Св. Иоанна Златоуста

По-видимому (между Павлом и Варнавою), произошло некоторое огорчение; но все это происходит по устроению (Божию), чтобы каждый из них занял соответственное себе место. С другой стороны, нужно, чтобы не все были в равной чести, но один начальствовал, а другой подчинялся, и это по устроению (Божию). Притом Кипряне ничего такого не показали, что — бывшие в Антиохии и другие; для одних нужен был нрав более мягкосердечный, а для других напротив. Варнава же восхоте пояти с собою Иоанна, нарицаемого Марка, Павел же глаголаше отступльшаго от нас в Памфилии и не шедшаго с нами на дело, на неже послани быхом, не пояти сего с собою. Бысть убо распря, яко отлучитися има от себе. Варнава убо, поем Марка, отплы в Кипр: Павел же, избрав Силу, изыде предан благодати Божией от братий (ст. 37—40). И в пророках мы видим различные характеры и различные нравы; например, Илья строг, Моисей кроток. Так и здесь — Павел более тверд. Но смотри, как и при этом он кроток. Он просил, говорит (Писатель) отступльшаго от них в Памфилии не пояти с собою. Как военачальник не желал бы иметь при себе оруженосца, постоянно небрежного, так (поступает) и апостол. Это и других вразумляло и того самого исправляло. Итак, скажешь, Варнава был не хорошего нрава? Отнюдь нет; думать так о нем весьма нелепо. Ибо не нелепо ли считать его дурным за такое маловажное дело. И смотри, во-первых, от того не произошло никакого зла, что они разлучились друг с другом, сделавшись таким образом достаточными для всех язычников, а напротив — великое благо; во-вторых, если бы этого не случилось, то они не легко решились бы отделиться друг от друга. Подивись лучше тому, что (Писатель) не умолчал об этом. Но скажешь, если следовало разделиться, то можно было и без распри? Но здесь особенно и обнаруживались человеческие свойства их. Ибо если этому следовало быть во Христе, то тем более в них. С другой стороны, распрю нельзя называть предосудительной, когда каждый препирается о таких предметах и с такой справедливостью. Если бы кто из них огорчался, домогаясь собственной пользы и собственной чести, то, действительно, было бы неодобрительно; если же каждый из них, желая учить и наставлять, отправляется один одним, а другой другим путем, что здесь предосудительного? Многое они делали и по человеческому рассуждению, ибо не были камнями или деревами. И смотри, Павел выражает неудовольствие (на Марка), но приводит и причину. Он уважал Варнаву за великое смирение, за то, что он находился при нем, разделял с ним столько трудов; но уважал не так, чтобы пренебрегать долгом. Кто из них советовал лучше, не наше дело исследовать; по крайней мере, великое было смотрение (Божие), что одни (из верующих) удостоились вторичного их посещения, а другие ни одного. В Антиохии они не просто пребывали, а учили. Чему учили? Что проповедовали? Что нужно было, как для верующих, так и еще неверующих. Было множество соблазнов, и потому присутствие их было необходимо. А что касается их распри, то мы должны смотреть не на то, в чем они были не согласны, а на то, в чем они согласились между собой. Разделение их послужило к большему благу, которое произошло по этому поводу. И врагами ли они расстались? Нисколько. Ибо и после того Павел в посланиях своих упоминает о Варнаве с великими похвалами (). Распря бысть, говорит (Писатель), но не вражда, не раздор. Распря сделала то, что они разделились; и хорошо. Ибо что после каждый из них порознь предпринял полезного, того не сделал бы по тому самому, что были бы вместе.

Мне кажется даже, что и разделение произошло у них по согласию и что они сказали друг другу: так как я не желаю этого, а ты желаешь, то, чтобы нам не ссориться, разделимся по разным местам. Таким образом они сделали это, совершенно уступая друг другу. Варнава хотел, чтобы оставалось мнение Павла, и потому отделился; также и Павел хотел, чтобы оставалось мнение Варнавы, и потому делает то же и отделяется. А Марку эта распря принесла большую пользу. Строгость Павла вразумила его, а доброта Варнавы сделала, что он не остался; так распря, бывшая между ними, Достигает одной цели — пользы. Видя, что Павел решается оставить его, Марк весьма устрашился и осудил себя; а видя, что Варнава столько расположен к нему, он весьма возлюбил его; таким образом распря учителей исправила ученика, так он далек был от того, чтобы соблазняться ею. Ибо, если бы они делали это для собственной чести, то, конечно, он мог бы соблазниться; но так как они препирались для его спасения и единственно для того, чтобы показать, как премудры советы (Бога), удостоившего его такой чести, то что здесь предосудительного? (Беседы на Деяния ап. Ч. 2, стр. 94).