(; ; )

Иннокентий, архиеп. Херсонский. «Последние дни земной жизни Иисуса Христа»

Довольно спокойный тон, с коим книжники, несмотря на посрамление свое, продолжали и возобновляли несколько раз беседу, служил, казалось, доказательством, что ненависть их к Иисусу Христу еще не достигла высшей степени. Между тем она совершенно созрела, и только привычка лицемерить делала ее не так приметною. Господь совершенно видел сердце врагов Своих, как оно грубо и неисправимо; посему, приближаясь в концу служения Своего, почел за нужное без всякой пощады обнаружить пред народом низость их характера и поступков, дабы предостеречь от подражания им простые души.

Обратившись к народу, Он произнес ту обличительную против них речь, которой всегда будут трепетать лицемеры.

«На Моисеевом седалище, — так начал Он, — воссели книжники и фарисеи: все, что они велят вам наблюдать, наблюдайте, только по делам их не поступайте, потому что они сами говорят и не делают; связывают бремена тяжелые и неудобоносимые и кладут на плеча людям, а сами и пальцем не хотят двинуть их. Все же дела свои делают с тем, чтобы быть видимыми от людей; для сего именно расширяют свои хранилища и увеличивают воскрылия одежд своих. Также любят первые места на пиршествах и в синагогах, и чтобы им кланялись в народных собраниях, и чтобы звали их: учитель! учитель! Вы, — продолжал Господь, обратившись к ученикам, — не следуйте сему примеру; не называйтесь учителями; ибо у вас один Учитель — Христос, а вы все братия; и отцом себе не называйте никого на земле (как то делают фарисеи); ибо у вас один Отец, Иже на небесех. Не позволяйте также, подобно им, величать себя начальниками; потому что у вас один начальник — Христос. Больший из вас да будет всем слуга. Ибо возвышающий себя унизится, а унижающий возвысится».

«Горе вам (воскликнул Господь, обратя речь к фарисеям), книжники и фарисеи, лицемеры, что затворяете Царствие Небесное человекам и не только сами не входите в него, но и хотящих войти не допускаете. Горе вам, книжники, фарисеи, лицемеры, кои поядаете домы вдовиц и самую молитву обращаете в предмет лицемерия, продолжая оную из тщеславия: тем тягчайшее ожидает вас осуждение! Горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры, кои обходите сушу и море, чтобы обратить хотя одного в иудейство, а обратив, делаете его сыном геенны, вдвое худшим Вас самих! Горе вам, вожди слепые, кои учите, что если кто клянется храмом, то ничего, а если кто поклянется златом храма, то непременно должен исполнить клятву! Слепые и несмысленные! Что больше: злато или храм, освящающий злато? Также учите вы, что если кто поклянется жертвенником, то ничего: а если кто поклянется даром, что на жертвеннике, тот должен исполнить клятву. Глупые и слепые! Что больше — дар или жертвенник, освящающий дар? Ужели вы не разумеете, что клянущийся жертвенником, клянется им и всем, что на нем? — И кто клянется храмом, клянется им и Живущим в нем? И кто клянется небом, клянется престолом Божиим и Сидящим на нем? Горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры, дающие десятину со всех малых растений — с мяты, аниса и тмина; между тем оставляющие существенное, в чем состоит закон: правосудие, милость и верность: сие-то надлежало прежде исполнять, а потом уже (если угодно) думать о том. Вожди слепые, оцеживающие комара, а поглощающие верблюда! Горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры, кои с такою заботливостью очищаете внешность чаш и блюд, между тем как внутренность ваша исполнена хищения и неправд! Фарисей-слепец! Очисти прежде то, что в чаше, тогда и внешность ее будет чиста. Чему уподобить вас, лицемеров? Разве гробам окрашенным, кои снаружи кажутся красивыми, а внутри полны костей мертвых и всякой нечистоты. Так и вы снаружи кажетесь праведными, а внутри полны лицемерия и беззакония! Несчастные! Вы строите гробницы пророкам и украшаете памятники праведников, и говорите: «Если бы мы жили во дни отцов наших, то не были бы сообщниками их в пролитии крови пророческой». Говоря таким образом, вы сами свидетельствуете, что вы сыны людей, кои избили пророков. Дополняйте же меру преступлений отцов ваших… Змии, порождения ехидны! Как убежите вы от осуждения в геенну? Слышите, что Премудрость Божия вещает вам чрез Меня: «Се я еще пошлю к ним пророков и мудрых книжников; но из них одни будут убиты… иные распяты… прочие преследуемы и биты в синагогах». Так вы сделаете все сие, дабы пришла на вас кровь пророков и посланников Божиих, убитых вашими предками, — от Авеля праведного до Захарии, сына Варахиина, который (так чтите вы храм!) умерщвлен между храмом и жертвенником. Аминь, аминь глаголю вам, яко все сие приидет на род сей, отяготеет над настоящим поколением, над вами и чадами вашими… Иерусалим, Иерусалим, избивающий пророков и камением побивающий посланных к тебе! Колико крат хотел Я собрать чад твоих, как птица собирает птенцов своих под крыле своя, но вы не восхотели! Да будет же то, чему быть должно! Се, оставляется дом ваш пуст!… Истинно говорю вам, вы не увидите Меня отныне, доколе не изыдете во сретение с восклицанием: благословен грядый во имя Господне!

()

«Мысли на каждый день года»

Горе вам… яко затворяете Царствие Небесное пред человеки. Это сказано архиереям, которые и сами не учат народ спасительному пути, и священников не заставляют делать то; сказано и священникам, которые оставляют народ в небрежении, не заботясь толковать им, что нужно для спасения души. От этого народ пребывает в слепоте, и одна часть остается в уверенности, что идет исправно; другая, хоть и замечает, что у нее не так дело идет, но не идет куда следует, потому что не знает, как и куда идти. От этого разные нелепые понятия в народе; от этого находят у него прием и раскольники, и молоканы, и хлысты, от этого удобно идет к нему и всякое злое учение. Священник обычно думает, что у него в приходе все исправно, и хватается за дело только тогда, когда это зло уже разрастается и выходит наружу. Но тогда уже ничего не поделаешь. Священник первым делом совести своей должен считать — взрослых усовершать в ведении христианской веры, а юное, народившееся поколение с первых сознательных лет подготовлять, толкуя им, что нужно и можно им знать, когда и как будет удобнее.

()

Прот. Вишняков. «Святой великий пророк, Предтеча и Креститель Господень Иоанн»

Ориген, святой Василий Великий, святой Петр Александрийский, святой Иоанн Златоуст, святой Епифаний и другие говорят, что Иисус Христос разумел здесь Захарию — отца Иоанна Крестителя. И действительно: 1) Спаситель в указанном месте (), обличая иудеев за избиение прежде бывших пророков, приписывает эти злодеяния виновным в том отцам их; их же называет только сынами убийц, сочувствующими делам своих предков; а умерщвление Захарии, сына Варахиина, приписывает прямо тем людям, к которым обращает речь Свою, и представляет их самих виновниками этого убийства… Захарии, сына Варахиина, которого вы убили между храмами жертвенником. 2) По церковному преданию, отец Захарии — родитель Предтечи — назывался Варахиею (Четьи-Минеи, сент. 5). Если святой Лука в месте, сходном по содержанию с разбираемым местом святого Матфея, употребляет имя Захарии без отеческого его названия (), то он делает то же и при наименовании отца Предтечи (1:11). Между тем святой Матфей, говоря о том же, как и святой Лука, Захарии, прямо называет его сыном Варахии. Замечательно, что святой Матфей, повествовавший также и об Иоанне Крестителе (3), только раз, и именно здесь (23:35), назвал по имени его родителя. 3) Иисус Христос в рассматриваемом нами месте поставляет Захарию в числе пророков, и притом как бы последним из предвозвестивших о пришествии Спасителя мира и убитых самими иудеями (см. ). Святому Захарии — отцу Предтечи действительно приписывается в Евангелии дар пророчества ( 1и след.). Он же по справедливости может считаться последним из убитых иудеями пророков; ибо, хотя собственно последним ветхозаветным пророком называется и есть сын Захарии — Иоанн Креститель (), но убийцами его были не собственно иудеи (), а Ирод Антипа, правитель Галилеи (). Следовательно, в указанном изречении Спасителя неудобно разуметь другого какого-либо Захарию, например Захарию, сына Иодая, умерщвленного иудейским царем Иоасом в Иерусалиме, во дворе Дому Господня, около 850 г. до Рождества Христова (), как думают многие из новейших толковников Писания (см. Толковое Евангелие архимандрита Михаила). Ибо: 1) сын Иодая называется Азариею. Хотя у евреев обычно было употребление этих двух имен одного вместо другого (); но толкование, основывающееся только на этом обыкновении, не может быть твердым. 2) Азария, сын Иодая, не был в собственном смысле пророком — прорицателем будущего; но только вдохновенным обличителем тогдашнего нечестия Иоасова. 3) После Азарии нечестивые иудеи умертвили многих пророков, например, Исаию (около 720 г.), Амоса, Михея, Иеремию (около 615 г.). И кого от пророков, по слову первомученика Стефана, не изгнаша и не убиша жестоковыйные иудеи ()? Посему, если древний Азария, сын Иодая, есть одно и то же лицо с Захариею, сыном Варахииным, упоминаемым в Евангелии, — то как с этим согласить слова Иисуса Христа, Который убиение пророков со стороны иудеев ограничивает смертию сего самого Захарии? Ужели пролитие невинной крови стольких святых, совершенное иудеями впоследствии времени, Господь не почитал за тяжкое преступление? Из всего этого удобнее заключить, что упоминаемый Спасителем Захария, сын Варахиин, был убит не в древние времена, а незадолго пред тем, так сказать, на памяти современников Господа; потому Он и обличает убийц как совершивших злодеяние против Захарии недавно, и, по-видимому, около того же страшного периода времени, когда эти злодеи имели исполнить меру отцев своих (). Нельзя также почитать упоминаемого в Евангелии Захарию за одного из двенадцати меньших пророков, оставившего каноническую книгу своего имени; потому что этот древний пророк, по свидетельству святого Епифания, скончался мирно в глубокой старости. Еще менее можно допустить, будто бы в словах Спасителя указывается на Захарию, сына Варухова, убитого зилотами среди храма во время осады Иерусалима Титом. Если бы Спаситель говорил о каком-либо имеющем быть Захарии, то, сообразно порядку речи, сказал бы о нем не егоже убисте, а егоже убиете, подобно тому как в предшествующих словах сказал: распнете, изженете и в последующих: приидут вся сия. И можно ли было ставить в сравнение со святыми пророками этого Захарию, сына Варухова, который, по свидетельству истории, был невежественный фанатик и нисколько не верил евангельской проповеди?

Иерусалиме, Иерусалиме! Что значит это сугубое воззвание? Это голос милосердия, сострадания и великой любви. Как будто пред любимою женщиною, которую постоянно любили, которая презрела любившего ее и чрез то заслужила наказание, Он оправдывается тогда, как намерен уже был поразить казнью. То же делает Он и чрез пророков, когда говорит: И рекох, обратися ко Мне, и не обратися (). Сделав такое воззвание к Иерусалиму, Христос исчисляет совершенные им убийства: Избивый пророки, и камением побиваяй посланныя к тебе, колькраты восхотех собрати чада твоя, и не восхотесте! (ст. 37). Несмотря на эти преступления против Него, Он говорит в оправдание Свое, что и всем этим ты не отвратил Меня от себя и не отклонил великого благоволения Моего к тебе, но, напротив, Я хотел, и не однажды или два раза, но многократно привлечь тебя. Колькраты восхотех собрати чада твоя, якоже собирает кокош птенцы своя под криле, и не восхотесте! Сими словами Он показывает, что они всегда отдалялись от Него по причине грехов; сравнением же изъявляет Свою любовь, потому что эта птица горячо любит своих птенцов. Такое сравнение пророков с крыльями, везде, и в песни Моисея, и в псалмах, означает особенное смотрение и попечение. И не восхотесте, продолжает Он: се оставляется вам дом ваш пуст (ст. 38), то есть чужд Моего покровительства. Итак, Сам Он прежде покровительствовал им, поддерживал, хранил их, Сам Он и наказывает их всегда. И теперь Он угрожает казнью, которой они всегда чрезвычайно страшились; ибо она указывает на совершенное превращение их гражданского быта. Глаголю бо вам, яко не имате Мене видети отселе, дондеже речете: благословен грядый во имя Господне! (ст. 39). И это голос любви пламенной, сильно влекущей их не прошедшими только, но и будущими событиями; ибо здесь Он говорит о будущем дне Своего второго пришествия. Но что? Неужели они с этого времени не видели Его? Говоря отселе, Он указывает не на этот самый час, но на все время, которое протекло до Его страдания. Поелику они всегда укоряли Его в том, что Он богопротивник и Враг Богу, то Он и убеждает их любить Себя тем, что показывает Свое единомыслие с Отцем, Свое присутствие в пророках. Поэтому употребляет те же самые слова, какие и пророк. Чрез это же самое Он намекал на воскресение и указывал на второе пришествие, давая разуметь самим неверующим, что тогда поклонятся Ему. Но как Он указал на это? Предсказывая многое будущее, именно, что пошлет пророков, что их будут убивать в самых синагогах, что сами они потерпят крайние бедствия; что дом останется пустым; что они подвергнутся таким ужасным несчастиям, каких прежде никогда не было. Все это для самых бессмысленных и упорных могло быть ясным указанием на Его второе пришествие. Спросим их: не посылал ли Он к ним пророков и мудрых? Не убивали ли они их в синагогах? Не оставлен ли дом их пустым? Не постигли ли род этот все наказания? Все это очевидно, и никто не будет спорить. Как все это сбылось, так сбудется и последнее Его предсказание, и тогда, без сомнения, они покорятся Ему, но это не принесет никакой пользы в оправдание им, так же как и раскаивающимся тогда по причине политических переворотов. Потому пока есть время, будем делать добро.

()

Сколько милостей явил Господь Иерусалиму (то есть иудеям)! И, наконец, все-таки вынужден был сказать: се оставляется дом ваш пуст. Известно всем, какие были от этого последствия: иудеи до сих пор бездомны. Не бывает ли подобного с душою? Печется об ней Господь и всячески ее вразумляет; покорная идет указанным путем, а непокорная остается в своем противлении Божию званию. Но Господь не бросает и ее, а употребляет все средства, чтобы ее вразумить. Возрастает упорство — возрастает и Божие воздействие. Но всему мера. Душа доходит до ожесточения, и Господь, видя, что уже ничего более сделать с нею нельзя, оставляет ее в руках падения своего, — и гибнет она, подобно фараону. Вот и возьми всякий, кого борют страсти, себе отсюда урок, что нельзя безнаказанно продолжать поблажку до конца. Не пора ли бросить и не по временам только себе отказывать, а сделать уже решительный поворот? Ведь никто не может сказать, когда преступит границу. Может быть, вот-вот и конец Божию долготерпению.

И. Спасский. «Душеполезное чтение», 1889

Глаголю бо вам, яко не имате Мене видети отселе, дондеже речете: благословен грядый во имя Господне. Некоторые (еп. Михаил) относят это явление ко времени разрушения Иерусалима и рассеяния иудеев, когда обнаружившаяся в величайших бедствиях карающая рука Божия должна была, говорят, уничтожить всякое сомнение и противодействие делу Христа и вынудить признание Его за Мессию. Другие же толкователи, как Иоанн Златоуст, думают, что Господь говорил о дне Своего второго пришествия, когда одни добровольно, а другие невольно воздадут славу Грядущему на облаках небесных. Евфимий Зигабен по поводу разбираемых слов Христа высказал отчасти подобную же мысль. Рассуждая о значении слов доколе не воскликнете и пр., он спрашивает: когда это они скажут? И отвечает: добровольно никогда не скажут, поневоле же во время второго пришествия Христа, когда Он придет с силою и славою многою и когда признание не принесет им ни малейшей пользы. Наконец, большинство новозаветных толковников (Кейль, Вейс и проч.) в стихе 39 видят указание на будущее явление Господа в духе, которое будет при ожидаемом обращении иудеев. Это будет откровение Христа, которое узрит обратившаяся в христианство иудейская нация и о котором, кроме прочих мест Писания (; ), в книге пророка Захарии (12:10) говорится как об изобильном излиянии Святого Духа и на иудеев. Из слов Господа видно, что будет радостное явление Его, не похожее на второе Его пришествие, когда восплачутся вся племена земная (). Это — время их будущего обращения к Мессии, когда потомки тех, которые кричали: «Распни, распни», воспрянув от векового заблуждения, примут Его с радостным восклицанием: благословен грядый во имя Господне!

()

Иннокентий, архиеп. Херсонский. «Последние дни жизни Иисуса Христа»

Вышедши из внутренних притворов храма, Иисус остановился у дверей внешнего притвора женщин, и, сев для отдохновения против ящика, в который богомольцы клали деньги, смотрел на проходящий народ. Клали многие весьма много, иные из усердия, а иные (фарисеи) и по тщеславию. Господь безмолвствовал. Между тем подошла к ящику одна бедная вдова — и положила две лепты (полушки). По всему видно было, что она отдавала последнее. Для людей о фарисейским чувством такой дар показался бы не стоящим внимания. Но Господь, взирал не на деньги, а на сердце дающих: поступок вдовы был для Него многоценен. Подозвав к Себе учеников, как бы желая разделить с ними дорогую находку, Он сказал им: «Смотрите, сия бедная вдова более всех положила в сокровищницу!» Ученики дивились, не понимая сказанного. «Прочие, — продолжал Господь, — клали от избытка, а она от скудости: те жертвовали храму тем, без чего Могут обойтись, а она пожертвовала все, что имела, — может быть, последний кусок хлеба!» Замечание, сделанное о поступке вдовицы, открывает характер не только ее, но в некотором отношении Самого Иисуса. Поучительно видеть, как самое отдохновение Его употребляемо было в пользу и как Он не оставлял без внимания самых обыкновенных случаев, коль скоро в них выражалось что-либо поучительное. Не таковы были фарисейские учители! Они постоянно занимались маловажными вещами, но, не умея извлекать из них ничего важного, сами сделались странными и жалкими.

«Мысли на каждый день года»

Вдовица положила в сокровищное хранилище (в кружку церковную) две лепты (полушки примерно), а Господь говорит, что она положила больше всех, хотя другие клали тогда рублями и десятками рублей. Что же дало перевес ее лепте? Расположение, с каким сделано приношение. Видишь, какая разность доброделания бездушного, по обычаю, и доброделания с душою и сердцем? Не внешняя постановка дела дает ему цену, а внутреннее расположение. От сего бывает, что дело, выдающееся по всем отношениям, никакой цены пред Богом не имеет, а дело, незначительное по виду, высокою ценою оценивается. Что отсюда следует, само собою видно. Но не вздумай кто небречь о внешнем, замышляя ограничиться одним внутренним. Вдовица та не получила бы одобрения, если бы сказала себе: имею желание положить и я, да что делать? Только и есть у меня, что две лепты. Отдай их, сама ни при чем останусь. Но как поимела желание, так и сделала, предав живот свой в руки Божии. И если бы не положила ничего, никто бы ее не осудил, ни люди, ни Бог. Но тогда она не явила бы и такого расположения, которое ее выделило из ряда других и сделало славною во всем христианском мире.