Во время пребывания ап. Павла в Тарсе, пришел туда из Антиохии его иерусалимский друг — Варнава и принес ему великую весть, что благовествование для всех, апостольство по мысли Павла, уже открылось в Антиохии и что требуется его собственное участие в этом великом и близком его сердцу деле. Нужно заметить, виновником этого движения был сам Савл — враг Евангелия. Смерть Стефана была началом того преследования, которое изгнало из Иерусалима множество христиан, рассеявшихся с проповедью Евангелия сначала по Иудее и Самарии (), а потом доходивших до Финикии, Кипра и Антиохии (). В Антиохии они явились также с проповеданием веры, но одни из них — из Иудеи, обращались к одним только иудеям, а другие, уроженцы Кипра и Киринейцы, говорили также и к эллинам: «И была рука Господня с ними, и великое число, уверовав, обратились ко Господу». Слух об этом достиг Иерусалима, это было только немного позже обращения ап. Петром Корнилия сотника и спора его с иерусалимскими христианами, кончившегося признанием, что «видно и язычникам дал Бог покаяние в жизнь». При таких известиях из Антиохии, Иерусалимская Церковь поручила Варнаве идти и увидеть это дело, которое она признавала теперь законным и святым, по которому она, может быть, еще немного беспокоилась. Варнава, увидев благодать Божию, открывающуюся в юной антиохийской Церкви, мог только «убеждать всех держаться Господа искренним сердцем».

Но вместо того, чтобы возвратиться в Иерусалим для рассказа о виденном им, он почел за лучшее идти в Тарс за человеком, который наилучшим образом мог бы направлять и установлять это начавшееся великое дело.

Итак, ап. Павел отправился с Варнавой в Антиохию, Открывающееся перед ними поле деятельности был громадно. Антиохия была одним из главных пунктов языческой цивилизации: древняя резиденция сирийских царей, средоточие плодородной страны, она со своими зданиями, народонаселением, торговлей, любовью к наукам и искусствам представлялась Цицерону и потом Иосифу Флавию третьей столицей римской империи. Здесь христианство предстало впервые пред язычеством просвещенным, ученым, склонным с пренебрежением относиться ко всему религиозному верованию — новому или старому. Но, с другой стороны, язычество не имело здесь еще ни времени, ни силы приготовить против христианства те оружия, арсеналом которых стала потом Александрия: оно еще не одухотворило своих догматов, не очистило и не символизировало своего культа, — словом, не смягчило той противоположности, которая была между его детскими верованиями и возвышенной верой христиан, между его культом грубых суеверий и новой религией духа и жизни. Понятно отсюда, что манило к христианству каждого, кто только сохранил какие-либо религиозные и нравственные потребности. Неудивительно, что ап. Павел и Варнава ежедневно увеличивали число своих учеников, которые впервые здесь стали называться христианами. Сами ли они стали так называть себя? Дано ли было им это имя? — Дело не в том. Важно было то, что в настоящем случае христианство настолько выделило себя от иудейского вероисповедания и отождествилось с Иисусом Христом, что от Него взяло название для своих последователей, и это название значило более, чем слово «ученик Христа»; оно было символом того внутреннего единения со Христом, которое одно делает человека христианином и которое выразил ап. Павел в словах: «Живет во мне Христос».

Таким образом, в то время, как Иерусалим оставался средоточием христианства, только постепенно отрешавшегося от единства с исповедавшими иудейство, Антиохия сразу стала средоточием христиан, не имевших связи с отжившим иудейством. Тем не менее, между обоими городами были частые сношения: так, книга Деяний упоминает (11—27) о многих пророках, приходивших из Иерусалима в Антиохию, вероятно, с намерением, подобно Варнаве, увидеть новое христианское общество. Так как Иерусалимская Церковь была бедна материальными средствами, то более богатая Церковь антиохийская определила послать ей некоторое пособие, может быть, с целью засвидетельствовать этим, что образ мыслей, преобладавший в Антиохии, нисколько не мешает чувству братской любви, и отправила с этим пособием Варнаву и Павла. Год этого путешествия определяется временем голода, бывшего, по словам Иосифа Флавия, в четвертом году правления Клавдия, т.е. в 44 или 45 году нашей эры. Во время этого путешествия ап. Павел и Варнава не могли ничего особенного совершить в Иерусалиме: там было воздвигнуто гонение на христиан царем иудейским, Иродом Агриппой, желавшим угодить этим иудеям; во время этого гонения пострадал ап. Иаков, и такую же участь испытал бы и ап. без чудесного освобождения. Застав в таком состоянии Иерусалим, Павел и Варнава возвратились в Антиохию, и ниоткуда не видно, что их пребывание в Иерусалиме было продолжительно (Воскр. Чт. 1872 г. стр. 171).