он не мог! – она гордо вскинула подбородок с ямочкой и смело взглянула в змеиные глаза следователя. – Ваня мне поклялся, что больше никогда-никогда!
МакНаг, не сдержавшись, прошипел что-то раздраженное, а я закатила глаза.
Ох уж мне эти влюбленные девицы!..
* * *
– Можно? – спросила я, заглянув в кабинет Мердока. – Я привела… кхм, ту самую особу, которая принесла передачу Сидорову.
Надо же, я даже имени ее не спросила. Позор на мои погоны!
– Разумеется, – откликнулся Мердок, поднимая голову от бумаг.
Выглядел он заметно посвежевшим. Видимо, сказалось благотворное воздействие рабочего места. Эх, начальник-зануда куда ни шло, а вот трудоголик…
Я тяжко вздохнула и распахнула дверь пошире, пропуская девицу.
При виде этой «ромашки» Мердок дернул уголком рта и чуть прищурился.
– Где Ваня? Что с ним?! – с порога вскричала она, не дав ему произнести ни слова.
– Вопросы здесь буду задавать я, – заметил Мердок бесстрастно. – Тем более что вы – постороннее лицо и не вправе получать информацию о состоянии здоровья господина Сидорова.
– Я не посторонняя! – возразила она запальчиво, сжимая сумочку с такой силой, что побелели пальцы. – Мы с Ваней любим друг друга.
– Весьма рад за вас. Однако с точки зрения закона вы лишь сожительница, посему…
– Никакая я не сожительница! – вскинулась она, зачем-то торопливо раскрывая сумку. – Мы же подали заявление! Я сейчас вам покажу… Вот!
И, шагнув к Мердоку, протянула ему какую-то бумажку.
Он быстро пробежал глазами короткий текст и слегка наклонил голову.
– Приношу свои извинения, госпожа Соловьева, – произнес он ровно. – Как невеста господина Сидорова, вы, безусловно, вправе интересоваться его здоровьем. Однако как подозреваемая…
– Что?! – она побелела, как снег, и в ужасе уставилась на Мердока.
Он сжал губы и окинул ее далеким от приязни взглядом.
– Факты свидетельствуют, что вы могли отравить вашего… хм, жениха. И будьте любезны меня не перебивать.
– Но… – вякнула она слабо, покачнулась и почти упала на вовремя подставленный мною стул.
Я села рядом, с интересом наблюдая, как Мердок додавливает Соловьеву.
Хотя ее было даже немного жаль. Девочка ведь явно из хорошей интеллигентной семьи. Такие, как она, теряются от грубости и напора.
– Мотивом могла послужить ревность, – продолжал тем временем Мердок. – Или, скажем, если господин Сидоров передумал на вас жениться…
– Нет! – она вскинулась (откуда только силы взялись?) и заговорила быстро, горячо: – Вы должны мне поверить! Я бы никогда, никогда не сделала такого! Я люблю Ваню!
Мердок поморщился – он, как и все мужчины, не очень-то доверял эмоциональным аргументам – и возразил:
– Однако господин Сидоров – не слишком законопослушный субъект и вполне мог, скажем так, обижать вас.
– Никогда! – она прижала ладонь к маленькой груди. – Мы с Ваней любим друг друга. И он поклялся мне, что больше не будет воровать! Почему вы мне не верите?!
Мердок подался вперед и вперил в нее тяжелый взгляд. Она что-то пискнула и испуганно отшатнулась.
Коршун нападает на цыпленка, не иначе!
– Потому что состояние господина Сидорова стабильно тяжелое, – раздельно, как ребенку, проговорил Мердок. – И отравился он продуктами, которые именно вы ему принесли. Кстати, если он нарушил данное вам обещание не красть, вы могли пожелать его наказать. В данном случае у меня достаточно оснований вас подозревать.
Она всхлипнула, зажмурилась, а потом встала.
– Вы можете меня арестовать, – сказала она с отвагой обреченности. – Только прошу вас, пустите меня к Ване!
– Чтобы вы доделали то, что не сумели довести до конца раньше? – осведомился Мердок очень сухо.
Соловьева отчаянно замотала головой.
– Я бы никогда такого не сделала! Ну хотя бы скажите, что с ним? Я ведь все свежее купила, честное слово! Только мясо взяла из холодильника. Это оно испортилось, да?
– Боюсь, отравленное яблоко случайно испортиться не могло, – заметил Мердок холодно.
– Что? – она хлопнула глазами и опустилась на стул. – К-к-какое еще яблоко?
– Отравленное, – повторил он и вдруг хлопнул ладонью по столу: – Хватит изображать оскорбленную невинность! Признавайтесь, это вы сделали?!
«Да ведь он сейчас Чандлера пародирует!» – поняла я вдруг и развеселилась.
Выходит, он и без своих обычных расшаркиваний умеет обходиться. Даже манера речи поменялась… Ну, артист!
Она сглотнула.
– Но я не передавала никаких яблок!
Мердок сузил глаза.
– Вы уверены? Можете в этом поклясться?
– Да-да! – она закивала и обхватила себя руками. В прохладе кабинета ее била крупная дрожь. – Там было мясо, огурцы, хлеб и четыре яйца.
– А питье? – Мердок задумчиво барабанил пальцами по столу.
– Не было никакого питья. Мне сказали, что нельзя… ну, ничего такого. Только простые продукты, чтоб было видно, что там.
Следователь прищурился, изучая ее, как колбасу в витрине. Свежая? Не очень?
– А кому вы отдали продукты?
– Я же не знаю, как его зовут! – она прикусила губу и объяснила: – Он там при входе сидит, обещал все передать. Продукты и… – и добавила совсем тихо: – и деньги. Он сказал, надо.
Мы с Мердоком молча переглянулись.
– Будьте любезны, назовите свое полное имя, дату и место рождения, – произнес он, вынимая блокнот.
– А, – она распахнула ротик, но сникла и послушно назвала требуемое.
Далее она так же смирно продиктовала свой адрес, номер блюдца, место учебы и все прочие формальные сведения…
– Вы пока можете быть свободны, – разрешил Мердок, получив ее подпись на протоколе допроса.
– Я… Можно, я пойду к нему?
Глаза ее горели такой отчаянной надеждой, такой готовностью бежать за любимым хоть по снегу босиком, что Мердок вздохнул и написал несколько строчек на вырванном из блокнота листке.
Аккуратно сложил и протянул Соловьевой.
– Возьмите.
– Спасибо! – прошептала она, прижала бумажку к груди и умчалась прочь, как испуганная лань.
Только дверь хлопнула и каблучки по лестнице застучали.
Мердок хмыкнул и набрал дежурку.
– Старший следователь Мердок, – представился он в блюдце. – От меня сейчас выйдет госпожа Соловьева… Уже у вас? Выпустите ее. Благодарю вас.
И дал отбой, а потом повернулся ко мне.
– Как полагаете, Стравински, это она?
– Вряд ли, – решила я, подумав для приличия с полминуты. – Хорошая девочка, которая влюбилась в хулигана и решила его перевоспитать. Обычная история.
– Склонен согласиться, – Мердок вздохнул и потер переносицу. – Или она отличная актриса.
Я только пожала плечами и полезла за сигаретами.
Мердок наблюдал за мной, откинувшись в кресле, и по своей привычке постукивал карандашом по столешнице.
– Одного не понимаю, – он провел рукой по волосам. Интересно, это у него настоящие камни в запонках блестят? – Отчего девушки питают столь странную тягу к перевоспитанию мужчин?
Я хмыкнула – вопрос скорее был риторическим – но предположила:
– В куклы не наигрались?
– Возможно, – согласился Мердок со вздохом и отбросил карандаш. – Итак, что мы имеем на настоящий момент?
– Хм, – я устроилась поудобнее и прикурила. – Если верить Соловьевой, что она не приносила никаких яблок… Кстати, а точно именно яблоко было отправлено?
И вопросительно посмотрела на него.
Мердок так задумчиво разглядывал стену, точно надеялся найти там подсказку.
– Точно. На момент обнаружения Сидорова яблоко оставалось у него во рту, и для реанимационных мероприятий его пришлось извлечь. Медики утверждают, что на кожуру фрукта нанесен нервнопаралитический токсин.
– М-да, – несмотря на всю серьезность ситуации, я с трудом сдержала улыбку, представив эту картину. – Выходит, его подложил кто-то из конвоиров. Тогда все-таки Кукольник?
– Возможно, – рассеянно заметил Мердок, не отвлекаясь от созерцания стены. – И хотел бы я знать…
– Что? – спросила я, не выдержав долгой паузы. – Кстати, Сидоров же не один там сидел. Сегодня каких-то орков задержали, вдруг это они?
– Хотел бы я знать, – повторил он медленно и посмотрел на меня в упор, – отчего Кукольник перестал вам писать?
Мое предположение насчет орков он пропустил мимо ушей.
– Не думайте, что меня это огорчает, – хмыкнула я, в две затяжки докурив сигарету, и вынула следующую.
– Хватит, Стравински! – Мердок встал, отобрал у меня пепельницу и распахнул окно. – Вы и так на взводе.
Я пожала плечами.
– Слушаюсь, господин старший следователь.
Он поморщился и сел на свое место. Придвинул к себе блокнот и замер с занесенным над ним карандашом.
– Итак, во-первых, допросить караульных и дежурного. Проверку возможных путей приобретения яда оставим, поскольку тут мы вдвоем не управимся. Во-вторых, следует пообщаться с водяным. В-третьих, осведомиться о состоянии здоровья Сидорова. Возможно, наметились какие-то подвижки. Что еще?
– На нас еще висят другие дела, – напомнила я. – Пропажа бабули, а теперь еще и мадам Цацуевой.
– Благодарю, – Мердок серьезно кивнул.
И дописал четвертым пунктом позвонить в архив, пятым пообщаться с секретарем бабули («Стэнли!» – подсказала я), а последним шел визит в дом мадам Цацуевой.
– Стэлла ведь не станет делиться с нами своими впечатлениями и выводами, – ответил он на мой удивленный взгляд.
Работы – поле непаханое…
* * *
Как ни бился Мердок с караульными, никто так и не вспомнил, было ли яблоко в передаче Соловьевой. Никто толком не мог даже сказать, кто принес ее Сидорову!
Начальник конвоя психовал, его подчиненные мрачно смотрели в пол, а Потапыч рычал и огрызался…
Курить хотелось так, что пальцы дрожали. А еще совсем не хотелось думать, что кто-то из этих бравых парней – предатель.
Ведь отравитель прекрасно знал, что делает. Все отлично рассчитано: в РОВД задержанных на ночь не оставляют – везут в изолятор временного содержания, где сразу отбирают все личные вещи. Сидорову тамошние порядки известны, так что он наверняка не попытался бы отложить что-то из еды. Тут уж что успел, то и съел…
И момент выбран грамотно. Из-за орков райотдел все утро на голове стоял. Попробуй, проверь, кто в той суматохе куда ходил!
– Хм, – произнес Мердок, сдавив пальцами переносицу. – Любопытно, они кого-то выгораживают или действительно не помнят?
– Зачем им кого-то выгораживать? – не поняла я, прикуривая, и с наслаждением затянулась.
Уф, хорошо-то как! Сейчас бы еще чашку кофе.
Желудок заворчал, намекая, что на одни сигареты он не согласен. Я попыталась вспомнить, когда в последний раз ела… Кажется, что-то перехватила утром? Или нет?
Мердок мне так голову задурил, что я забыла обо всем на свете.
– Пожалуй, нам следует пообедать, – заметил он, бросив взгляд на часы.
Я машинально посмотрела туда же. Надо же, почти четыре!
Неудивительно, что кружится голова и подташнивает.
– Может, сначала допросим Ихтиара? – предложила я, пересилив усталость. – А потом можно ужинать.
Мердок усмехнулся… и вынул из стола шоколадку.
– Возьмите, Стравински! – велел он строго. – Недоставало нам только голодных обмороков.
– Спасибо!
Я отломила ломтик шоколада, положила на язык и от удовольствия прикрыла глаза. М-м-м, вкуснятина какая! Обычно я довольствуюсь сортами попроще.
– Спасибо, – повторила я, умяв полплитки, и, обернув остаток фольгой, протянула Мердоку.
– Оставьте, – отказался он. – Я не люблю шоколад. Будьте любезны, приведите задержанного.
Я машинально кивнула. Неужели он припас лакомство специально для меня?
* * *
За неимением условий для содержания водяных, Ихтиара заперли в душевой кабине.
– Я буду жаловаться! – визгливо закричал он, когда караульный отпер дверь. – Я голоден! Мне нужен врач! И адвокат! По какому праву… Ай, что вы делаете?!
Не лучший день, чтобы испытывать терпение охраны. Караульный попросту за шкирку выволок его из душевой.
При виде меня Ихтиар осекся.
– Жаловаться будете, да? – ласково спросила я.
– Н-нет! – почему-то запнулся он и продолжил плаксиво: – Но тут же невыносимые условия! И меня разлучили с моими лягушечками!
Он всхлипнул и мазнул перепончатыми пальцами по лицу.
– А разве вам кто-то обещал курорт? – пожала плечами я, а охранник ухмыльнулся.
Кажется, водяной успел своим нытьем достать всех.
– Топай, задержанный! – конвоир слегка пихнул его в спину, отчего Ихтиар чуть не полетел кувырком, но возмущаться уже не посмел…
– О, господин Ихтиар! Рад снова вас видеть, – поприветствовал его Мердок с такой издевательской вежливостью, что тот поежился.
– Кхе-кхе, – откашлялся он и пронзительно возмутился: – По какому праву вы меня тут держите?! Сатрапы!
– Имеются доказательства, указывающие на вашу причастность к совершению преступления, – напомнил Мердок ровно. – Следовательно, я вправе задержать вас на семьдесят два часа, а дальнейшую меру пресечения определит суд.
– Это какие еще доказательства?! – взвизгнул Ихтиар. – Этот ваш Сидоров на меня что-то наговорил? Так я очной ставки требую!
Мердок поморщился и взял карандаш. Отчего-то он не любил писать ручкой – или черкал в блокноте карандашом, или печатал на портативной машинке.
– Вам предоставят такую возможность.
Мы все понимали, что шансов на это немного.
Поэтому Ихтиар продолжил, приободрившись:
– А бриллианты мне подбросили! Вы сами и подбросили!
Мердок на меня даже не посмотрел, но я сжала пальцы в кулак. Знаю, сглупила. Торопилась проверить догадку, вынула пакет, не дожидаясь понятых.
– Отмазаться не получится, – вмешалась я. – Законность получения доказательств выяснит суд, а до тех пор будете куковать в СИЗО. А мы поймаем Кукольника и прижмем вас по полной. Кстати, вы насчет русалок не передумали?
Он заморгал белесыми ресницами, переваривая неожиданный вопрос.
– Н-н-нет. А что?
– Так теперь вам жениться придется, – хмыкнула я. – Посторонних ведь в тюрьму на свидания не пускают.
Мердок отложил карандаш и откинулся в кресле, с интересом наблюдая за представлением.
– Вряд ли это возможно, – заметил он и напомнил: – Брак – это союз одной женщины и одного мужчины, так что вам придется выбирать, Ихтиар.
– Можно подумать, русалок кто-то отличит, – пожала плечами я. – Пусть женится на одной, а на свидания будут бегать по очереди.
– Перестаньте! – взвизгнул Ихтиар, тряся головой. – Ни на ком я не буду жениться! И вы меня не посадите! Нет!
Он закатил настоящую истерику, Мердоку даже пришлось полить его водой из графина.
После неожиданного душа Ихтиар долго хлопал глазами и по-рыбьи открывал рот, но так ничего толком и не сказал.
Только твердил, как заведенный, что он не виноват и мы не имеем права…
– Боюсь, – заметил Мердок устало, когда конвоиры вывели охрипшего водяного, – нам будет непросто доказать его вину. Разве что Сидоров очнется и предоставит нам что-нибудь более существенное, чем туманные намеки.
Я промолчала, проглотив слова вместе с сигаретным дымом. На языке крутились исключительно непечатные выражения, которые Мердок бы точно не одобрил.
Он тем временем изучил свой список и методично вычеркнул уже исполненные пункты.
– Нам следует перекусить, – вздохнул Мердок, потер виски и поморщился. Похоже, у него неслабо болела голова, вон как побледнел, и волосы на лбу повлажнели. – Только для начала я перезвоню в больницу и уточню, имеются ли какие-либо изменения в состоянии господина Сидорова.
Я вздохнула, встала… и, подумав, первым делом заперла дверь. Пусть лучше мучаются догадками, чем мы тут занимаемся, чем вломятся в самый неподходящий момент.
– Энергетиками злоупотребляете, да?
И подошла к дорогому начальству сзади.
Мердок повернулся всем телом, словно всерьез опасался нападения со спины.
– Что вы делаете, Стравински?
– Ш-ш-ш, – попросила я, протянув руки. – Помолчите немного, а?
Мердок, оцепенев, наблюдал, как я ослабляю узел галстука, расстегиваю одну за другой пуговицы рубашки.
– Снимите пиджак, – велела я негромко.
Он нахмурился еще сильнее.
– Стравински… – начал он, чуть шевельнувшись.
– Потом! – перебила я. – А сейчас сделайте, что я говорю, ладно?
Как ни странно, он послушался. Стянул пиджак, затем так же молча подчинился требованию повернуться спиной…
Для начала я прямо через рубашку слегка размяла напряженные плечи. М-м-м, а на ощупь у него мускулатура еще лучше, чем на вид!
Запретив себе думать о глупостях, я вдруг обнаружила, что веду пальцами по его шее. А Мердок, кажется, затаил дыхание… и опять напрягся!
Тьфу, ну что ты будешь делать!
Выругавшись про себя, я положила руки ему на виски и сосредоточилась.
– Закройте глаза, – попросила я тихо и тоже смежила веки.
Море. Докуда хватает взгляда – соленая, пахнущая свежестью и йодом влага. Мерный шорох и плеск волн. Зеленая толща воды, подсвеченная солнцем. Раскаленная галька на берегу.
И покой, расслабляющий каждую мышцу, каждый нерв…
– Благодарю, – негромко произнес Мердок, накрыв ладонью мою руку.
Вздрогнув, я очнулась и заставила себя отстраниться.
– Не за что.
Я вернулась на облюбованный стул и дрожащими пальцами вынула сигареты.
Неназываемый, зарекалась же проявлять свои «особые» возможности! Хватит с меня поиска сокровищ, а все потому, что однажды вот так же не удержалась.
Пусть государство сейчас изо всех сил демонстрирует лояльность к волшебным народам, не все люди считают так же. Поэтому лучше не выделяться. Зачем лишний раз нарываться?
Действительно, зачем?
Я сжала губы и чиркнула спичкой.
Мердок, чуть прищурившись, наблюдал за мной.
Выглядел он заметно лучше, как после прохладного душа (хотя почему «как»?). Складки на лбу разгладились, в темных глазах появился блеск, а лицо чуть порозовело.
– Стравински, – начал он.
Я поморщилась, глотая горький дым, пахнущий мятой и табаком.
Кабинет пропах им насквозь. Долго же Мердоку придется его потом проветривать!
Хотя он же скоро вернется в столицу…
Блюдце задребезжало очень вовремя.
– Старший следователь Мердок у аппарата… Что? Хорошо, скоро буду!
И, дав отбой, посмотрел на меня. Глаза у него горели азартом.
– Что? – подняла брови я, торопливо гася сигарету.
– Звонила Каэн, – сообщил Мердок, вставая. – Утверждает, что нашла сведения о Немо. Едем!
* * *
На этот раз Мердок ходить вокруг да около не стал. Спросил чуть не с порога, едва успев поздороваться:
– Что ты выяснила, Каэн?
Я спрятала улыбку. Вот как припекло нашего невозмутимого!
Женщина-птица поджала губы (как же, не дали наворковаться всласть!), а затем указала на стоящие в стороне диван и кресла.
– Присаживайся. Чаю?
– Спасибо, не откажусь, – откликнулся Мердок, ненадолго усмирив свое любопытство.
Хотя нет, не усмирил, – только хозяйка вспорхнула с места, чтобы вскипятить чайник, как Мердок попросил:
– Позволишь нам пока самим ознакомиться с материалами?
Каэн вздохнула и уселась рядом с ним на диван.
– Ладно, – махнула она рукой. – Слушай, раз ты такой нетерпеливый.
И лукаво ему улыбнулась, наматывая на палец светлый локон.
Меня она игнорировала напрочь. Неудивительно: в архивах газеты уж точно читают, а там о нас много понаписали…
Каэн тем временем открыла тоненькую картонную папку.
– Поиск занял намного больше времени, чем я ожидала. Да я вообще нашла почти чудом. Он же не местный, этот ваш Беликов!
– Беликов, – повторил Мердок, словно пробуя фамилию на вкус. – Погоди, если он иногородний, каким образом ты вообще сумела его найти?
Создание единого архива было темой давней и болезненной. Все признавали, что дело нужное, но откладывали и откладывали на потом. То руки не доходили, то деньги…
Так что пока архивы в каждой области свои. А нам с этого, конечно, сплошные проблемы.
– Говорю же, чудом! – разулыбалась она. – Он иногородний, зато на учете у нас состоял.
– О каком именно учете речь? Диспансерном? – заинтересовался Мердок, подавшись вперед.
Каэн млела, выпячивала грудь и трепетала ресницами. Курица ощипанная!
Хм, а меня-то это каким боком задевает? Пусть себе распушивает перья.
Я отступила на шаг, остановившись за спиной Мердока.
– Нет! – возразила она торжествующе. – В уголовно-исполнительной инспекции! Встал на учет по месту временного пребывания. Вот!
И помахала бланком с печатью.
– Так-так! – Мердок сцапал бумажку, как кот игрушку. Каэн только глазами хлопнула. – Петр Беликов, судимый по статьям сто восемнадцатой и двести четвертой УК. Наказание в виде одного года лишения свободы, отбыто в… Кругловской колонии общего режима?
И поднял взгляд на Каэн.
Та расплылась в улыбке. О, это был миг ее триумфа!
Не сдержавшись, я присвистнула и шагнула вперед, заглядывая через плечо Мердока.
– Подробности я уже затребовала, – сообщила Каэн деловито. – Пока только общие сведения.
– Хм, – произнес он задумчиво. – Весьма любопытный господин.
Любопытный – это не то слово! Выходит, Немо (точнее, господин Беликов) – бывший полицейский, потому что Кругловская колония только для «наших». И судим при этом за угрозы и нанесение телесных повреждений с использованием служебного положения.
– Все интереснее и интереснее, – хмыкнула я, увидев даты. – Значит, освободился он меньше двух месяцев назад. Через неделю после освобождения приехал в Ёжинск и буквально через пару дней пропал…
– Именно, – подхватил Мердок азартно, – и в следующий раз оказался в поле зрения уже в виде зомби. Вы наблюдательны, Стравински.
Каэн обожгла меня таким взглядом, что китель на мне не задымился только чудом.
– А что он тут делал, кстати? – поинтересовалась я, отступив на безопасное расстояние. – Каким ветром Беликова вообще занесло в Ёжинск?
– Возможно, у него здесь имеются родственники? – предположил Мердок рассеянно, быстро проглядывая остальные бумаги в папке.
Копия паспорта – с фотографии смотрел угрюмый господин в застегнутом на все пуговицы пиджаке и при галстуке. Волосы его были уложены на пробор волосок к волоску, накрахмаленная рубашка сияла ослепительной белизной, а из кармашка выглядывал платочек.
Похоже, при жизни Беликов без труда нашел бы с Мердоком общий язык. Такой же аккуратист и любитель официоза… был.
– Нет, – возразила Каэн. – Это я проверила в первую очередь. Никакие родственники господина Беликова в Ёжинске не числятся. Зато здесь живет его бывшая жена!
Мердок как раз пролистал до последней бумажки… Свидетельство о расторжении брака, получено уже после приговора суда.
Но даты в этом документе – не самое интересное. А вот имя бывшей супруги…
– Вот так вот, – протянула я. – Надо же, какие скелеты в шкафу у госпожи Цацуевой!
Мердок аккуратно сложил документы, выровнял, как под линейку, и завязал ленточки папки.
– Благодарю, Каэн! – сказал он тепло. – Ты просто умница.
Она зарумянилась, вскочила и умчалась заваривать чай.
Вскоре Каэн вернулась с подносом, на котором красовались заварочный чайник, две чашки, две ложечки и тарелки с пирожными… тоже две.
– Кхм, – произнес Мердок задумчиво, изучая это великолепие.
Напиток благоухал бергамотом, свежайшая выпечка соблазняла шоколадом, клубникой и взбитыми сливками.
«Подготовилась!» – подумала я с веселой злостью.
На мое присутствие Каэн явно не рассчитывала, и, судя по всему, прямо сейчас постарается меня выставить.
– Ах, Мердок! – вздохнула она, глядя на него из-под полуопущенных ресниц. – Мы с тобой сейчас так редко видимся. Чтобы вот так, просто поболтать, выпить чаю… Ты ведь посидишь со мной немного?
И поставила перед ним тарелку с пирожными.
Мой желудок, уловив аппетитные ароматы, недовольно забурчал.
– Нам понадобится еще одно блюдце и чашка, – заметил Мердок невозмутимо.
– Ах, ну что ты! – отмахнулась ложечкой Каэн, бросив на меня злобный взгляд. – Прости, я купила только по две порции пирожных.
– Не переживай, я поделюсь с Анной, – предложил Мердок тем же ровным тоном.
Каэн буквально позеленела.
– Уже вечер! – напомнила она резко. – Шесть часов, рабочий день кончился. Думаю, она уже может идти домой!
Мердок взглянул на меня, однако дальше спорить с хозяйкой явно счел невежливым.
– Боюсь, у нас еще много дел, – только и сказал он. – Стравински, будьте любезны, подождите немного.
Я кивнула и отошла к стеллажам, делая вид, что заинтересовалась любопытным методом сшивки материалов. Шов красными крестиками, надо же! Чего только не сделаешь, когда вся жизнь твоя проходит в скучном архиве. С тоски и рукодельничать начнешь…
Не успела я налюбоваться этой прелестью, как Мердок поднялся. Чай он едва пригубил, к пирожным и вовсе не притронулся.
– Благодарю, Каэн! – тон его звучал официально, с той отстраненной холодностью, от которой женщина-птица вздрогнула и чуть не обварилась кипятком. – Ты чрезвычайно помогла следствию.
Так и просилось бессмертное: «Родина вас не забудет!»
Бедняжка Каэн побледнела, затем покраснела…
Вот умеет Мердок вежливо поставить на место!
Уважаю.
* * *
Вдохнула полной грудью я только на улице.
Вечерняя прохлада уже опустилась на город, смягчив краски и приглушив солнечный жар до легкого приятного тепла.
– Куда теперь? – поинтересовалась я, нащупывая в кармане сигареты.
Имею право, у меня стресс.
Мердок только покачал головой, когда я прикурила. Хотя не ему же в волосы чудом не вцепились!
Он тем временем педантично сверился со списком.
– Секретарь вашей бабушки еще не вернулся в Ёжинск? – осведомился Мердок, бросив на меня взгляд.
Поморщился и отступил в сторону. Я только затянулась посильнее: надо же, какие мы нежные! И отрицательно мотнула головой.
– Стэнли боится летать, – объяснила я, прикрыв глаза. Имею я право хоть на минутку покоя за этот долгий, очень долгий день? – А по земле добираться долго.
– Весьма любопытная боязнь, – заметил Мердок сухо. – Которая позволила ему остаться в стороне от исчезновения начальницы.
– Глупо, – отмахнулась я. – Зачем тогда ему сразу поднимать тревогу? Соврал бы, что бабуля должна была прилететь дня через три.
– Возможно, побоялся выглядеть подозрительным? – предположил Мердок и жестом отмел мои возражения. – В любом случае, пока это несущественно. Думаю, с учетом новых сведений нам следует первым делом заглянуть в дом мадам Цацуевой, а затем осведомиться о состоянии здоровья господина Сидорова.
– А почему не наоборот? – не поняла я. – Все равно же придется заезжать за ключами…
Мердок молча вынул из кармана связку и продемонстрировал мне.
И когда только успел?
– Тогда поехали! – я огляделась в поисках урн, не обнаружила и бессовестно растоптала окурок. – Кстати, тогда можно будет позвонить от меня.
Мердок только вздохнул укоризненно и подал мне руку…
Абрикосовая встретила нас легким ветерком и запахом пионов. Надо же, зацвели!
Я с детским восторгом глазела на клумбы. Обожаю пионы! Всякие – и светло-светло бежевые с чуть уловимой розовинкой, и белоснежные, аж в прозелень, и вишневые, и крикливые малиновые.
Мердок шел рядом, поглядывая вокруг с каким-то непонятным выражением лица.
– Доброго вам вечерочка! – крикнула из-за забора бабка Марья и со всех ног кинулась к своему наблюдательному пункту.
Интересно, у нее бинокль есть или так обходится?
Я вежливо кивнула, старательно отворачиваясь от запечатанной (обычная пластилиновая блямба с оттиском) калитки водяного. При виде нее на душе почему-то становилось муторно.
Казалось бы, Ихтиар сам натворил дел, что за него переживать?
А переживаю же! Прикипела я душой к этим улочкам и их обитателям…
– Интересно, – задумчиво произнесла я, наблюдая за тем, как Мердок ковыряется в замке. – Беликов – это третий муж Цацуевой? Или она соврала насчет второго вдовства?
– Полагаете, это имеет отношение к делу? – рассеянно осведомился он.
Я только вздохнула. Имеет, не имеет, но интересно же!
Мердок отпер калитку и вежливо придержал, дожидаясь, пока я войду.
Во дворе все оставалось по-прежнему. Только засохшие лепестки, которые некому было подмести, густо усыпали бетонную дорожку. Да попахивало чем-то не слишком приятным от мусорного пакета. Наши его не забрали, видимо, кроме объедков там ничего не было.
С входной дверью Мердок справился в два счета, хотя замок действительно оказался хитрый, гномий.
Папаша мой когда-то на таких специализировался. На чем и погорел…
– Проходите, Стравински, – вырвал меня из невеселых мыслей Мердок.
Я встряхнула головой. Это просто усталость, надо сегодня лечь пораньше и хорошенько отоспаться.
Шагнув через порог, я остановилась так резко, что Мердок чуть меня не сшиб и вынужденно придержал за плечи.
– Ну, ничего себе! – выдохнула я, хотя на язык просились куда более сильные выражения.
В доме царил кавардак. Из открытых дверок шкафов неопрятными кучами свисала одежда, обувь разбросана по всей прихожей, вынуты ящики…
Стараясь ступать осторожно, я на цыпочках заглянула на кухню. Картина та же. Прямо на пол высыпаны крупы, на столе – горка муки, холодильник настежь…
– Полагаете, Стэлла могла… хм, столь бесцеремонно обыскивать данное жилое помещение? – осведомился Мердок, бесшумно возникнув за моей спиной. – Или это дело рук похитителя?
Хотелось бы мне знать, как в такой неудобной одежде и обуви он умудряется передвигаться столь бесшумно?!
– Сомневаюсь, – откликнулась я, кивнув на взрезанные крест-накрест подушки кухонного уголка. – При всех своих… перегибах она не стала бы портить вещи.
– Согласен, – рассеянно отозвался Мердок, скользнув взглядом по перевернутой вверх дном кухне.
Казалось, здесь заглянули в каждую щель, в каждую кастрюлю, в отсеки бытовой техники. Даже рулон бумажных салфеток распотрошили!
– Интересно, а сколько комплектов ключей от дома? – задумчиво спросила я, носком туфли поддев какую-то цветастую тряпку, которая при ближайшем рассмотрении оказалась впечатляющих размеров фартуком в ромашках и сердечках.
Мердок нахмурил брови.
– Любопытный вопрос. Надо бы ознакомиться с протоколом осмотра места происшествия.
– Да уж, – поддакнула я, – помню, о кое-каких украденных ценностях речь шла. Но такой капитальный шмон?..
Мы бесцельно побродили по дому. Глупо искать что-то, ускользнувшее от столь внимательных взломщиков, однако Мердок честно попытался.
И предсказуемо не обнаружил ничего интересного. Разве что меня порадовала папочка с аккуратно подшитыми доносами, которую я тут же сцапала.
– Почитаю на досуге! – объяснила я на вопросительный взгляд Мердока.
Тот лишь плечами пожал, очевидно, не разделяя моего интереса. Цацуеву похитили явно не из-за этих кляуз, иначе воры не оставили бы их здесь.
– Полагаю, с учетом новых обстоятельств необходим повторный допрос госпожи Рачковской, – заметил он, разглядывая цветочные горшки, в которых дотошные воры тоже явно порылись.
– Да уж! – поддакнула я. Подозреваю, что это она понаписала те гадости о нас с Мердоком. Больше просто некому. – Кстати, она утверждала, что мадам Цацуева инсценировала похищение… Хотя сама сразу примчалась, между прочим.
– Вот именно, – подхватил Мердок. – Посему хотелось бы узнать, не она ли организовала это все. – Он обвел рукой бардак вокруг. – А если нет, то не причастна ли сама Цацуева к деяниям Кукольника?
Я поморщилась – ох уж эта высокопарная и густо пересыпанная канцеляритом манера речи! – и согласно кивнула.
– А… – начала я, но договорить не успела.
Настойчиво задребезжал звонок – снова и снова.
– Я посмотрю, – одними губами пообещала я и, крадучись, прошла в спальню, откуда был отличный вид на улицу.
С трудом заставила себя не отвлекаться на разглядывание монументальной кровати с башней вышитых подушек и осторожно отодвинула занавеску.
Кто там у нас?
Надо же! На ловца и зверь бежит!
– Сестра! – кратко сообщила я Мердоку, выглянув в коридор.
Он коротко кивнул и исчез.
Снаружи звякнул засов калитки, раздался взволнованный женский голос, затем приятный баритон Мердока.
Я вышла как раз вовремя, чтобы встретить их в прихожей.
– Здравствуйте! – как-то нервно поздоровалась Птица Говорун, одернув украшенную аппликациями длинную жилетку.
Выглядела она по-прежнему несуразно: аппликации эти, больше похожие на заплатки, бесформенная юбка до пят, которую она нервно теребила, небрежно прихваченные заколкой волосы и мазок неуместно яркой помады на губах.
Со вкусом у нее не очень. Или это я ничего не понимаю в модных тенденциях?
Я, как и бабуля, придерживалась строгой классики. А вот мама с сестренкой предпочитали одежду поэффетнее…
Вспомнив лицо Мердока при виде Розочки в пеньюаре, я улыбнулась.
И, похоже, Птица Говорун как-то неправильно поняла эту улыбку.
– Я тут не причем! – взвизгнула она, затравленно отступив на шаг. – Я же не знала, можно ли вам доверять и…
– Будет лучше, если вы все расскажете по порядку, – предложил Мердок мягко. – Можем пока выпить кофе… – и поправился: – если сумеем его найти.
Она сглотнула и пообещала сбивчиво:
– Я расскажу! Все, что знаю… но я мало что знаю.
Мердок кивнул, усадил ее на чудом уцелевшую табуретку и остановился напротив.
Я понятливо зарылась в шкаф.
Удалось найти и уцелевшую банку молотого кофе, и чашки, и даже конфеты.
Я варила кофе, краем уха прислушиваясь к откровениям Птицы Говорун.
– Я… – начала она, глубоко вздохнув. – Поймите, я не рассказала сразу, потому что не могла вам доверять.
– Почему? – удивился Мердок, присел прямо на столешницу и качнул ногой в безупречном ботинке.
Магия позволяла сохранять обувь идеально чистой, но заклятия для этого вплетались еще на стадии выделки кожи, так что стоило это… В общем, позволить себе такие излишества могли немногие. Проще уж по старинке, щеткой и кремом.
– Ну… – она еще раз вздохнула и решилась: – Ната говорила, в этом замешаны полицейские.
Я даже обернулась. На желтоватых щеках женщины рдел румянец, пальцы взволнованно сжимались и разжимались, как птичьи когти, а глаза горели какой-то мрачной решимостью.
Она совсем не походила на себя прежнюю – язвительную и неприветливую. Похоже, сейчас она на грани истерики, если еще не переступила эту грань.
– Любопытно, – заметил Мердок, как-то зримо подобравшись. – В чем именно?
– В истории Кукольника! – ляпнула она, и я чуть не просыпала кофе мимо турки.
– Она называла имена? – продолжил Мердок, прищурив внимательные темные глаза.
А я отвернулась, чувствуя, как колотится сердце. Неужели мы напали на след?!
И занялась плитой, вполглаза наблюдая за допросом.
– Нет, – призналась Птица Говорун, кажется, с облегчением. – Понимаете, Ната позвонила поздно ночью, я уже спала и спросонья могла что-то упустить. Но имен она точно не называла. Говорила только что-то про архив Пети… Петя Беликов – это ее бывший муж.
– Это нам известно, – уверенно кивнул Мердок, словно мы это раскопали давным-давно, а не случайно выяснили только сегодня. – Продолжайте.
– Да нечего особо продолжать, – передернула плечами она. – Сестра сказала, что будет мне горячий материал… Ну сейчас я о светских событиях пишу, но…
– Но раньше вы специализировались на громких расследованиях, – подсказал Мердок негромко. – Я читал ваши старые статьи. Ведь Беликов охотно делился с сестрой жены кое-какими… хм, любопытными фактами. Так?
– Ну да, – она нервно хохотнула. – У нас договоренность была. Петя помогал мне, а я ему.
Я чуть не присвистнула, убирая турку с огня. Надо же! Интересно, чем ее так прижали? Ведь не просто писать перестала – забилась в глушь, в провинцию!
– А затем его привлекли к уголовной ответственности, – Мердок внимательно за ней наблюдал, – вы испугались и сбежали?
– Да, – прозвучало совсем тихо. И она повторила громче, с вызовом: – Да! Я и о пропаже Наты болтать боялась! Сначала сглупила, вызвала полицию, но потом поняла, что к чему. А я же тоже жить хочу!
А ведь выложи она все сразу, мы бы сэкономили кучу нервов, сил и времени.
– Разумеется, – заметил Мердок прохладно. – Итак, вы утверждаете, что Цацуевой было известно о причастности к деяниям Кукольника кого-то из полицейских?
– Да! – торопливо, решительно подтвердила она.
– Попытайтесь вспомнить точную формулировку, пожалуйста.
Я примостила на столе чашки с кофе и встала рядом с Мердоком.
Она задумчиво склонила голову к плечу и проговорила:
– Ната сказала, кто-то из полицейских чинов.
– Именно так? Чинов? – уточнил Мердок, вперив в собеседницу острый взгляд.
Она кивнула.
– Я же журналист, – передернула плечами она, обеими руками взяв чашку, – такие вещи запоминаю, понимаете?
– А она не уточняла, о нашем ли райотделе шла речь? Или, скажем, об области?
– Вроде бы о вашем, – с сомнением протянула журналистка. – Да, точно! Она еще говорила, что хочет сама на него посмотреть. Завтра, мол, специально сходит, все равно к домовому зайти собиралась.
Мы с Мердоком переглянулись. Все совпадало!
– Уточните, пожалуйста, этот разговор состоялся в ночь исчезновения мадам Цацуевой? – поинтересовался Мердок, постукивая пальцами по столешнице.
– Нет, – она отрицательно мотнула головой. – Накануне.
«Что получается? – подумала я отстраненно. – Если Цацуеву убрали из-за того, что она слишком много знала, то как на нее вышел Кукольник?»
Мердоку явно пришла в голову та же мысль, но тут госпожа Рачковская ничем помочь не могла.
Он помучил журналистку еще немного (при этом вопрос о ее недавнем пасквиле он благородно не затрагивал!), затем поинтересовался:
– И последний вопрос. Почему теперь вы решили довериться нам с домовым Стравински?
– Ну… – она допила кофе и призналась прямо: – Вы же вернули бриллианты. Будь вы связаны с Кукольником, зачем вам лишать его добычи?
– Логично, – хмыкнула я. – А откуда вы об этом узнали?
– Милочка, – усмехнулась она, – у меня свои источники!
Не зря говорят, что исповедь очищает душу. Выговорившись, Птица Говорун заметно успокоилась и снова взяла тот же снисходительно-пренебрежительный тон.
– Бабка Марья? – предположила я, отпивая почти остывший напиток.
Она высоко подняла выщипанные брови.
– Откуда вы?! А, ну да. Вам по должности положено. Ну хорошо. Мы с Натой знаем ее с детства. Здесь жили наши родители, и Ната после развода вернулась сюда. Ну а я решила купить себе другой дом, когда… В общем, вы понимаете.
Я отставила чашку – хватит с меня на сегодня кофеина, собиралась же лечь спать пораньше! – и не выдержала:
– Кстати, сколько раз мадам Цацуева была замужем?
– Это не тайна, – пожала костлявыми плечами ее сестра. – Трижды: два раза стала вдовой, а с последним мужем развелась. Это все?
– Да, – кивнула я. Надо же, какая у некоторых активная личная жизнь! А так и не скажешь… Что ж, Хельги в опытных руках. – Спасибо за информацию.
Она кивнула в ответ и встала:
– Я пойду?
– Разумеется, – Мердок вскочил. – Позвольте, я вас провожу.
Она бледно улыбнулась и согласилась.
А я принялась машинально мыть чашки.
Ну и история!
Как же все запуталось…
– Что думаете, Стравински? – вернувшись, негромко осведомился Мердок с порога.
– Ничего, – призналась я честно, вытирая посуду и расставляя ее на сушилке.
Голова шла кругом.
– Вам следует поесть и отдохнуть, – сказал Мердок почему-то совсем близко.
Я дернулась и, резко оборачиваясь, чуть не угодила ему затылком по зубам.
Мердок даже не вздрогнул – железное самообладание! – только протянул руку… и отобрал у меня полотенце.
Темные глаза Мердока снова запали, на лбу пролегли складки, а щеки потемнели от щетины.
– Вам тоже не мешало бы перекусить и хоть немного поспать, – заметила я ему в тон.
Он стоял так близко, что запах его одеколона щекотал нос. Черный перец и апельсин? Неожиданно…
«Хм, что там в Уставе сказано о близких отношениях с начальством?» – мелькнула у меня шальная мысль.
Минуту мы смотрели друг на друга… А затем Мердок, глубоко вздохнув, отступил на шаг.
– Пойдемте, Стравински! – велел он сухо.
Похоже, Устав их не одобрял…
* * *
От предложения купить что-нибудь на перекус и обсудить все в моем кабинете Мердок отмахнулся.
Вместо этого он вызвал такси и подвез меня домой.
– Вы же собирались позвонить, – напомнила я, когда он открыл передо мной дверцу машины.
– Не переживайте, – он кривовато улыбнулся, – я непременно это сделаю.
Я пожала плечами, коротко попрощалась и направилась к калитке…
– Роза, Дис, я дома! – крикнула я, отперев дверь своим ключом.
Никто не ответил, лишь с кухни доносился какой-то подозрительный шум.
– Дис! – позвала я громче.
А в ответ – тишина…
Сердце забилось сильней, а воображение услужливо подсунуло десяток страшных картинок на выбор.
Я тихо-тихо вынула табельное оружие и на цыпочках, стараясь не цокать каблуками, пробралась на кухню.
Заглянула – и чуть не заорала.
Гномка склонилась над столом, а нависший над ней зомби уже занес окровавленный топор…
В следующее мгновение я разглядела детали: топорик оказался кухонный, на мертвеце красовался фартук, а Дис вдохновенно потрошила здоровенную рыбину, что-то втолковывая безропотному зомби…
Она отступила в сторону, ткнула пальцем в кухонную доску – и господин Немо тюкнул топориком по тушке. Раз, другой…
– Молодец, – ворчливо похвалила гномка и похлопала умертвие по плечу. – Ничего, научишься!
Нехитрый наряд зомби дополнился галстуком-бабочкой, явно повязанным шаловливыми ручками Розы.
– Дис! – просипела я, опуская ствол и хватаясь за сердце. – Ты же меня до инфаркта доведешь!
– А? – она обернулась и всплеснула руками: – Вы так рано! Еще же ничего не готово!
– Мне бы какой-нибудь бутербродик… – попросила я, незаметно пряча пистолет в сумку.
От пережитого стресса аппетит стал просто зверским. А если вспомнить, что я толком за день ничего и не ела, если не считать кофе да шоколадку…
Сердобольная Дис тут же зарылась в холодильник.
Немо (я называла его привычным именем) исполнял роль поваренка, причем Дис была явно им очень довольна.
Еще бы! «Принеси – подай – пошел вон!», и никаких тебе трудовых кодексов и жалоб на условия труда.
Хм, а не попросить ли Мердока по завершении дела оставить господина Немо у нас?
Я вздохнула. Зная Мердока, на это нечего и надеяться…
– Оголодали! – констатировала Дис, глядя на то, как я уписываю уже третий или четвертый кусок хлеба с маслом и колбасой. – Само собой! Вы же не завтракали даже из-за этого вашего начальника!
– И не пообедала, – повинилась я, стараясь не чавкать и не глотать непрожеванные куски.
Она прищурила глаза и уперла руки в бока.
– Вы как хотите, – заявила она решительно, – а я больше такого не допущу! Вон как исхудали! Чтобы на моей кормежке!..
Она что-то ворчала, вновь вернувшись к своей рыбе, а я уже неторопливо жевала и улыбалась.
Хорошо, что с моим образом жизни никакие диеты не нужны. А вот Роза с Дис периодически воюет…
– Дис, – окликнула я, лениво макая кусочек хлеба в оставшийся от салата соус. – А Роза дома?
– Нет, – откликнулась она, шинкуя зелень. – Ушла, но к ужину обещала быть.
Я взглянула на часы. До восьми оставалось всего сорок минут.
Украдкой я потерла глаза, которые после еды стали слипаться.
Ничего, дождусь ужина, приму ванну и лягу. А может, прямо сейчас покемарить на диване?..
Трель звонка заставила меня дернуться и разлепить глаза.
– Я открою! – пообещала я обернувшейся Дис и поплелась к двери.
Гномка кивнула и вернулась к скворчащей на плите рыбе…
Хм, оказывается, у нас в палисаднике тоже расцвели пионы.
А я так рвалась домой, что даже не заметила. Или скорее от голода и усталости ничего не соображала…
Я отодвинула засов.
– Здравствуйте, Анна! – вежливо произнес высокий блондин с чемоданом в руках.
– Здравствуйте, Стэнли! – так же вежливо откликнулась я.
Бабулин секретарь умудрялся держать дистанцию со всеми. Даже со мной он был на «вы», хотя работал у бабули уже лет пятнадцать и знал меня еще девочкой.
– Вы просили зайти, – напомнил Стэнли, прервав неловкую паузу, и поправил на переносице очки в тонкой металлической оправе.
Интересно, а для чего они? Бабуля как-то обмолвилась, что ее секретарь не носит обычные вещи, только артефакты.
А так и не скажешь: обычный полноватый мужчина лет сорока, в слегка измятом костюме и несвежей сорочке. Хотя это как раз неудивительно: судя по чемодану, он только что с поезда.
– Да, конечно. Проходите.
Я заглянула на кухню предупредить Дис, что у нас гость. Она только кивнула, с сосредоточенным видом колдуя над плитой…
Чай нам подал Немо, и это было не лучшей идеей.
При виде живого мертвеца Стэнли дернулся и поспешно сунул руку в карман.
Очки полетели в сторону, светлые глаза побелели, он прорычал что-то непонятное и повелительно вытянул ладонь…
– Успокойтесь! – резко произнесла я, видя, что зомби даже не пытается уклониться от уже почти сорвавшегося заклятия. – Это… хм, наш слуга.
– Слуга?! – переспросил Стэнли, обернувшись.
На кончиках его пальцев медленно гасло мертвенно-синее пламя.
– Так получилось, – уклончиво объяснила я. – Это временно.
Он мрачно на меня покосился и нахмурился.
Да-да, зомби – детям не игрушка. Но что я могу поделать? Не мчаться же к Мердоку с воплем: «Вы забыли у меня свое умертвие! Заберите, пожалуйста!»
И вообще, Немо официально передан мне на ответственное хранение.
– Так что вы знаете об исчезновении бабули? – резко сменила тему я.
Стэнли дождался, пока зомби нальет чай и выйдет, и лишь затем разомкнул тонкие губы:
– Почти ничего. Госпожа Марцелина должна была прибыть в Комарово еще позавчера. Она позвонила мне из аэропорта, а потом… просто исчезла. Я встретил тот рейс, однако на борту ковра-самолета госпожи Марцелины не оказалось.
Я чуть поморщилась (ах, каким тоном он произносил это «госпожа Марцелина»!) и уточнила:
– Вы уверены, что она звонила именно из аэропорта?
– Уверен, – подтвердил он сразу. – Там слышался такой характерный шум. Трудно ошибиться. А есть какие-нибудь новости?
О записке Кукольника я ему рассказывать не собиралась.
Всерьез Стэнли я не подозревала, но проверить нужно всех. Мердок прав: бабулю мог увезти только тот, кому она доверяла.
– Нет, – нехотя призналась я. – Вообще не понимаю, зачем похищать бабулю?!
Секретарь пожал плечами и взял чашку.
– У госпожи Марцелины много врагов, – напомнил он, пристроив ее на подлокотнике. – Например, некоторые члены городского совета.
Я кивнула и невольно усмехнулась. Тогда мне было лет пятнадцать, так что я помню ту историю довольно отчетливо.
Бабуля организовала работу своего управления настолько хорошо, что через некоторое время все как-то подзабыли, каких усилий это стоило.
А если все прекрасно само по себе, то зачем тратить на это деньги?
На рассмотрение городского совета было вынесено предложение вдвое сократить бабулино управление и впятеро уменьшить его финансирование…
Бабулину реакцию описывать не буду. Скажу только, что тот день вошел в историю города как Чистая Пятница. Водных процедур тогда действительно было в избытке…
– Глупо, – отмахнулась я. – Зачем так усложнять?
– Согласен, – кивнул он. – Куда проще застрелить или устроить взрыв.
Голос его чуть заметно дрогнул, но я сделала вид, что не заметила.
– Гадать можно долго, – вздохнула я. – Составьте нам список всех врагов бабули, ладно? Я не в курсе ее рабочих дел.
– Само собой. Я уже примерно набросал.
И он положил передо мной листы с аккуратно пронумерованными именами. Сколько-сколько?! Сто двадцать три пункта…
Бабуля у меня – талант!
– Все равно, – вырвалось у меня, – не представляю, как похитители умудряются ее удерживать?!
– Наркотик, – тут же предположил Стэнли. – Есть несколько вариантов, которые подействуют даже на госпожу Марцелину. Правда, вряд ли надолго.
Видно было, что об этом он уже думал. В дороге у него была уйма времени на размышления.
Честно говоря, в глубине души я не верила, что это всерьез. Наверное, бабуля задумала какой-нибудь финт ушами, для которого ей пришлось исчезнуть…
В гостиную заглянула Дис и сообщила мрачно:
– Ужин подан!
– Вы останетесь? – предложила я Стэнли.
Он покачал головой и поднялся:
– Простите, я только с поезда и хотел бы отдохнуть. Надеюсь, вы будете держать меня в курсе?
– Да, – пообещала я, немного покривив душой. Дождалась, пока гость удалится, и повернулась к хмурой экономке: – Что опять случилось?
Гномка насупилась:
– Роза обещала вернуться к ужину. И не пришла!
Дис не терпела пренебрежения к своим кулинарным шедеврам.
Пришлось прибегнуть к хитрости:
– Я ужасно проголодалась! А что у нас на ужин?
– Жареный карп! – гордо сообщила она. – С молодым картофелем и салатом. А на десерт – клубника со сливками.
– А ты Розе об этом говорила?
– Да! – Дис веско кивнула.
– Ну, тогда она сейчас прибежит, – усмехнулась я. – Она же обожает клубнику.
Дис фыркнула и отбыла на кухню муштровать безропотного зомби…
Ужинать мне пришлось в одиночестве.
После еды я совсем осоловела и, плюнув на все, поплелась спать.
Еще не было и девяти, но сил держать глаза открытыми у меня просто не оставалось…
Надеюсь, хоть лягушка не приснится…
