Суд первосвященников

(; ; ; )

Иисуса Христа сперва завели по дороге к тестю и товарищу первосвященника Каиафы, Анне. Этот, рассчитывая найти в словах Иисуса какое-нибудь основание для обвинения, стал расспрашивать Его об Его учении и учениках. «Я говорил публично, — отвечал Иисус, — постоянно учил в синагогах и во храме, куда отовсюду собираются иудеи, Я ничего не говорил втайне. Что же ты спрашиваешь Меня? Спроси слышавших, о чем Я говорил им: они очень хорошо знают это». Ответ обличал в первосвященнике отступление от судебного порядка следствия; поэтому один из служите лей, чтобы подслужиться первосвященнику, ударил Иисуса по щеке иска-зал с искусственным негодованием: «Так-то ты отвечаешь первосвященнику?» «Если Я худо сказал, то покажи, что худо, — кротко возразил Иисус, — а если хорошо, за что же ты бьешь Меня?»

Когда привели Иисуса к Каиафе, здесь, несмотря на ночное время, собрался уже почти весь синедрион. Когда Иисус предстал перед Своих судей, смерть Его была уже решена, нужно было только найти благовидное основание для приговора. За неимением основания стали вызывать доносчиков. В желающих угодить властям не могло быть недостатка: доносчиков являлось много, но все их обвинения были так нетверды, так очевидно ложны, так противоречили всем известному характеру Обвиненного, что судьи при всем желании своем не могли принять их во внимание. Наконец, явились два доносчика и сказали, указывая на Иисуса: «Он говорил, что разрушит этот рукотворенный храм и через три дня воздвигнет другой, нерукотворенный». Это обвинение, очевидно, было извлечено из предсказания Иисуса о Своей смерти, о тридневном воскресении, которое Он три года тому назад изрек после того, как враги Его, раздраженные изгнанием из храма торговцев, потребовали у Него знамения в оправдание такого самовластного образа действия. Но доносчики с умыслом исказили слова Иисусовы, чтобы в них можно было найти посягательство на безопасность храма и религии. Но и в этом даже виде слова Иисусовы могли подать повод к обвинению Иисуса в самохвальстве и более ничего, и следовательно, отнюдь не могли служить основанием для смертного приговора, даже просто для судебного исследования. Иисус на это ничтожное обвинение, так же как и на прочие, ничего не отвечал. Однако первосвященник за неимением лучшего воспользовался этим обвинением и, встав с места, вышел на середину, где стоял Обвиненный, и спросил Его, едва сдерживая гнев: «Что ж Ты не отвечаешь? Разве не слышишь, что они свидетельствуют против Тебя?» Ответа не было. Вне себя от гнева первосвященник воскликнул: «Заклинаю Тебя Богом живым, скажи нам: Ты ли Мессия, Сын Божий?» На такой торжественный, именем Божиим сделанный, вопрос, и притом относительно истины, для утверждения которой Иисус и жил, Он отвечал: «Да», и прибавил словами пророка Даниила о Мессии: «Отныне (в последующих событиях) вы увидите Сына Человеческого, с едящего одесную силы (Божией) и грядущего на облаках небесных». Несмотря на то, что Иисус Христос давно оправдал такое свидетельство о Своем Божественном достоинстве, оно было принято за богохульство. С притворно благочестным ужасом первосвященник растерзал на себе одежду и воскликнул: «Он богохульствует: на что нам еще свидетелей? Вот теперь вы слышали Его богохульство, как вам кажется?» «Повинен смерти!» — воскликнуло все собрание.

После приговора отдали Иисуса служителям. Буйная толпа вывела Его на двор и начала над Ним ругаться: Его поносили, били, плевали Ему в лицо; другие к побоям и оскорблениям присоединили язвительную насмешку: закрыв Ему глаза и ударив по щеке, спрашивали: «Угадай, Мессия, кто Тебя ударил?» На все эти оскорбления Божественный страдалец отвечал безмолвным терпением. Так прошла ночь. Наутро синедрион в полном составе уже собрался для произнесения формального приговора. Ввели Иисуса. Еще раз официально повторили прежний вопрос: «Ты Мессия?» «Если Я скажу: да, — отвечал Иисус, — вы не поверите; если сделаю вам вопросы (обличающие ваше неверие), вы не будете отвечать Мне и (ни в каком случае) не отпустите Меня. Отныне Сын Человеческий воссядет одесную силы Божией». «Так Ты Сын Божий?» — спросили Его. «Да», — отвечал Иисус. «Какое еще нужно нам свидетельство (о Его богохульстве)? — вскричали судьи. — Вот, мы сами слышали из уст Его».

Так высшее судилище иудейское приговорило к смерти своего Мессию.