Глава 1

Глобальная империя: сеть контроля

Стивен Хайат

Стивен Хайат дает характеристику системе контроля – финансового, политического и военного, – на которой зиждется сегодняшняя глобальная – империя.

Бесконечное накопление собственности должно основываться на бесконечном накоплении власти. Ханнах Арендт (Hannah Arendt)

В июне 2003 года после заявления «Миссия выполнена!» в начале операции по освобождению Ирака Джордж Буш сказал приветствовавшим его кадетам Вест Пойнта, что у Америки «нет территориальных амбиций. Мы не стремимся стать империей». Тем временем эксперты-неоконсерваторы, такие как Найал Фергюсон (Niall Ferguson) и Чарльз Кротаммер (Charles Krauthammer), подстрекали его именно на это: «перейти от неформальной империи к формальной», признав истинную роль Америки в мировом масштабе и приняв реальность, заключающуюся в том, что «”политическая глобализация” – красивые слова, означающие империализм». Вернулся ли послевоенный мир, возникший после падения Берлинской стены в 1989 году, к новому веку империи?

Победа союзников в 1945 году, которая подтвердила право народов на самоопределение, провозглашенное в Атлантической хартии, казалось, означала конец колониальных империй. Жители колоний в Азии, Африке и на Ближнем Востоке увидели поражение британских, французских и голландских армий в 1940–1941 годы и поняли, что бывшие имперские силы больше не обладают ни военными, ни финансовыми ресурсами, чтобы длительное время поддерживать свое правление. Более того, две сильнейшие державы – США и СССР – формально были на стороне антиимпериализма. Америка давно придерживалась политики «открытой двери», отстаивая формальную независимость развивающихся стран. Советский Союз осуждал империализм, поэтому коммунистическое движение получило широкую поддержку в колониальном мире.

Тем не менее, европейские колониальные силы старались сохранять свои владения по мере возможности. В итоге Британия «покинула Индию» в 1947 году, но боролась с повстанцами в Кении, на Кипре и в Малайзии, прежде чем предоставить этим странам независимость. Франция вела проигрышные войны, основанные на разжигании внутренних распрей, в Индокитае и Алжире, чтобы сохранить хотя бы тень имперского блеска. Однако ход истории явно благоприятствовал свободному волеизъявлению во всем мире. Попытаются ли новые лидеры Третьего мира нанести удар самостоятельно, захватив контроль над ресурсами своих стран, чтобы создать собственную промышленность? Или, что хуже, объединятся ли они с Советским Союзом, или националисты подготовят почву для захвата власти коммунистами?

Для западных европейцев потеря доступа к колониальным ресурсам и рынкам стала бы тяжелейшим ударом: их ослабевшие экономики только начинали постепенно восстанавливаться после Второй мировой войны, поэтому они намеревались взять средства на реконструкцию из колоний. Со своей стороны, США опасались, что независимость колоний ослабит их европейских союзников и, возможно, приведет к распространению влияния СССР в Европе. Кроме того, американские бизнес-лидеры были озабочены послевоенной депрессией 1950-х годов, поэтому они стремились удержать доступ к ресурсам и возможным новым рынкам.

События в Иране, Гватемале и Египте в 1950-е годы наметили новый поворот в политике Запада по отношению к так называемому Третьему миру. В 1951 году иранский премьер-министр Мохаммед Моссадек национализировал нефтяную промышленность страны, которой управляла англоиранская нефтяная компания (впоследствии названная British Petroleum). Избранного на демократических выборах националиста Моссадека («Человек года» Times, 1951) возмущало, что 92 % дохода от иранской нефти идет AIOC по давнишнему договору, отражавшему доминирование Великобритании в Персии в начале века. Уинстон Черчилль недавно был избран на второй срок и намеревался восстановить финансовое благополучие Великобритании и ее престиж вопреки угрозе, исходящей от этого нового, самоуверенного сателлита. Черчилль приказал заблокировать Персидский залив, чтобы помешать Ирану экспортировать нефть другим покупателям. К этому бойкоту присоединились США. Невозможно было представить себе более радикальные меры: Корейская война привлекла к себе внимание Америки и Великобритании, а поддержка Ирана СССР стала реальной опасностью. Требовался более тонкий подход, и ЦРУ разработало операцию «Аякс», которой руководил Кермин Рузвельт. Прежде всего, нужно было устроить массовые беспорядки, чтобы подорвать политическую поддержку Моссадека: кампания ЦРУ по дезинформации действовала 24 часа в сутки, распространяя слухи, призванные расколоть демократическую партию, которая состояла из исламских националистов. В итоге военные сделали свой ход, и в августе 1953 года Моссадека арестовали, назначили нового премьер-министра, шаху вернули власть, а нефтяную промышленность денационализировали. Однако США назначили цену за свою помощь: British Petroleum пришлось разделить доступ к иранским месторождениям нефти с некоторыми американскими компаниями. Лидеры военной и внешней политики США получили одобрение за успех операции – ведь им удалось без особых политических, военных и финансовых потерь вернуть Иран.

Гватемала стала следующим «пробным камнем» этого опосредованного метода действий полицейской империи. В мае 1952 года президент Якобо Арбенз объявил о начале земельной реформы, согласно которой национализировалась неиспользуемая земля, принадлежащая помещикам, в особенности участки бостонской United Fruit Company – крупнейшего землевладельца страны. На этот шаг Арбенза вдохновил закон о фермах и участках Авраама Линкольна, принятый в 1862 году. Он надеялся помочь крестьянам стать независимыми мелкими фермерами. Но, очевидно, Линкольн был слишком радикален для правительства Эйзенхауэра, особенно если учесть, что государственный секретарь США Джон Фостер Даллес и руководитель ЦРУ Алан Даллес входили в совет директоров United Fruit Company. Кермин Рузвельт так описывает реакцию Алана Даллеса на план ЦРУ PBSuccess: «Он был невероятно взволнован и полон энтузиазма. Его глаза блестели; казалось, он готов замурлыкать от удовольствия, как огромный кот. Было ясно, что он не только радовался услышанному, но, как мне показалось, он сам что-то замышлял». Арбенз был свергнут во время переворота в июне 1954 года; примерно 15000 крестьян, которые его поддерживали, были убиты.

Следуя успеху неявного вмешательства в Иране и Гватемале, Суэцкий кризис 1956 года продемонстрировал, сколь опасно прямое вмешательство. Египетский президент Гамаль Абдель Насер объявил о национализации Суэцкого канала в июле 1956 года; этот канал был ключевым источником ресурсов для европейских инвесторов, и Насер надеялся потратить доходы от торговли в канале на свой амбициозный проект – строительство Асуанской плотины. Его планы побудили к действиям нескольких врагов: Великобританию, бывшую колониальную державу, так как британская компания контролировала канал; Францию, так как Насер поддерживал алжирских мятежников, с которыми Франция боролась с 1954 года; и Израиль, который надеялся расквитаться с панарабским националистом, который поддерживал палестинцев. 29 октября 1956 года Израиль вторгся на территорию Египта, а Великобритания и Франция немедленно оккупировали район канала, несмотря на египетское сопротивление. Это прямое военное вторжение создало проблему для США. Администрация Эйзенхауэра занималась советской оккупацией Венгрии, намереваясь свергнуть реформатора Имре Надя. США надеялись использовать венгерский кризис для ослабления влияния коммунизма, чей престиж уже был серьезно подорван в начале года, когда Хрущев раскрыл сталинские преступления на XX съезде партии. Таким образом, вторжение в Суэцкий канал мешало планам США. Поэтому Америка вынудила Великобританию отступить, и оккупация провалилась, показав слабость старых колониальных сил, ускорив деколонизацию и укрепив престиж США в Третьем мире.

С этих пор Америке предстояло соперничать с СССР за влияние, учитывая то, что множество новых независимых государств наводнили «приемные» США.