Прежде, чем гибельная волна цунами совершит свой смертельный выброс, в глубинах земной коры приходят в движение неумолимые силы. Злодеяние, задуманное Алиной, воплощалось в жизнь, близился роковой час катастрофы. Вернувшийся из командировки Вадик без вопросов обещал достать яд. Алина намекнула ему, что требование исходит от Руста. Вадик понимал, что за те деньги, которые ему, врачу-расстриге, платят здесь, от него могут потребовать и чего покруче: например, всадить кому-нибудь смертельную инъекцию. Расплывчатая формулировка в его контракте «менеджер по оперативным вопросам» не исключала подобных поручений. Поэтому, передавая Алине герметически упакованное в лекарственной баночке вещество, он не ожидал откровенности, но надеялся на личную благодарность:

– Слушай, Алинка, дела делами, но что-то мы с тобой давно не отрывались. Может, закатимся куда-нибудь вечерком в ресторанчик? Я плачу, разумеется.

Алина взглянула на располневшего коротышку, стоящего перед ней, на знакомый изгиб бровей, похожий на жирную канцелярскую птичку, и вздохнула: если бы не Вадик, а Руст пригласил ее в ресторан! И все-таки Алина не спешила отказываться от свидания – сейчас, на последних ступенях ее чудовищного замысла, она ощущала непрерывную дрожь и болезненное волнение. Впервые решиться на убийство – совсем не просто! Этот мандраж мог помешать доведению задуманного дела до конца. Необходимо было как-то снять напряжение. Вадик заметил ее волнение, взял за руку:

– Ты сегодня какая-то не такая. Ну так как? Оттянемся?

Алина вздрогнула: вот уже и Вадик заметил ее состояние. Может, сексуальная разрядка приведет ее в норму, вернет равновесие?

– Слушай, Вадик. Мотаться по ресторанам мне неохота, я за эту неделю и так намоталась, то в город, то в суд, то в администрацию. Ты лучше заходи ко мне попозже, когда все улягутся. Постарайся проскользнуть незамеченным.

Алина не хотела, чтобы Русту стало известно о визитах Вадика, но Вадик, не знающий о ее отношениях с хозяином, удивился:

– А кого тебе опасаться? Ты женщина самостоятельная, свободная.

Алина понизила голос:

– Ты же понимаешь, мы в этом деле, – она повернула баночку, по-прежнему лежащую в ее руке, – одной ниточкой связаны. Лучше, чтобы нас пореже видели вместе.

– А-а, понял…

Этой ночью Алина отчаянно любила Вадика, представляя на его месте Руста, а Вадик в интимных делах теперь, после уроков Алины, не уступал олигарху. Когда сеанс телесной терапии исчерпал себя и наступило желанное блаженство для обоих, Вадик рискнул задать подвешенный в воздухе вопрос. Он поинтересовался, кому все-таки предназначен яд.

Алина не была уверена, что Вадик – как бы он ни был зол на Ксению, сбежавшую от него – согласится убить мать своего ребенка, поэтому ушла от ответа. Она поклялась, что не знает имени жертвы. В том, что Вадик не пойдет спрашивать у Руста, Алина была уверена.

Утром Алина забежала в каморку к бабе Проне и всучила ей баночку с ядом. Она же определила срок, когда бабе Проне следовало пустить отраву в ход – через два дня. Выстраивая себе алиби, Алина собиралась уехать в город и с этого момента больше не встречаться с бабушкой. Алина уехала бы и раньше, но Русту требовалась ее помощь при покупке-продаже кабинета Марии. Затем она должна была отвезти подписанный договор для регистрации в соответствующих органах – очень благовидный предлог для отъезда.

Баба Проня спрятала баночку под халат, в потайные карманы своей длинной черной юбки, а в ответ похвасталась собственными достижениями. Сказала, что сумела выследить, когда Ксения забегала в парикмахерскую, и подмести в свой совочек кончики состриженных мастером волос. Теперь она вымачивает их в уксусе, а затем сожжет, нашептав верные слова.

– Зачем в уксусе-то? – подсмеиваясь над архаичными методами колдовства бабушки, полюбопытствовала Алина. Впрочем было время, когда она тоже верила в это колдовство, хотя теперь больше доверяла себе.

– А ты не смейся над старухой, – обиделась баба Проня. – твое снадобье да моя ворожба – вместе мы Ксению зараз изведем.

– Ладно, баб, не сердись. Смотри, баночку не потеряй! Карманы-то в юбке целые? Я тебе дам знать, когда уеду, тогда сразу… не тяни…

Подписание документов на передачу кабинета Фолля новому владельцу было назначено на воскресенье. Руст сам расписал сценарий: отчет Марии, прием техдокументации от Родиона и экзамен для Ксении – в дальнейшем ей предстояло обслуживать этот необычный кабинет. В общем, олигарх решил устроить для себя небольшое развлечение, потому и назначил церемонию на выходной день. Руст предвкушал, как Ксения будет волноваться, впервые проводя сеанс на этом приборе, как это волнение украсит ее. Он, конечно же, простит ей любой просчет в докладе, но, может, быть примет строгий вид. В общем, Руст предвкушал небольшое эстетическое наслаждение.

Ксения и в самом деле волновалась, готовясь к публичной демонстрации своих знаний. Она репетировала раз и другой, снимала биопотенциалы с руки Родиона. Мария подсказывала, направляла рассказ. Впрочем, осциллограмма Родиона была до скукоты равномерная: ни звездочек, ни других пиктограмм на ней не отмечалось. Однако Ксения по требованию Марии отчеканила значение всех условных значков, их она накануне выучила наизусть, и перечислила порядок всех включений, переключений и считывания потенциалов. К сожалению, репетицию приходилось то и дело прерывать. Тут же вертелся Никитка – по случаю выходного дня детсад не работал, и ребенок требовал внимания. Затем пришлепала для уборки баба Проня, ее тоже пришлось пустить – кабинет должен был сиять чистотой перед генеральным парадом. Следом вошла Алина с солидной кожаной папкой в руках – там лежали подготовленные ею к подписи документы. При ней репетицию и вовсе прекратили, заговорили о разных пустяках. И, наконец, собственной персоной явился Александр Руст.

Ребенка и бабу Проню быстренько выпроводили из кабинета, остальные замолчали. Наступил черед показательного выступления Ксении.

Ксения была в новом, голубеньком халате, тоже медицинском, но из тонкой, скользящей ткани – от этого тоньше и стройнее казалась сама. Немного сбиваясь и волнуясь, она пересказала принцип действия прибора, основанный на методе немецкого ученого Рейнхольда Фолля. Совершила экскурс в китайскую медицину и гомеопатию – на эти дисциплины метод опирался. Остановилась на достижениях в биофизике и микроэлектронике. В современном варианте использовался компьютер. В него вводились показатели с биологически активных точек стоп и ладоней пациента, а затем по специальной программе определялись нарушения в органах, связанных меридианами с этими точками. Ксения без труда рассказала о том, как готовились лечебные гомеопатические пилюли на сахаре – их целью была коррекция выявленных нарушений. Наконец, дошла до модификации метода, предложенного непосредственно Марией.

На этом месте речь Ксении стала менее уверенной. Она с трудом подыскивала термины, родственные словам «порча» и «сглаз». Как врач, она не могла без скепсиса принять их, хотя Мария почти убедила ее в научности своего направления. Ксения сказала несколько слов о том, что вокруг человека индуцируются магнитные, электрические, тепловые поля, условно объединяемые термином биополе. В это биополе могут вторгаться помехи. Потом Ксения сбилась, сказала, что ей легче объяснить все на примере и предложила Русту сесть в кресло испытуемого:

– Я лучше на вашем биополе покажу, какие бывают дискреты и потенциалы.

– Это вряд ли будет интересно, – возразил Руст. – Ведь в прошлое посещение кабинета Мария Петровна уже обследовала меня. Что-то там насчет глаз наколдовала. Давайте сегодня с кем-нибудь другим поэкспериментируем. Алина! – Руст повернулся к своей верной помощнице. – Будьте добры, сядьте в кресло клиента!

– Я! Почему я?

Алина ни разу не обследовала в этом кабинете свое биополе, каждый раз под разными предлогами избегала тестирования. Посмеивалась над ворожбой бабы Прони, но общение с ней оставило в душе Алины заметный след. Тот факт, что мысль или чувство имеют материальный эквивалент и их можно взвесить, измерить – не казался ей фантастическим. Алина верила и в силу сглаза, и в действенность порчи, хотя и не так фатально, как ее неграмотная бабушка. Она понимала, что воздействие психической энергии одного человека на другого имеет ограничение – в виду малых возмущений, как сказали бы физики. Но и малые возмущения могли быть зарегистрированы прибором. Алина была убеждена, что в некоторой степени владеет этой силой, ведь иногда ей удавалось подставить человеку ножку одним усилием мысли – слепить и послать черный шар. В данный момент Алина опасалась, что аппаратура зафиксирует ее возбужденное состояние. Стрелки жизненных часов Ксении завершали последний круг: вечером баба Проня сделает то, что ей надлежит сделать – подсыпет Ксении яд. Быть может, за ужином… Алине следует поскорее закончить дела и покинуть санаторий до этого часа.

Руст, заметив смятение в глазах Алины, усилил нажим:

– Вас что-то смущает, Алина? У вас есть что скрывать от общества? Нет? Вот и прекрасно! Отложите свою папочку и доверьтесь аппаратуре.

У Алины не хватило духа ослушаться шефа. Она села в кресло испытуемого. Короткая красная юбчонка оголила острые коленки. Алина попыталась натянуть на них узкий подол, но тщетно. Руст подошел ближе, присел рядом на топчан, чтобы видеть экран и ленту самописца. А также обеих женщин: Ксению, проводящую тестирование, и Алину. Волнение украшало их. Даже некрасивое лицо Алины с косящим взглядом сейчас пылало каким-то вдохновением. А Ксения была сегодня очаровательна, как никогда.

Одной рукой она поддерживала запястье подруги детства, другой – металлический стержень, специальный щуп. Как только прохладные пальцы Ксении обхватили руку испытуемой, Алина почувствовала странный прилив сладострастия. Она смотрела на длинные, музыкальные пальцы ненавистной соперницы – пока еще живые и чувственные. Скоро, совсем скоро они застынут неподвижными крючьями, а потом рассыплются в прах. Перед прикрытыми глазами Алины уже маячил желанный труп. Она предвкушала, как предсмертные судороги обезобразят тело Ксении, как фонтан рвотных масс задушит ее. От этих видений, стремительно кружащих голову, Алина внезапно потеряла контроль над собой. Она не понимала, где она, что с ней. Опасение, что какие-то графики и кривые выдадут ее мысли, теперь казались абсолютно беспочвенными и не стоящими внимания. Чушь собачья, полная чушь! Ни один прибор на свете, не умеет читать человеческую мысль! Даже детектор лжи отмечает только волнение человека, всплеск эмоций – и более ничего. По этим волнам, бегущим по зеленоватому экрану, ни заумный Родион, ни придурочная Ксения, ни даже возомнившая о себе бог знает что Мария не смогут утверждать, что перед ними сидит убийца! Ха! Убийца! Алина сладострастно оскалила свой рот, обнажила мелкие зубки в овале ярко крашенного рта.

Ее охватило сладострастьи – такое состояние охватывает эксгибициониста, раздевающегося на публике. Пусть-ка это дурачье попытается расшифровать бешеные пики, скачущие по экрану, пусть поломает голову! Напряжение внутри Алины нарастало, восторг, напоминающий оргазм, наполнял ее. Горячие стрелы от груди до живота пронзали тело. И теперь уже воля Алины была направлена не на то, чтобы скрыть свои мысли, а на то, чтобы удержать тело в пристойном положении.

Застывшая в кресле фигура испытуемой явно контрастировала с бушующей картинкой на экране.

– Что-то с прибором происходит, амплитуда зашкаливает, – заметила, наблюдающая со стороны Мария. Она стояла у двери, но и ей были прекрасно видны танцующие пики на экране.

– С такой пляской на мониторе я тоже не сталкивался, непредсказуемый фазовый резонанс, – Родион растерянно пожал плечами, но заставил себя пошутить. – Господин Руст, ваше присутствие сказывается. Типичный генеральский эффект – казус во время ответственного смотра.

Руст с любопытством наблюдал за экраном, не реагируя на шутку. Его забавляла растерянность Ксении. Она беспомощно смотрела на происходящее, не находя слов. Родион взял ее за плечи и мягко подтолкнул:

– Ксения, отойди, пожалуйста. Я посмотрю, в чем дело.

Едва Ксения, отложив щуп прибора, переместилась к двери и встала рядом с Марией, экран осветился последней, самой яркой вспышкой – и погас. Руст схватился за глаза и закричал от боли. А секундой ранее Алина, безуспешно сдерживавшая стоны от сотрясающего ее оргазма, издала жуткий ор, и в припадке, похожем на эпилептический, свалилась на пол. Тело ее трижды содрогнулось от конвульсий и вытянулось.

Родион кинулся к рубильнику, выключил электропитание. В кабинете наступила тишина. Ксения и Мария, растерявшиеся в первые секунды катастрофы, спешили на помощь к пострадавшим. Мария осматривала расширенные зрачки Руста. Ксения, на ходу вставляя в уши фонендоскоп, бросилась к Алине, без чувств лежащей на полу. Пострадавшей уже ничто ни могло помочь: ни массаж сердца, ни искусственное дыхание – она была мертва.

– Помогите! – стонал Руст. – Я ничего не вижу!

– Да вызовите же «скорую»! – приказала Мария.

– А здесь «скорая», кажется, уже не нужна, – бесцветным голосом объявила Ксения, отходя от Алины.

Карета «скорой помощи» увезла испуганного, ослепшего Руста в областную больницу. Тело Алины осматривала милицейская бригада – за ней должна была приехать специальная машина. На следующий день приехали технические специалисты – выявить причину гибели женщины и установить степень виновности врачей в случившемся. Родион, давая показания, сам старался разобраться в причине непредсказуемого всплеска напряжения. Специалисты установили: в момент снятия электрического потенциала с ладони Алины аппарат выстрелил ответным сигналом. Вместо пассивного измерения – активно воздействовал на человека. Но причина этого непредсказуемого реверса оставалась невыясненной.

Родион утверждал, что это категорически невозможно. Повернуть электрический процесс вспять мог только заряженный конденсатор большой мощности, но поля человека были в миллионы раз слабее. К тому же, на этот непредвиденный случай в приборе имелась защита.

Вечером, когда Родион вернулся домой, к Ксении, уверенность его пошатнулась. В игрушках Никитки он обнаружил маленькую спиральку. Именно эта штуковина обеспечивала экранизацию прибора и защиту от реверса. Ее отсутствие не влекло за собой поломки прибора, но делало датчик более чувствительным к электромагнитным колебаниям пациента… Озорной мальчишка незаметно выковырял серебристую спиральку для своих игр… Родион не стал пенять Никитке за самовольство – в сложившейся ситуации разумнее было помочь ребенку забыть о шалости. Комиссия никогда не сможет установить данный факт – на схеме прибора эта деталь изначально отсутствует. Родион догадался о ее необходимости и внес усовершенствование в конструкцию, не связываясь с заводом.

Он ни говоря ни слова, вышел из квартиры. Прошел по освещенной дорожке парка, вышел в темноту залива, наполненную гулом набегающих волн, бросил спиральку в холодные глубины. Металлическая завитушка еле слышно ударилась о камень и зарылась в мелководную гальку.

– Где ты был? – спросила Ксения, когда он вернулся.

– Выходил прогуляться. Вся эта история не дает мне заснуть.

Следственная комиссия, изучив работу прибора, еще раз подтвердила, что он исправен. В особых отметках она констатировала, что разработчикам, возможно, следует установить экранизацию, ибо отсутствие ее оставляет теоретическую возможность возникновения реверса. Однако только человек-феномен на подобие Вольфа Мессинга или Кашперовского мог аккумулировать в себе напряжение такой силы, которое способно вызвать сбой прибора.

– Погибшая ведь не обладала такой способностью? – скорее утверждая, чем спрашивая, заметил председатель комиссии.

Никто не замечал за Алиной экстрасенсорных способностей. Все промолчали. Да и как они могли заметить то, что при жизни женщины было сокрыто одеянием светского поведения? Ее болезненная зависть ко всему миру изливалась такими малыми порциями, что не позволяла людям заметить связь между падавшими на их голову неприятностями и ее мимолетным озлобленным взглядом. Только предсмертная ненависть к сопернице, переплетенная с восторгом мести, вознесла убийственный потенциал Алины на небывалую высоту. К несчастью для завистницы, потенциал обернул свою силу на саму обладательницу сомнительного дара.

Прибор был официально зарегистрирован, имелось разрешение на его эксплуатацию, поэтому в действиях врачей не было отмечено никакого криминала. Гибель женщины комиссия признала несчастным случаем, а работу кабинета вынесла решение приостановить. Заводчанам было послано частное определение с рекомендацией усовершенствовать конструкцию аппарата.

Из-за расследования похороны Алины откладывались со дня на день. Сильнее всех переживала ее смерть баба Проня. Последние годы она не пила, жила в полной трезвости. Но смерть внучки сорвала с нее добровольную узду. Все дни, пока работала комиссия, выясняла, что да как – баба Проня заливала свое горе водкой. Никто не осуждал запившую уборщицу, однако некому было и утешить ее. Она пила уже седьмой день и не появлялась на людях. Она забилась в свою каморку, где среди тряпок и ведер для уборки стояла ее узкая, казенная кровать. Бессильные слезы ярости и горя текли по иссушенным щекам, по глубоким бороздам на них – последствиям не столько старости, сколько порочной жизни в предшествующие годы. Седые, некрасивые пряди свисали над ушами, черный головной платок валялся под ногами ушедшей в запой старухи. Баба Проня, стараясь сохранить сидячее положение, раскачивалась на койке. «Я убила свою девчонку, свою Альку, – бормотала она себе под нос. – Небесные силы отвернулись от меня, когда я сжигала волосы этой врачихи. Почему не она, а моя внучка стала жертвой возмездия? А может, я не те волосы жгла? Кто толкнул под локоть руку, занесшую топор?». Баба Проня даже в водочном угаре понимала, что теперь у нее никогда не будет своего угла. Теперь она не мечтала о люксах. Она запоздало прикидывала, какое счастье было бы обрести уголок в прихожей Алины – матрасик, кинутый на пол. Погибшая внучка теперь казалась добрее и сердечнее, чем при жизни. Баба Проня тешила себя мыслями, что та не бросила бы ее.

Водка выдоила из старухи ненависть к миру, дав ей взамен чувство безысходности и бессмысленности своего существования. Отравить врачиху? Кому это теперь надо? Алина не похвалит за выполненное поручение, а до самой Ксении старухе теперь не было никакого дела. Маленький пузырек с ядом стоял совсем рядом, перед ее глазами. «Сыпани в стакан, – шептал ей дьявол, – с водкой не заметишь, как просвистит».

Алину хоронили на девятый день после смерти. Кроме сотрудников санатория присутствовала ее мать, Роза Анатольевна. Но у матери Алины даже в этот скорбный день не возникло желания встретиться с собственной матерью – бабой Проней. Брошенная ребенком на произвол судьбы, она не могла забыть ей предательства. Роза Анатольевна даже не удивилась тому, что баба Проня, эта пьянчужка, не пришла на похороны. Сразу после захоронения дочери, Роза мать Алины вместе со своим гражданским мужем уехала в город. Только один Вадик решился вечером заглянуть к старухе, вместе с ней помянуть Алину. Он увильнул с поминок: официальная церемония была ему сейчас не по нутру. Не хотелось сидеть за одним столом ни с Ксенией, ни с остальными чужими ему людьми. Он вдруг понял, что успел привязаться к Алине, а возможно, полюбил ее. И лишь баба Проня могла бы понять его и разделить с ним его горе.

Вадик увидел обездвиженный труп, и по характерной позе понял, в чьи руки попал доставленный им яд. Уже не сочувствие к погибшей старухе – страх за себя, за свое участие в подозрительной операции, заставили его действовать без промедления. В тот же день, заплатив нужному человеку, Вадик заполучил медицинский акт о смерти. По нему выходило, что старуха-уборщица скончалась от алкогольного отравления.

От этих двойных похорон Ксения пребывала в растерянности и испытывала полный упадок сил. Горе наполняло ее душу: милая Алинка, с детских лет родная, почти сестренка – покинула мир, ушла так нелепо, так рано. Одновременный уход старухи испугал Ксению.

В ночь после скромных похорон самоубийцы Ксюша, хотя и не знала истинной причины смерти, чувствовала себя неуютно. Теплая рука Родиона лежала на ее груди, но Ксения не могла уснуть. Дико бушевал ветер, хлопали соседские форточки, постукивал шифер на балконе. В оконные стекла царапались неведомые пальцы. Было совершенно непонятно, откуда взялись эти странные звуки – ветки кустов и деревьев обычно не дотягивались до рам. В какофонию звуков вплетались и совсем неясные, похожие на шаги на бетонном полу балкона, опоясывающего первый этаж. Потом Ксении показалось, что звуками наполняется комната, что от окна к двери тянет сквозняком. Она встала, чтобы закрыть форточку – и напрасно: форточка была задраена намертво. Ксения поняла: дрожь и озноб таятся в ней самой. Она снова юркнула под одеяло, сильнее прижалась к мирно спящему Родиону и попыталась заснуть. Но тревога проходила.

Ксения принялась считать белых слонов – когда счет перешел за тысячу, погрузилась в спасительное забвение. Но тревожная явь так ловко перетекла в сон, что Ксения не заметила этого перехода. Дикий ужас охватил ее, когда от задернутой шторы в ее сторону двинулась великанша-тень. Тень приближалась к кровати. Одновременно Ксения поняла, что находится в комнате одна – Родиона рядом не было. В следующий миг тень приобрела ясные очертания. Это была Алина, сидящая на шее у своей бабушки. Ноги Алины в остроносых черных туфлях свешивались вдоль абсолютно голого, тощего тела старухи. Спутанные пряди волос змеились вокруг головы.

Теперь покачивающаяся пирамида возвышалась над самой кроватью Ксении, острые носки туфель Алины касались подушки.

«Значит, Алина все-таки жива. И бабушка ее тоже. Кого же тогда мы похоронили? Родион! Родион!» – пыталась крикнуть Ксения, но голос ее не слушался, да и Родиона рядом не было. Зато она услышала знакомый до мельчайших интонаций голос Алины – слегка нагловатый и неуверенный одновременно:

– Привет, подруга. Не трясись так. Я по делу пришла. Мне прощение твое нужно, а то врата небесные для меня не откроются. Так как? Прощаешь?

– За что же мне тебя прощать? – не то произнесла, не то подумала Ксения.

Как только она вступила в разговор с погибшей, страх ее ослабел. Ответ она услыхала не сразу. Прежде проскрипела старуха, обращаясь к Алине:

– Винись, внучка. Кайся. А не то нам с тобой вечно, на этой земле между мертвыми и живыми маяться.

Алина, теперь уже без эмоций, в каком-то принуждении выдавила:

– Я была вампиром, подруга, пила твои душевные соки, завидовала тебе и желала твоей гибели. А теперь я боюсь страшного суда.

– Не понимаю, о чем ты?

Сдвоенная фигура старухи и Алины, дрожа и колеблясь, перетекла в одну цельную каланчу. Личина этой новой фигуры постоянно менялась, будто меняла маски – сморщенная маска старухи чередовалась с пергаментом гладкого, молодого, но без выражения лица. Вновь возникшая старушечья маска прошипела на ухо Ксении:

– И убить тебя мы хотели.

– За что?

– Утром поймешь, – это пропела уже Алина. И ее ставшее теперь совсем детским лицо склонилось над Ксенией, пытаясь поцеловать ту в губы.

– Нет, нет, – вскрикнула Ксения и от собственного крика проснулась.

Родион спросонья приподнял голову:

– Ты чего?

– Так, кошмар приснился.

Родион засопел дальше. Ксения лежала с открытыми глазами. Она пыталась понять, о чем рассказывал сон. Пусть говорило только ее собственное подсознание, но как эти жуткие сцены, эти невообразимые откровения попали в глубины ее души? Прояснилось во сне, преодолевшие цензуру сознание догадки? Алина приревновала ее к Русту? Алина всегда была недругом?

Ксения вспомнила годы отношений с Алиной. Сейчас они высветились иначе. Пожалуй, Алина и в самом деле была завистницей, злорадствовала, когда у Ксении случались неудачи, едва переносила успехи подруги. Но почему? Да, у Ксюши были любящие родители, счастливое детство, но длилось оно так недолго. К окончанию школы уже не было в живых мамы, уехал в далекие края отец. Все приходилось добывать собственным трудом – училась, работала, упражнялась в музыке.

Ксении и в голову не могло придти, что можно завидовать воспитанию, образованию, благородству и даже интеллигентской беспомощности.

Невидимый сквозняк в очередной раз прошелся по комнате и необъяснимый страх вновь охватил Ксению. А если не разум – источник таких снов? Если правы древние оракулы, полагавшие, что сторонние силы шлют нам свои подсказки? Если неприкаянные, греховные души Алины и бабы Прони силятся найти способ связи с ней? Ксения зашептала слова молитвы, в детстве заученной со слов бабушки. Безыскусный речитатив завораживал Ксению, приносил желанный покой. Грудь ее вздымалась все ровнее и спокойнее, и наконец глубокий сон без сновидений окутал ее благословенным облаком.

Утром Ксения проснулась в светлом, радостном настроении. Неприятный осадок от ночного кошмара полностью растворился. Только легкая грусть от ухода подруги в мир иной слегка омрачала утреннюю радость. Ксения решила, что непременно заглянет в церковь и закажет поминальную службу по умершей: пусть земля ей будет пухом, а небо примет ее грешную душу. Даже если Алина действительно завидовала ей, все это теперь не имело никакого значения. Мимоходом подумалось о Русте: надо позвонить в больницу, поинтересоваться его самочувствием, может, он в чем-нибудь нуждается – у человека рядом ни близких, ни родных. Затем мысли Ксении перекинулись к собственным заботам. Ей предстояло забрать из люкса дедушку и Никитку, отправленного на тревожные дни расследования и похорон к старику. Сегодня они едут домой. Накануне Родион и Ксения решили, что должны вернуться в Питер. Их одиссея подошла к концу – настало время вить свое гнездо.

Они завтракали в этой комнате в последний раз – завтракали вдвоем. Разливая кофе по старинным чашечкам, Родион вдруг сказал:

– Знаешь, Ксюша, все месяцы нашего знакомства меня преследовали мелкие неудачи, происходили какие-то обломы. Эти случайности ослабляли меня, лишали уверенности. Оттого и отношения наши складывались не лучшим образом. А сегодня я проснулся, как заново родился. Чувствую себя, как баран на седьмом небе. Даже неудобно как-то: на наших глазах только что произошла такая трагедия, а я отчего-то счастлив. И люблю я тебя, моя рыбка, больше прежнего!

Он накрыл свою ладонью руку Ксении, лежащую на скатерти. Ксения улыбнулась ему тоже со слегка виноватым видом:

– И я, как бабочка, вылупившаяся из кокона. Чувствую такую беззаботность, такую легкость! В один момент ощутила, что полностью рассталась со всеми своими страхами. Почему это произошло? Ума не приложу!

И в этом их обоюдном откровении и во взаимных признаниях слышалось непритворное удивление. Было очевидно: Родион и Ксения никогда не найдут объяснения случившемуся чуду. Ведь поверить, что все люди связаны со всеми немыслимыми отражениями кривых зеркал – абсолютно невозможно. Как невозможно поверить в то, что чьи-то злые помыслы могут исказить картину мира, а добрые пожелания – это не просто слова, а реальная сила.