Глава 11
ПАЛАТА № 66
– С богом! – торжественно произнесла гостья и принялась тасовать карточную колоду.
– Ой, господи, – сказала Надежда Клавдиевна и тревожно закусила губы.
А Геннадий Павлович ничего не сказал. Но в знак протеста закинул ногу за ногу, усевшись на диване несколько боком, и принялся резко выдыхать через рот, трясти головой и шевелить белесыми бровями, всем своим видом демонстрируя глубокий скепсис и резкое неприятие факта присутствия в его доме шарлатанки, именующей себя ясновидящей.
Ясновидящую, по совместительству вахтера районного пищекомбината, откуда она и вырвалась на час к Зефировым, звали Ириной Власьевной.
Сейчас Ирина Власьевна, попив чаю, со значительным видом тасовала колоду, лихорадочно размышляя, каким образом нейтрализовать скепсис и отчуждение Геннадия Павловича, которые могли помешать ее духовному контакту с Надеждой Клавдиевной. Но ничего действенного, кроме припрятанного в бумажку таракана, в голову не приходило.
– Ой! – закричала Надежда Клавдиевна. – Таракан! Да откуда же это? Гена!
Геннадий Павлович на секунду вытянул шею и поглядел на стол.
– Откуда! – с намеком хмыкнул он. – Оттуда! Погоди, сейчас еще и не такая гадость поползет.
И Геннадий Павлович метнул на ясновидящую взгляд, должный показать, что он, Геннадий Павлович, Ирину Власьевну раскусил.
– Сроду у нас тараканов не было, – умоляюще приложив руки к груди, принялась оп равдываться Надежда Клавдиевна. – Гена, скажи.
– Сглазили, Надежда, твой дом, – смахнув таракана картами на пол, провозгласила ясновидящая. – Нечисть напустили.
– Это уж точно, – язвительно отозвался Геннадий Павлович, независимо глядя в сторону. – Напустили…
– Надо ауру чистить, – делая вид, что не понимает намеков Геннадия Павловича, деловито доложила Ирина Власьевна. – Потому и дочка из дома ушла, что узел черной энергии у вас здесь. В районе дивана.
И гадалка со значением посмотрела на Геннадия Павловича.
– А куда Любушка ушла, Ирина Власьевна? – умоляюще спросила Надежда Клавдиевна.
– Сейчас карты все скажут. Мои карты не врут.
Геннадий Павлович демонстративно отвернулся к окну.
– Сейчас мы всю предыдущую энергетику снимем с колоды крестом и молитвой. Осеним крестным знамением…
– …И все шито-крыто, – пробормотал Геннадий Павлович.
– Гена, прекрати! – воскликнула Надежда Клавдиевна. – Я просто хочу узнать, где Любочка сейчас? Жива ли… Неделю уж почти ни слуху ни духу от ребенка.
И Надежда Клавдиевна принялась всхлипывать.
– Что ты ерунду говоришь? – рассердился Геннадий Павлович. – Жива, конечно.
– А вот это мы сейчас и узнаем, – зловеще пробормотала ясновидящая. – Да где же карта? Черт, черт, поиграй да отдай.
– Тьфу, – возмутился Геннадий Павлович. И включил телевизор: с тех пор, как Зефировы приобрели «тарелку» спутникового телевидения, Геннадий Павлович очень полюбил телепросмотры.
Гадалка осенила колоду крестом, пробормотала обрывок какой-то молитвы и принялась выкладывать карты прихотливым узором.
Надежда Клавдиевна опять всхлипнула.
– Надежда, прекрати, – рассердился Геннадий Павлович. – Что ты воешь, как по покойнику?
– Видно, чует материнское сердце, – мстительно ответила Геннадию Павловичу Ирина Власьевна.
– Вы глядите, что карты скажут, а не свои догадки стройте! – возмутился Геннадий Павлович.
– Не разберу чего-то… Казенный дом, что ли? Или король? Ага! Теперь вижу: в важном казенном доме у вашей Любы встреча с королем… трефовым.
– И что же это за дом такой важный? – ядовито поинтересовался Геннадий Павлович. – Не Кремль, часом?
Гадалка крепилась.
– А вот и дочка твоя, Надежда. Отыскалася.
– Где? Где? – принялась заглядывать в карты Надежда Клавдиевна.
– А как раз на короле лежала, а теперь отдельно, но наперекрест.
– И что это значит? – стыдясь своей некомпетентности, уточнила Надежда Клавдиевна.
– Еще встреча им предстоит, – авторитетно разъяснила Ирина Власьевна.
– В Кремле? – растерялась Надежда Клавдиевна.
– Ага! С Путиным! – встрял Геннадий Павлович и с самой неизъяснимой иронией на лице поглядел на гадалку. – Ой, бабы! Всякой-то ерунде верят!
– А чему я должна верить? – обиделась Надежда Клавдиевна. – Телевизору твоему?
– Тоже, конечно, соврут – недорого возьмут, – согласился Геннадий Павлович.
И прибавил звуку, увидев заставку ночного выпуска новостей.
– Ирина Власьевна! – заискивающе попросила Надежда Клавдиевна и вкрадчиво положила на стол снятый со среднего пальца золотой перстенек. – Не обращайте на Гену внимания! Скажите, Христа ради, что с Любушкой?
– Богу твое золото не нужно! – укорила Ирина Власьевна Надежду Клавдиевну, прибирая перстень в руку. – Но скажет он тебе всю правду сейчас моими устами. Господи, откройся ты нам, где раба твоя Любовь Зефирова?!
«Начинаем наш выпуск экстренным сообщением», – сообщил телевизор.
На экране появилась фотография Любы с номером под грудью и ростомером за спиной.
– Надя! – осипшим голосом произнес Геннадий Павлович и вытянул к экрану трясущуюся руку. – Люба!
Гадалка выронила перстень…
– А-а! – вскрикнула Надежда Клавдиевна и пошла к телевизору, выпростав вперед руки.
«В покушении на Владимира Путина подозревается опасная преступница, – неслось из телевизора. – Ранее неоднократно судимая… в Москве находится с прошлого понедельника… особые приметы… может быть вооружена…»
– Это какое-то недоразумение, – надломившимся голосом сказал Геннадий Павлович.
– Бог-то все видит! – торжествующе заметила Ирина Власьевна и начала с удовлетворением складывать карты.
Геннадий Павлович спешно выключил телевизор, словно надеясь, что шокирующая, несомненно ошибочная информация исчезнет без следа, как исчезает в печи компрометирующая записка. Затем он взял за плечи Надежду Клавдиевну и осторожно усадил ее на диван.
– Гена, что же это? – с недоуменной мольбой шептала Надежда Клавдиевна. – Как же это?
– Страшна, конечно, оказалась правда, – постным голосом произнесла Ирина Власьевна.
– Вооружена? – опять подняла глаза на мужа Надежда Клавдиевна. – Чем вооружена?
– Надежда, прекрати, – взволнованно, но не теряя присутствия духа, сказал Геннадий Павлович. – Максимум, что у Любушки могло быть, – это пилка для ногтей да открывалка для консервов.
– Гена, но как же Люба на такое решилась?!
– За грехи отцов расплачивается, – встряла гостья. – Уплатите цену – и мы в расчете.
– Ой, действительно, – встрепенулась Надежда Клавдиевна. – Простите, я и забыла совсем с расстройства. Сколько мы вам должны?
– Другой раз и задаром людям помогаю. – Ирина Власьевна всхлипнула. – А другой раз чаем напоят – на том спасибо добрым людям. Поклонюсь да и пойду с богом.
– Так, может, чайку? – язвительно бросил Геннадий Павлович.
– Гена, я с тобой поссорюсь! – предупредила Надежда Клавдиевна. – Ирина Власьевна, двести рублей хватит?
– Хватит-то хватит, но чуток бы прибавить. Известия-то, уж тут ничего не попишешь, я вам знатные сообщила. Цены у меня дешевые: пятьсот рублей.
– Сколько? – возмутился Геннадий Павлович.
– Пожалуйста, возьмите, – протягивая деньги, попросила Надежда Клавдиевна. – Спасибо вам, что Любу нашли. Гена, проводи Ирину Власьевну.
– Боюсь, я ее далеко заведу, – мстительно предупредил Геннадий Павлович. – Надя, давай-ка другой канал послушаем, что мы сразу телевизор выключили?
Геннадий Павлович щелкнул пультом.
«Противоречивая информация поступает сегодня по российским и зарубежным информационным каналам», – сообщил ведущий в студии «Вестей».
Зефировы замерли.
«По последней, уточненной информации, сегодня в Кремле действительно имела место попытка покушения на Владимира Путина. Один из посетителей Кремля, нигде не работающий, состоящий на учете в психиатрическом учреждении Игорь Викентьевич Курочкин произвел два выстрела из пистолета, тип которого сейчас уточняется. К счастью, о преступном замысле Курочкина стало известно находившейся поблизости инвалиду-колясочнице Любови Зефировой, которая загородила Владимира Владимировича своим телом».
Надежда Клавдиевна обмякла и сползла на пол, обняв ножку стола.
– Любушка, доченька, да на кого же ты нас покинула-а!..
«Как нам только что сообщили, в настоящее время Любовь Геннадьевна Зефирова находится в одной из столичных клиник, ее состояние оценивается как стабильное. Это пока вся информация на этот час. Более подробно об этом и других событиях – в нашем утреннем новостийном блоке. До свидания!»
– Жива, жива наша Люба! – затряс Геннадий Павлович Надежду Клавдиевну. – Состояние стабильное!
– Гена, нам ехать в Москву, поди, надо? За Любушкой ухаживать?
– Само собой, – согласился Геннадий Павлович. – Ребенок там в таком положении! Давай собираться. Чемодан у нас где?
– В сарайке. Побегу!
– Надежда, ты не суетись. Куда мы среди ночи поедем? На чем?
– Гена, а может, пешком сейчас на трассу пойдем? Попутку поймаем? Лесовозы круглую ночь ходят, лес наш в Москву везут.
– Надежда, не сходи с ума. Куда ты там сядешь, в лесовозе? На фан-кряж верхом? Дождемся утра – и на автобусе. На перекладных придется.
– А там куда? В Кремль, наверное? Поди, люди добрые подскажут, как в Кремль пройти? Поди, не убьют? Гена, может, телеграмму в Кремль отправить? Всяко Любушке передадут, а нас известят, где наш ребенок находится? А что: по телефону можно телеграмму прямо сейчас отправить: Москва, Кремль, Зефировой.
– Надежда, не смеши! – с досадой произнес Геннадий Павлович. – Вот все там, в Кремле, сидят и ждут, когда Зефировы прибудут!
– А как же? Ребенок мой кровь за власть нашу пролил! По больницам сами будем искать, – решила Надежда Клавдиевна.
– В Москве больниц, полагаю, великое множество. Может быть, через земляков попробовать?
– А кто у нас в Москву перебрался? – задумались Надежда Клавдиевна и Геннадий Павлович. – Товарищ Каллипигов! Только как его отыскать?
Громкий стук в окно заставил супругов вздрогнуть.
– Еще не легче, – сказала Надежда Клавдиевна. – Власьевна, видать, заплутала да назад вернулась.
Надежда Клавдиевна распахнула окно:
– Кто здесь?
– С телевидения, корреспондент местной студии Лариса Северная. Можно к вам?
– Заходите, у нас открыто, – оторопело пригласила Надежда Клавдиевна. – Геннадий, встречай корреспондентов. Чудеса!
– Это Алексей Архангельский, наш оператор. Леша, квартиры общий план дай. Надежда Клавдиевна, подготовьте, пожалуйста, детские фотографии вашей дочери, – попросила Лариса. И повернулась к камере: – Мы в гостях у родителей Любови Зефировой, отважной россиянки, закрывшей своим телом Владимира Путина. Сейчас, когда наша отважная землячка находится в палате номер шестьдесят шесть столичного госпиталя имени Бур…
– В какой палате? – вскрикнули Геннадий Павлович и Надежда Клавдиевна.
Лариса остановилась и повернулась в Зефировым.
– Неверно сказала? Извиняюсь, если напутала, но мне из Москвы сообщили: Люба находится в столичном госпитале имени Бурденко, в шестьдесят шестой палате, под личным патронажем Путина.
– Самого? – ошалело произнесла Надежда Клавдиевна. – Ну слава тебе господи… А то я волновалась, кто там за Любушкой моей присмотрит? Наверное, не сам, а жену пошлет? Она вроде женщина добрая, сама двух дочерей вырастила, меня поймет. Неужто и кровь свою отдаст? Геннадий, как ты думаешь, у Путина какая группа?
– Ты бы еще про резус-фактор на всю страну спросила, – посетовал Геннадий Павлович. – Это же государственная тайна.
– Я чего-то не подумала. – Надежда Клавдиевна прикрыла рот руками и зашмыгала носом. – Гена, нет, лучше вы, Алексей, запишите про палату и госпиталь. А то я Геннадия однажды попросила адрес теткин записать, так полгода письмо гуляло и назад к нам вернулось.
– При чем здесь твоя тетка? – с досадой сказал Геннадий Павлович.
– Надежда Клавдиевна, – громко сказала Лариса Северная, – расскажите, пожалуйста, о детских годах Любови Зефировой.
– Что сказать? Я и не знаю. Девочка она хорошая, добрая, к родителям уважительная, по дому всегда помогала, в свободное от работы – она у нас в школе музыкальной до отъезда в Москву трудилась – и домашних обязанностей время любила играть на гармошке, на балалайке.
И Надежда Клавдиевна утерла слезу.