32

Кому-то удалось раздобыть номер журнала «Смотри и слушай» с летним репортажем из дома Томаса Рённингена. Раскрытый журнал лежал в переговорной. На самой большой фотографии ведущий сидел ближе всего к фотоаппарату, во главе длинного стола, сервированного блюдами с креветками и крабами. Гости поднимали наполненные белым вином бокалы. Небо позади было голубым. «Летняя идиллия в Вестфолле», гласил заголовок.

Комната за комнатой Томас Рённинген показывал читателям свой дом. На одной из фотографий он сидел в глубоком кресле перед заполненными книжными полками и листал детектив. Статья рассказывала о том, что Рённинген сейчас и сам пишет книгу, но пока что содержание и тема книги остаются тайной.

«Известный ведущий с радостью принимал гостей в своем летнем раю», – сообщала газета и давала целый список, практически идентичный тому, что получил Вистинг.

Следователь прочитал половину репортажа, прежде чем его прервал телефонный звонок. Звонил Лейф Мальм из органов нутренней безопасности полицейского округа Осло.

– Наружка потеряла Руди Мюллера, – доложил коллега. – Он покинул квартиру полчаса назад. Гораздо раньше, чем обычно, нам не хватило людей. Он был в кофейне «Дели де Лука» на улице Богстадсвейен, потом отправился в центр. Они потеряли его возле Национального театра.

– Вы знаете, куда он направлялся?

– Нет, в КК мы не зафиксировали ничего особенного. Он не говорил о деле по телефону.

КК было сокращением, которое использовалось для фразы «контроль за коммуникациями». КК заключался в том, что полиция прослушивала все телефонные разговоры и общение в интернете. Это был один из тайных методов, которые используются главным образом в борьбе против серьезной организованной преступности, однако он был не настолько эффективен, как хотелось бы. Те, за чьими коммуникацями действительно надо было следить, знали о том, что полиция ими интересуется, поэтому разговаривали, используя шифры – ключевые слова, и чаще всего только для того, чтобы договориться о времени и месте встречи для безопасной беседы.

– Мы допускаем, что у него может быть сим-карта и мобильный телефон, о которых нам неизвестно, – продолжал Лейф Мальм. – Мы установили наблюдение за квартирой и «Шазам Стейшн» на случай, если он там появится.

– Что с интернетом?

– Он читает, так сказать, всё, что газеты пишут о деле. Есть и другая вещь, которая усиливает подозрение, что Мюллер замешан в произошедшем с машиной похоронного агентства. Он длительное время изучал веб-страницы, описывающие пожары и процессы горения. Одна из них, на которой он провел больше всего времени, специализируется на описании ожогов и повреждений тканей в результате воздействия высоких температур. Поисковые запросы показывают, что он интересовался тем, как долго и сильно пламя должно воздействовать, чтобы тело сгорело полностью, и какие существуют возможности идентификации тела, пострадавшего от огня, в том числе ДНК и зубы.

– Это интересно, – прокомментировал Вистинг.

– Да, и имеет ценность как доказательство, если, конечно, будет сочтено возможным раскрыть КК, – согласился Лейф Мальм.

– Осведомитель узнал еще что-нибудь?

– Нет, вчера встреча между ним и Руди Мюллером не состоялась. Возможно, он чувствует, что у него земля горит под ногами, и идет на попятную.

– Этого нельзя допустить, – заметил Вистинг, – он нам нужен.

– Петтер работает над его мотивацией.

– Какова, кстати, его мотивация? – спросил Вистинг. – Почему источник согласился на такую опасную для себя игру?

На мгновение наступило молчание. Использование осведомителей было непростым делом и, в конце концов, действительно могло оказаться игрой, в которой полиция всего лишь выполняла отведенную роль. Тот, кто передавал служителям закона информацию, часто имел шкурный интерес, например, желая отомстить или вынашивая планы занять место того, на кого стучал. Такая игра была очень опасной и могла стоить осведомителю жизни. По этой причине весьма небольшое количество следователей знали, кто является источником.

– Это только наше дело, – сообщил глава органов внутренней безопасности.

Вистинг подумал, не спросить ли, не пытается ли источник, информируя полицию, сместить фокус, снять подозрение с себя и обвинить невиновного. Однако решил оставить все как есть, предполагая, что занимающиеся такими делами хорошо обучены обращению с осведомителями.

– Как я погляжу, пилоты полицейского вертолета отрицают, что виновны в смерти птиц, – произнес Лейф Мальм, переводя разговор на другую тему. – Об этом пишут даже в американских газетах. И Руди Мюллер тоже этим интересуется. Читает все материалы по этому поводу.

– Я полагаюсь на то, что ты будешь держать меня в курсе, – Вистинг попытался придерживаться темы.

– Как только что-нибудь произойдет, ты узнаешь, – уверил Лейф Мальм.

Вистинг закончил разговор с отчетливым ощущением того, что коллега из органов внутренней безопасности что-то от него скрывает. Следователь встал перед окном. Снаружи снова начался дождь. Плотная приятная изморось, сделавшая город и пейзаж за стеклом еще более серыми, чем раньше.

Ширококрылая птица взмыла в воздух из трещины в трубе старого фабричного здания, расположенного ниже полицейского участка. Сделала круг и громко крикнула, потом бесшумно скользнула над крышами и пропала из поля зрения.

В это же мгновение Вистингу стало зябко, как будто температура в комнате понизилась на несколько градусов. Неприятное ощущение поползло вниз по спине и к пальцам. Руки онемели, сердце забилось чаще, во рту пересохло.

«Холодно не в комнате, холод внутри меня», – подумал он и поёжился.