Книга: Мелодия моей любви
Назад: Глава 15 ЗВЕЗДЫ ПРИХОДЯТ НА ПОМОЩЬ
Дальше: Глава 17 ПРОЩАЙ, АЛИНА!

Глава 16
ТАКИЕ СМЕШНЫЕ КЛОУНЫ

В конце января Лизу прооперировали.
– Мишутка чувствует себя хорошо, состояние удо… удав… Поправляется, в общем! – сообщила она по мобильнику. – Тетя Лида, а вы к нам с Мишуткой придете?
– Обязательно! Что Мишутке принести?
– Он говорит: «Медовик» с орехами. А мне – раскраску с Барби, можно?
– Конечно, солнышко! Я в субботу приду, хорошо? Мишутка подождет до субботы?
– Ну что ж делать, подождет, – вздохнула Лиза. – Вы в субботу приходите в шесть часов: у нас в отделении опять будут лечебные клоуны.
– Лечебные?
– Не знаю, почему они так называются? Никакие не таблетки и не про-це-дуры, – по складам выговорила Лиза. – Настоящие клоуны, из цирка.
– Ну что там? – поинтересовался Горелый, когда Лида с улыбкой выключила телефон.
– Все нормально, состояние, по словам врачей, удовлетворительное. А судя по голосу – отличное! Сходим к Лизе в субботу? Мишутка просит «Медовик».
– Хитрый какой Мишутка! Конечно, сходим.
Евгений, сидя в кресле, притянул Лиду к себе и прижался щекой к ее бедру.
– Женя, не надо, увидят, – попыталась высвободиться девушка.
– Ты меня любишь?
«Да, да! Я люблю тебя! Но не должна говорить о своих чувствах, не хочу, чтобы в зале суда ты сказал: зачем же ты клялась в любви, если знала, что преступница».
– Женя, на нас смотрят!
Евгений разжал объятие.
– Уходишь от ответа?
– Женя, мы на работе.
– Кому какое дело? В конце концов, вся студия уже знает, что мы поженимся.
– Все равно неловко: подчиненные работают, а шеф обнимается!
– Сколько лишних слов!.. Ответь просто: ты любишь меня? – уставившись на край стола, мрачно спросил Горелый.
«Я не имею права любить тебя, не имею! Одна жена ушла, вторую того и гляди посадят… Мы должны расстаться. Я столько лгала, что стоит соврать еще раз? «Не люблю! Не сошлись характерами». Но где взять силы сказать тебе это, мой родной?» – Да, люблю… – мучительно выдохнула девушка и отвела глаза.
Евгений сумрачно молчал.
Из звукооператорской тянулся тоскливый, заунывный звук фонящего микрофона.

 

…Лида, запыхавшись, вбежала в отделение кардиологии.
Все-таки опоздала!
Коридор был пуст, палаты с распахнутыми нараспашку дверями и второпях сбитыми постелями тоже. Лишь на одной из кроватей неподвижно лежал грустный ребенок, подсоединенный к какому-то медицинскому аппарату, в ногах его сидела мама. Женщина поглядела на Лиду через стекло и погладила малыша по шерстяному носочку.
Издалека, из холла, доносились пронзительные клоунские крики и заразительный детский смех.
Стараясь не стучать каблуками, девушка тихо приблизилась к плотному полукругу детей и взрослых.
В холле было тесно: посмотреть на веселое представление собрались пациенты из других отделений.
Ребята постарше сидели на полу и ковре. Дошколята облепили спинки диванов. Медсестры и родители, в основном мамы, держали на руках самых маленьких. Некоторые ребятишки были в респираторах, банданах на безволосых головах. Несколько малышей сидели в креслах-каталках: тонкие прозрачные пластиковые жилки соединяли их с капельницами на передвижных стойках.
Все самозабвенно внимали диалогам двух цирковых артистов, с готовностью откликались на приглашения включаться в театральное действо.
– Кому мы сейчас сделаем укол? – потрясая огромным шприцем с пузырящимся оранжевым «лекарством», выкрикнул клоун – высокий юноша в огромных рыжих башмаках, с красным носом на резинке и в белом халате, из карманов которого торчали гигантские градусник и клизма.
– Пончику! Пончику! – вразнобой радостно шумели зрители, очевидно уже знакомые с героями представлений.
– Я боюсь! – «заплакал» Пончик, толстенький клоун в холщовом костюме, расшитом цветами.
И брызнул «слезами».
– Не плачь, Понтик, – картавя, попросил какой-то малыш.
– Пончик, ты боишься уколов? – театрально удивился клоун в белом халате.
– Я не боюсь! Просто… Просто я не хочу!
– Ребята, Пончик, оказывается, не очень смелый! А вы смелые?
– Да! Да! – загомонили зрители.
– Молодцы! Но если кто-то из вас все-таки еще немного боится уколов, ему помогут бусы смелости. Вы знаете про такие бусы? Пончик, подойди ближе, не бойся! – предложил клоун в докторском халате и достал из кармана гигантскую пипетку.
Напуганный Пончик закричал «уй-уй», кинулся прочь и принялся прятаться за спины ребят. Дети взвизгивали и старались дотронуться до Пончика руками.
Лида вытянула шею, выискивая Лизу и Евгения.
Сперва она увидела девочку: малышка сидела на коленях у мамы с Мишуткой в руках и заливисто хохотала, запрокидывая голову. На шее расцветал Лидин шелковый платок от Версаче, освященный в церкви.
Лида облегченно улыбнулась: Лиза смеется, значит, чувствует себя хорошо.
За мамой и дочкой, на игрушечном детском стульчике, возле стойки с капельницей, примостился Евгений.
Лида приподнялась на носках и потрясла ладонью, привлекая его внимание.
Горелый весело помахал в ответ, изобразил дурашливую клоунскую улыбку.
Потом нарисовал в воздухе полукруг, предлагая Лиде пробраться поближе, протиснуться позади толпы зрителей.
Девушка отрицательно помотала головой и беззвучно произнесла: «Потом!»
Поглядела на клоуна в белом халате.
В одной руке он держал толстую бечевку с узлом на конце, в другой – ярко раскрашенную деревянную бусину.
– Ребята, за каждый укол, которого вы не испугались, вы имеете право получить замечательную, красивую, волшебную бусинку.
Лида смотрела на клоуна, но вместо него видела смутно знакомое детское лицо, медленно истаивающее на краю сознания. Кажется, она видела его рядом с Евгением?
Девушка растерянно, с неприятным чувством тревоги вновь перевела взгляд на Горелого.
– Такую же красивую бусину, как эта, только поменьше, – громко объяснял клоун.
Рядом с Евгением сидел мальчик лет четырех.
Белоголовый, с припухшими серыми глазами.
– За один укол – одна бусина. А когда ваши бусы будут готовы, произойдет чудо: вы станете смелыми!
В руках малыш сжимал маленькую машинку и сосредоточенно крутил колесико.
Лида то обращала взор внутрь себя, то, широко раскрыв глаза, вновь переводила взгляд на мальчика.
– Ну-ка, Пончик! Хочешь, чтобы и у тебя были волшебные бусы смелости?
– Нет, не может быть… – пробормотала Лида.
– Хочу! – согласился Пончик.
«Это не он. Я схожу с ума! Нет, я не помню, как он выглядел! Разве можно запомнить малыша, которого видела один раз?»
– Тогда давай делать укол!
Мальчик опустил голову и, на секунду оставив в покое машинку, исподлобья глянул на Лиду.
Отвел глаза.
Колесико закрутилось еще быстрее.
Снова искоса бросил взгляд.
Пончик подставил рот пузырящейся оранжевой струе из шприца.
«Просто очень похож! Все малыши похожи!»
– Ребята, а укол-то совсем не больной! – закричал Пончик. – Давайте мне бусину!
Лида осторожно, готовясь мгновенно отвести глаза, поглядела на мальчика.
Он серьезно, без тени улыбки, посмотрел на Пончика, потом на нее, Лиду.
Сделал вид, что не узнал?..
«Да нет же, это не Захар! Это невозможно! Что ему здесь делать?! Почему он сидит рядом с Женей?»
Горелый наклонился и что-то сказал малышу на ухо.
Мальчик кивнул.
У него был вид ребенка, оставленного в одиночестве в заброшенном доме, полном темных шорохов и злобных стонов.
Тогда, в квартире на Мясницкой, он точно так же молча сидел на полу за диваном, крутил колесо машинки, больше всего напоминая малыша, который знает: в кладовой живет кто-то страшный, но говорить об этом взрослым бесполезно, надо выживать самостоятельно.
Раздались аплодисменты, холл разом наполнился детскими вопросами и возгласами.
Лида вздрогнула, с трудом понимая, где находится.
Ребята и взрослые поднимались с пола, с диванов, шумно выходили в коридор, загораживая Евгения и мальчика.
– Сынок, понравились клоуны? – услышала Лида сквозь гомон голос Евгения.
– Да, – ответил детский голосок.
Лида бессильно слушала незатейливый разговор отца и сына, доносящийся сквозь толпу, вяло, уже почти смирившись с неизбежностью, пыталась заставить себя принять решение: раствориться среди потока зрителей, не оборачиваясь, быстро уйти по коридору, наполненному пациентами, сбежать, скрыться, спрятаться навсегда? Или безропотно посмотреть в глаза судьбе? Кто бы мог подумать, что эти глаза окажутся детскими?! И что от этого взглянуть в них еще труднее…
Лида сглотнула, равнодушно, как приговоренная к расстрелу, подумала: «Вот оно, значит, как бывает». Что именно «бывает», она не знала сама.
Толпа схлынула.
Евгений, сияя, шагнул навстречу, крепко сжимая ладошку мальчика.
Пакет выпал из ослабевших Лидиных пальцев, раскраска с Барби вывалилась на пол.
Внезапно детские объятия горячим кольцом обвили шею девушки.
– Тетя Лида, здравствуй! – звонко крикнула в ухо Лиза, норовя вырваться из рук матери и перелезть на Лиду.
– Здравствуйте, Лидия! – жарко воскликнула мама Лизы, силясь удержать подпрыгивающую на руках дочь. – Евгений Алексеевич, здравствуйте! Лизуха, успокойся же!
Лида стояла столбом.
В ушах у нее звенело.
– Привет, милая! – сказал Горелый. И потянулся поцеловать Лидину щеку.
Она медленно перевела взгляд на мальчика.
«Пусть это будет не он! Пожалуйста, пусть это будет не он!» – умоляла Лида, уже, впрочем, точно зная, что скажет Евгений.
– Познакомься, это мой сын Захар. Захар, это Лида. Я уверен, вы станете хорошими друзьями.
Мальчик поднял взгляд и пристально поглядел Лиде в глаза.
«Ты в тот раз ушла в окно, прямо в темноту. Я знал, в нашей кладовке кто-то есть. Но мама и няня не верили, говорили: глупости, меньше телевизор надо смотреть. Но ты ведь не злой мертвец? Ты не ведьма? Ты не станешь стоять ночью у моей кровати? Не будешь душить меня? Не утащишь в темный лес? Ты не похожа на монстра. А-а, я понял: ты Мэри Поппинс! И просто улетела в окно?»
«Конечно, малыш, я просто улетела, когда подул западный ветер. Прости, что не представилась и напугала тебя. Я виновата перед тобой, солнышко».
– Лидия, Евгений Алексеевич, не знаю, как вас отблагодарить за Лизу! Если бы не вы! – торопливо говорила Лизина мама.
– Мы здесь совершенно ни при чем, деньги собрали российские звезды. Конечно, если бы не Лидочкина инициатива… – скромно отнекивался Горелый.
«Значит, эти проклятые деньги я украла из Жениной квартиры. Кажется, он говорил: «У меня было десять тысяч долларов, собирался сына с женой и няней отправить во Францию, на лыжах покататься. Я бы, конечно, тебе их отдал без вопросов. Но там история неприятная приключилась… Ладно, сейчас это не важно, не буду тебя грузить». Выходит, «неприятная история» – это я. Он никогда не простит меня. И правильно сделает. Одно дело, когда тебя обворовывает бандит в черной маске, мерзавец, что с него возьмешь? И другое – когда предает близкий человек, которому доверял, как себе. Единожды солгавший, кто тебе поверит? А я лгала каждый день, ни словечка правды. Единственное, что было честным, – моя любовь к Жене».
– Лидочка, э-эй! Ты где? Очни-ись! – услышала она голос Евгения.
Лида бессмысленно повела глазами:
– Да? Извини, я не слышала…
– Что с тобой, Лида?
– Мне очень плохо…
– Здесь душно, народу толпа. Пойдемте на улицу, – заволновался Горелый. – Елизавета, вот твой «Медовик», вот твои раскраски, поправляйся!
– Спасибо вам! – кланялась вслед Лизина мама и то шлепала дочку, стараясь угомонить, то целовала в горячую щечку.

 

– Может, кондиционер включить? – тревожно спросил Горелый, когда все уселись в машину.
– Не надо, Захара простудишь, зима на дворе, – вяло отказалась Лида. – Можно вы одни поедете? А я домой…
– Подожди, как – домой? Мы так не договаривались! Все едем к нам! Посмотришь, как мы с Захаром живем.
Лида обреченно поглядела на мальчика.
«Не бойся, я никому ничего не скажу, – молча заверил Захар. – Раз ты Мэри Поппинс, тебе можно прилетать в окна к детям».
«Я не Мэри Поппинс, Захарушка, – горестно посмотрела в глаза мальчику Лида. – Обманывать нехорошо, но сейчас я не могу сказать тебе, зачем приходила в ваш дом».
«А когда сможешь?»
«Наверное, когда соберу свои собственные бусы смелости».
«Хорошо», – сосредоточенно пошевелил губами Захар.

 

Субботний вечер и снегопад сделали улицы полупустыми.
Машина удачно попала в «зеленую волну» и мчалась по Москве без остановок.
Чем ближе к центру оказывалась Лида, тем более постыдное желание, побеждающее муки раскаяния, охватывало девушку: она с отвращением и страстью хотела вновь оказаться в квартире на Мясницкой, еще раз пережить пьянящее возбуждение и жуткий страх разоблачения.
«Наверное, убийцы испытывают то же самое, возвращаясь на место преступления…»
Ее одновременно мучили угрызения совести и невозможность преодолеть тягу войти в чужую полутемную квартиру, осторожно пройти по мягким коврам, прислушиваясь к каждому звуку.
Как и в тот вечер, Мясницкая была одновременно и темной, и мерцающей таинственными огнями.
Машина въехала во двор по другую сторону дома.
– Прибыли! – обернулся к пассажирам Горелый.
Захар выскочил первым.
Лида вышла на ватных ногах.
Они вошли в подъезд, поднялись на второй этаж.
Захар начал трезвонить в звонок, вдалеке запели птицы.
Горелый достал ключи.
Неожиданно дверь распахнулась, и Лида увидела загорелую молодую женщину с вытатуированными бровями, накачанной фитнесом фигурой и большой грудью, обтянутой домашним велюровым джемпером.
– Здравствуйте! Да у нас здесь гости! – бодро констатировала женщина. Бриллианты, унизывающие уши и пальцы, метнули сноп разноцветных искр.
– Мама! – радостно вскрикнул Захар.
Лида закусила губы.
– Привет-привет! – ответила женщина и громко сообщила в прижатый к уху мобильник: – Солнце, погоди секунду!
– Кажется, мы договаривались… – начал Горелый.
– Имею я право зайти к своему ребенку?
– Ты же в Снегирях!
«Снегири… Кажется, в тот вечер Захарка тоже упоминал снегирей, – припомнила Лида. – И про Управление делами президента. Вот, значит, как выглядят дамы, приближенные к власти. Эффектная…»
– Познакомься, это Лидия, моя будущая жена, – с места в карьер сообщил Евгений.
Лида страдальчески нахмурилась.
«Я никогда не буду его женой… И не родится у нас дочка. И никто не будет дразнить ее «гречкой горелой». И мы не умрем в один день и час. И не будет шуметь над нами дождь, и…»
Женщина подняла брови и сообщила в мобильник:
– Солнце, я перезвоню: кажется, мой муж привел свою будущую жену. Почему я должна переживать? Ты же знаешь, я демократична и толерантна! По-моему, девушка очень милая. Все, целую!
Затем быстро оглядела Лиду и повеселела: тощая, груди нет, уши как у мыши летучей, бледная, даже сквозь тональный крем синевой отливает. А имя-то: Лидия!
– Очень приятно, Наталья, – приободрившись, весело сообщила бывшая. – Мне действительно очень приятно принимать в своем доме женщину, которую наконец-то встретил мой муж! Жека, теперь я за тебя спокойна!
– Во-первых, это не твой дом.
– Не придирайся к словам!
– Во-вторых, я не просил волноваться за меня!
– Лидия, ваш кавалер – страшный зануда. Вы еще с ним нахлебаетесь! – погрозила пальцем Наталья.
– Мама, папа, не ругайтесь, – жалобно попросил Захар.
– Мы не ругаемся, сынок, просто громко разговариваем.
– Лидия, проходите, что вы, как чужая? Насколько я понимаю, теперь этот дом ваш. На свадьбу пригласите?
Лида болезненно поглядела на Евгения.
«Сказать, что свадьбы не будет? Здесь, сейчас, при жене?» – подумала Лида, натужно улыбнулась и выдавила:
– Конечно, пригласим. Ведь вы мама Захара.
– Я очень хочу, чтобы Жека был счастлив! – азартно сообщила женщина. – Уверена, с вами ему будет замечательно. Девушка вы, судя по всему, домашняя, спокойная. Курите? Можете не отвечать – нет.
Горелый взял из рук Лиды пуховик, со вздохом поглядел на бывшую, скомандовал:
– Кончаем болтать, давайте ужинать! Но сперва Лиде квартиру покажем.
У Лиды ослабели ноги, по рукам пробежали мурашки.
«А вдруг это окажется не та квартира…» – мелькнула глупая надежда.
– Здесь у нас гостевой санузел, кладовая с гардеробной… – по очереди дотрагивался до выключателей Евгений.
Наталья подхватила Лиду за локоть, развернула к коридору с крошечными лампочками на потолке, ярко освещенному подсветкой стеклянных витрин.
Они прошли мимо сияющих за стеклами безделушек, картин, статуэток, коридор сделал поворот, Лида на секунду зажмурилась, открыла глаза и увидела два полукруга кресел: кремовое в стиле ар-деко, алое а-ля Людовик, бело-золотое рококо, кожаное сталинское, в стиле шестидесятых годов двадцатого века, поп-арт – почти царский трон, обтянутый тканью с портретами Микки-Мауса.
На мгновение тогдашняя и теперешняя Лида стали двоими разными людьми.
Та, что стояла в холле сейчас, словно видела со стороны очень похожую на себя девушку в нелепом, свисающем набок берете, с изумрудной помадой на губах и малиновыми тенями на веках, но не была ею.
– Здесь у нас кинозал, – сообщила Наталья.
– Слушай, ты, может, лучше ужин приготовишь? – бесцеремонно приказал Горелый.
– Мешаю? Да ладно… Впрочем, ребенок, наверное, тоже голодный. Ребенок, пошли на кухню! – позвала бывшая.
– Здесь – кабинет, – продолжил экскурсию Евгений.
Лида вошла на негнущихся ногах и обвела комнату взглядом.
С того вечера здесь ничего не изменилось, да и что могло стать по-другому?
Девушка, как завороженная, подошла к письменному столу и посмотрела на ручку выдвижного ящика.
Потом перевела взгляд на полку книжного шкафа: кажется, в тот раз она хотела взглянуть на фотографии в рамках, но отвлеклась на шорох за диваном, обнаружила Захара и больше не вернулась к снимкам.
На фото Евгений стоял с Захаром у входа в Диснейленд. Микки и Мини обнимали их за плечи и махали руками в черных перчатках.
«Значит, если бы тогда я не отвела взгляд, все было бы по-другому, – с безысходностью пробормотала Лида. – Но я, стоя в шаге от счастливого развития событий, посмотрела в другую сторону. Не может быть, чтобы это произошло случайно. Значит, судьба решила наказать меня за одну только мысль о нарушении заповеди «не укради», уже за то, что влезла в чужой дом в окно. Не было мне прощения! Все было предопределено в тот день, когда я поддалась на уговоры Ивана».
– Кстати, помнишь, я рассказывал тебе про историю с деньгами, – весело сообщил Горелый. – Вот из этого стола, – Евгений выдвинул ящик, – и пропали десять тысяч зеленых. Утром были, вечером из фитнеса пришел – пусто. Чего я про них вдруг вспомнил? Решил ведь: забудь, не было этих денег!
Лида с горестной, прозрачной полуулыбкой поглядела на Евгения и с усилием спросила:
– И ты не знаешь, кто их… взял?
Она не смогла произнести слово «украл».
– Не-а!
– А милиция что? – выдавила Лида.
– Я никуда не заявлял.
Лида вцепилась в край стола:
– Почему?
– Пришлось бы подозревать людей, которым я доверял, понимаешь? А это очень больно. Кто мог взять: нянечка Валентиновна, Наталья, теща? Больше никого в тот день в квартире быть не могло. В доме все время кто-то находился, но свои. Правда, Валентиновна на двадцать минут выбегала за молоком, сын ненадолго оставался один. Но не ребенок же их взял и в «Макдоналдсе» проел! Ну что мне, тещу ненавидеть? Жену подозревать, няню? Видеокамер и замков в дверях в моем доме не будет! Взяли и взяли. Значит, кому-то эти деньги были нужнее, чем мне.
Лида медленно подняла голову и с мучительной гримасой поглядела на Евгения.
Уголок ее рта подрагивал.
– Лидочка, что с тобой, маленькая? – погладил щеку девушки Евгений. – Ты из-за меня и этих денег расстроилась? Да черт с ними, еще заработаем!
– Женя, можно я пойду домой? – устало попросила Лида.
– Как это – домой? А ужин?
Лида беззвучно пошевелила губами.
В коридоре раздался энергичный стук каблуков, в кабинет шумно вошла Наталья:
– Лида, Жека, прошу к столу! Чем богаты, тем и рады!
– Намекаешь, что живешь в нищете? – спросил Горелый.
– Не хлебом с квасом, конечно, перебивалась, но согласись, ты обещал моим родителям… – начала Наталья. – Лида, вы что это такая бледная? Пойдемте выпьем по граммулечке коньячку, сразу полегчает. Жека, кстати, где ты нашел эту чудесную девушку?
– Мы вместе работаем, – тихо сказала Лида. – Я режиссер шумового оформления.
– Шумового? Как интересно! Кстати, Жека терпеть не может шум.
– А вы в Управлении делами президента работаете? – блуждая по комнате невидящим взглядом, бесцветным голосом сказала Лида.
«Какая мне разница? Зачем я все это спрашиваю?! Я хочу уйти отсюда!»
– Я?! – захохотала Наталья. – Работаю? С чего вы взяли? Слава богу, работать пока нужды не было! Тем более в государственных структурах, там же зарплаты грошовые: на двадцать тысяч разве проживешь? Больше на бензин потратишь. Хотя, возможно, теперь придется, учитывая сложные экономические условия. А! Догадываюсь, почему вы сделали такой вывод! Жека доложил, что я в Снегирях живу, в санатории Управления делами президента, и вы подумали: я там работаю? Тьфу-тьфу! Спаси и сохрани! Этого мне не хватало! Лида, давайте на «ты»? Заявление уже подали?
Она сыпала вопросами, не дожидаясь ответа на предыдущие.
Лида страдальчески терла запястья.
– Извините, наверное, я что-то напутала… Я все-таки пойду, вы меня, пожалуйста, не провожайте.
– Жаль! – сразу согласилась на уход Наталья. – Ладно, не буду мешать, воркуйте, прощайтесь!
– Может, отвезти тебя? Давай такси вызову? – настойчиво предлагал Горелый.
В прихожей он заботливо застегнул на Лиде пуховик.
Девушка покачала головой, обвела взглядом прихожую, молча вышла, обернулась и тихо попросила:
– Скажи Захарке, что он замечательный мальчик и я его люблю. Но, боюсь, я никогда не соберу свои бусы смелости.
Назад: Глава 15 ЗВЕЗДЫ ПРИХОДЯТ НА ПОМОЩЬ
Дальше: Глава 17 ПРОЩАЙ, АЛИНА!