«Руководство для пастырей Церкви 1868

«Егда убо разуме Иисус, яко услышаша фарисеи; яко Иисус множайшыя ученики творит и крещает, неже Иоанн (Иисус же Сам не крещаше, но ученицы Его): остави Иудею и иде паки в Галилею» (ст. 1—3).

Вследствие известия о том, что до фарисеев дошел слух об усилившейся деятельности Иисуса Христа и о возрастающем числе Его последователей, Иисус оставляет Иудею и идет в Галилею, чтобы уклониться от преследований Своих завистливых врагов. Иоанн Креститель в это время был уже ввержен в темницу (; ); поэтому вражда фарисеев теперь устремилась исключительно на Иисуса, вся деятельность Которого была прямо противоположна своекорыстным их целям. Иисус Христос казался им опаснее самого Иоанна, с одной стороны, потому что Иоанн свидетельствовал о Нем как о Мессии, а с другой — потому что Он резко выступал против фарисейских обычаев и постановлений. «Яко Иисус множайшыя ученики творит» и проч. — буквальная передача известия, дошедшего до фарисеев. Поправляя приведенное известие, евангелист присовокупляет: «хотя Сам Иисус не крестил, а ученики Его». Кроме того, замечание это имеет целью уяснить другое неопределенное выражение самого евангелиста, сказавшего, что Иисус «крщаше» (). Это крещение, которое совершали ученики, не было еще христианским крещением, крещением во Святом Духе, потому что Святой Дух сошел в мир только после того уже, как грехи мира очищены были искупительною смертью Христовою; но это было приготовительное крещение Иоанново, крещение покаяния. Вопрос о том, почему не крестил Сам Иисус, легко разрешается тем, что для Него. пришедшего крестить Святым Духом, неприлично было совершать крещение покаяния водою, крещение, которое имело целью и назначением приготовление к принятию Его Самого.

«Подобаше же Ему пройти сквозь Самарию» (ст. 4). Кратчайший путь из Иудеи в Галилею проходил чрез Самарию; обыкновенная дорога галилеян, путешествовавших в Иерусалим, также лежала чрез Самарию. Только самые строгие иудеи избегали ненавистной им Самарии (ст. 9) и делали окольный путь чрез Перею.

«Прииде убо во град Самарийский, глаголемый Сихар, близ веси (поля), юже даде Иаков Иосифу сыну своему» (ст. 5). Название города Сихар встречается только в этом месте Священного Писания; но, без сомнения, это тот город, который в Ветхом Завете называется Сихемом (ср. ; ; Суд.9и др.), впоследствии, в честь императора Веспасиана, носивший имя Flavia Neapolis, а теперь называемый Наблус. Он лежит в прекрасной долине между горами Гаризимом и Гёвалом, на расстоянии 18 часов от Иерусалима и 16 от Назарета. Факт, на который указывается в словах: «юже даде Иаков Иосифу, сыну своему», основывается на словах по переводу Семидесяти. По еврейскому подлиннику в этом месте Иаков говорит Иосифу: «И я даю тебе один участок (по-евр. секем ахарь) преимущественно пред братьями твоими». Семьдесят толковников перевели это: «аз же даю ти Сикиму избранную свыше братии твоея», как перевел буквально с греческого и наш славянский переводчик. Греческие переводчики перевели так на том основании, что, по преданию, этот участок, о котором говорил Иаков, был подле Сихема, и на словах книги Иисуса , где повествуется, что кости Иосифа погребены подле Сикема, на том поле, которое купил Иаков, и что сыновья Иосифа получили эту землю в свое владение.

На этом поле, около получаса пути на юг от Сихема, находился «источник» (πηγη’), выкопанный, по преданно, патриархом Иаковом. Этот источник существует еще и теперь (под именем Бир-Якуб), хотя и не имеет воды, и пользуется большим уважением местных жителей. Было около полудня («бе же яко час шестый»), как Иисус, утрудившись от путешествия, пришел сюда, и в таком состоянии усталости («тако») сел вблизи источника. Точным определением времени евангелист хочет указать основание, почему Иисус устал и жаждал, женщина пришла брать воды, а ученики пошли купить пищи.

После предварительного введения, в котором читатель знакомится с внешним поводом и обстоятельствами, следует самая беседа: «прииде жена от Самарии почерпати воду». Самария означает не город Самарию, который находился от этого места часа на два и назывался не Самарией, а Севастией, но вообще — область Самарию. Следовательно, выражение: «от Самарии» нужно соединить не со словом «прииде», но со словом «жена» поэтому жена от Самарии будет значить то же, что и «самарянка». «Глагола ей Иисус: даждь Ми пити» Последними словами Господь самым простым и естественным образом вызвал женщину на беседу. Замечание евангелиста в следующем стихе (ст. 8) «ученицы бо его отшли бяху во град, да брашно купят» объясняет, почему Иисус обратился к женщине со Своею просьбою: ученики ушли и унесли с собою, вероятно, путевые принадлежности, в числе которых находилось и «почерпало (ст. 11).

Удивляясь просьбе чужеземца, в Котором она, или по Его языку, или по одежде, узнала иудея, самарянка спрашивает: «как Ты Жидовин сый от мене пити просиши, жены Самаряныни сущей»? В объяснение этого вопроса самарянки евангелист, имея в виду читателей-христиан из язычников, при совокупляет: «не прикасают бо ся Жидове Самаряном».

Самарине произошли от смешения пяти народностей, переселенных с востока Ассархадоком доя расселения Самарийского царства, жителей которого Салманасар переселил на восток (). Они вместе с национальными своими божествами чествовали Иегову и составляли тогда иудейскую секту. Исключенные иудеями от участия в иерусалимском богослужении, они построили себе на горе Гаризиме храм; из ветхозаветных священных книг принимали только Пятикнижие. Иудеи презирали их больше, чем самых язычников, не принимали из самарян прозелитов. Существовало раввинское постановление: никто не должен водить дружбы с самарянином, вступать в общение хлеба и соли (то есть есть вместе) и даже не принимать безденежно части воды, потому что на самарянах тяготело великое проклятие. Иисус, сын Сираха, говорит: «двумя народами гнушаетася душа моя, а третий не есть народ: это сидящий на горе Самарийской, Филистимляне и глупый народ, живущий в Сихеме».

Господь не отвечает прямо на вопрос самарянки; Он старается возбудить в ней чувство о Своем высоком значении, объясняя ей встречу ее с Собою как особое милостивое действие промысла Божия и указывая образно на небесные дары, которые Он может дать ей: «аще бы ведала еси дар Божий, и кто есть глаголяй ти: даждь ми пити: ты бы просила у Него, (именно дать тебе пить) «и дал бы ти воду живу». (ст. 10). «Дар Божий», как видно из дополнительного прибавлена к этому выражению и «Кто есть глаголяй ти», означает дарованный Богом случай беседовать с Иисусом Христом. Выражение живая вода имеет двоякий смысл: оно означает, во-первых, свежую текущую воду в противоположность стоячей воде — в цистернах, и в этом смысле самарянка понимает слова эти. Но оно может быть понимаемо, во-вторых, и в смысле духовном и означать живую воду, подающую жизнь; в последнем смысле понимает эти слова и Спаситель (ср. , где Иегова называется источникам живой воды). Иисус Христос под этими словами первее всего разумеет Свое учение, сообщение Божественной истины, которая утоляет человеческую жажду истины и освежает душу точно так же, как свежая ключевая вода утоляет физическую жажду и освежает тело. Но так как нельзя отделять Его от Его учения, так как Он — вечная истина Божия — составляет содержание Своего учения, так что, кто с верою принимает Его учение тот принимает в себя и Его Самого, то можно сказать, что под живою водой Он разумеет потом и Самого Себя со всею Своей полнотою истины и благодати. Так объясняют это выражение восточные отцы Церкви (ср. , где Божественная «премудрость» сравнивается с водою и с источником).

Любопытство самарянки возбуждено в высшей степени; слово Спасителя: «аще бы ведала... кто есть глаголяй ти» возбудили в ней уважение к Нему; поэтому она называет теперь Иисуса Господом. Но это уважение у легкомысленной женщины было только мгновенное и поверхностное; дерзко и колко спрашивает она, не без примеси иронии и с истинно женскою словоохотливостью: «Господи, ни почерпала имаши, и студенец есть глубок: откуду убо имаши воду живу, еда Ты болии еси отца нашего Иакова, иже даде нам студенец сей, и той из него пит, и сынове его, и скоти его?» — Почерпало—сосуд с прикрепленной бечевкой для доставания воды, составлявший необходимую принадлежность путешественников. По свидетельству древних путешественников, колодезь Иакова имел 105 футов глубины и до 15 футов был наполнен водою. По новейшим измерениям, он имеет 75 футов глубины и стоит без воды. Самаряне считали себя потомками Иосифа; поэтому выражение: «отца нашего Иакова». Иисус снова не отвечает на оба вопроса самарянки прямо: «откуду имаши» и «еда Ты болий eси», но указывает ей свойство той воды, которую Он дает, в противоположность естественной воде. Если бы она это поняла, то вопросы ее решилась бы сами собою. Естественная вода утоляет физическую жажду только на некоторое время: «всяк пияй от воды сея, вжаждется паки». Напротив, вода, которую Господь дает и которая есть Он Сам с полнотою Своей благодати и истины, удовлетворяет человека и утоляет его жажду навсегда: «иже пиет от воды, юже аз дам ему, не вжаждется во веки». Здесь невольно приходит на мысль одно место у пророка Исаии (), где говорится о благах Царства Мессии: «жаждущии идите на воду» и т.п. Это, без сомнения, имел в виду и Господь, на него Он и ссылается в другом месте (). Но не одно только это свойство имеет вода, которую подает Господь: «но вода, юже Аз дам ему, будет в нем источник воды текущия в живот вечный». Господь этими словами как бы говорит: «Когда человек пьет эту духовную воду, которую Я даю ему, то здесь она будет в нем таким самобытным родником, который будет достигать от сего мира в другой». Или без метафор: если человек с верою принимает в себя Христа с полнотою Его благодати и истины, то Христос будет в нем истинным началом жизни; человек уже тогда не живет, а живет в нем Христос (). Все добрые дела, которые он тогда творит, происходят от этого начала, река из своего источника, и эти дела приводят его к вечной жизни. Самарянка все еще не понимает того, что Господь говорит, и относя слова Его к естественной воде, говорит: «Господи, даждь ми сию воду, да ни жажду, ни прихожду семо почерпати». Тяжело было для нее носить воду, так как колодезь далеко отстоял от города; поэтому она и желает освободиться от своей тяжести. Она просит живой воды. хотя еще и не понимает ее. Это первый шаг, которого желал от нее Иисус Христос. Поэтому Он неожиданно для нее дает совершенно другое на правление беседе. Он требует от самарянки: иди, «пригласи мужа теоего и прииди сюда»! С этим, по видимости не имевшим никакого значения, требованием Господь обратился, с одной стороны, для того, чтобы убедить ее в Своем великом достоинстве, а с другой —для того, чтобы пробудить ее совесть. Если она хочет пользоваться этою водою, которую Иисус обещает, то она должна наперед отказаться от своего нечистого поведения.

С обыкновенною женскою хитростью самарянка отвечает: «не имам мужа», думая этим наполовину справедливым, наполовину ложным ответом уклониться от неприятного для нее требования. Но Иисус дает ей заметить, что хорошо знает, как нужно понимать ее двусмысленный ответ: «добре рекла еси, яко мужа не имам: пять бо мужей имела еси, и ныне, егоже имаши, несть ти муж: се воистинну рекла еси». Иисус слова самарянки «не имам мужа» переменяет в слова: «мужа не имам», потому что мысль сосредоточивается на слове мужа. Нельзя с точностью определить, что нужно разуметь под словами «пять мужей», действительных ли законных мужей самарянки, которых она преемственно имела и с которыми она расставалась вследствие смерти их или развода с ними, или же только незаконных и сожителей. Понятно только, что она теперь жила в прелюбодеянии.

На основании такого точного знания домашних ее обстоятельств и отношений, самарянка заключает, что Иисус есть пророк «Господи, вижу, яко пророк еси ты». Потому что знание сокровенного входило в понятие ветхозаветного пророка (ср. ). Поэтому она тотчас предлагает ему для решения спорный специально-религиозный вопрос: «отцы наши в горе сей поклонишася: и вы глаголете, яко во Иерусалиме есть место, идеже кланятися подобает» (ст. 20). Для уяснения предложенного самарянкою вопроса, нужно бы его еще дополнить словами: «Кто прав?»

Действительно ли этот спорный вопрос интересовал самарянку, или же она хотела только этим отклонить разговор касательно безнравствен ной своей жизни, нельзя с точностью определить, но вероятнее первое.

Под словами «отцы наши» нужно разуметь не Аврама, Исаака и Иакова, как думают некоторые на основании предания, подкрепляемого замечаниями кн. и далее; , но древних самарян, построивших во времена Неемии храм на горе Гаризиме. «В горе сей» указывает на гору Гаризим, у подошвы которой лежал Сихем. К словам: «отцы… поклонишися» нужно было бы еще присоединить: «что и мы делаем, следуя им». Слово поклонишися (προσεκυ’νησαν) в вопросе самарянки, равно как и в нижеследующем ответе Господа, нужно понимать в смысле богослужения вообще, преимущественно же в смысле жертвоприношений, так как в них собственно состояло ветхозаветное богослужение. Храм на горе Гаризим давно уже был разрушен Иоанном Гирканом (в 130 г. до Рождества Христова), однако самаряне продолжали приносить там жертвы, основываясь сь на , где Иегова повелевает написать на камнях слова закона и поставить из них жертвенник на горе Гевал. Самаряне же в своем тексте читали вместо Гевал Гаризим. Еще и теперь самаряне зту гору. которую и Моисей указал как гору благословения (и др.), считают священною и во время молитвы обращаются к ней лицом.

Иисус Христос отвечает на спорный вопрос, стараясь сначала поставить мысль ее на высшую точку зрения: «веру Ми ими, жено, яко грядет час, егда ни в горе сей, ни во Иерусалимех поклонитеся Отцу» (ст. 21). Спорный вопрос основывался на представлении, что Богу законным образом можно поклоняться только в одном месте, что только в том месте Он благоугождается жертвами и что, следовательно, Он присутствует как бы только в одном месте. Иисус Христос хочет разуверить самарянку в этом, уверяя ее, скоро не будет места ни иудейскому, ни самарянскому богослужению, которое искало Бога только на Сионе, или Гаризиме, и с тем вместе спорный вопрос между иудеями и самарянами, которому самарянка придавала такую важность, потеряет в будущем все свое значение. Еще пророк Малахия сказал: «от востока до запада имя Мое велико между народами; и на всяком месте будут приносить фимиам имени Моему, чистую жертву; велико будет имя Мое между народами, говорит Господь Саваоф» (). Пророк, следовательно, возвещает, что постановление закона Моисеева (и д.): «на месте, которое «изберет Господь Бог наш, из всех колен ваших, чтобы положить имя Свое там и жить на нем, там ищите Его и туда приходите, и туда приносите всесожжения ваши и жертвы, ваши» и т.д., — в будущем, с явлением Мессии, потеряет свое значение. И это пророческое предсказание лежит в основании сказанных Господом слов. В словах «веру Ми ими» заключается усиленное подтверждение новой истины, которая самарянке должна была показаться невероятною, следовательно, настоятельное убеждение в вере. Словом Отцу предуказывается новое отношение, в котором в наступающее теперь время молящиеся будут находиться чрез Христа к своему Богу. Он будет им Отцом.

Потом Иисус Христос решает спорный вопрос тем, что самаряне неправы, а иудеи отчасти правы: «вы кланяетеся, Егоже не весте: мы кланяемся, Егоже вемы, яко спасение от Иудеи есть» (ст. 22). До того времени, хочет сказать этим Христос, когда не будут кланяться ни на Гаризиме, ни на Сионе, то есть когда отменены будут как самарянские, так и иудейские жертвоприношения и богослужения, «Иудеи» («мы») правы, считая Иерусалим законным местом для богослужения и жертв. Слова «не весте» нужно понимать в относительном смысле, потому что самаряне не чужды были некоторого познания истинного Бога,. но в сравнении с религиозным познанием иудеев богопризнание самарян было в высшей степени недостаточно и могло быть названо незнанием. Самаряне были в некотором смысле протестантами и раскольниками в иудействе. Как протестанты шестнадцатого столетия легко и скоро думали перенестись в первобытное христианство и полуторатысячелетнее историческое развитие христианства поставили в вопрос, или раскольники наши, вздумавшие в семнадцатом веке возвратиться к мнимой старой вере, так поступили и самаряне. Принимая из всех ветхозаветных книг только Пятикнижие, они, таким образом, отрицали позднейшее развитие чувства посредством пророков. Их ожидания Мессии поэтому были недостаточны и неясны; недостаточно, следовательно, было и их богослужение, основою и душою которого был Мессия. Под словом спасение (σοτηρι’α), естественно, нужно понимать спасение чрез Мессию, которое происходит от иудеев, так как Спаситель по плоти должен произойти и произошел от Израиля (ср. ). Искупитель должен был произойти из того народа, который постоянно обладал Божественным откровением, венцом которого был Христос ().

Показав, что иудеи в своем богослужении относительно правы, Господь теперь оставляет в стороне противоположность иудейства и самарянства и говорит: «но грядет час, и ныне есть, егда истиннии поклонницы поклонятся Отцу Духом и истинною: ибо Отец таковых ищет покланяющихся ему». Спаситель этим хочет противопоставить богопочтению иудеев, хотя истинному в сравнении с самарянским, но все еще недостаточному и несовершенному, совершенную форму богопочтения, которое теперь, с пришествием Его должно наступить. Это богопочтение Он называет будущим («грядет час»)и вместе с тем настоящим («и ныне естъ»). Оно было настоящим уже в своем зародыше, так как Основатель и Ходатай этого истинного богапочтения, Христос уже явился; оно было будущим, так как это истинное богопочтение долженствовало все дальше и дальше распространять в человечестве. В этом смысле Царство Божие называется в Новом Завете то настоящим, то будущим. Нужно заметить здесь, что в греческом подлиннике стоит ἀληθινοὶ προσκυνηται’ — истинные поклонники, а не ἀληθη’ς προσκυνηται’. Если бы Спаситель сказал ἀληθεῖς προσκυνηται’, то этим Он показал бы, что иудейское богопочтение ложное, потому [ἀληθη’ς составляет противоположность ложному. неистинному; напротив, ἀληθινοὶ означает то, что соответствует своей идее, в противоположность недостаточному и несовершенному.

Иудейское богопочтение было, конечно, недостаточно, но не ложно. Об этих истинных поклонниках говорит Иисус, что они будут поклоняться «духом и истиною». Он говорит «Отцу», а не Богу; истинному поклоннику Бог всегда является в отношении Отца к сыну. Слово духом, судя по связи речи, очевидно, стоит как противоположность к словам: «в горе сей» и «в Иерусалимех» (ст. 20), а слово истиною противоположность одному внешнему и символическому богопочтению иудеев и самарян посредством жертв. Иудейское и самарянское богопочтение связано было с определенным местом, с храмом Иерусалимским и горою Гаризим; только там иудеи и самаряне могли совершать высочайшее действие богопочтения, то есть приносить жертвы. И эти жертвы были только внешине символы и образы, но не были самою истиною. Истинное же богопочтение должно состоять: 1) в духе, то есть во внутренних духовных действиях, во внутренней духовной жертве, в которой человек себя самого приносит в жертву Богу и которая не связана с каким-либо одним определенным местом, но может быть совершаема везде и во всякое время. Несправедливо некоторые под словом Дух разумеют здесь Святого Духа, хотя и несомненно, что поклонение духом может быть только во Святом Духе (ср. Рим.8и далее).

Истинное богопочтение должно состоять 2) в истине, то есть быть не только внешним символическим, образным, но и существенным, обнимающим собою предмет богопочтения. Такое поклонение в духе и истине есть единственно истинное, потому что оно соответствует своей идее, то есть свойственно существу Божию. Поэтому Иисус Христос присовокупляет, подтверждая сказанное Им прежде: Дух есть Бог (следовательно, Он не связан определенным пространством): «и иже кланяется Ему, духом и истиною достоит кланятися» (ст. 24). Само собою понятно, что этими словами Господь не исключает всяких внешних действий богопочтения, как утверждают мистики. Пока человек остается человеком, то есть телесно-духовным существом, до тех пор внутреннее его богопочтение будет связано с определенными временами и местами и выражаться во внешних символических действиях. Только у чистых духов возможно совершенно духовное богопочтение. Христос хочет этими словами показать, одно только внешнее богопочтение, исключительно связанное с одним определенным местом, без внутреннего богопочтения, не имеет в очах Божиих никакой цены; еще в Ветхом Завете Бог требовал внешней чистоты только ради внутренней (ср. и ).

Хотя самарянка и не поняла смысла слов Иисуса Христа во всей их глубине, однако она уже предчувствует, что Тот, Которого она уже считает Пророком, обещает ей нечто великое и возвышенное. Полного уяснения она ожидает от грядущего Мессии; поэтому она говорит: «вем, яко Мессия приидет, глаголемый Христос: егде Той приидет, возвестит нам вся» ( ст. 25). Самарине также ожидали Мессию и свои понятия о Мессии и ожидания Его основали на словах Пятикнижия (см. ; ), особенно на словах , где Моисей говорит: «пророка... якоже мене восставит тебе Господь Бог твой, того послушайте». Они называли Мессию Гашшагеб или Гаттагеб, что, по мнению одних, значит «обращатель, проповедник», а по мнению других «возвращающийся» (именно Моисей, на основании слов «якоже мене». Название же Мессия, которое самарянка употребляет здесь, или перешло к самарянам от иудеев, или же евангелист влагает в уста самарянке. Спаситель мало-помалу до того приготовил душевное состояние самарянки, что уже прямо говорит ей, что Он Сам есть обещанный Моисеем Мессия. «Аз есмь, глаголяй с тобою». Пред злобствующими иудеями Иисус Христос так открыто не говорил о Себе, как пред этою незлобивою женщиною. Теперь она узнала, что такое живая вода, и Кто может дать ей эту воду. «Аз есмь» (ср. ; и др. места). Какое действие произвело на самарянку это откровение Господа, лучше всего доказывает ее молчание.

«И тогда (именно, когда Иисус говорил это самарянке) ученицы Его и чудяхуся, яко с женою глаголаше» (ст. 27). Они удивлялись оттого, что говорить с женщиною не было в обычае иудейских учителей; считалось даже неприличным и в обществе вести обыкновенный разговор с женщинами. Было даже правило не приветствовать женщин при встрече с ними, а что касается до обучения их, то раввины говорят: «Кто учит свою дочь закону, тот совершает глупость»; и в другом месте: «Лучше сжечь слова закона, чем передавать их женщинам». Впрочем, ученики из уважения к своему Учителю не дерзнули спросить: «чесо ищеши?» или: «что глаголеши с нею?»

Обрадованная ответом Иисуса: «Аз есмь» Мессия, самарянка забывает свое дело, за которым пришла к колодезю, оставляет свой водонос и бежит в восторге в город: «Приидите, — говорит она своим горожанам, — и видите человека, иже рече ми вся, елиика сотворих: еда той есть Христос?» (ст. 28—29.) Вопрос самарянки: «еда Той есть Христос?» выражает не сомнение ее, так как она уже ясно сознавала, что Иисус есть Мессия; она желает этим вопросом, чтобы ее уверенность была подтверждена согласием и ее сограждан. Человеческая природа так вообще устроена, что собственное убеждение человек хочет всегда подкреплять мнением ближних. Изыдоша же из града, и грядяху к нему» (ст. 30).

Когда ушла самарянка, Спаситель углубился в размышление. Он теперь посеял в народе самарянском первые семена Своего учения; женщина сделалась провозвестницею Его имени. И, созерцая будущее, Он уже видит прекрасные плоды этой первой деятельности. Поэтому Он забывает о телесной пище, как бы насытившись радостно от успеха Своего дела. Ученики некоторое время в благоговейном молчании стояли; наконец они решились заговорить: «между же сим (после отшествия женщины и прибытия самарян) «моляху Его ученицы Его глаголюще: Равви, яждь»! Иисус отвечает: азъ брашно имам ясти, егоже вы не весте. Под этим яством Иисус Христос разумеет, как видно из 3 ст., совершение возложенного на Него Отцом дела спасения. Это дело, начавшее уже совершаться, так радует душу Спасителя, как физическая пища подкрепляет телесную жизнь; на это дело обращено Его желание, как желание чувственного человека устремляется на пищу. Что ученики не знали той пищи, о которой говорит Господь, видно из их вопроса, какой они давали друг другу: «еда кто принесе Ему ясти?» (ст. 33).

Поэтому Иисус объясняет им свойство пищи, которую Он имеет в виду: «Мое брашно есть, да сотворю волю пославшаго мя и совершу дело Его» (ст. 34). Следовательно, это духовная пища, и она состоит в исполнении воли Его Небесного Отца и в совершении дела спасения, которое Отец поручил Ему («дело Его») (ст. 34). Исполнение этого дела уже началось совершаться: «Не вы ли глаголете, яко еще четыри месяцы суть, и жатва приидет? Се глаголю вам: возведите очи ваши, и и видите нивы, яко плавы (побелели) суть к жатве уже. В словах «еще четыри месяцы, и жатва приидет» Иисус Христос, по всей вероятности, приводит народную поговори которую употребляли в разговоре во время сеяния для утешения среди тяжкой работы представлением радостного времени жатвы, но вместе с тем и для убеждения к торопливому ожиданию. Так объясняют это место многие толковники, хотя такого изречения или поговорки мы и не встречаем в другом месте. Словами «cе, глаголю вам... к жатве уже» Иисус Христос, без сомнения, указывает на шедших из города сихемлян. Общий смысл последних слов Иисуса Христа будет такой: «В народной поговорке говорится: сеявши, нужно ждать четыре месяца (и в Талмуде время между сеянием и жатвою определяется в четыре месяца), когда можно будет жать; совершенно иначе с Моей духовною жатвою; здесь непосредственно за посевом следует и жатва». Вообще превосходно открывается смысл этих слов, если предположить, что, когда Иисус произносил их, народ на полях вокруг занимался посевом.

В дальнейших Своих словах Господь, удерживая образ жатвы, изображает Себя сеющим, а учеников Своих жнущими, то есть, что ученики должны совершить действительный прием сихемлян в новое Царство Божие: «жняй мзду приемлет», именно за свой труд; и эта мзда, эта награда суть зрелые плоды, которые он собирает в свои житницы, поэтому «и собирает плод в живот вечный». Словами «в живот вечный» речь из образной переходит в простую. Под этими словами — «в живот вечный» — Спаситель разумеет не будущую только жизнь, но ту жизнь, которая начинается со вступлением в Его Царство и продолжается в вечность, ту истинную жизнь, которая начинается в нас принятием верою Христа, Который есть жизнь по преимуществу. Эта духовная жатва, которую совершат апостолы, будет радовать и Сеятеля — Иисуса, и жнецов — учеников Его; поэтому: «да и сеяй вкупе радуется, и жняй» (ст. 35). Представляя основание прежде сказанному: «да и сеяй вкупе радуется, и жняй», Иисус Христос присовокупляет: «о сем бо (в этом пункте сеяния и жатвы) слово (изречение) есть истинное» (справедливо), то есть изречение имеет свою полную истинность: «ин есть сеяй и ин есть жняй». Обыкновенный смысл этого изречения следующий: «часто человек может только приготовлять последствия своей деятельности, но не сам достигать их». Затем применение изречения: «Аз послах вы жати, идеже вы не трудистеся: инии трудишася, и вы в труд их внидосте». Под словом «инии» Иисус Христос разумеет сначала Себя Самого, а потом Моисея и пророков; этим Он указывал, что Ветхий Завет был приготовительною школою к христианству. Ветхий Завет приготовлял только как бы почву; Христос был сеятелем, а несколько лет спустя Филипп, Петр и Иоанн собрали здесь, в Самарин, первую богатую жатву (см. 8и далее). После этого евангелист снова продолжает прерванную (ст.30) нить повествования: «от града же того мнози вероваша в Он от Самарян, за слово жены свидетельствующия, яко рече ми вся, велика сотворих. Егда убо приидоша к Нему Самаряне, моляху Его, дабы пребыл у них: и пребысть ту два дни» (39—40). Вера сихемлян, о которой здесь речь, была еще несовершенная. Рассказ женщины склонил их к признанию, что Иисус есть Мессия. Высшей же степени веры они достигли только вследствие проповеди Самого Господа в продолжении двухдневного у них Его пребывания: «и много паче вероваша за слово Его. жене же глаголаху: яко не к тому за твою беседу веруем: сами бо слышахом, и вемы, яко Сей есть воистинну Спас миру Христос» (41—42). Сихемляне называют Иисуса Спасителем мира, следовательно, поняли Его гораздо лучше, чем большая часть иудеев, которые признавали Его только Спасителем избранного народа.