Игнатия, Архиеп. Воронежского

В какой внутренней особенно чистоте содержалось общество верующих в Господа, или какой искренний страх оно должно было иметь перед лицом священных своих руководителей, тому свидетельством записан в книге Деяний апостольских один, поистине, поразительный случай. Мы видели уже, что взаимная общительность верующих простиралась до самоотвержения: некоторые продавали села, дома, дабы иметь способы к благотворению бедным. К сему надобно присовокупить, что и самое раздаяние значительной собственности предоставлялось распоряжению Апостолов. Кто что получал за проданное имение, все приносили в церковь и полагали к ногам Апостолов, с поклонением, как жертву Богу, повергаемую перед служителями Его. В книге Деяний упомянуто в особенности об одном из левитов, Варнаве Киприянине, славном впоследствии по истории Апостола Павла участием в Апостольских трудах с ним, — потому, вероятно, что он первый, притом из чина священного прежнего, подал пример сему. Записан сряду другой случай пожертвований; но уже показывающий, что в таких приношениях более требовалось сердечное расположение, нежели просто вещи. Некто Анания с женой Сапфирой, быв увлечен трогательными примерами соучеников, продал также имение в пользу Церкви, не быв, однако ж, чист или от тщеславия, или от скупости, либо иного ветхого кваса лукавства, он принес только некоторую часть цены, с ведома жены, и положил к ногам Апостолов с изъяснением, что принес всю. Видно, полагал он, что и в таком обществе можно быть без полной искренности. Но Петр просвещенными свыше очесами сердца проникает душу Анании и говорит вдруг: «Анания! Почто исполнил сатана сердце твое, чтобы солгать тебе против Духа Святого и утаить из цены имения? Будучи твоим, не тебе ли принадлежало оно и, быв продано, не в твоей ли власти находилось? Зачем положил ты в сердце своем такое дело? Солгал ты не человекам, но Богу». Слушая слова эти, Анания пал и испустил дух. Ужасный страх объял всех слышащих. Дело совершилось так скоро, что, казалось, Апостол начинал только говорить, а Анания и присутствующие — слушать. Между тем юноши (νεώτεροι), или церковнослужители, имя соотносительное с именем пресвитеров, или старцев, встали, приготовили тело к погребению и, вынесши, похоронили. Часа через три (так продолжительны были тогда собрания!) вошла в собрание и жена его, не зная о происшествии. Петр вступил в речь с нею и спросил: «Скажи мне, за столько ли отдали вы имение?» Она сказала: «Да, за столько». На то Петр сказал ей: «Зачем это согласились вы искусить Духа Божия? Вот идут погребавшие мужа твоего и вынесут тебя». Вдруг она пала у ног его и испустила дух. Юноши лишь взошли, нашли ее мертвою и, вынесши, похоронили подле мужа ее. Необыкновенный страх объял всю Церковь и всех, кто ни слышал об этом из сторонних. Все было всенародно, в главном общественном месте. Из сторонних никто не смел примешиваться к ним, но все до единого превозносили их. Между тем верующих присоединялось к Господу более и более, — множество мужчин и женщин. Если же кого из совопросников века сего упомянутое теперь событие с Ананией и Сапфирой приводит в такой страх, что казнь представляется им чрезмерно строгой, то пусть всякий такой приведет себе на мысль, что это та самая казнь, которою заранее угрожал Господь Иисус за хулу на Духа Святого, что непростительно было лукавить в таком деле, которое зависело от собственной воли каждого, и лукавить в такое время, когда Дух Божий проникал всякое сердце спасительным Своим страхом, в таком притом обществе, где общие чувства благочестия могли устыдить всякую бессовестную душу. Лучше сказать, что опыт сей должен во всякое время приводить в спасительный страх каждого из нас за ложь, особливо перед лицом собратий своих, и тем паче, когда бы сатана искушал кого либо к призыванию имени Божия ложно перед судом, в присягах. Чудесные действия бывают, конечно, в известные только времена, особливо в начале каких-либо особенных Божиих учреждений, когда Бог непосредственно дает им Свое утверждение и первое Свое движение; но, тем не менее, во всякое время надобно чувствовать, что Господь мало терпит в особенности ложь бессовестную, произвольную или еще и клятвенную, как дело самого сатаны, который и называется в Евангелии именно отцем (. Чтение о Св. Ал. Петре, стр. 133).