Глава 12
– Но только предлагаю сразу же договориться, – заявляю я, усаживаясь ровно в шесть часов в машину, – ни слова о работе.
– Идет, – легко соглашается М.А., выруливая со стоянки.
Пару секунд мы молчим, потом он осторожно спрашивает:
– А почему?
– Что именно? – поворачиваюсь к нему я.
– Почему ни слова о работе? Вас она так раздражает?
– Да нет, – устраиваюсь поудобнее на сиденье, – просто должно же быть какое-то разнообразие.
– Верно, – согласно кивает он и умолкает.
Молчим. Три минуты. Пять. Десять. За окнами мелькают вечерние московские улицы, а мы продолжаем молчать. Еще через несколько минут я не выдерживаю:
– Здорово.
– Простите? – М.А. притормаживает у светофора и смотрит на меня. – Не понял.
– Здорово, – повторяю я. – «Ни слова о работе» у нас с вами означает «ни слова вообще».
Он начинает смеяться. Я с недоумением смотрю на него. Красный свет сменяется зеленым, он давит на газ, и мы трогаемся. Он продолжает смеяться. Да что там – хохотать. Теперь уже я говорю несколько обиженным тоном:
– Простите? Я сморозила какую-то глупость?
Нет-нет, – сквозь затихающий смех произносит М.А., – но, честное слово, всерьез собирался не говорить о работе, а когда стал перебирать в голове, с чего бы начать разговор, не мог найти там ни одной мысли не о работе.
– Совсем? – недоверчиво спрашиваю я.
– Абсолютно.
– Может, тогда о театре, в который мы едем?
– Но я про него ничего не знаю, – пожимает плечами М.А. – Вернее, нет, знаю, что скоро мы туда приедем. Но мы же не будем об этом разговаривать?
– Нет, – подтверждаю я, снимаю очки, достаю платок и протираю запотевшие стекла.
– Тогда, может, сами предложите тему?
Предложила бы, если бы у самой хоть одна подходящая идея завалялась в голове. Я водружаю опостылевшие мне очки на нос и издаю тяжелый вздох:
– Не могу придумать.
Он опять начинает смеяться. Я не могу удержаться и присоединяюсь к нему.
– Вот мы и прибыли, – сообщает он через три минуты .
«Какой-то детский сад», – думаю я, выходя из машины. В последний раз я не могла найти тему для разговора с мужчиной в десятом классе. Мужчиной был белобрысый Сережка из параллельного класса. Его, чтобы разговорить, нужно было раскачивать час, не меньше. Я всегда набрасывала «тезисы» для наших бесед перед встречами. Благодаря им наша дружба просуществовала полгода. Через полгода Сережка превратился в отъявленного болтуна и перестал меня интересовать.
Мы вошли в фойе и сдали свои плащи в гардероб. Я подошла к зеркалу, причесалась и окинула себя внимательным взглядом. Ужасное освещение! Выгляжу на все сорок… пять, лицо какое-то бледное, глаза накрашены отвратительно, а волосы… – нужно будет выкинуть эту краску! Что за идиотское изобретение эти зеркала! Всего мгновение назад у меня было настроение если не превосходное, то где-то недалекое от него, но сейчас… сейчас впору хватать свой плащик и нестись отсюда куда глаза глядят. Ловлю ироничный взгляд М.А. Резко поворачиваюсь к нему. Он отступает на шаг назад и вскидывает руки в защитном жесте:
– Беру смутившие вас взгляды назад!
– Не смутившие, – уточняю я, – а возмутившие.
– Вам даже сложно представить себе, – усмехается он, – какое это увлекательное зрелище – женщина, созерцающая себя в зеркале.
– Вы, похоже, наконец-то нашли тему для разговора.
– И вам она не нравится?
Нравится. Я люблю такие разговоры. Вволю пройтись по женским привычкам и слабостям, а потом плавно переключиться на мужские. Только не с М.А. С ним нужно держать ухо востро. Поэтому я качаю головой:
– Не нравится. Лучше расскажите, что вы интересного читали в последнее время?
У М.А. появляется на лице такое выражение, как будто я внезапно вытащила из сумочки маленького крокодильчика и теперь предлагаю ему его подержать.
– Что? – прокурорским голосом спрашиваю я. – Ничего не читаете?
– Увы, – он разводит руками, – нет времени. Только деловые журналы.
– Ладно. Тогда где были?
– В смысле в театрах и прочих культурных местах? – уточняет он, одновременно показывая на табличку с надписью «Буфет» и вопросительно поднимая брови.
Я киваю в ответ на оба вопроса. Мы начинаем подниматься по лестнице.
– Каюсь, но сегодня я в театре впервые за… – он нахмурился, – да, впервые в этом году.
– Тогда что скажете о музыке? – не унимаюсь я.
– То же самое, – с сокрушенным видом сообщает М.А., – только в машине.
У меня в таких случаях всегда возникает вопрос: чем нас эти мужчины привлекают? Ну не внешностью же. Слава богу, мы уже вышли из того возраста, когда в наши избранники попадали только мальчики, имеющие сильное сходство с Джорджем Клуни или Бредом Питтом. Да, теперь мы заявляем, что внешность для нас не главное. Но что тогда? Содержимое? О'кей. Только часто ли есть содержимое?
У половины из моих тридцати семи претендентов содержимое было на нуле. Поговорить с ними было не о чем. А поговорить для меня – это основное. «Извращенка», – считает Галка. – Требуешь от мужиков неестественного». Пусть так, но отношений без «поговорить» я не понимаю. И всегда задаюсь вопросом: как сочетать мой интерес к «поговорить» с долгим стабильным браком? Объясните мне, пожалуйста, о чем можно разговаривать с мужем на десятом году совместной жизни? О меню на ужин? О ценах на продукты? «О детях, о планах, о работе», – добавляет Галка. И все? Может, поэтому я до сих пор не замужем?
Но М.А., конечно, не тот случай. У него с «содержимым» явно все нормально. Я это чувствую, что бы он ни говорил о своей культурной отсталости.
– Бутерброды? Пирожные? Кофе? – предлагает он, когда мы достигаем буфета.
Признаться, пока мы поднимались по лестнице, я собиралась изображать из себя даму, совершенно не заинтересованную в тяжелой и сытной пище. Согласитесь, пошловато являться в театр с мужчиной и тут же набрасываться на толстые бутерброды и салаты в вазочках. «Так, – думала я, – возьму мороженое или конфетку». Но, попав в это царство соблазнов, мой желудок взбунтовался. Он был готов проглотить все, что ему ни предложат. «В конце концов, – ожесточенно подумала я, – я целый день пахала, как проклятая, на ту же самую фирму…»
– Не знаю, как вы, – протянул тем временем М.А., сосредоточенно рассматривая стойку, – но я страшно голоден. Пожалуй, я бы взял бутерброды с мясом, рыбой и сыром. – Он поднял на меня ясные глаза. – Что надумали?
При слове «сыр» я почувствовала, как желудок начал стекать мне в туфли и оттуда подвывать: «И я тоже хочу сы-ра!» Я проглотила скопившуюся во рту слюну и выдавила из себя:
– То же.
– Э-э… То же самое? – озадаченно спросила М.А.
– Кроме мяса.
– Отлично. – Он обрадованно достал портмоне. – А то я грешным делом подумал, что придется давиться бутербродами у вас на глазах, пока вы будете попивать пустой кофе.
– И кофе тоже, – быстро уточняю я, когда он начинает объявлять наш заказ.
– Да-да, конечно.
– Это мне напомнило одну забавную историю, – говорит он, когда мы усаживаемся за столик. – Точнее, ассоциаций особых тут нет, но почему-то вспомнилось, – и он принимается рассказывать длинную историю о своей последней поездке в Финляндию – из числа тех поездок, когда с самого начала все идет наперекосяк.
Я вгрызаюсь в бутерброды и слушаю М.А. Он великолепный рассказчик. Финляндия встает у меня перед глазами, а несуразный приятель М.А., который и является главным героем повествования, кажется мне давно знакомым.
– И вот тогда, – М.А. делает эффектную паузу, – гаснет свет…
Я начинаю хихикать. Я бы давно это сделала, но тогда бутерброды остались бы несъеденными.
– И что дальше? – допивая кофе, посмеиваюсь я.
– Дальше? – М.А. тоже улыбается. – Дальше… О! Третий звонок. Пора.
Действительно, третий звонок. Мы торопливо поднимаемся из-за стола.
– Доскажете в антракте, – говорю я.
Через полчаса после начала спектакля я понимаю, что действо меня не увлекает. Древнеримские страсти, разворачивающиеся на сцене, оставляют меня равнодушной. Но – дареному коню… Поэтому я смирно сижу рядом с М.А. и думаю о двух оставшихся командировочных днях. Второй, как выяснилось, будет у меня выходным. В четыре поезд, а до этого я могу распорядиться своим временем, как мне заблагорассудится. И как же мне заблагорассудится? Взгляд мой начинает блуждать по декорациям, по публике. Поеду к Ларисе, решаю я. Не общалась с ней уже давно. Последний раз созванивались перед Новым годом. Непростительно! Не ей -у нее трое детей, муж и собственный бизнес. Ей всегда некогда. Непростительно мне. Я-то могла бы хоть раз в месяц звонить или сбрасывать имейл. Надо бы ей тогда завтра звякнуть, чтобы предупредить о своих планах. Не факт, что она сможет со мной встретиться, но, может, выкроит хотя бы часик. Хоть посмотреть на нее. Наверное, она уже превратилась в солидную даму, не то что я. Сколько же мы не встречались? Четыре года. Не так уж и много. Но четыре года в нашем возрасте как раз могут превратить вчерашнюю голенастую девицу в элегантную бизнес-леди. Вот так и бывает: проходит несколько лет, и ты уже не узнаешь своих старых друзей.
Я издаю тяжелый вздох. Чувствую, что М.А., сидящий слева, смотрит на меня. Наверное, беспокоится, нравится ли мне спектакль. Я поворачиваю голову. Так и есть. Смотрит. Я успокаивающе улыбаюсь ему и отворачиваюсь. Он хороший сосед. Не ворочается в кресле, не пыхтит, не кашляет, не лезет со своими комментариями. То есть не делает всего того, чего я терпеть не могу. Повезло. Надо будет сказать, что спектакль мне нравится. Иначе неудобно. Я собираю в кулак все свое внимание и пытаюсь проникнуться переживаниями героев. Антракт настигает меня в тот момент, когда я наконец-то начинаю входить во вкус.
– Нравится? – первое, что спрашивает у меня М.А., когда зажигается свет.
Я смотрю ему в глаза и внезапно понимаю, что лучше не пытаться разыгрывать из себя страстного любителя древних трагедий. Все равно догадается, что я вру.
– Не очень, – честно признаюсь я. – Играют, по-моему, неплохо, но, видно, я поклонница современной драматургии. Я эти старые вещи не очень понимаю.
– Значит, мы с вами солидарны. – Он широко улыбается. – А то я уж начал комплексовать. Думаю, раз я такой отсталый, может, чего-то не доезжаю. А оказывается, это…
– Дело вкуса, – подхватываю я.
– Остаемся или вы хотите уйти?
– Да ладно, останемся. Интересно же, чем все закончится.
– Тогда прогуляемся? – предлагает М.А.
Мы выходим в фойе. Я осматриваюсь. Московская публика тоже не считает себя обязанной ходить в театр в вечерних нарядах. А может, большинство, как и мы, после работы. В фойе нет ничего достойного внимания, поэтому я поворачиваюсь к М.А. и напоминаю:
– Так что там со светом?
– Со светом? – переспрашивает он.
– С финским светом, – помогаю я.
– А-а… Да, я чуть не забыл. Так вот, – он аккуратно берет меня под локоть и отводит к окну, – когда погас свет…
Тысячи мелких иголочек начинают покалывать меня в том месте, где его рука касается моей. Я судорожно втягиваю носом воздух, стараясь производить как можно меньше звуков. И внезапно слышу чей-то изумленный возглас:
– Ольга?
М.А. отпускает мой локоть. Стремительно оборачиваюсь, потому что… О-о! Ненавижу эти вечно сбывающиеся Галкины предсказания. Игорь собственной персоной. В театре. Посреди восьмимиллионной Москвы.
– Привет! – орет он, бросаясь ко мне. – А я уж решил, что меня глючит!
– Привет! – кричу и я, но не с таким ярко выраженным энтузиазмом, как у него, и искоса поглядываю на М.А.
Тот созерцает нас с вежливым удивлением.
– Знакомьтесь. – Я рукой торможу Игоря, готового броситься мне на шею. – Мой старый приятель Игорь. – Игорек отвешивает в сторону М.А. церемонный поклон. – Максим Александрович, мой… – Я мнусь – все же «шеф» прозвучит слишком официально, опять же это не совсем соответствует действительности.
– Коллега, – предлагает свой вариант М.А. и кивает Игорю.
– В командировке? – «проницательно» спрашивает Игорек.
– Угу, – отвечаю я.
– Классно! – восторгается Игорь.
– А ты один здесь? – интересуюсь я.
– С ума сошла! – возмущается Игорь. – На меня это похоже? Нет, с друзьями. А вообще я тут по делу.
– По делу? – изумляюсь я. – По какому?
– Так, – прекращает мои расспросы Игорь, – предлагаю встретиться после спектакля. Тогда и потреплемся.
– Ладно. – Я смотрю на реакцию М.А.
Непроницаемо-вежливое внимание. Никакого неудовольствия на лице. Неужели он готов составить нам с Игорьком компанию?
– Так, – торопится Игорь. – Я полетел. Значит, после спектакля, здесь, у столба. – Он машет в сторону колонны. – Идет?
– Идет, – эхом повторяю я. И он растворяется в толпе.
– Любопытно, – спокойно говорит М.А.
– Что?
– Случайные встречи. Совпадения. Вам везет.
Ему еще не все известно про мое везение на совпадения. Я общепризнанный чемпион по ним.
– Это точно, – соглашаюсь я. – Так все-таки… – и смотрю на него с ожиданием.
– А-а… – Он засовывает руки в карманы. – Вы еще хотите услышать конец истории?
– А как же.
Но финал финской эпопеи не такой эффектный, как я ожидала, или я уже слушаю вполуха? М.А. умолкает, я сообщаю, что мне срочно понадобилось в дамскую комнату, и встречаемся мы вновь уже в зрительном зале.
Может, послать Игоря к черту? Я сижу в темноте и, невнимательно следя за перипетиями римской жизни, размышляю о том, во что может вылиться нежданная встреча. М.А. и Игорек – вот уж несочетаемое сочетание. К счастью, они оба об этом еще не подозревают. Или все-таки избавиться на сегодня от Игорька, договорившись с ним на завтра? Но, во-первых, не будет ли это выглядеть, будто я рассчитываю на что-то с М.А.? Возможно, и рассчитываю немножко… Да, ну ладно. Во-вторых, М.А. прав: такие случайности – редкость, даже в моей, богатой на совпадения жизни. И не в моих правилах отказываться от того, что само приплыло мне в руки.
Спектакль заканчивается. Толпа выносит нас к колонне, у которой стоит Игорь, излучающий необычайную жизнерадостность. Смотри-ка, не передумал.
– А где твои друзья? – любопытствую я.
– Оторвался. – Он пренебрежительно машет рукой. – Так что? Пошли?
М.А. кивает, достает из кармана наши номерки, и мы двигаемся в сторону гардероба. Уфф! Очередь. Я так и знала.
– Очередь, – недовольно бурчу я.
– Подумаешь. – Хорошее настроение Игоря неубиваемо. – Я подожду вас на улице.
И тут у М.А. звонит мобильник. Он слушает, хмурится, мычит что-то нечленораздельное, потом лицо его вытягивается.
– О'кей, о'кей, – говорит он и щелкает крышкой телефона.
– Что-то случилось? – спрашиваю я.
Игорек, собиравшийся было оставить нас, притормаживает.
– Дурацкая ситуация. – М.А. вертит головой. – Друг забыл ключи от квартиры у матери на даче, приехал в город и торчит теперь под дверью.
– Хозяин BMW?
– Да.
– Нужно ехать?
– К сожалению. – М.А. разводит руками. Игорь сочувственно прищелкивает языком.
– Может, закинете ключи, да?.. – Великодушию Игоря нет границ. – Нам по пути?
М.А. усмехается:
– Боюсь, нет. Подходит наша очередь.
– Тогда до завтра? – М.А. быстро натягивает свой плащ.
– До завтра, – отвечаю я. – Спасибо большое за театр.
– Не за что. – М.А. бросает взгляд на переминающегося с ноги на ногу Игорька. – Будьте готовы завтра к девяти.
– Хорошо.
Он кивает на прощание Игорьку и уходит. Я медленно застегиваю плащ и смотрю ему вслед.
– Ну что, – подгоняет меня Игорь, – помчались.
– Помчались, – повторяю я.
Странное ощущение мучает меня – как будто меня надули.