Глава 17
– Итак, господа, взвесив все «за» и «против», – торжественно начал свою речь герцог Бернанд, – я пришел к выводу, что единственным правильным решением для сохранения независимости герцогства Нормандского будут мирные переговоры с королем Франции.
Бернанд всегда был спокоен при оглашении каких-либо важных государственных решений. Граф де Сатиньон поражался его умению вывернуть все по-своему и заставить кого угодно верить, что именно так ты и сам думаешь на самом деле. В большом зале было как никогда пусто. Присутствовавшие на совете сидели вдоль стен на длинных лавках или стояли, если их положение при дворе было незначительным.
Новость взбудоражила всех, и в помещении поднялся ор. Сторонники и противники мира, пытаясь перекричать друг друга, вскакивали с мест, размахивали руками и ругались, казалось делая все, чтобы превратить собрание в балаган.
Герцог с непроницаемым лицом смотрел на происходящее, пока ему это не надоело. Поднявшись, он дождался, когда в зале воцарится полная тишина.
– Господа, я понимаю ваше негодование, но позвольте пояснить! – медленно ступая вперед, монотонно проговорил он. – Мы не готовы к войне ни с королем Людовиком, ни с герцогом Орлеанским, ни, тем более, с двумя сразу.
– Да лучше погибнуть на поле боя, чем присягнуть кому-то из них! – вскочил со своего места, вопя и размахивая руками, барон Гвалла.
Убийственно-спокойный взгляд герцога осадил барона, и тот, замолчав, присел на краешек лавки.
– Спокойно, барон, – с нажимом в голосе продолжил Бернанд. – Дайте мне закончить. Итак, господа, я предлагаю следующее…
В это мгновение в зал влетел посыльный, споткнулся и чуть не распластался перед своим господином.
– Срочное сообщение, – присев на одно колено, произнес он.
– Говори.
– Около тридцати городских стражников либо убиты, либо искалечены в одном из трактиров города.
– Кто посмел? Я надеюсь, зачинщики уже уничтожены?
– Никак нет, ваше высочество. Они продолжают отбиваться в трактире, держат в страхе полгорода!
– Как, еще держатся? – с интересом обдумывая услышанное, произнес герцог. – Выяснили, кто такие и чего хотят?
– Их было человек десять в начале схватки с людьми барона Гваллы. Есть сведения, что среди них есть раненые, но, сколько и насколько серьезно, никто не знает! – со страхом и с дрожью в голосе продолжал докладывать хрупкий на вид юноша.
– Так кто это и чего им надо? – начал терять терпение герцог.
– По их словам, они телохранители графа де Сатиньона. Говорят, что никому не сдадут оружие, кроме него.
В зале повисла липкая тишина, взгляды были устремлены на герцога. Неожиданно тот начал хохотать так, как не смеялся очень давно, – слезы катились из его глаз, он похлопывал себя рукой по бедру и притопывал в такт. Наконец, сдержав себя и собравшись с мыслями, Бернанд произнес:
– Дед, твоя работа?
От стены за спиной графа де Сатиньона отделилась могучая тень. Присутствовавшие невольно вздрогнули от неожиданности, обернувшись на крепкого сурового рыцаря, о котором многие слышали.
– Не понял вас, ваша светлость.
– Да все ты понял, – улыбаясь, произнес хозяин города. – Только ты мог так натаскать своих верных псов, что они небольшой горсткой сдерживают половину городской стражи города, а на вторую наводят ужас. Иди, разоружи их и приведи ко мне, я хочу посмотреть на этих молодцев.
Дед двинулся к выходу.
– Кстати, среди них есть те, кто участвовал в битве против Орлеанского? – что-то вспомнив, крикнул вдогонку герцог.
– Они составляли засадный отряд, который сначала отрезал пехоту, а потом выстоял против повторной кавалерийской атаки, – вместо Деда ответил де Сатиньон. – А командует ими воин, который спас мне жизнь в той битве.
– Иди, Дед, и поторопись, не заставляй меня долго ждать, – успокоившись и придя в себя, снова спокойным и завораживающим голосом произнес Бернанд. – Всех приглашаю на обед, а заодно подождем этих «героев» и разберемся, что к чему. А пока будете есть, господа, подумайте над моим предложением еще раз…
…– Эй, Олег, а когда они догадаются поджечь таверну? – Тор был как никогда весел, хотя через всю его голову шел глубокий порез. Ему приходилось все время смахивать стекающую кровь.
– Жечь ничего не будут, огонь может перекинуться на другие дома. Но то, что атаки прекратились, уже хорошо, – ответил Олег. – Итак, нас осталось шестеро.
Командир телохранителей повернулся к стене, где под прикрытием щитов и сломанных столов лежали без сознания семеро воинов, получивших различные ранения и потерявших много крови. Перед дверью в трактир уже была навалена баррикада из столов и лавок, под прикрытием которой они продолжали обороняться от вялых атак стражников.
– Олег, это я, Дед. Я захожу.
Снаружи послышался шум, и в трактир вошел наставник, а за ним – перепуганные стражники, спрятавшиеся за щитами и ощетинившиеся короткими копьями.
– Что это вы тут натворили? – Дед был, как обычно, суров и немногословен, но его спокойствие передалось телохранителям. – Бросьте все оружие, которое здесь нахапали, и следуйте за мной.
Телохранители выполнили команду и с удовольствием двинулись следом на улицу, взвалив себе на спины раненых товарищей. Дневной свет резанул по глазам, и воины невольно вскинули руки. На улице раздался испуганный вскрик из сотен голосов. Вначале Олег ничего не понял – перед входом в трактир растянулся строй стражников, около пятидесяти человек, в две шеренги, а по бокам стояли лучники с натянутыми тетивами и наложенными стрелами. За стражниками виднелась огромная толпа зевак.
– Сдать оружие, – пробасил капитан стражников, угрожающе двинувшись навстречу Деду и его воинам.
– Эти люди являются телохранителями графа де Сатиньона и сдадут оружие только ему, – спокойно ответил Дед и повел своих людей к замку герцога.
Стражники в недоумении расступились и двинулись следом, провожая их.
– Что с нами будет, Дед? – негромко спросил Тор.
– Что-что, судить будут, – буркнул себе в бороду Дед. – Вас ждет герцог.
– И что нас ждет? – спокойно проговорил Олег.
– Думали бы вы лучше о том, что вас ждет по прибытии домой! – начал злиться Дед, раздраженный всем случившимся, количеством вопросов и присутствием окружающей толпы стражников. – Я с вас там все ваши поганые шкуры спущу. Будете пахать так, чтобы даже желания меч из ножен вытащить не возникало.
Все телохранители замолчали и так, в тишине, шли за наставником всю оставшуюся дорогу…
…Обеденный зал в замке был битком набит людьми разного сословия. Кто был побогаче и познатнее, сидел ближе к герцогу, дальше – все остальные. Стражников было больше, чем обычно полагалось при обеде. Все обсуждали последние события и с нетерпением ожидали увидеть тех, за кем отправился Дед, одновременно набивая животы. Граф де Сатиньон находился по правую руку от герцога и имел очень хмурое выражение лица. Впервые за много лет ему было стыдно за поступок своих людей перед герцогом. Как только в помещение вошел Дед, наступила тишина, а взгляды присутствующих устремились на горстку воинов, поддерживающих на плечах раненых товарищей.
Олег обвел взглядом зал. Его удивлению не было конца, когда рядом с герцогом он увидел незнакомого барона, в окружении которого находился один из зачинщиков драки в трактире.
– Ну, объясните мне, что заставило вас начать драку в трактире, убить двенадцать стражников и трех достойных воинов барона, а также покалечить или ранить еще почти полста человек? – громогласно, с нажимом, но очень спокойно спросил Бернанд.
В опустившейся на зал тишине стало слышно, как жужжат мухи над валяющимися под столами объедками еды.
– Разрешите мне все объяснить, ваша светлость, – уверенным голосом проговорил Олег, сделав шаг вперед.
– Да кто ты такой, чтобы считать себя вправе здесь что-то объяснять? – вскочив с места, взорвался барон Гвалла и разразился потоком брани.
– Будьте сдержанны, барон, дайте этому юноше сказать хоть что-то в свое оправдание, – оборвал герцог. – Мы уже слышали рассказ вашего племянника про наглых разбойников, которые ни во что не ставят знатность рода и позволяют отпускать непристойные шутки в адрес уважаемых воинов. Теперь пусть эти разбойники расскажут нам свою версию произошедшего.
– Я Олег, сын новгородского боярина Никифора Мстиславовича, – громко, чтобы дошло до всех, даже до заворчавших собак у ног Бернанда, прокричал юноша. – И по знатности рода не уступаю многим здесь присутствующим, а по богатству, может быть, только самому герцогу, и имею право не только голоса, но и вызова на божий суд любого обидчика.
У присутствующих пооткрывались рты, и даже граф де Сатиньон по-другому взглянул на своего телохранителя. Казалось, один герцог ничему не удивлялся.
– Я командир отряда телохранителей графа де Сатиньона и командовал своими людьми в трактире, так что если кого-то наказывать, то только меня, потому что мои люди лишь выполняли приказы. Но сначала я прошу слова, чтобы прояснить, как мне кажется, не вполне правильное мнение по поводу случившегося.
Полнейшая тишина в зале и отсутствие каких-либо выкриков вселили в Олега уверенность, и он продолжил:
– Я со своими людьми завтракал в трактире, когда люди барона Гваллы вошли и, не успев сесть, стали задирать всех окружающих, включая нас. Мои товарищи долго сдерживались и лишь отвечали шутками, пока те не выхватили мечи и не бросились на нас.
– А стражники мои чем вас так задели? – перебил Олега герцог. – Тоже оскорблениями?
– Нет, ваша светлость. Стражники прибыли вскоре после драки. Они о чем-то переговорили с людьми барона, выпустили их из трактира, а нам приказали сдать оружие.
– Так сдали бы, и все проблемы.
– Мы телохранители графа и сдать оружие можем только ему. Это мы и попытались объяснить стражникам, но они атаковали нас, и нам пришлось защищаться.
– Да, если бы так все защищались, то Эвре до сих пор, наверное, стоял бы, – глядя на краснеющего и раздувавшего щеки барона, многозначительно произнес герцог.
Эти слова вывели Гваллу из себя, и он начал снова орать на весь зал, обвиняя всех в заговоре, лжи и лицемерии. Так могло долго продолжаться, но на середине слова герцог снова его прервал:
– Введите в зал хозяина трактира.
По залу прошел ропот и волна возмущения, но скрытно. Многие боялись попасть в немилость к Бернанду. Дверь открылась, и в зал ввели трактирщика на дрожащих полусогнутых ногах. Казалось, от страха он прямо сейчас умрет, и никто от него ничего не узнает.
– Отвечай на вопросы и говори только правду. Можешь не бояться, никто здесь тебе ничего плохого не сделает, – произнес герцог.
– Ты знаешь этих людей? – указал граф на Олега и его команду.
– Да, ваша светлость! – стоя на коленях, проговорил трактирщик. – Утром были у меня в трактире, ели, пили, веселились.
– А из-за чего началась драка?
– Их стали задирать люди барона Гваллы, ваша светлость, – все больше заикаясь и порой переходя на всхлипывание, продолжал трактирщик. – А после выхватили мечи и бросились на них.
Услышав эти слова, Олег расслабился и еле заметно улыбнулся уголком губ. Барон же опять начал что-то орать, доведя трактирщика до полуобморочного состояния. Никто в зале не заметил, как сжался Дед, глядя на все происходящее. Он давно знал барона и ничего, кроме злости и желания его убить, сейчас не испытывал.
– Я вызываю барона Гваллу на поединок чести! – громко прокричал наставник телохранителей.
Слова Деда прозвучали как гром среди ясного неба.
Отказ означал одно: признание себя неправым и бесчестье до конца жизни. Такого тот позволить себе не мог, на вызов нужно было отвечать.
– Я принимаю вызов и вправе выставить вместо себя любого бойца! – ответил барон.
Вперед тут же вышел его племянник.
– Я готов защитить честь нашей семьи, – торжественно произнес он и посмотрел на Деда.
Не успел тот ответить на вызов, как шаг вперед сделал Олег.
– Я буду представлять нашу сторону, – с убийственным спокойствием произнес он.
Дед дернулся было вперед, но слова уже все были сказаны, и теперь говорить должны были мечи.
– Так тому и быть, – прогремел герцог.
– Бой будем проводить до смерти, – прорычал племянник барона, чувствуя за собой силу и надеясь быстро победить.
Схватка в трактире ничему его не научила. Он считал ее лишь случайным результатом из-за численного перевеса противника.
Столы отодвинули в стороны. Присутствующие разошлись и встали вдоль стен. Лишь самые знатные продолжали восседать на лавках рядом с герцогом. Слуги очертили большой круг и вынесли два щита. Противники разделись до пояса, сняли все, что может помешать в поединке, включая ножны, и остались с одними мечами.
– Взять по щиту и войти в круг, – скомандовал Бернанд. – Вы участвуете в божьем поединке и имеете право только на два щита. Оказывать какую-либо помощь бойцам запрещаю. Бой будет закончен только после смерти одного из воинов.
Племянник барона взял щит и шагнул в центр. Телосложением и физической мощью он превосходил Олега. Он был выше на голову, мощнее и ни на миг не сомневался в исходе поединка. Олег вступил в круг, презрительно посмотрев на слугу со щитом. Многие закачали головами, не одобряя такой самоуверенности. В зале пошел гул. Все обсуждали достоинства и недостатки бойцов, делали ставки на чью-либо победу, вспоминали, что Олег целый день провел в бою и наверняка устал, а племянник успел отдохнуть после короткой стычки. Не забывали обсудить и наличие щита у одного и отсутствие его у другого. Все склонялись к тому, что телохранитель графа де Сатиньона сегодня будет убит.
– Начали, – скомандовал герцог.
В зале стало тихо. Олег стоял, широко расставив ноги, держа меч двумя руками. Тихое перешептывание пронеслось за спиной. Племянник барона скривился в усмешке, поднял щит и двинулся вперед. Без какой-либо разведки и осторожности он взмахнул мечом и широким рубящим ударом мощно рассек воздух в месте, где мгновение назад находился его противник. Олег, поднырнув под бьющую руку, кувырнулся вперед и рубанул мечом наотмашь назад, чуть ниже коленей противника. Зал взорвался диким криком. Все с ужасом наблюдали, как племянник барона медленно заваливается на пол, а из его отрубленной ноги мощными толчками вырываются сгустки крови. Олег встал, спокойно подошел к противнику и вонзил меч ему в грудь.
Зал замер. Никто не ожидал такого короткого поединка. Не понимали, как столь опытного бойца победил какой-то мальчишка.
– Исход поединка считаю правильным и запрещаю кровную месть, – громко, чтобы слышали все, огласил свой вердикт герцог Бернанд Датчанин.
Барон в бессильной злобе, проклиная все и вся, выскочил из зала. А товарищи Олега бросились поздравлять своего командира.
– Унести тело и убрать зал, – распорядился герцог. – Граф де Сатиньон, забирайте своих воинов и накажите их своей властью. И не забудьте уплатить казне штраф за разгромленный трактир и покалеченную стражу. Мой казначей сообщит вам сумму. А сейчас всех прошу пройти в другой зал, и закончим наше собрание, касающееся дальнейшей судьбы государства, а то здесь слишком разит свежей кровью.
