81. Париж

– Я понимаю, в каком вы положении, лучше, чем вы можете себе представить, – наконец произнес месье Руссель. – Намного лучше, – мрачно добавил он.

Хелен стояла перед ним на подкашивающихся ногах, надеясь, что не пожалеет о своих словах.

– Но вы ошибаетесь, если думаете, что «они» сделали ставку только на вас.

Она с недоумением взглянула на месье Русселя. Правильно ли она поняла его?

– И поэтому, к сожалению, вы не можете на меня рассчитывать, – продолжал месье Руссель. – Все, что я могу сделать, чтобы помочь вам и себе, это оставить вас с картиной наедине и увести охранника от двери. У вас есть час, в лучшем случае полтора, после чего, для нашего общего блага и безопасности, там, на мольберте, должна оказаться «Мона Лиза» из Прадо.

Месье Руссель сделал шаг к двери, а затем вдруг резко остановился, повернулся и подошел к «Моне Лизе». С невероятной нежностью он провел ладонью по верхнему краю доски, а затем вышел из лаборатории, не глядя на Хелен.

Она изумленно смотрела ему вслед, а затем разрыдалась. Содрогаясь, она рухнула на колени и заплакала. Взгляд ее упал на «Мону Лизу». Она снова услышала мелодию. Хелен закрыла ладонями уши, но пение не стало тише. Зажмурила глаза – и мелодия оборвалась. Она ударила себя по голове, словно это что-то могло изменить, а затем снова взглянула на картину.

Улыбка Моны Лизы, добрый, все понимающий взгляд оказали на Хелен утешительное воздействие. Она постепенно успокоилась и полностью отдалась во власть пения. Как же оно прекрасно! Бесконечно прекрасно. Хелен убрала за ухо прядь волос, упавшую на лоб. Если смотреть снизу, лицо Джоконды скрывалось за густой пеленой, лак казался еще более непрозрачным. Наконец Хелен поднялась. Она посмотрела на сумку, все еще стоявшую на стуле рядом с картиной. Тщательно вытерев руки о брюки, она осторожно отодвинула подлинную «Джоконду» на несколько сантиметров в сторону. Затем открыла застежку сумки, вынула оттуда «Мону Лизу» из Прадо и поставила ее на мольберт рядом с оригиналом.

Картины действительно имели сходство в размере, сюжете и красках. Только, как и ожидалось, портрет из Прадо, несмотря на все ухищрения фальсификатора Луи, все еще оставался более ярким и сияющим. Пока она сравнивала картины между собой, мелодия, которую она слышала, когда смотрела на подлинник, смешалась с шепотом, исходящим от картины из музея Прадо.

– La bella – parvenza – del – male!

– Красивый отблеск зла, – негромко произнесла она себе под нос. Внезапно ее душу затопила волна страха.

Она вот-вот лишится рассудка! Будучи неврологом, она знала, что человеческий мозг мастерски умеет отвлекать от ужасных вещей. Похищение Мэйделин, безусловно, нанесло ей тяжелую травму, и эти голоса – лишь попытки мозга защитить ее. Или, возможно, что… Она вспомнила пятно на снимке МРТ, на которое указывала Бетти. Исследование провели лишь несколько дней назад, но оно казалось воспоминанием из другой жизни. Нет, так быстро события не могли развиваться. Или могли?

Массируя виски, Хелен закрыла глаза. Нужно наконец сосредоточиться на задаче, ради которой она оказалась здесь.

Благодаря различиям в яркости обеих картин подмену заметят сразу. Впрочем, старик Вейш, судя по всему, сделал своим сообщником и месье Русселя, и не важно, какие средства он для этого использовал. Возможно, руководитель экспозиции должен был помешать своим сотрудникам слишком быстро обнаружить кражу.

И что ей делать? Если она действительно подменит картины, покинет Лувр с «Моной Лизой» в сумке, то, без сомнения, войдет в историю как двукратная похитительница одного и того же произведения искусства: и не только потому, что кражу оригинала «Моны Лизы» из Лувра можно будет доказать. После этого ее обвинят и в похищении «Моны Лизы» из Прадо. И разве Павел Вейш не говорил о каких-то данных на ее компьютере, которые недвусмысленно подтвердят ее участие в преступлении?

Нет, похоже, выхода нет. Она по-прежнему стояла с закрытыми глазами и массировала виски.

Вдруг в дверь постучали. Хелен испуганно обернулась. Дверь лаборатории медленно открывалась. Когда Хелен дошла до нее, та уже была наполовину открыта. За ней показался синий мешок. Хелен взялась за ручку и дернула ее, пытаясь заслонить собой обе картины. Она увидела тележку уборщицы, на которую был натянут пакет для мусора, за ним стоял ящик с чистящими средствами.

– Bonjour! – раздался робкий голос. Из-за метел, швабр и тряпок выглянула маленькая азиатка. – Nettoyer! Nettoyer! – закричала она.

Хелен бросила мимо нее пристальный взгляд в коридор. Охранника там действительно не было. Метрах в десяти за ее спиной, совершенно незащищенная, стояла самая дорогая картина в мире, и тут явилась уборщица, чтобы навести здесь порядок? Хелен едва не рассмеялась. Теперь ее не удивляли сообщения о громких кражах. Совсем не обязательно обладать для этого суперспособностями.

– Не сейчас! – сказала она и махнула рукой. – Потом!

Казалось, азиатка поняла ее и посмотрела на часы на руке.

– Тогда сейчас перерыв! – радостно воскликнула она и взглянула на свою тележку. – Тележка останется здесь! – Она ткнула пальцем в комнату.

Радуясь, что проблема так быстро разрешилась, Хелен затащила тележку внутрь.

– Хорошо, – с улыбкой ответила она, постучала пальцем по запястью, где не было часов. – Позже!

Азиатка улыбнулась в ответ и засеменила прочь. Хелен с облегчением перевела дух, когда дверь за ее спиной громко захлопнулась.

Она поглядела на мольберт, с которого на нее смотрели «Мона Лиза» и ее сестра-близнец. Это заставило ее вспомнить двух своих лучших подружек школьных времен. Их звали Джил и Джейн, они были однояйцевыми близнецами. Время от времени они позволяли себе пошутить и выдавали себя друг за друга. Хелен вспомнилось, как Джил в старших классах сдала экзамен вместо Джейн. Для этого они поменялись одеждой в кустах перед школой. Воспоминание заставило Хелен улыбнуться, но лишь на миг.

Затем ее огромной волной захлестнуло отчаяние. Месье Руссель ушел довольно давно, ей нужно торопиться. Сделав шаг вперед, она ударилась ногой о тележку. Застонав от боли, она откатила ее в сторонку, при этом с нее упала бутылка с моющим средством. Хелен наклонилась, чтобы поднять ее. Нахмурившись, она смотрела на бутылку, которую держала в руке. Кажется, это был скипидар.

Она повернула другие бутылки с чистящими средствами, стоявшие на тележке, таким образом, чтобы прочесть их этикетки. Похоже, здесь не скупились на химикаты. По всей видимости, в лаборатории музея требовались особые растворители для поддержания чистоты.

Хелен снова перевела взгляд на обе картины, и на этот раз ей удалось игнорировать пение и шепот, доносившиеся от них. Внезапно она ощутила в сердце покой.

Впервые за несколько дней у нее созрел план.