()

Иннокентий, архиеп. Херсонский. Из Беседы в день Преображения

Сон (), в коем находились апостолы при начале Преображения, дает разуметь, что они возведены были на гору во время, располагающее ко сну, и что им не была открыта предварительно чрезвычайная цель восшествия. Иначе можно ли было предаться сну? Учитель имел обыкновение удаляться в горы для молитвы (), и теперь взыде, замечает евангелист Лука, на гору помолится (). Что произойдет среди сей и от сей молитвы — о сем ведал разве токмо Сам Он.

Как ни легко было совершать молитву на вершине Фавора, в безмолвии всего окружающего, вблизи Божественного Учителя, но ученики не могли разделять ее с Ним до конца и уступили над собою власть сну, который, как справедливо замечают, с наибольшею силою нападает на человека во время молитвы и тогда наипаче овладевает им, когда наиболее нужно почему-либо бдеть.

Богочеловек продолжал молиться один. Можете представить, или, лучше сказать, невозможно и предстать, как молился Отцу Сын Единородный, возлюбленный в минуты столь важные! Евангелисты не сказывают нам, что было предметом Его молитвы. Но это отчасти видно само собою. Как для нас в деле спасения нет ничего, так и для Богочеловека в деле служения сему спасению не было ничего важнее креста (). Мог ли быть по сему самому крест сей забыт при молитве на Фаворе? Моисей и Илия, конечно, не столько сами начинали, сколько продолжали начатую в молитве беседу Богочеловека с Отцом, но они глаголаста исход Его!

Но что бы ни было предметом Фаворской молитвы Иисусовой, только молитва сия была из самых необыкновенных даже между Его молитвами, ибо, егда моляшеся, бе видение лица Его ино (); оно просветися яко солнце, и ризы Его быша белы яко свет (), блещащяся (). То есть, сколько можно изъяснять подобные явления слабым словом человеческим: молитва до того возбудила и подвигла сокрытую в человечестве Иисусовом полноту Божества, что она, преисполнив душу Богочеловека светом своим, проникла сквозь тело и просияла в лице, не вмещаясь здесь, осияла и преобразила самую одежду. Если вы читывали жизнеописания святых, то, без сомнения, припомните, что при всей Божественности настоящего чуда, нечто подобное происходило и в жизни святых. И они иногда во время молитвы от внутреннего восторга души, распаленной любовию к Богу, казались окруженными светом небесным и принимали вид прославленный (например Арсений Великий, Феодор Едесский, Григорий Омир). Тем естественнее это было. в молитве Богочеловека, в Коем Божество, как ни скрывалось под завесою человеческой плоти, при всяком особенном случае обнаруживало Свое присутствие и блистало, по выражению Церкви, как молния (служба на Преображение)…