Д. Державин. «Воскресное чтение», 1829

Иосиф Аримафейский был человек богатый и знатный, принадлежавший к высшим правительственным лицам, благообразен советник (), то есть знаменитый член народного совета. Характер его евангелисты описывают не многими, но высокими чертами: они называют благим и праведным (), благим, то есть исполненным любви к ближним, праведным, то есть благочестивым, полным любви к Богу, и прибавляют одну, особенно важную, черту, что он чаял Царствия Божия (), то есть, веруя в древнее обетование, ожидал Спасителя, имеющаго спасти Израиля, и признал его в Иисусе Христе. Правда, эта вера была общею всему народу; но вера Иосифа была несравненно правильнее и крепче, чем вера Его современников. Иудеи ждали в Мессии царя земного, который должен был, по их понятиям, освободить отечество от ига иноплеменников и создать славное им царство земное. Не так смотрел на Иисуса Христа Иосиф: он видел в Нем царя духовного, коего Царство не от мира сего, Царство истины, Царство благодатное, Царство Божие: той чаял Царствия Божия. При такой чистой и высокой вере в Иисуса Христа он был учеником Его, но учеником только тайным, страха ради Иудейска (), то есть во избежание гонений от врагов Иисусовых, гонений, которым он, по своему высокому положению в обществе, мог подвергнуться вместе с Учителем. Таился ли он потому, что боялся гонений лично за себя, или потому, что боялся повредить Учителю, открыто став на Его стороне, — как бы то ни было, только он при осуждении Иисуса Христа на смерть, мало того, что не пристал к совету и делу врагов Господа, но и решился, наконец, доказать и свою необыкновенную любовь к Иисусу Христу и свою готовность пожертвовать за Него честью, благосостоянием, а может быть, жизнью.

Итак, в характере Иосифа мы видим три высокие черты: любовь к ближним, благочестие и чистую веру в Господа Иисуса Христа. Эти высокие качества явились во всей полноте в великом подвиге Иосифа при погребении Господа.

Что же это за подвиг? Подвиг, казалось бы, очень простой и обыкновенный: знатный и богатый человек погребает бедного Странника, всю жизнь посвятившего любви к ближним и не имевшего где главы подклонити (), — Странника, Которого, кроме него с Никодимом, может быть, никто не решился бы честно похоронить. Итак, богатый человек делает последнюю милость бедному, ученик воздает последний долг Учителю… Вникнем в обстоятельства сего подвига и тогда поймем, почему все четыре евангелиста нашли нужным упомянуть о нем и Церковь ежегодно воспоминает его вместе с деяниями Самого Господа.

С самого вступления Господа Иисуса Христа в открытое служение Его преследовала ожесточенная злоба многочисленных врагов: против Него вооружились высшие члены общества — старейшины, книжники — ученые, фарисеи, саддукеи; они выискивали разные средства погубить Его; не решались только на насилие, боясь народа, уважавшего Иисуса Христа за высокое и чистое учение, чудеса и непорочную жизнь. Но чем более возрастала слава Иисуса Христа, тем более возрастала злоба врагов, так что после славного входа Его в Иерусалим, когда народ встретил Его, как обетованного Царя, Спасителя, злоба врагов Его дошла до крайности, и они решились погубить Его во что бы то ни стало. Наконец, с помощью предателя им удалось схватить Иисуса Христа ночью, не возбудив никакого волнения в народе. Они рассчитывали на известное непостоянство толпы они знали, что эти люди уважают человека только до тех пор, пока он пользуется успехом, и готовы топтать его, как скоро он падает. Так, действительно, и случилось. Пока Иисус Христос пользовался свободою, учил, обличал, творил чудеса — народ уважал Его, встречал как пророка, как царя, не внимал Его завистникам — и враги боялись употребить насилие; но лишь только Он был взят и предан суду как преступник — уважение к Нему народа не смело высказаться: забыты были и высокое Его учение, и беспримерно святая жизнь, и чудеса, и все Его благодеяния, так что врагам очень нетрудно было теперь уверить непостоянный и легковерный народ что Тот, в Ком он видел пророка и царя, есть обманщик и богохульник. И вот тот же самый народ, который недавно встречал Иисуса Христа как Царя, теперь в слепоте и безумии требует Его казни. Итак, все вооружилось против Него, злоба Его врагов восторжествовала, и — Он пригвожден ко кресту. Некому воздать Ему и последнего долга: кто осмелится почтить погребением Того, Который умер на кресте, яко злодей? Не значит ли это признать себя Его сообщником? Кто осмелится идти наперекор приговору начальников и всего народа — идти наперекор всеобщему мнению? Не значит ли это сильнее слов обличить в неправде и преступлении Его судей и распинателей и потому обратить их злобу на себя? Кто отважится приступить с почтением ко кресту казненного, когда и неразлучные ученики Его оставили Его, лишь только Он был взят Под стражу? Кто решится явить себя учеником Распятого, когда и самый ревностный из учеников Петр отрекся от Него? Если незнатные и бедные ученики не решились на это, хотя, по незнатности своей, они легко могли избегнуть преследований как люди неопасные, то как решиться на это вельможе, члену того судилища, которое приговорило Иисуса к смерти? Как решиться, не имея никакой надежды остаться незамеченным?… И однако Иосиф решается: дерзнув вниде к Пилату и проси тело Иисусово () для Честного погребения; просит у Пилата, кто утвердил смертный приговор над Распятым, и погребает Его в собственном саду с великою честью!…

Но если великое мужество нужно было, чтобы победить страх и пренебречь опасностью, то не менее нужно было мужество, чтобы победить стыд, хотя и ложный. Представьте, на месте казни, между трупами двух разбойников на позорном древе крестном, висит тело Человека, Который казнен как обманщик и возмутитель. Этого Человека, обесчещенного более всех сынов человеческих (), погребает с великою честью богатый и знатный человек: снимает со креста, помазывает благовониями, покрывает чистою плащаницею и полагает в своем саду, в новом гробе, который приготовлен был им для себя или для членов своего семейства. Для совершения такого подвига потребно было истинное мужество и самоотвержение.

Что же могло подвигнуть Иосифа на такой великий подвиг? Что, кроме крепкой любви и веры к Господу? Другие видят в Иисусе Христе обманщика, возмутителя, чародея, — Иосиф по-прежнему видит в Нем, даже в поруганном и распятом, пророка, обещанного Избавителя; он недоумевает при виде уничижения и смерти Господа, видит в этом непостижимую тайну, но не перестает в Него веровать и любить Его. Вера и любовь Иосифа остаются непоколебимы; вера разжигает в нем любовь, любовь подкрепляет веру, и обе вместе подвигают его на великое дело самоотвержения. Иосиф видит изнуренное, израненное, поруганное тело Учителя и Господа своего на кресте, видит Его одиноким, всеми оставленным, слышит вопли поносящих Его распинателей, дух его возмущается, сердце ноет от жалости, он забывает и страх, и стыд и спешит снять драгоценное тело с позорного древа, увлечь с места казни и скрыть от наглых взоров, публично почтив Его погребальными почестям и в виду всех поруганий.

Вот подвиг Иосифа, подвиг, достойный нашего удивления, ублажения и подражания.