Глава 10
Наступившее утро не принесло ничего нового. Все кошмары и ужасы предыдущего дня с абсолютной точностью плавно перетекли в день сегодняшний. Снова подъем, серые безмолвные и бесшумные тени вокруг, безумная в своем рвении старая фурия, путь до ангара, заунывный комплекс однообразных движений. И рыба, рыба, рыба… Неиссякаемый рыбный поток. Сколько же ее, этой проклятой рыбы, в океане? Неужели вся, что есть, сосредоточилась в их руках? Невыносимо.
Все чувства притуплены, даже страх. Безразличие, покорность и дикая усталость заслонили все прочее. Осталась только надежда, что и этот день закончится, прогудит гудок, остановится рыбный конвейер и можно будет через некоторое время упасть без сил на жесткие доски нар, закрыть глаза и провалиться в сон. Спина разламывалась, пальцы на руках опухли, ноги гудели, голова от голода и постоянного напряжения шла кругом. Юлька на секунду подняла глаза на приятельницу: та сосредоточенно, с обреченным видом, без остановки орудовала ножом.
Нет, нужно что-то делать. Они сгинут здесь с Аленой, как пить дать сгинут, так не проще ли решиться и воткнуть острый нож себе в сердце? И все сразу закончится, она обретет покой и свободу. Она не желает превращаться в безмолвную тень.
Господи, о чем это она? А ее мальчишки? А Миша? А мама? Нет, сволочи, не дождетесь. Савельева еще повоюет. Надо держаться, держаться из последних сил, и даже если сил не останется, она будет терпеть до конца. Не дождетесь, гады. Юлька мысленно дала себе самой самую страшную клятву – ни за что не думать о самоубийстве, что бы ни случилось. Она обязана вырваться из ада и вернуться домой. Она еще не знала, как это сделать, но придумает обязательно.
Ближе к обеду случилось страшное. Казалось, ужаснее того, что уже произошло с подругами, ничего не может быть, но на самом деле кошмары не закончились.
Ничто не предвещало трагедии, все шло как обычно: лента с заунывным жужжанием двигалась безостановочно, проклятой рыбе не было ни конца ни края. Рабы безропотно выполняли свою работу под пристальными взглядами сытой и злобной охраны.
Как вдруг, совершенно неожиданно для всех, видимо потеряв последние силы, одна из несчастных жертв выронила из рук свой нож и, потеряв сознание, упала на цементный пол ангара. В одно мгновение к горемыке подлетели охранники, грубо схватили бесчувственное тело и поволокли несчастную за ворота.
Раздался звук сирены, транспортер остановился, и охрана, изрытая ругательства и раздавая налево и направо тычки, стала выгонять народ на улицу. Поднялась невообразимая суета. Замешкавшиеся получали удары дубинками, которые мелькали в руках мучителей. Наконец, людей вывели во двор, выстроили по периметру условного четырехугольника и заставили всех встать на колени под дулами автоматов.
В середине этого жуткого людского квадрата на земле лежала несчастная, посмевшая упасть в обморок. Один из охранников принес с собой довольно большой металлический штырь, смахивающий по виду на обыкновенную кочергу. Двое других, подхватив жертву с двух сторон, силком заставили ее подняться с земли. Очнувшись от увесистой оплеухи, несчастная обводила присутствующих безумным взглядом. Судя по выражению лица, она толком не понимала, что происходит. Бедняжка была явно не в себе. Она мотала головой и глухо стонала. То ли еще в себя не пришла, то ли разум не выдержал бесконечного напряжения и издевательств.
Охранник с кочергой схватил свободной рукой женщину за волосы, резким движением запрокинул ее голову назад и приложил конец дымящегося штыря ко лбу несчастной. Потом резким движением он убрал железку от лица беззащитной жертвы.
В полной тишине Юлька услышала не очень громкий, но отчетливый и ужасающий шипящий звук. Затем воздух прорезал нечеловеческий крик. Еще не в силах поверить в реальность происходящего, она не могла отвести глаз от затравленного существа и ее мучителей. Она понимала, что сейчас сама потеряет сознание, скомандовала себе закрыть глаза, но не смогла. От ужаса происходящего Юля превратилась в затравленное, униженное, лишенное воли существо. Она будто окаменела. Даже плакать была не в состоянии. Словно заморозили ее и изнутри, и снаружи.
На лбу страдалицы коряво отпечаталось выжженное огромными буквами слово «РАБ». С надрывом дыша, рабыня повисла на руках своих палачей, снова потеряв сознание. Те разжали руки и швырнули измученное тело несчастной на землю.
– Смотреть, уроды! Не отводить глаза! – визжал один из охранников. – Я вам покажу усталость! Я вам устрою саботаж! Запомните, животные! Так будет с каждым, кто хоть на секунду задумает уклониться от работы! Вы просрали свою жизнь, так хоть сейчас принесите пользу! Всем встать! За работу! Или еще есть желающие?
Изуверы словно осатанели от собственной жестокости. С помощью дубинок они вновь стали загонять людей в ангар. Над землей повис странный звук – стон нескольких сотен жестоко избиваемых людей, смачные удары по истерзанным костлявым телам, мат и рев совершенно озверевших охранников.
Еле дождавшись спасительной ночи, крепко обнявшись, подруги тихо и горько плакали, плакали долго. Не было ни сил, ни слов, последние капельки надежды растаяли сегодня днем. Они даже не пытались успокаивать друг друга, любые слова были сейчас неуместны.
Они попали не просто в ловушку, они оказались в адской западне, устроенной жестокими извергами, не ведающими жалости и преследующими в этой жизни одну цель – большие деньги любым путем.
Прошел еще один день. Подруги, обреченные по воле случая на жизнь в аду, еще до конца не смирились со своей участью, но постепенно и в их облике проступали черты остальных обитателей этой рукотворной преисподней.
Обе страшно осунулись, катастрофически худея день ото дня, потому что по-прежнему единственной пищей для них оставались вода и хлеб. Под глазами залегли черные круги, кожа начала приобретать сероватый оттенок, глаза потухли, походка изменилась.
Даже зловонный запах барака уже не вызывал такого стойкого отвращения, как в первые дни. Барачные нары казались теперь благом: можно было поплакать, поговорить, наконец, провалиться в сон и забыть на короткое время страх, унижения и ужас.
Правда, как только они закрывали глаза, их все равно преследовали дневные кошмары. Можно было заставить себя не думать, но невозможно было избавиться от видений ленты с бесконечным серебряным рыбным потоком. Даже во сне обеих преследовала эта проклятая рыба! Но рано или поздно наваливался беспокойный, тревожный сон, и это было единственным спасением, не позволившим пока еще окончательно сойти с ума.
Стоя у конвейерной ленты, Юлька теперь больше всего на свете боялась сделать что-то не так и привлечь внимание охранников или, не дай бог, упасть, как та несчастная, в обморок. Напряжение не отпускало ее ни на минуту. Она перестала думать в принципе, даже о своих мальчишках она вспоминала все реже. Душу обволок и заморозил липкий страх.
Жутко, как никогда в жизни, болела спина, гудели натруженные ноги. Несмотря на перчатки, руки страшно опухли и саднили, ломило все тело. Но сильней боли физической все-таки был страх, который заполнил ее до краев, парализовал все остальные чувства, практически руководил всем ее поведением.
Алена иногда озабоченно поглядывала на подругу, но та не реагировала. Юлька была не в силах оторвать взгляда от этой проклятой рыбы.
Приближалось время обеда, как вдруг в воротах ангара показалась небольшая группа людей. Все они сильно отличались своим внешним видом от тех, кто находился в ангаре. Они были из того, другого, нормального мира. Возглавлял процессию из восьми человек мужичонка-шеф, рядом с ним уверенно шагали несколько солидных на вид мужчин, замыкали процессию личные охранники и мужчина в кожаной летной куртке. Алена стояла спиной к воротам, поэтому увидела процессию с тыла, когда компания уверенной хозяйской походкой миновала территорию первого цеха и скрылась за перегородкой, разделяющей помещения.
Алена, конечно, не могла по спине узнать главаря бандитов, не так хорошо она его знала. Просто ее сознание вяло зафиксировало, что один из мужиков был не в костюме, как все, а в летной военной куртке, такой же, как у ее мужа. Что это? То ли напоминание, то ли привет, а может, очередная жуткая гримаса судьбы? Она с надеждой глянула на подругу, та должна была видеть лица визитеров, но, кажется, та все пропустила. Глаза опущены, выражение лица никакое, совсем девка сдала.
Аленино сердце стучало как сумасшедшее. Она с нетерпением ждала, когда высокая делегация двинется в обратный путь. А вдруг появится хоть какая-нибудь зацепка? Летная куртка не давала покоя.
И дождалась. Главаря она узнала мгновенно. Тот очень энергично жестикулировал, объясняя что-то на ходу идущему рядом не то корейцу, не то китайцу – сразу было не разобрать.
На Алену накатил такой приступ ярости, что она еле сдержала себя, чтобы не броситься на этого негодяя с ножом, а там – будь что будет. С трудом подавляя клокочущую ненависть, она приказала себе успокоиться, но отвести взгляд от уверенно шагающих хозяев жизни не могла. К счастью, охранники были слишком сосредоточены на приеме высоких гостей и поэтому не обратили внимания на отвлекшуюся на несколько секунд от работы рабыню.
Со стороны картина выглядела очень мирно. Прямо «Новости дня». Большой руководитель и сопровождающие его лица прибыли на передовой комбинат, чтобы ознакомиться поближе с производством и внедрением новых технологий. Для полноты впечатления не хватало только вездесущих жизнерадостных корреспондентов и телекамер. Но этим упырям как раз слава не нужна. У них другой идол – нажива. Вот они, настоящие звери, нелюди, кровопийцы, создатели Приморской Империи Зла.
Переводя взгляд с одного лица на другое, пытаясь изо всех сил запомнить каждую звериную морду, Алена едва сумела сдержать крик.
В общей массе нелюдей спокойно шествовал Андрей Карнаухов. Ошибиться она не могла. Лицо его было хмурым, взгляд сосредоточенным. Он спокойно встретился глазами с Аленой, при этом ни один мускул, ни одна жилочка на его лице не дрогнули. Он просто опустил глаза и прошагал вместе со всеми мимо, на выход.
Андрея Алена знала как облупленного. Во-первых, они с ее Юркой заканчивали одно училище и, получив распределение в одну и ту же часть, довольно долго холостяковали на соседних койках в общей комнате летного общежития, поддерживая крепкие дружеские отношения. Еще до замужества, когда Алена с Юрой переживали стадию конфетно-букетного периода, они частенько собирались на праздники и вечеринки в одной компании.
Во-вторых, наверное, не было в Перегудовке человека, который бы не знал Андрея Карнаухова лично или хотя бы, на худой конец, не слышал о нем и его знаменитых вывихах.
Кровь в Андрюхе бурлила и клокотала, не давая покоя ни окружающим, ни ему самому. Вечно он попадал в какие-то немыслимые громкие истории, умудрялся заключать невероятные по своей головокружительности пари. Сам по себе он был человек неплохой, этакий рубаха-парень, душа нараспашку, но совершенно без царя в голове. Для друзей, пожалуйста, готов снять последнюю рубаху, для любимой – цветы с клумбы и звезды с неба.
Ему ничего не стоило, например, на спор средь бела дня пронестись через весь гарнизон от бани до летного общежития в чем мать родила, прикрывая причинное место одним только веником, или в морозном январе сигануть в прорубь. Для него не имела значения цена заключаемого спора, важен был сам процесс. Загорался он мгновенно, был неистощим на выдумки, своим азартом умудрялся заразить окружающих с полоборота.
А его любовные эпопеи? Это вообще отдельная история. О его романах без конца и устали судачил целый гарнизон. При всем этом заканчивал он свои бурные отношения с очередной дамой сердца красиво. Обиженных не оставалось, тем более никому и в голову не могла прийти мысль затаить на него злость или отомстить.
Бывшие пассии сохраняли с ним прекрасные дружеские отношения. Вспоминая иногда романтическую любовь, подаренную им щедрым сердцем Андрея, они могли себе позволить мечтательные улыбки и томные вздохи, но, боже упаси, никакой обиды в сердцах не оставалось.
Андрей не раз пытался, правда безуспешно, покорить и Аленино сердце, как до ее замужества, так и после. Не потому, что был тайно в нее влюблен, вовсе нет. Он просто не пропускал мимо ни одной милой мордашки, так уж был устроен. Номер конечно же не прошел. Алене он был нужен как зайцу стоп-сигнал. Она была не из тех, кто прыгает без оглядки в омут с головой. Андрюху она видела насквозь, не понимала его завихрений, но относилась к нему снисходительно, даже с некоторой симпатией, может быть, потому, что сама не совершала безрассудных поступков, а может, и по какой-то другой причине.
Начальство смотрело на его бесконечные выходки сквозь пальцы, журило иногда, но чаще прощало, потому что летчиком он был настоящим, что называется, от Бога. Небо, полеты любил истово и предан был своей работе до самозабвения. Не находилось в полку талантливее летуна, как ни крути. За то и сходило ему все до поры и времени с рук.
Но последний случай перевернул всю Андрюхину жизнь с ног на голову окончательно и бесповоротно, даже не перевернул, скорее перечеркнул. Придумал он новый блестящий розыгрыш, оказавшийся не таким уж невинным и сыгравшим в его судьбе роковую роль.
Кому доводилось бывать в военных городках, тот наверняка обратил внимание на то, как хозяйки вешают на своих балконах белье. Никто уже и не вспомнит имя первого умельца-рационализатора, придумавшего эту конструкцию. Но идея жива многие лета и работает в каждом гарнизоне.
Приспособление по своей сути совершенно незатейливое: по обеим сторонам балкона крепятся деревянные или металлические, довольно длинные балки, на них натягиваются веревки. И все – произведение инженерного искусства готово. Достигается двойной эффект – и белье себе на ветру полощется, и балкон свободен.
Наш неутомимый на выдумки гусар-гуляка придумал себе следующую забаву. Находясь в компании и выбрав подходящий момент, – обычно это совпадало с выходом разгоряченных гостей на балкон для перекура, – он затевал спор, что спокойно и прямо сию минуту может спрыгнуть с балкона и остаться живым и невредимым. При этом он садился на балконные перила лицом к честной компании. Естественно, его поднимали на смех, он изображал жуткую обиду, продолжал настаивать на своем, незаметно, но умело разжигая страсти. В конце концов пари заключалось, ставки росли, насмешки становились все обиднее. Само собой, нормальным людям и в голову не могло прийти, что он решится на подобное безрассудство.
В этот момент Карнаухов сильно наклонялся назад спиной и падал вниз. Оторопевшие гости успевали увидеть только мелькнувшие перед их лицами подошвы. Мгновенно протрезвев и проклиная все на свете, народ, как ошалелый, пулей вылетал из квартиры и мчался вниз, представляя бездыханное тело и уже ни на что хорошее не надеясь.
Каково же было всеобщее удивление, когда под балконом никакого безжизненного тела не обнаруживалось. Люди впадали в шоковое состояние, не в силах понять, что на самом деле происходит. В это время открывалась подъездная дверь и из нее, посвистывая и небрежно засунув руки в карманы, нарочито никуда не торопясь, выходил наш герой. Что тут начиналось! Но, как правило, все страсти гасились старинным русским способом и все заканчивалось дружной офицерской попойкой.
Придуманный Карнауховым трюк на самом деле было прост до гениальности и вдобавок очень хорошо просчитан. Андрей совершал свои кульбиты не так уж часто. И затевал он цирковое представление только тогда, когда был твердо убежден, что этажом ниже обязательно имеется веревочная конструкция для сушки белья.
Падать можно было с любой высоты, это не имело никакого значения. Просто чем выше был этаж, тем ярче эффект. Главное, чтобы этажом ниже были натянуты веревки. Падая вниз, он пролетал этаж и спиной попадал на натянутые этажом ниже веревки, которые, спружинив, мгновенно выталкивали его на спасительную твердь уже чужого балкона. А уж потом выйти из квартиры через балкон в подъезд было делом техники или элементарной договоренности с хозяином квартиры.
Но в этот раз парню крупно не повезло. Дружная компания весело отмечала свой профессиональный праздник. Выбрав подходящий момент, Андрей опять затеял спор. Ситуация, как ему казалось в тот вечер, не выбивалась из обычного сценария. Но не тут-то было. То ли веревки на этот раз попались старые и не очень крепкие, то ли удача от него отвернулась, но задумка его провалилась с треском в прямом и переносном смысле.
Не выдержав нагрузки, веревки на балконе ниже этажом с треском разорвались, и пролетел наш сокол краснозвездный со свистом аж четыре этажа, разгромив по пути еще парочку хозяйственных сооружений. Только это и спасло ему жизнь. Отделался он очень легко: небольшим сотрясением мозга и сломанной левой ключицей.
Но самое интересное, что на этот раз в компании нашлись знатоки, которые уже принимали участие в подобном шоу. Они быстро успокоили новичков и объяснили им доступно, что это не самоубийство, а элементарный розыгрыш. Компания не поддалась на провокацию, не помчалась вниз, а продолжала веселиться, дружно решив не тешить самолюбие триумфатора отчаянным кроссом по лестничным пролетам.
Опомнились только тогда, когда бдительные соседи вызвали скорую. Разразился невероятный и шумный скандал, получивший широкую огласку и окончательно переполнивший чашу терпения начальства.
Всех участников пирушки долго таскали по разным инстанциям, заставляли писать многочисленные объяснительные, некоторые получили выговор. Но хуже всех пришлось Карнаухову. После того как он выписался из госпиталя, командир части отстранил его от полетов. Ни уговоры, ни обещания жить нормальной жизнью, как все, не помогли. Командир был суров и непреклонен. Его тоже можно было понять. Сколько можно возиться с великовозрастным хулиганом и прощать ему далеко не безобидные шалости. Хорошо, дело закончилось госпитальной палатой и легким испугом. А если завтра этому умнику придет в голову очередная сумасбродная идея – что? Ждать и подпрыгивать, когда он всех подведет под монастырь? Довольно, взрослый человек, давно пора отвечать за свои поступки.
Для Андрея отстранение от полетов стало настоящей катастрофой, он сломался. Из веселого и легкого человека он постепенно превращался в мрачного и нудного неудачника. Сначала он замкнулся в себе, потом пытался объяснить всем и каждому, что не может без неба, и, наконец, запил по-черному.
Друзья пытались остановить его, но было поздно. Месяца через четыре, пережив море унижений и пройдя через несколько судов офицерской чести, Карнаухов написал рапорт и уволился из армии. Сначала его еще можно было встретить в гарнизоне, он то исчезал, то появлялся вновь, но это уже был совсем другой человек. Потом он пропал, не сообщив никому ни адреса, ни своих дальнейших планов на жизнь.
И вот вам ирония судьбы, нос к носу они встретились в аду. Только есть между ними небольшая разница: она рыбу потрошит и ждет своего смертного часа, а он жирует в бандитском обществе. Докатился, летчик-налетчик. Теперь бандитам фокусы свои демонстрирует, штатным шутом заделался, сволочь.
Дождавшись ночи, Алена перебралась к Юльке и, еле сдерживая эмоции, сообщила той последние новости.
– Ален, может, ты ошиблась? Карнаухов, конечно, не подарок, но не гад. Как он мог оказаться среди бандитов? Ели-пили вместе, не верится, честное слово.
– Не знаю, Юль. Но это точно Андрей, я не могла ошибиться. И меня он узнал наверняка, я же видела, что узнал.
Снова наревевшись вдоволь, подруги уснули, сломленные жуткой усталостью и раздавленные черной людской подлостью.
