Глава 38

Беспокойная руандийская действительность длинными черными пальцами стучалась в двери дома. Продукты взлетели в цене. Жозианна жаловалась на слуг, они стали воровать все, что не попадется под руку. Эта высокая статная женщина восхищала Сашу. Оставшись одна, без мужа и хорошего образования, она выучила шестерых детей и продолжала работать машинисткой в министерстве иностранных дел. Правда, сказать о своих чувствах или хотя бы предложить носильную помощь Саша не могла, их общение сводилось к обмену фразами на плохом английском. Саша понимала язык лучше, чем могла говорить. Между собой члены семьи общались на французском, со слугами — на местном диалекте. Саша чувствовала себя немой и оглохшей.

День 2 апреля наступил как обычно. Габриэль, чей рабочий день начинался в восемь утра, уже уехал, двое слуг занимались уборкой дома. Еще один разжигал плиту на улице, подкладывая каменный уголь. Шарлиз отправила слугу — маленького юркого боя по имени Пьер — на рынок за яйцом для завтрака. К тому времени, когда бой вернулся, Саша решила присоединиться, и его послали за новым яйцом. Прежде такая манера гонять слуг туда и обратно по любому самому незначительному поводу Сашу очень нервировала. «Музунгу никогда не привыкнуть к нашим порядкам», — сказала Жозианна, тем самым бросив перчатку вызова. Саша подумала и решила, что будет следовать заведенным правилам.

Около одиннадцати возле дома засигналило авто. А вскоре прибежал бой, держа в руках два огромных плоских пакета и коробку. К коробке была приколота визитная карточка, на обороте надпись по-русски: «Невесте».

Саша дрожащими от волнения руками вскрыла оберточную бумагу и ахнула. Великолепная бледно-зеленая ткань заструилась в руках, отливая золотистым сиянием. Саша никогда не видела такого платья. Кроме того, что оно было приятным на ощупь и легко скользнуло по телу, оно прекрасно сидело и подчеркивало сияние Сашиных глаз и белизну кожу. В другом пакете Саша обнаружила сумочку в тон платью и ленту для волос, выполненную из такой же точно ткани, из которой было сшито платье. Но самое восхитительное ожидало впереди. В коробке лежали туфли. Изящный тонкий каблук, безупречная колодка. Таких чудесных туфель у Саши никогда не было. Они сидели на ноге как влитые. Саша прошлась по комнате, улыбаясь своему отражению. Из зеркала на нее смотрела стройная великолепная блондинка в платье цвета мечты любой Дюймовочки.

Когда Саша появилась на крыльце дома, она увидела неожиданно много народу. Примерно столько, сколько пришло встречать ее в аэропорт. Умытый наряженный Мишель гордо восседал на руках бабушки, надевшей по этому случаю шляпу. Сюрпризы продолжались. Черная леди подошла к будущей невестке и протянула небольшую коробочку. На пурпурном ложе нежно поблескивала вздернутая за ушко витая цепочка из желтого металла. Даже золото выглядело в Африке по-другому. В нем не было знакомого чуть красноватого отлива, присущего золоту «а-ля рюс». Одно прикосновение, и украшение дополнило гардероб, слившись с общим светлым сиянием, исходившим от Саши.

Надушенный, сверкающий новыми штиблетами и радостной улыбкой Габриэль посадил Сашу в машину, взял ее за руку.

— Дорогая мадемуазель Саша, — сказал он.

Саша вдруг увидела его взволнованные, чуть растерянные глаза, и в душе взметнулась струйка радости. Все походило на волшебный сон или, может, на кадры из любимых в детстве индийских фильмов. Именно таким, взволнованным и влюбленным, должен был выглядеть жених перед тем, как произнести решающие слова. Надежда и опасение сплелись в этом сверкающем взоре, тревога сомкнула уста.

Габриэль кашлянул, и в его глазах заплясали озорные искорки.

— Ты такая красивая!

Саша невольно опустила глаза и покраснела. Впервые дежурный комплимент, слышанный огромное количество раз от самых разных людей, произнесенный самыми разными голосами, не показался ей преувеличением.

— Ты выйдешь за меня?

Радость горячо забурлила в жилах, у Саши перехватило дыхание. Она знала, знала, что это когда-нибудь случится. Что Габриэль — единственный мужчина, в присутствии которого все трудности, все неприятности теряли значение, а радости, пережитые вместе, неудержимо разбухали, как… как тесто в квашне.

Собственное сравнение показалось Саше очень глупым и в то же время очень точным. Она засмеялась.

— Гм, — с веселым недоумением произнес Габриэль, — не пугай меня! Тебе смешно, что я прошу тебя стать мадам Комба?

— И это тоже, — все еще улыбаясь, ответила Саша.

— Я сейчас с ума сойду! — неожиданно серьезно произнес Габриэль. — Ой! Я забыл самое главное. — И принялся шарить по карманам.

Пока шла беседа, приглашенные, нисколько не смущенные задержкой, толпились во дворе.

— А что будет, если я откажусь?

— Я отдам тебя гостям, — пригрозил Габриэль, — будешь сама объяснять, почему праздник отменяется.

— Ну, тогда мне придется согласиться, — со вздохом сказала Саша.

— Ты — маленькая хулиганка! — заключил Габриэль. — Может, это заставит тебя вести себя серьезно.

В его руках появилась еще одна коробочка.

Саша милостиво раскрыла ладонь.

Узкий золотой ободок опоясал ее палец.

— Ах, как здорово быть невестой! Столько подарков, — не удержалась Саша от ехидной реплики.

— О! — Габриэль многозначительно поиграл бровями. — Жадная девушка еще не знает, что такое быть любимой женой!

— А я буду любимой женой?

— Самой любимой на свете!

— Чего же мы тогда ждем? — скомандовала Саша. — Вперед!

Процессия из нескольких авто с шумом клаксонов и радостными возгласами, несущимися из открытых окон, пронеслась по улицам и остановилась перед мэрией. Нарядный благообразный седеющий мужчина с щедрой перевязью через плечо занес имена новобрачных в пухлый, тисненный золотом фолиант. Все происходящее было невообразимо торжественным, слезы навернулись на Сашины глаза. Она взяла перо и непослушными пальцами накорябала в графе свою подпись. Следом расписался Габриэль.

— Месье и мадам Комба!

Шорох ног по красной ковровой дорожке, цветочный аромат, перемешанный с запахом уличной пыли, нестройные голоса и нарастающий звук музыки.

Это был самый чудесный день. Последний день мирной счастливой жизни. Торжественные тосты, пенистое шампанское, реки крепкого руандийского пива и ручейки благородного южноафриканского вина. Столы уличного кафе под развесистыми зонтиками на берегу озера, в котором плескались равнодушные бегемоты. Веселые нарядные гости, зажигательные танцы, в которых утопала душа. Казалось, веселилась вся округа.

Вечером в небо Кигали взметнулись фейерверки. Китайские безделушки взрывались с шумом, шипением и грохотом, оставляя после себя снопы света на темном бархатном полотне неба. Саша и Габриэль, взявшись за руки и задрав головы, стояли во дворе и считали залпы. Их было много.

— Столько лет мы будем вместе! — сказал Габриэль и нежно поцеловал молодую жену.