Эпилог

Будь у группы чемоданы – сидели бы сейчас на чемоданах. Но такой клади в распоряжении легионеров не нашлось, да и откуда бы взяться в тринадцатом столетии? С собой не брали, а местные умельцы выпуск подобных изделий налаживать не собирались. Потому бойцы сидели как придётся.

Майор расположился за столом, сердито заполняя разлинованный вдоль и поперёк лист: лучше заранее написать необходимые отчёты и рапорты, чтобы не терять потом драгоценное время. Душу, само собой, по возвращении с них вынут, но заранее подготовленная бумажка смягчает любые обстоятельства и любое начальство.

Сугубо штатский Свешников на другом табурете с самой философской миной на лице принял восточную позу – скрестив руки и ноги, слегка откинул плечи назад, так что спина была более чем прямой.

Воднев, присев на корточки, с горестными гримасами укладывал в контейнер слесарный инструмент. Даже если здесь оставлять – не мог видеть все эти ключи да отвёртки разбросанными как попало. Стоял один лишь Морошкин – по давней привычке с хитрым прищуром наблюдавший за тем, что делают товарищи. А Павленко почему-то вообще в комнате не было. Отсутствие его не замечал, похоже, один только майор, занятый бюрократической работой. Но наконец и ему бросилось в глаза, что в комнате несколько пустовато и никто не упирается макушкой в потолок.

– Где Варвар? – буркнул он, ни к кому конкретно не обращаясь.

– Князь, ты разве не знаешь, что этот крендель учудил? – изобразил удивление капитан Морошкин.

– Что? – спросил майор равнодушно, не отрываясь от писанины.

– Жену отсюда с собой хочет взять! – с едва заметной коварной усмешкой выложил Морошкин.

– Что-о?! – Демин поднял-таки голову.

– Да-да, – закивал Морошкин. – Да вот он и сам, кажись, идёт. Узнаю его походку!

– А я милого узнаю по походке, – фальшиво пропел Воднев.

– Заткнись, я не шучу, – буркнул капитан.

По лестнице и в самом деле бухали чьи-то сапоги. Судя по темпу шагов, размах ног был незаурядный. Дверь распахнулась, в комнату влетел старший лейтенант Павленко. Костюм на нём был смешанный – снизу до пояса «модерновый», «из будущего»; выше – туземная серо-бурая кофта грубой вязки; на голове – тоже местная островерхая, отороченная мехом шапка.

– Та-ак! – рявкнул майор, пронзая свирепым взглядом разрумяненное лицо Варвара. – Старший лейтенант Павленко, доложить о причине отсутствия во время общего сбора!

– Товарищ князь… то есть майор, не могу я тут свою Пребрану бросить! – выпалил Денис, отлично сообразивший, какого доклада на самом деле от него хотят.

– Что-о?! – ещё более взъярился Демин.

– Ребёнка она ждёт. От меня. Не хочу, чтоб без отца рос, – скороговоркой отбарабанил Денис, как на плацу задрав подбородок. – Если не разрешите, готов сам здесь остаться!

На третье «что-о?!» у Демина просто уже не хватило воздуха в груди. Он упёрся руками в столешню, будто силился подняться, но не мог оторваться от табуретки; при этом вдобавок страшно побагровел и выпучил глаза. Со стороны могло показаться, что сейчас его хватит удар.

На самом деле до удара было ещё далеко. Если всплеск кровяного давления и произошёл, упругие и без единой бляшки сосуды легко выдерживали его. Но мысли с чудовищной скоростью проносились в голове майора. И почему-то крутилась давным-давно слышанная песня: «…за всех, кого не вывел из-под шквального огня…» И ещё он уже видел перед собой лицо генерала Пескова. И слышал эти падающие на голову, как каменные глыбы, слова: «Почему вернулись с задания не полным составом, товарищ майор?»

И что он на них ответит? Что поставленную задачу выполнил, однако потом не смог совладать с сумасбродным старшим летёхой? Как будто не знает одного из основных армейских правил: даже если военнослужащего надо наказать, сначала надо доставить его туда, где это можно сделать в полном соответствии с уставом.

– Ладно, хрен с тобой! – махнул рукой майор.

У Свешникова от такого поворота аж челюсть отвисла. Не ожидал! И никто, похоже, не ожидал! Не иначе, влюбился майор в княгиню всерьез и надолго. Но коли ему не суждено счастья, так пусть хоть кому-то оно будет. Да и там, на той Земле, мужья вкупе с отцами взрослых дочерей теперь спокойно спать смогут.

– Полчаса на сборы! – рыкнул Демин. – Полчаса – и ни минутой больше!

– Есть полчаса! – гаркнул Варвар так, что в одном в одном из ящиков, поставленном на попа, что-то зазвенело…

…Воднев вёл снегоход не по прямой, зигзагами, прикидывая, где снег лежит потолще. И особо не давил на газ, хотя и мог бы, но опасался нарваться на прогалину. Сцепка и так неслась играючи, ведь от того груза, которого везли сюда не один центнер, уже мало что осталось – только вооружение и неизрасходованные боеприпасы к нему (решили не оставлять местным, от греха подальше), а то, что в санях сейчас на одного человека прибыло, дела особо не меняло. Пребрана оказалась той самой девицей, что «парила» Дениску в самый первый банный день. Была она дамой в теле, но ведь не терминатор же со стальным скелетом!

Варвар горделиво охватил её полный стан рукой, прижимая к себе – первая поездка на санях, прицепленных к чадящему и рычащему железному зверю, явно пугала девушку. Впрочем, понятно было, что страх этот неглубокий, преходящий. Прав был Морошкин, когда рассуждал про тележный скрип в свете технического прогресса человечества. Человек – существо, которое быстро привыкает к шуму и дыму.

Могли бы отправиться домой «в будущее» и прямо из Козельска, но решили не плодить лишних легенд, удалиться на расстояние невидимости, как сострил Варвар.

Минут двадцать прошло, как стены Козельска превратились в тёмное пятно на горизонте. Только тогда Демин дал команду остановиться. Глушить мотор Воднев однако не стал. Вокруг от края до края простиралось однообразное заснеженное поле. Послеполуденное солнце неярко светило сквозь дымку, которой подёрнуто было небо, от того снег, и без того утративший первозданную белизну, казался серым.

Выбравшись из саней, принялись выгружать ящики. Один, за который было ухватился Свешников, Демин почему-то велел оставить в санях. Двигались, энергично поводя плечами, высоко поднимая колени – разминали мышцы, затекшие во время не слишком комфортабельной поездки, да ещё и под свежим, бодрящим ветерком. Груз компактно сгруппировали шагах в десяти от снегохода, сверху положили стрелковое оружие, гранатомёты, оставив себе по одному автомату за плечами. Даже Пребране Денис повесил за спину «калаш». (На кой хрен, спрашивается? Стрелять она не умела… Иль научил-таки Варвар? Но вряд ли. Дениска в постели другому учит). Закончив непродолжительную работу, встали кружком, с «пирамидкой» из ящиков, ощетинившейся направленными в разные стороны стволами, в центре.

– Всё, кажется, – негромко сказал Демин.

– Так точно, товарищ майор! – ответил Воднев.

И уткнул между автоматами на ящиках небольшую продолговатую коробочку с горящей на ней зелёной точкой светодиода. Другую такую же он держал в руках. А третья была пристёгнута к поясному ремню. И у каждого в группе, в том числе и у Пребраны, на поясе имелось по такому гаджету.

– Снегоход? – спросил Демин.

– Есть! – хлёстко отозвался Воднев и практически бегом кинулся к машине.

Запрыгнул на водительское сиденье. Тут же мотор мягко взвыл, переходя на рабочие обороты, сцепка тронулась, удаляясь от по-прежнему стоявшей вокруг выгруженного снаряжения группы.

Выполнив довольно хитрый манёвр, в форме буквы «г», в результате оказавшись на удалении примерно ста – ста двадцати метров от товарищей, Игорь не только остановил «Уран», но теперь и заглушил двигатель. Установилась необыкновенная тишина – казалось, во всём мире.

Бегом Воднев вернулся к остальным. Коробочки с зажженным светодиодом в руке уже не было.

– Всё точно сделал? – спросил его Демин хмуро.

– Абсолютно! – неожиданно не по-уставному ответил старлей. – По курсопрокладчику. – Пожал плечами. – ГЛОНАСС здесь пока ещё на орбиту не вывели…

– Ну что ж… Встать в строй! – скомандовал майор.

Под строем он подразумевал то кольцо, которое образовывали сейчас участники группы. Ну да Воднев понял его. И выкрикнув ответное «Есть встать в строй!», занял место между Свешниковым и Пребраной, которую Павленко, пришлось выпустить из объятий.

– Давай обратный отсчёт, Андрей, – глухо приказал Демин.

В голове у него вдруг снова закрутилась песня. Но в этот раз не Трофимовская, не про тех, кого не вывел из-под шквального огня, а что-то другое.

«Как одна короткая встреча затянулась на несколько лет…» «Несколько веков», – подумал Демин. В этот момент он видел перед собой глаза Феодосии, так явственно, будто она до сих пор стояла перед ним и смотрела на него с упрёком. Но что он мог поделать… С княгиней майор расстался у ворот детинца – сопровождать группу дальше не позволил. Но знал наверняка, что Феодосия поднялась на башню, из ворот которой выехал снегоход с санями, и с высоты наблюдала за удалением сцепки, поразительно быстрым превращением её в тёмную чёрточку, стремящуюся туда, где белесо-серая равнина сходилась с таким же белесо-серым небом.

– …три, два, один… – монотонно перечислял Морошкин.

– С Богом! – крикнул майор.

И все нажали зелёные кнопки на индивидуальных мобильных модулях машины времени, крепившихся на поясах.

На миг наступила тьма. В следующее мгновение все оказались под сводом павильона – того самого, из которого отправились в прошлое, только на санях, прицепленных к «Урану». Стояли тем же кольцом, как в поле под Козельском, а в центре так же сложены были ящики и оружие. Только «Урана» с санями видно не было. При попытке взглянуть в том направлении, где они находились ещё секунду назад, взгляд упирался в наклонную, плавно переходящую в потолок стену павильона.

Какое-то мгновение легионерам казалось, что они одни. Но не дольше мгновения. Потому что тут же тишину огласил многоголосый радостный вопль, нечто среднее между «ура!», «ого!» и чем-то вообще нечленораздельным и непечатным.

Оказывается, группа находилась в дальнем конце павильона, на специальной «посадочной» площадке, которую держали свободной от каких-либо предметов, мебели, оборудования и вообще от всего, куда и заходить-то было строго-настрого запрещено, без исключений – чтобы не создать проблем при возвращении, которое (таковы особенности путешествий во времени) для остающихся в своём времени всегда происходит внезапно.

С топотом, гулко отражающимся от стен павильона, к группе бежала другая группа, вся в камуфлированной униформе. Несмотря на комплекцию, возглавлял забег старший прапорщик Марченко. Пыхтел от усилий, но не уступал первенства.

Кто-то крикнул:

– А что так скоро? Не получилось?

Но заметив, как изменились путешественники, охнул удивлённо.

– О, бородачи! Барбудас! – заорал другой.

– А шапки откуда взяли?

– А Морошкин – вылитый Че Гевара!

И только старший прапорщик Марченко, подскочив к легионерам первым, одышливо сопел, смотрел такими круглыми глазами на Пребрану, будто хотел воскликнуть «Ни… себе!» Но, отдышавшись наконец, первым делом спросил:

– Где «Уран»?

– Я ж говорил тебе, сразу его списывай! – зло процедил Демин, если честно, ожидавший в первую очередь другого вопроса. – Неча раскатывать губу! На охоту и рыбалку будешь на старом «Буране» ездить. А на дачу – на своей «нексии».

Хорошо знал майор Демин благосостояние старшего прапорщика Марченко.

– А беспилотник? – не унимался тот.

– Улетел… – устало бросил в ответ Демин.

Он переглянулся с Морошкиным, с Водневым, перехватив их лукавые усмешки. По общим их расчётам, «Уран» с упакованным в контейнер «кречетом» в санях должны были находиться сейчас в овражке за забором, за пределами парка боевой техники – на гражданской земле. Только майору уже не грела душу эта пацанская проделка. Все равно после розыгрыша прапорюги техника будет сдана по месту приписки. Майор думал про Козельск. Как там сейчас? И его разум отказывался принять факт, что на самом деле с того «сейчас» минуло почти восемь веков…

– С генералом сами будете разбираться, товарищ майор, – злобно буркнул Марченко. Почесав затылок, поправился: – То есть я хотел сказать – товарищ подполковник.

– Разберусь, – утомленно отмахнулся Демин, а лишь потом до него дошло:

– Подполковник?

– Так точно, товарищ подполковник, – хитренько скосил глазенки старший прапорщик. – Приказ вчера товарищ генерал подписал на присвоение очередных воинских званий. Так что простава с вас. Ну, не прямо щас, а как бороды сбреете.

– Хм… – почесал кудрявую бородку новоиспеченный подполковник. Спрашивать откуда прапорюга знает о приказе бесполезно. Секретарши и прапорщики знают все на свете и раньше других. Посему Демин уточнил:

– А кого еще осчастливили?

– Капитану Морошкину присвоено звание майора, старшему лейтенанту Павленко – капитана.

– А я? – возмутился Воднев.

– А у тебя, Игорек, выговор, – пожал плечами старший прапорщик. – Пока не снимут – будешь в старлеях ходить.

– Твою же мать… – выругался Воднев, опять позабыв, что приличному старообрядцу ругаться грех. – Второй срок уже в поручиках перехаживаю. Этак до тридцати лет в старлеях просижу…

Покажите офицера, который будет не рад присвоению очередного звания. Нет таких, да и быть не может. Звания для того и придуманы, чтобы радовать людей в погонах. Вот и сейчас Демин, Морошкин и Павленко были готовы прыгать от счастья, но к радости примешивалась обида за товарища. Разумеется, выговор, полученный за ту драку, не триппер, носить можно, но все равно.

– Не переживай, Игорек, – сочувственно потрепал подчиненного по плечу Демин. – Доберемся до генерала, напишу рапорт, снимут с тебя выговор, а там уже и звание присвоят. Обещал генерал, что если все ладно пойдет, то не обидит.

– Да ладно. Переживу как-нибудь, – буркнул Воднев, стараясь казаться невозмутимым. Кажется, хотел вспомнить неформальный гимн спецгруппы, но не стал. У Трофима герой хотя бы до капитана дослужился…

Демину было очень неудобно перед Водневым. Вроде бы тот вопрос с полицией был решен к обоюдному удовольствию. Он сам, прихватив за компанию Лизу (ох ты, боже мой, чего теперь с ней делать-то?), ездил в больницу навестить девушку. Пришла в себя, показания дала. Очень жаждет увидеть своего спасителя, чтобы отблагодарить. Оба грабителя, «отоваренные» Игорьком, лежат в больнице при СИЗО, сил набираются перед судом. Чего же еще? И как вообще генерал узнал?

Словно бы подслушав невысказанные мысли майора, виноват, подполковника, вмешался Марченко:

– На товарища старшего лейтенанта бумага из ментовки пришла, – сообщил прапор. – Благодарность, за поимку особо опасных преступников. Приглашают его для вручения грамоты.

– А за что же выговор тогда? – недоумевал Демин.

– А выговор, как сказал товарищ генерал, за то, что позволил ментам себя в каталажку посадить. Какой, мол, старлей на хрен (генерал по-другому сказал!) спецназовец, если «пэпээсники» его скрутить смогли? – противненьким голосом заржал прапор, но посмотрев на мрачную физиономию Воднева, отскочил в сторону.

Игорек еще ни разу не распускал руки, но проверять старшему прапорщику не хотелось.

– Зато – вначале наши звездочки обмоем, а потом будет повод твои обмыть, – вмешался Дениска-варвар, уже поглядывающий на собственные плечи. Наверное, прикидывал, как будут смотреться новенькие звездочки на погонах.

Эх, теперь все девки его! Впрочем, какие теперь девки? По девкам пусть холостяки бегают, а капитан Павленко – почти женатый человек. Женится на своей Пребране. У нее же еще и крестильное имя есть, но никто так и не удосужился узнать.

– Товарищ подполковник, – деликатно кашлянул один из «камуфлированных» специалистов. – А почему ваша группа увеличилась на одну единицу? Вас же пятеро было? А теперь шестеро… И не было среди вас женщин, точно помню.

Демин смерил «специалиста» тяжелым взглядом и тот умолк. Но с девушкой что-то надо делать. Может, отправить за пределы части, пока генерал не узнал?

– Товарищи офицеры! – вытаращив глаза, заорал дурным голосом старший прапорщик Марченко.

Оюшки! Никак сам товарищ генерал пожаловал? Ну, теперь поздно невесту прятать. Теперь держись…

Но обратно Пребрану отправить никто не сможет. Так что придется Дениске жениться. Генерал поорет-поорет. А там, глядишь – и придет на свадьбу.

…А в Козельске недолго праздновали победу над татарвой. Потери города всё же были велики. Погибло несколько лучших воевод, десятки воев. Боярин Егорий уже под пыткой, на дыбе, признался в своих связях с псами-рыцарями Ордена и через два дня был четвертован на лобном месте перед княжеским детинцем при полном стечении всего козельского народа. А первым приближённым княгини потом стал оправившийся от ран сотник Ракша. Ему досталось приводить в порядок поредевшее войско, ослабленную городскую оборону.

Все соседние земли были разорены. Разбойникам, вскоре расплодившимся в немалых количествах, даже не было нужды прятаться в лесах да по медвежьим углам – они в открытую рыскали по обескровленной, опустошённой нашествием Руси. Иноверцы в просвещённых ли, диких ли своих краях не оставили одной общей надежды – собраться-таки с силами и покорить Козельск – ковали доспехи, точили мечи. Потому – чтобы продлить мирную передышку, надо было что есть мочи готовиться к войне.

Лучшие кузнецы Козельска разобрали на части малое, ручное орудие огневого боя, которое пришлые бояре называли басурманским словом «автомат», а ещё почему-то «калаш», хотя и не было в нём ничего от калача. Ну, разве только штукенция, которую в него запихивают. Автомат этот совершенно загадочным образом пропал в последнем выезде на дело; князь по первости считал, что он вылетел за борт саней именно в тот момент, когда Воднев влупил полный форсаж, по команде Морошкина уводя сцепку от Егорьевских стрел. Перед тем, как возвращаться в Козельск, группа попыталась прокатиться на снегоходе по своим старым следам. Даже учитывая то обстоятельство, что отыскать их на поле, где потоптались десятки, если не сотни коней, было очень нелегко, всё равно возникло впечатление, что «калашников» просто сквозь землю провалился. Покружив ещё чуть-чуть, поиски свернули, наказав вернуть оружие, коли вдруг на глаза кому попадётся. Без особой надежды, впрочем.

Демин заподозрил неладное и был, в общем-то, прав: на самом деле автомат был утащен, можно сказать, прямо из-под носа легионеров двумя лучшими пластунами из сотни Ракши.

Потом кузнецы снова собрали детали «ручницы» воедино и даже произвели один выстрел – по счастью, в толстую бревенчатую стену. А больше не осталось патронов в рожке. Так этот богомерзкий «калаш» и висел потом на стене в покое княгини, затем в палатах других князей да после уже и царей. А потом, как это нередко бывало и на Руси, и в Российской империи, нерадивый слуга опрокинул подсвечник и здание запылало… Долго рылись в руинах, искали древнюю реликвию, но так и не нашли. И только спустя много веков нашелся человек, сумевший по старинным рисункам и описаниям очевидцев воссоздать смертоносную машину неизвестных людей. И не просто воссоздать, но и превзойти.

Но это все будет потом. Княгиня Феодосия, до последнего часа помнила странного пришлого воина по имени Сергей, который выдавал себя за убиенного князя Гаврилу. Не было уже и самих тех покоев, что видели их недолгую любовь. Не осталось и деревянных стен Козельска, перед которыми рассеялись полчища алчущих лёгкой поживы татар. Кипела вокруг иная жизнь. Шумела и цвела другая, вновь молодая страна.

Нет, Козельску не суждено было стать столицей новой Руси.

Князь Федор, известный в нашей истории как Ярослав, сумел объединить под своим началом обломки бывшего Киевского княжества. Его сын Александр, хотя и не получил от современников прозвища «Невский» (в этой истории ни шведы, ни немцы не рискнули напасть на Русь) и не стал приемным сыном хана Бату, но не утратил ни полководческих, ни дипломатических талантов. Великий князь Александр перенес столицу Великого Владимирского княжества в свой любимый город Переславль. Укрепив в новых границах Русь Переславскую, собрав новое войско, князь Александр вместе с Даниилом Галицким разгромил тех отчаянных наследников Джучи, которым еще мерещился русский улус, взятый на татарский клинок. Еще долго пришлось Руси укреплять и обустраивать свои рубежи, каждое десятилетие продвигая все дальше и дальше крепости и небольшие города, а сами степи заселять землепашцами. Желающих стать русскими землепашцами было хоть отбавляй: поляки, венгры, немцы шли на благословенную Русь целыми семьями, зная, что здесь они получат пашню и дом, а их спокойствие сохранят русские дружинники.

Городок с названием Москва существовал, но именно, что существовал.

Правда, изрядно прославился. Композитор, живущий в двадцатом веке, увековечил его в песне, ставшей бессмертной. Особенно нравился припев: «Вот потому-то мила мне всегда, Мос-ква-ква! Ква-ква»!

Не было унии Даниила Галицкого с Римом, не появился первый и последний русский король, зато и не отошла под влияние католицизма Червоная Русь.

Князь Андрей – зять Даниила Галицкого и родной брат Александра, после смерти великого тестя пытался претендовать на владения брата, но получил достойный отпор, а потом и вовсе был согнан с престола и закончил свою жизнь мнихом Киево-Печерской лавры, а его сыновья стали мелкими князьями, правившими в своих уделах уже не по отчине, а по разрешению Александра, дожившего до восьмидесяти лет, а не до сорока трех, как это было в нашей истории.

Младший сын Александра, Даниил, не стал основателем московской династии князей, от которых пошли первые государи Всея Руси, но был послан отцом в Константинополь вместе с русской дружиной, чтобы помочь Византии в борьбе с усилившейся турецкой угрозой.

Угрозу отвели не только от Византии, но и от всего Балканского полуострова. Благодаря этому град Константина так и не стал Стамбулом, а пресловутый «восточный вопрос» был решен просто: русские торговые корабли, идущие из Черного моря в Средиземное, на веки-вечные были освобождены от уплаты пошлины.

Турки, получив отпор на Западе, начали проникновение в Африку, а потом и дальше, но к западу уже не совались.

С течением времени русский язык стал главным в столице главной православной империи, а потом и во всем государстве, а сборное население Византии (правда, сами византийцы не знали, что живут в Византии, считая себя наследниками Римской империи) – греки, сирийцы и прочие, сами того не заметив, стали считать себя русскими… А объединение Руси и Ромейской империи произошло как-то незаметно, словно бы само собой разумеющееся. И тоже как-то неприметно и незаметно в состав Империи (именно так, просто Империи, но с большой буквы, в отличие от какой-то там Священной Римской империи, но с маленькой буквы) вошло и Болгарское царство и Зета с Дуклой. Единая вера, один язык, что еще нужно для объединения?

Не появилось на карте Великое княжество Литовское, когда-то вобравшее в себя добрую треть русских земель.

Польша, не получившая помощи и свежих сил от Литвы, вела изнурительную борьбу с крестоносцами и шведами, затянувшуюся почти на пятьсот лет. Но в конечном итоге Польское королевство (не без помощи восточного соседа) сумело отстоять независимость. В Империю гонористые поляки не стремились, как не рвались туда и чехи, не ставшие, как это было в нашей истории, придатком Австрийской империи, а сохранившие самобытность. Но чехов и поляков в православную Империю и не звали. Католики, они и есть католики, пусть живут своей жизнью.

Почти три столетия шло противостояние Новгорода и Переславля, но закончилось оно, как водится, победой центральной власти и регулярного войска над буржуазной демократией и ополченцами.

Новгородцы, не пожелавшие подчиниться Империи, были вынуждены покинуть свою родину и искать счастья за морем-окияном. Именно они и наткнулись на огромный континент, где проживали малочисленные племена, имеющие странную красноватую кожу. Впрочем, не более странную, нежели смуглая кожа самоедов, проживающих за Камнем.

Не мудрствуя лукаво, новгородцы назвали новую землю Новой Русью и принялись обустраивать хозяйство, налаживать торговлю. Поначалу переселенцы не очень ладили с теми, кто выгнал их с родных земель, но в конце концов пришлось подружиться заново. А почему нет?

Уже скоро «новоросы» были вынуждены заключить союз со «староросами», потому что с другой стороны континента повеяло нешуточной угрозой: турки, которым оказалось мало Африканского континента, опередив испанских мореплавателей, первыми открыли огромный материк и стали нести свою веру среди ацтеков, инков и майя, и делали это куда успешнее, нежели римско-католические миссионеры.

Столкновение двух вер закончилось пониманием того, что на новом континенте надо жить дружно. И в знак примирения «новомусульмане» и «новороссы» провели демаркационную линию в самом узком месте, обозначив его каналом, названным каналом Любви и Единения.

К тому моменту, когда прошли столетия, сравнявшие календарь той Руси и этой, это была другая Русь – самое сильное государство в мире, тратившее на свою армию не больше половины процента ВВП, потому что эти полпроцента равнялись бюджету некоторых стран.

И всё же это была Россия. Готовая, спустя почти десяток столетий, прийти на помощь другой России, окружённой кольцом врагов.