Глава двадцать вторая

Вандель укрылся от глаз эльфов крови за кустами в саду наслаждений. Син’дорай смеялись, потягивая из хрустальных бокалов Небесный мед. Один молодой эльф обнимал двух девушек и целовал каждую по очереди. Другой помахивал короткой плетью, изображая суккуба из Приюта Земных Наслаждений внизу. Высокая красивая син’дорай играла на семиструнной лютне, напевая импровизированную песенку о вожде орков Скверны и страже ужаса – песенку далеко не хвалебного содержания.

Центральная Аллея, казалось, находится в ином мире – вдали от войны, что бушевала за стенами Черного Храма. Поэтому Вандель и пробирался сюда вечерами. Дворы внутреннего храма разительно отличались от остальных уголков крепости, где царила строгая военная атмосфера. Здесь верные Иллидану эльфы крови отдыхали, развлекались. Аллея осталась прибежищем, наградой тем син’дорай, которые сохранили преданность владыке даже после ухода принца Кель’таса.

Компания гуляк расположилась на ухоженной лужайке. Одетые в шелка девушки кормили мужчин кусочками каракатиц.

Охотникам на демонов не воспрещалось приходить в Черный Храм, но никто их сюда и не приглашал. Они держались особняком от других воинов иллидари: от орков, дренеев, демонов и даже от эльфов крови. Никто не приходил к ним на руины Карабора, и они не общались ни с кем.

Порой Ванделю не хотелось видеть даже товарищей-охотников. Ему нравилось оттачивать навыки скрытности: проникать, обходя караульных, в нечестивые уголки храма.

Он взбирался по толстым цепям Святилища Теней и с удивлением взирал на его гигантские статуи. Стражники-сатиры испуганно дергались, как будто чуяли его голод.

Он облазил сумрачные казармы орков на Посту Кровожада, умудряясь проскочить даже мимо самых бдительных часовых из клана Призрачной Луны. Он облазил их магические мастерские, видел, как чародеи оживляют кости мертвых. Видел обширные полигоны, на которых, среди огромных военных механизмов, вышагивали демоны, а орки клана Драконьей Пасти натаскивали питомцев. Перебравшись через крепостные стены, он видел Клетку Стража, в которой держали Майев Песнь Теней. Но излюбленным местом для Ванделя оставалась Центральная Аллея.

В фонтанах журчала вода. Именно этот звук впервые привлек Ванделя, а еще – аромат цветов и травы. Какие-то запахи эльф узнал, он помнил их еще с тех пор, как жил в Ясеневом лесу. В сердце сладко щемило. Иногда он чувствовал покой и, срывая цветок, вдыхая аромат бутона, вспоминал, как дарил беременной жене букеты.

А порой воспоминания пробуждали демона, и Вандель полнился яростью, жаждой отмщения. Сегодня, слыша беззаботный смех предающихся пороку эльфов крови, он завидовал.

Протянув из кустов руку, Вандель стащил у них бутыль меда. Гуляки так увлеклись, что не заметили пропажи. Вандель тем временем откупорил бутыль и сделал глоток. На языке защипало, и охотник ненадолго расслабился.

В голове мелькнула мысль: не демон ли заставил его совершить кражу? Впрочем, сегодня Ванделю было все равно. Сегодня он не хотел вспоминать недели битв и слухи о новом наступлении Пылающего Легиона. Он хотел вспомнить другое.

Горячий ночной ветер принес мускусный запах суккуба с нижней террасы. Рот наполнился слюной, проснулась жажда крови. Пусть эти демоны и связаны, пусть присягнули на верность Иллидану и воюют на его стороне, но они враги. Для Ванделя они – добыча.

На тропинке вдоль лужайки показался Акама: Сломленный шел от зала совета обратно в недра храма. Он, несомненно, возвращался с позднего разговора с самим Иллиданом. Шел, низко свесив голову и глядя в пустоту. На плечи ему словно давил тяжелый груз.

– Иди к нам, старик Сломленный! – крикнул один из эльфов крови. – Выпьем!

– О, Лузен, – захихикала одна из эльфиек, – он такой страшный.

– Рядом с тобой, Алеша, все страшные. Эй, старик Сломленный, постой же. Выпей с нами! Бес тебя возьми, Алеша! Где бутылка меда? Ты что, все выпила, пока я не видел?

Вандель, надежно скрывшийся в тени, насмешливо отсалютовал бутылью.

Акама хромал себе дальше.

– Эй ты, старое чудовище! Что, слишком хорош? Боишься, что увидят, как ты пьешь в нашей компании? – В голосе Лузена звучал едва сдерживаемый гнев.

Акама остановился и посмотрел на син’дорай. Он не сказал ни слова, просто вдруг перестал быть изможденным стариком. Сломленный обернулся кем-то большим и сильным, внушающим ужас.

Почуяв нешуточную угрозу, эльфы замерли, точно кролики в тени совы. На некоторое время воцарилась тревожная тишина, а потом Акама пожал плечами и улыбнулся. Сделал жест рукой, точно благословляющий детей жрец, и пошел дальше.

Эльфы крови еще долго сидели в тишине, а Вандель украдкой двинулся прочь, гадая, что же гнетет Акаму.

Акама шел по тропинке в Святилище Теней. Как всегда, проходя через Трапезную, он подавил желание ускорить шаг: в этом страшном месте его переполнял ужас. Он не хотел видеть томящееся тут, связанное чародеями пеплоустов создание. Оно было частью Акамы, темной стороной его души, впитавшей гордыню, амбиции и волю. Тень подкармливали нечистыми магическими энергиями; вырвавшись на волю, она пожрала бы Акаму и заняла бы его тело, отняв голос и направив пеплоустов по пути тьмы.

И так слишком многие отдались ей: преданные Иллидану, отступники забыли идеалы племени. Демоны исковеркали их души, и потому прозвище «Сломленные» подходило этим несчастным как нельзя лучше. Они давно привыкли плыть по течению и готовы были слушаться любого властного голоса, но больше всех власти над ними обрел Иллидан. Они страшились нового хозяина, как хлыста. Подчинялись сразу, беспрекословно, самоотверженно. Совсем разучились думать и готовы были выполнить любое темное дело, перекладывая вину и ответственность на повелителя.

Акама взглянул, как сатиры оскверняют то, что некогда было святыней его племени. Хотелось рыдать; при виде же чванливых эльфов крови, праздно смеющихся на лужайке некогда прекрасного храмового сада, хотелось выть от ярости.

Судьба, постигшая храм Карабор, зеркально отражала участь самих дренеев: все беды начинались отсюда, но главным бичом племени стал Иллидан.

Демоны при виде Акамы надменно посмеивались. Они знали, что Предатель сотворил с ним, и видели в старике всего лишь дряхлого Сломленного, скованного той же чудовищной волей, что и они.

Видели то, что позволял им видеть Акама.

Заглянуть в тайные чертоги его разума им было не под силу. Свои истинные помысли Акама оберегал и во сне. Даже Иллидан не мог их прочесть.

Так говорил себе сам Акама. Бывали мгновения, когда он сомневался: вдруг заклинание Предателя не просто сковывает, но еще и обманывает, вводит в заблуждение, дарит иллюзию свободы, чтобы окончательно покорить его? Вдруг он и не подозревает, насколько сильно уподобился другим, покорившимся Иллидану, Сломленным? Вдруг он стал совершенно сломленным вождем окончательно сломленного племени?

Нет. Придет день, и Акама восстанет против Иллидана. Это столь же верно, как то, что солнце еще восходит над Запредельем. Акама должен был в это верить. Под самым носом у Предателя он плел интриги, всюду внедряя шпионов. Он заручится поддержкой новых союзников, и Предатель еще пожалеет, что так увлекся безумными планами и не обращал внимания на смиренного слугу Сломленного. Акама стиснул зубы. Иллидан заплатит за то, что сотворил с душами Сломленных на склоне Руки Гул’дана. Покается, что сохранил жизнь Майев Песни Теней.

Акама остановился, разжал кулаки и приоткрыл рот. Вновь притворился покоренным Сломленным.

Ощущение пустоты в душе вернуло его на землю. Возможно, Акаме позволяют так поступать. Возможно, он – лишь приманка для тех, кому Иллидан не верит, ловушка для скрытых врагов, вроде той, что он устроил Майев.

Старик сделал глубокий вдох и медленно выдохнул. Этот прием он усвоил, еще когда сам был послушником в храме Карабор. Он помнил времена, когда здесь царили чистота, спокойствие и умиротворение, когда здесь был приют для больных и слабых. На некоторое время Акама успокоился, но тут заметил собственную исковерканную тень. Его так же изуродовали, как и храм, и оставалось надеяться, что однажды наступит очищение.

«Будь ты проклят, Иллидан. Будь прокляты все твои планы. Что ты еще задумал?»

Поблескивая латными перчатками, Верховный пустомант Зеревор вертел в руках Печать Аргуса. Он наклонил увенчанную серебряной короной голову, и в его глазах зажегся подобный лужицам энергии Скверны огонек любопытства.

– Теперь я понимаю, зачем нужна была эта вещь, владыка. Она укажет путь к Аргусу, который ты так давно ищешь.

Иллидан хлопнул крыльями, расправив их и снова сложив за плечами.

– Правда? – с иронией спросил он. – Ты уверен?

Зеревор вздрогнул.

– Уверен, как и всякий, кто имеет дело с магией Пылающего Легиона.

Под сводами зала совета зазвенел смех леди Маланды.

– Ты, как всегда, стараешься заранее оправдать ошибку, Зеревор.

Гатиос Изувер в роскошной броне паладина открыл было рот, но передумал говорить и смолчал. Он редко высказывался на совете, если дело не касалось военных действий. Сейчас он лишь обменялся многозначительным взглядом с Верасом Глубоким Мраком, и стройный убийца улыбнулся в ответ. Похоже, они снова плели какие-то интриги против своих же соратников.

Иллидан нетерпеливо сжал кулаки.

– Пусть говорит, Маланда.

Миловидная жрица удостоила Предателя обиженного взгляда. Ее красота пленяла многих эльфов, и безразличие Иллидана казалось ей оскорбительным.

На губах Зеревора мелькнула холодная улыбка.

– Компас может провести через сеть порталов Пылающего Легиона. Направить нас прямиком к Кил’джедену, в легендарный Аргус.

– Это мне известно, – ответил Иллидан. – Всегда было известно. К чему ты заговорил об этом сейчас? Выкладывай.

Верховный пустомант взглянул на схемы, разложенные на столе. Иллидан, работая над ними, создал шедевр, однако что-то в этих картах смущало, внушая беспокойство.

– До Аргуса можно добраться, используя собственные порталы демонов. В новом портале нужды нет. Это просто гениальная работа, владыка, но зачем заново изобретать колесо? Достаточно внести простое дополнение в твое заклинание, и мы сможем манипулировать портальной сетью Легиона.

– Так нам придется рисковать, минуя множество врат, – демоны сумеют запереть нас в любом из миров. Новый же портал доставит войско прямиком в Аргус. Позволит нанести неожиданный удар. Короткий путь проще поддерживать.

Другие три советника кивали, соглашаясь с каждым словом Иллидана, но Зеревор не уступал:

– Это если портал заработает, владыка. Ты идешь на колоссальный риск: еще ни одно наше заклинание не требовало таких затрат энергии. Не проще ли воспользоваться тем, что уже есть?

– Проще и намного опаснее. Силы Легиона превосходят наши в тысячи раз. Они рассредоточены, но если дать им время собраться, нас сокрушат.

Пряча взгляд, Зеревор присмотрелся к печати.

– Если заклинание сотворить не идеально, если в расчетах есть малейший недочет, то попытка отворить такие врата может снова расколоть этот мир.

Иллидан забрал у него печать.

– В моих расчетах нет ошибок, и заклинание мы сотворим идеально. Я сам все сделаю.

– А если ошибаешься, владыка?

– Не ошибаюсь. – Покачивая крыльями, Иллидан навис над советником.

– Как скажешь, владыка. Как скажешь… – Зеревор ссутулился и отвел взгляд. Потом он вдруг побледнел, покрылся потом и, закрыв глаза, сосредоточенно нахмурился.

– В чем дело? – требовательно спросил Иллидан.

– Сработали сигнальные чары на Темном Портале. Проход работает – кто-то открыл путь между Запредельем и Азеротом. Его достаточно, чтобы провести армию. Как раз это сейчас и происходит.