()

«Воскресное чтение», 1825

Один законник спрашивал Христа о средствах к приобретению жизни вечной. Христос, обратив его внимание на предписания закона, заставил его самого искать там ответа на вопрос свой: законник сослался на две главные заповеди — о любви к Богу и любви к ближним, но затем снова предложил вопрос о том, кто наш ближний. Чтобы дать способ к разрешению сего вопроса, Спаситель рассказал в притче законнику о том, как один путешественник (сколько можно судить по ходу целой притчи — из евреев) попался разбойникам на дороге из Иерусалима в Иерихон, был ограблен ими, изранен и брошен на дороге; как потом путешествовавшие тою же дорогою священник и левит прошли мимо него, не обнаружив участия, а один из самарян, увидев его положение, сжалился над бедствующим и употребил все способы к его облегчению и врачеванию.

Окончив Свой рассказ, Спаситель предложил законнику высказать свое мнение о том, кто из названных трех лиц оказался ближним для пострадавшего от разбойников; и когда тот должен был по самому ходу дела указать на самарянина, Спаситель сказал ему: «Иди, и ты так же поступай».

Не будем касаться таинственного смысла этой притчи, который усвояется ей иногда у святых отцов — толкователей Писания — и даже в наших службах церковных, когда под видом пострадавшего от разбойников представляют человека вообще, в его настоящем бедственном положении, под именем священника и левита разумеют весь ветхий закон с его служением, бывший не в состоянии доставить человеку всю необходимую помощь, а под именем самарянина — Самого Христа Спасителя, Который нам подал животворное врачевство святых таинств и в Себе Самом сосредоточил для нас драгоценное сокровище двух заветов — Ветхого и Нового. Не станем также и ослаблять значение подобного изъяснения — в той мысли, что частный случай, поставленный в предмете притчи, действительно напоминает собою о том различии, которое имеют между собою времена ветхозаветные и новозаветные по своему отношению к последним целям нашего спасения. Но мы остановим в настоящее время свое внимание на том, что составляло ближайшую и непосредственную цель притчи.

Притча имела целью показать законнику, кого считать нужно ближним своим. Законоучитель этот был не тот, о котором говорится в Евангелии (). Тот искал узнать, какая из заповедей больше всех в законе, а этот сам с первого же раза указал на главную обязанность любви к Богу и ближнему. Значит, он был разумнее того в понимании существенных требований закона. Но, с другой стороны, здесь же — в его вопросе: Кто есть ближний мой? — отразилось колеблющееся мнение тогдашнего большинства насчет прямого разрешения сего вопроса, склонявшееся главным образом в пользу исключительных симпатий единоплеменности и единоверия. Притча дает с решительностью понять, что ближние наши суть — все люди без различия.

Если бы указанные в притче лица были представлены в обратном отношении между собою — например, самарянином был бы пострадавший от разбойников, а иудеянину выпало бы на долю оказать ему пособие свое, то настоящий смысл ответа, данного законнику, не мог бы быть еще понятен. Тогда законник мог бы отозваться, что иудеянин поступил не по прямому предписанию своей обязанности, переступил черту закона, и, пожалуй, осудил бы его. Но что он должен был сказать теперь, видя благотворительный поступок со стороны самарянина?.. Законоучитель не мог не признать самарянина ближним иудеянина; потому что тот сам обращался с этим последним как ближний его и оказал ему такую милость, которой можно ожидать только от братской любви к ближнему и после которой называть самарянина человеком чуждым или же не стоящим внимания было бы оскорбительно для самого обыкновенного чувства гуманности. А если так, то преграда разногласий, внешней разнородности и родовой вражды падает пред требованием братского сочувствия — и для самого иудеянина обратно, так же как потом и для каждого из нас, возникает очевидная обязанность относиться с чувством любви ко всем людям без исключения, как своим ближним. Как же выполнять это и выражать вовне? Совершать дела благотворительности всюду, где представляется к ним вызов и возможность и где дается непосредственное побуждение для человеческих чувств сострадательности и доброжелательства. Будем только следовать этому правилу, тогда само сердце укажет, где наш ближний, — тогда мы узнаем на опыте, что такое и самая любовь к ближним. В чем состоят разнообразные дела истинной благотворительности и как они в частных случаях должны соразмеряться и согласоваться с целой совокупностью внушений совести и закона Божия — это другой уже вопрос.