Книга: Арифмоман
Назад: Глава 2
Дальше: Глава 4

Глава 3

Когда Эйхгорн очнулся, было уже совсем темно. Похоже, без сознания он пробыл часов пятнадцать. Во рту стоял горький привкус, как будто его только что вырвало.
Некоторое время Эйхгорн еще лежал на траве, осознавая произошедшее. Судя по тому, что он по-прежнему под открытым небом, его никто не нашел. Значит, уфологи в лагерь так и не вернулись, иначе по крайней мере перенесли бы его в палатку.
Но понемногу глаза привыкли к темноте, и Эйхгорн понял, что находится не в лагере. Палаток вокруг нет, никаких других вещей тоже. Да и место явно совсем другое. Уфологи остановились на крохотной полянке, этакой проплешине рядом с сухим овражцем. А здесь ничего подобного не видно, только сплошные ряды деревьев.
Причем не тех деревьев. Возле лагеря росла в основном лиственница, кое-где попадалась ольха. Здесь же… в такой темноте Эйхгорн затруднялся определить древесные породы, но на лиственницу это точно не похоже. Скорее уж дубы, вязы, бересклеты.
— Занимательное явление, — сделал аудиозаметку Эйхгорн. — По всей вероятности, моя гипотеза подтвердилась — это действительно кротовина. Не подлежит сомнению, что я переместился в пространстве. Вопрос лишь в том, на какое именно расстояние.
Вормолеграф молчал, стрелка больше не двигалась. Эйхгорн убрал диктофон и решил попробовать сориентироваться на местности.
Физические ощущения были вполне обычными. Воздух пригоден для дыхания, сила тяжести не изменилась, атмосферное давление вроде бы нормальное. Уже неплохо.
Небо ничего полезного не сказало. Слишком пасмурно — нет ни звезд, ни луны. Впрочем, сегодня предноволуние, так что луна все равно была бы почти не видна.
Смартфон работал, но сеть по-прежнему не находил. Равно как и GPS. Полная пустота.
Определить точное время тоже не удавалось — на смартфоне сбросились все настройки. Видимо, из-за прохождения через червоточину. Дисплей мигал бесполезным «0:00».
Компас указывал… куда-то. На север, понятное дело, но это знание Эйхгорну сейчас ничем не помогало.
Несмотря на то, что он очутился непонятно где, настроение у него было приподнятым. Ведь он наконец-то получил фактическое доказательство существования червоточин. Экспериментально подтвердил функциональность своего изобретения. Это стоит того, чтобы заблудиться в лесу.
Но оставаться здесь все равно не хочется. Кому Эйхгорн тут расскажет о своем открытии — белкам и медведям?
Их, впрочем, тоже не видно. Да и гнус совсем не докучает.
Нет, надо выбираться к людям, к цивилизации. Обернувшись вокруг своей оси, Эйхгорн пристально рассмотрел все пути. Дорог и троп заметно не было, но к северо-востоку деревья росли несколько реже. В том направлении он и зашагал.
Какое-то время Эйхгорн машинально считал деревья. Дойдя до восемьдесят второго, остановился и задумался, не в силах решить, мелкое ли перед ним деревце или особо вымахавший кустарник.
В темноте было трудно разобрать.
Так или иначе, счет на этом прервался, и дальше Эйхгорн шагал уже просто так. От скуки он начал слушать айпод, но ему быстро надоело. Судя по музыке, процентов на девяносто состоящей из тяжелого металла, эта штуковина принадлежала кому-то из молодежи — Виталику или Галке Дроздовой. У современной пацанвы совершенно нет вкуса.
То ли дело старый биг-бит. Вот это была музыка.
Небо понемногу светлело. Стало ясно, что со временем Эйхгорн не угадал — без сознания он провел не пятнадцать, а все двадцать часов. Весь день и большую часть ночи.
Крепко его приложило, похоже.
Или же — он не исключал и такой вариант — кротовина переместила его куда-то в другой часовой пояс. Возможно, он сейчас где-нибудь в Финляндии или Канаде.
Лучше в Канаде. По-английски Эйхгорн говорил свободно, по-французски тоже мог объясниться. По-фински же знал только слово «perkele», причем не был до конца уверен, как оно переводится.
Эйхгорн продолжал целеустремленно шагать на северо-восток. Он понятия не имел, есть ли там что-нибудь полезное, но раз выбрав направление — придерживался его. Периодически он сверялся с компасом.
Снова захотелось курить. Эйхгорн извлек из кармана и недовольно осмотрел уже полупустую пачку. Вчера он выкурил восемь сигарет, сегодня одну. Осталось одиннадцать. И еще сто восемьдесят лежат в рюкзаке.
Запас довольно приличный. Эйхгорн не был таким уж заядлым курильщиком, в день выкуривал примерно полпачки, так что блока ему хватало недели на три.
Есть тоже хотелось все сильнее. Эйхгорн не успел позавтракать и понятия не имел, сколько времени пробыл без сознания. Но живот напоминал о себе все настойчивее.
Эйхгорн решил сделать привал и перекусить. Он в последний раз затянулся и машинально поискал глазами урну. Разумеется, в лесу ее не оказалось. Класть хабарик в карман было негигиенично, и пришлось таки загрязнять природу.
Совестно, а ничего не поделаешь.
Раньше Эйхгорн не испытывал моральных терзаний, бросая хабарики на землю. Но этой весной ему довелось на добровольно-принудительных началах участвовать в субботнике. Очищая вскрывшийся от снега газон, он, разумеется, машинально подсчитывал и систематизировал убранный мусор.
Всего там обнаружилось восемьдесят девять единиц. Из них:

 

Банок из-под лимонада — 1.
Трамвайных билетов — 1.
Оберток от мороженого — 1.
Оберток от шоколада — 2.
Бумажек невыясненного происхождения — 2.
Бутылочных крышек — 4.
Пачек из-под сигарет — 6
Хабариков — 72.

 

После этого он невольно задумался, насколько бы чище стали города, если бы люди не курили или хотя бы не бросали хабарики на землю. Количество мусора реально уменьшилось бы в несколько раз.
Впрочем, в экстренной ситуации можно пренебречь обычными условностями. Один хабарик не сможет сколько-нибудь заметно нарушить экологический баланс тайги.
Сделав такой вывод, Эйхгорн зажег новую сигарету.
Небо совсем посветлело. Солнца за лесной стеной видно не было, но оно явно уже выбралось из-за горизонта. Так что Эйхгорн уселся завтракать.
Костра разводить он не стал, но питаться всухомятку ему тоже не хотелось. Кипяток в термосе еще не остыл — Эйхгорн залил растворимую вермишель, выждал несколько минут и принялся есть. Жевал он равнодушно, безо всякого аппетита — просто восполнял нехватку калорий.
На оставшемся кипятке он заварил кофе. Прихлебывая жидкий, почти безвкусный напиток, Эйхгорн сумрачно рассматривал ботинки. Не мешало бы их почистить и подсушить. Надо будет этим заняться во время обеденного привала.
Если, конечно, Эйхгорн к тому времени не выберется из леса.
Допив кофе и закопав под деревом пустую упаковку из-под вермишели, Эйхгорн снова взвалил на плечи рюкзак. Тот стал чуточку легче.
Оказалось, привал Эйхгорн сделал уже на краю леса. Не прошло и пяти минут, как он вышел на опушку. И вот тут-то его крепко проняло. Он даже снял и протер рукавом очки.
Выходя из леса, Эйхгорн рассчитывал обнаружить поле, реку, дорогу. Шоссе или железку. Если повезет — населенный пункт. Населенный пункт он и обнаружил… только был это ну очень нетипичный населенный пункт.
Впереди вздымалась крепостная стена. Выложенная из серого камня, с зубчатыми башенками, окруженная узким рвом. За ней виднелись треугольные зеленые кровли, а в центре — белые купола и шпили, похожие на свадебный торт.
Дворец. Самый натуральный дворец, словно явившийся из диснеевской сказки. Где бы Эйхгорн ни находился, он совершенно точно уже не в Якутии. Да и вообще для Восточной Сибири характерен совершенно другой архитектурный стиль.
Пару минут Эйхгорн просто рассматривал удивительное явление. Потом сделал несколько снимков и заговорил в диктофон:
— Будем рассуждать логически. Объяснение первое — это сон. Исключено, поскольку я удивлен. Известно, что во сне все воспринимается как должное, так что удивиться там невозможно. То же самое касается сумасшествия. Галлюцинации маловероятны, поскольку я в данный момент трезв, а вещества употреблял всего дважды в жизни, и с тех пор прошло больше двадцати лет, но этот вариант пока что полностью отбрасывать не будем.
Объяснением номер два Эйхгорн назвал монастырь. В России кое-где еще остались по-настоящему крупные монастыри, издали похожие на дворец царя Салтана. С другой стороны, о настолько огромных Эйхгорн не слышал. Да и архитектура опять же какая-то… не православная. Купола имеются, только совсем другой формы, ничуть не похожие на привычные золотые луковицы. И ни одного креста.
Объяснение третье — этнографический музей под открытым небом. Такой, где воссоздают кусочек старины. Тогда, размах, конечно, грандиозный. Эйхгорн бывал в подобных музеях — в Чувашии, в Египте, в Норвегии, — но те не тянули на большее, чем крохотное сельцо. А эта штука размером с настоящий средневековый город.
Видимо, Эйхгорн стоял на возвышенности, потому что вид открывался изумительный. Насколько хватало глаз, город окружали поля. На одних колосилась пшеница, другие были отданы под пастбища. Примерно на полпути к крепостным стенам виднелась еще одна группа строений — небольших, приземистых. Наверное, деревенька или крупный хутор.
Монастырь ли это или музей — места однозначно далекие от цивилизации. Дороги только грунтовые, хотя покрытие неплохое. Линии электропередачи отсутствуют. Техники тоже не видно — ни легкового транспорта, ни грузового, ни тракторов.
Жаль, бинокля нет. Эйхгорн взял в экспедицию прекрасный полевой бинокль с двадцатикратным увеличением, но тот остался где-то в лесу близ села Малые Дудки.
А Эйхгорн сейчас совершенно точно в каком-то другом месте.
Нет, это не галлюцинации. И на этнографический музей все-таки мало похоже. Уже совсем рассвело, и Эйхгорн решил спуститься, взглянуть поближе.
Вон, на ближайшем поле заметно движение — коровы или другой крупный рогатый скот. Пастух гонит стадо. Он должен как минимум знать название этого населенного пункта. А если он не говорит по-русски, Эйхгорн по крайней мере поймет, что вокруг не Россия… и вообще не СНГ.
Конечно, всегда остается шанс наткнуться на не знающего языка иностранца. Или вообще немого. Но вероятность подобного незначительна, так что ее можно не учитывать.
Приближаясь к пастуху, Эйхгорн постепенно замедлял шаг. Уж больно чудно тот был одет. Явно не по современной моде. Что-то вроде короткой рубахи или удлиненной туники — белого цвета, с вышитыми зеленью узорами, похожими на оленьи рога.
Босой — это Эйхгорн заметил, подойдя еще ближе. На голове… похоже, венок. Листья вперемешку с цветами. Ростом повыше Эйхгорна, но лицом еще совсем пацан — лет шестнадцать-семнадцать. И взгляд какой-то… отстраненный.
Стремный тип. Как ни посмотри — стремный. Может, местный дурачок?
При виде Эйхгорна пастушок насторожился. А за поясом у него висел немаленькой длины кнут. Или бич — Эйхгорн понятия не имел, как это орудие труда правильно называется.
— Кто будешь, добрый человек? — окликнул пастух.
Эйхгорн открыл уже рот, но запнулся и ничего не ответил. Его мозг уловил нечто аномальное. Пастух точно, совершенно точно говорил не по-русски. И не по-английски. И ни на каком другом из известных Эйхгорну языков.
Но он загадочным образом понял каждое слово.
— Добрый человек, откуда будешь? — уже с явным подозрением спросил пастух. — Что-то одежа на тебе чудная. Неместный, что ли?
Эйхгорн невольно опустил взгляд. Там были самые обычные куртка и брюки. Очень легкие, из мембранной ткани. Под ними термобелье — Эйхгорн всегда его носил на природе. На ногах трекинговые ботинки. На лысом черепе — панама с ремешком.
Ничего экстраординарного, но рядом с этим ряженым его одежда действительно смотрелась странно.
А потом все стало еще страннее. На дороге показались две конные фигуры. Двигались они медленной трусцой, но при виде Эйхгорна сразу встрепенулись и прибавили ходу.
— Это кто такие? — спросил Эйхгорн пастуха.
— Вестимо кто, — ответил тот. — Королевские егеря. А ты, добрый человек, в самом ли деле добрый, или я, может, ошибаюсь?
Эйхгорн задумался. Вопрос был по-настоящему сложен, и так вот сходу ответить не получалось. В любом случае сейчас мозг Эйхгорна был полностью поглощен приближающимися всадниками.
Как-то неприветливо они выглядели.
Одеты эти ребята были еще необычнее пастуха. Лошади Эйхгорна не смутили — ему и самому доводилось ездить верхом. В условиях бездорожья конь и сейчас бывает предпочтительнее автотранспорта. Но вот одежда их седоков…
На них были ярко-зеленые камзолы, похожие на гусарские. Такие же и штаны. Сапоги черные, длинные, с высокими голенищами и круглыми носками. На груди что-то вроде белых галстуков, а манжеты кружевные, тоже белые. На головах зеленые картузы с красной тульей и двумя шнурками. К поясам приторочены не то длинные ножи, не то короткие шпаги.
А главное — у обоих в руках были копья. Поначалу они держали их вертикально, словно знамена, но понемногу опускали, явно устремляя острия к Эйхгорну.
Тот не делал попыток удрать. Он сразу прикинул примерную скорость верховых, сопоставил ее с максимальной, которую мог развить сам, оценил расстояние до леса и сделал вывод, что убежать не получится. А значит, и незачем зря тратить силы.
Вместо этого Эйхгорн размеренно говорил в диктофон:
— На ум приходят два возможных объяснения — реалистическое и фантастическое. Реалистическое — передо мной историческая реконструкция или средневековый фестиваль. Фантастическое — пройдя через кротовину, я переместился не в пространстве, а во времени. Полагаю, через минуту-другую я выясню, какая из гипотез справедлива.
Всадники, которых пастух назвал «королевскими егерями», тем временем подъехали к Эйхгорну и безо всяких разговоров принялись тыкать его тупыми концами копий. Не всерьез, не с целью ранить, а так, как ребенок тыкает палочкой дохлую гусеницу. Видимо, им было любопытно, что это за нелепое существо.
В окружении всех этих ряженых нормально одетый человек и в самом деле смотрелся чертовски странно.
А Эйхгорн просто стоял со своим диктофоном, и взгляд у него был снулый. Казалось, что ему безразлично происходящее. Однако на деле он внимательно изучал ситуацию, подмечая каждую мелочь.
Например, часы. Его внимание сразу привлекли часы на запястье егеря постарше. Вроде бы явный признак современного мира — в Средневековье подобных точно не носили. Но с другой стороны — это были вовсе не механические и тем более не электронные часы, а… солнечные. Крохотные солнечные часы — с циферблатом, маленьким отвесом и шнурком-гномоном. Эйхгорн слышал о таких — если держать их в правильном положении, время определяется с точностью до четверти часа.
— Не подскажете, сколько времени? — вежливо поинтересовался Эйхгорн. Ему захотелось взглянуть, как этим устройством пользуются.
— Третья четверть первого рассветного, — ответил егерь, на мгновение поставив руку горизонтально.
Эйхгорну это ничего не сказало. А еще ему надоели легкие, но все же чувствительные тычки копьями. С тупого конца они не опаснее швабр, но все равно как-то неприятно.
Но когда он осторожно отступил на шаг, копья сразу взметнулись к лицу. И на сей раз то были острые концы — на совесть заточенные! Егеря перевернули свое оружие с какой-то даже неправдоподобной скоростью.
Глядели они при этом без злобы, но с подозрением, сильно напоминая гаишников на трассе.
— Галко, это знакомец твой, что ли? — спросил егерь у пастуха.
— Не, — мотнул головой тот. — Не знаю его.
— А откуда взялся тут?
— Да вродь из леса вышел. Но я не видал.
— Не видал?..
— Не видал. Только если не из леса — так откуда же? Тут рядом-то только лес, а дорога-то — она вон, дорога, в другой стороне совсем.
— Ага. Из леса, значит.
— Товарищи, господа, офицеры, не знаю как к вам правильно обращаться… я, если что, сам могу за себя ответить, — подал голос Эйхгорн. — Спросите у меня самого, кто я такой.
— Ага, — медленно кивнул егерь. — Точно, можно ж так. Ты кто такой?
Эйхгорн вздохнул. Идиоты. Куда ни плюнь, везде идиоты. Человеческая глупость всегда его огорчала, но он ничего не мог с ней поделать.
— Где я нахожусь? — устало спросил он.
— А ты находишься на коровьем пастбище, — участливо ответил егерь. — Сам-то не видишь, что ли? Так вроде и очки носишь — не слепой, значит.
— Уточняю свой вопрос. Как называется этот город?
— Альбруин еще вчера назывался, — ответил егерь, переглянувшись с напарником. — Заплутал, что ли? Ну это случается. Откуда сам будешь? Куда идешь?
— Альбруин… — пробормотал Эйхгорн. Название было для него пустым звуком. — А… страна как называется?
— Так Парибул, — без малейшего удивления сказал егерь. — В самом деле заплутал, что ли? Куда идешь-то, говорю!
— А число сегодня какое? — продолжал выпытывать Эйхгорн. — День, месяц?
— Бархатный Ястреб, — недобро ответил егерь.
— Бархатный… Ястреб?.. — недоуменно переспросил Эйхгорн. — А-а… а год какой?
— Год?.. Ты не знаешь, какой сейчас год?.. Кто вы вообще такой, сударь? — уже совсем холодно спросил егерь, почему-то переходя на «вы». — Потрудитесь-ка объяснить, да поживее.
— Никто, — на автомате сказал Эйхгорн, переваривая информацию. — Я никто. Обычный человек.
Вот теперь егерей проняло! Услышав этот безобидный ответ, они отпрянули, как ужаленные. Пастушок тоже отшатнулся, едва не упав.
— Обычный человек?! — вскрикнул егерь помоложе.
— Сам признался! — гаркнул второй. — Вяжи его!
Эйхгорн не успел опомниться, как его плечи захлестнуло арканом. Егерь с силой дернул, и Эйхгорн упал.
Глотая пыль, он тщетно пытался понять, что не так сказал…
Назад: Глава 2
Дальше: Глава 4