Книга: Война с демонами. Мертвые демоны (сборник)
Назад: Предисловие
Дальше: Наследник вестника

324 П. В.

 

– Стой смирно, – буркнул Коб, прилаживая доспехи.
– Попробуй сам, когда в бедро впивается стальная пластина, – возразил Арлен.
Было холодное утро, до рассвета остался час, но Арлен уже обливался потом в новых доспехах – прочных пластинах из кованой стали, соединенных на суставах заклепками и мелкими сцепленными кольцами. Под ними были стеганые куртка и штаны, которые не позволяли пластинам врезаться в кожу, но толку от них стало немного, когда Коб подтянул кольца.
– Значит, все правильно делаю, – сказал Коб. – Чем плотнее сидит – тем спокойнее в пути, особенно если придется удирать от подземника. Вестнику положено быть резвым.
– Да откуда же взяться резвости? Я закутан в ватное одеяло и тащу на закорках семьдесят фунтов стали. И в этой штуковине, провались она в Недра, жарко, как оплеванному огнем.
– Ты порадуешься теплу, когда тебя продует всеми ветрами на пути к Герцогским Копям, – внушал ему Коб.
Арлен покачал головой, поднял тяжелую руку и взглянул на те участки пластин, где он мучительно выбивал метки, орудуя молоточком и долотом. Защитные символы достаточно мощны, чтобы отразить удар почти любого демона, но он ощущал себя не только в убежище, но и в тюрьме.
– Пятьсот солнц, – произнес он тоскливо.
Именно столько запросил оружейник, а работал – несколько месяцев. Этого золота хватило бы, чтобы сделать Арлена вторым богатеем в родном Тиббетс-Бруке.
– Выживать вообще обходится дорого, – ответил Коб. Матерый вестник говорил, опираясь на опыт. – Когда понадобятся доспехи – ищешь лучшую кузницу, заказываешь самый прочный материал и опускаешь на деньги.
Он наставил на Арлена палец:
– И обязательно…
– …меть их сам, – докончил Арлен, терпеливо кивнув. – Я знаю. Ты это тысячу раз говорил.
– И повторю еще десять тысяч, чтобы вдолбить в твой непрошибаемый череп.
Коб взял увесистый шлем и нахлобучил на голову Арлена. Подкладка тоже была ватная, и шлем пришелся впору. Коб постучал костяшками по металлу, но Арлен скорее услышал стук, чем почувствовал.
– Керк сказал, на какой тебе ехать рудник? – спросил Коб.
Арлен, как подмастерье, мог странствовать по делам гильдии только в обществе лицензированного вестника. Гильдия приписала его к Керку – стареющему пропойце, который ограничивался короткими походами.
– На угольный, Юкора, – ответил Арлен. – Две ночи пути.
До сих пор он совершал с Керком лишь однодневные выезды. Предстоящий станет первым, где им придется положиться на переносные меченые круги, чтобы отвадить подземников на время сна.
– Две ночи – это много, в первый-то раз, – заметил Коб.
– И больше случалось, когда мне было двенадцать, – фыркнул Арлен.
– А вернулся, помню, заштопанный, и Раген потратил на тебя целый ярд ниток. Не задирай нос, если однажды повезло. Любой вестник скажет тебе, что в ночь выходят, когда необходимо, а не когда захочется. Те, кому это в охоту, всегда кончают вспоротыми.
Арлен кивнул, хотя и покривил душой – оба знали, что ему-то именно хочется. Прошло много лет, но он по-прежнему стремился что-то доказать – себе и ночи.
– Я хочу взглянуть на копи, которые выше, – признался он достаточно искренне. – Говорят, оттуда виден весь белый свет.
Коб кивнул:
– Не буду врать тебе, Арлен. Я в жизни не видел картины прекраснее. Перед нею меркнут даже дворцы красийских дамаджи.
– Говорят, что на верхних рудниках водятся снежные демоны, – сказал Арлен. – У них такая холодная чешуя, что замерзает слюна, если плюнуть.
– Это все местные дуркуют от разреженного воздуха, – буркнул Коб. – Я бывал там как вестник раз десять, не видел никаких снежных демонов и не слышал ни одного правдоподобного рассказа о них.
– Это не значит, что их там нет, – пожал плечами Арлен. – Я прочел в библиотеке, что они держатся ближе к горным пикам, где снег лежит круглый год.
– Арлен, сказано же тебе – не слишком доверяй библиотеке, – ответил Коб. – Большинство тамошних книг написано до Возвращения, когда люди считали демонов кабацкими байками и сочиняли всякую чушь, лишь бы похоже на правду.
– Кабацкие или нет, без них бы мы не открыли метки заново и не пережили Возвращение, – возразил Арлен. – И что плохого в желании поостеречься снежных демонов?
– Да, лучше поберечься, – согласился Коб. – Не забудь еще поискать говорящих ночных волков и волшебные горшочки.
Арлен надулся, но Коб расхохотался так заразительно, что вскоре рассмеялся и он.
Когда приладили последнюю пластину, Арлен повернулся и взглянул на себя в надраенное металлическое зеркало, висевшее на стене лавки. Вид впечатляющий, спору нет, но Арлен надеялся превратиться в лихого молодца, а вышло нечто вроде неуклюжего металлического демона. Коб набросил ему на плечи толстый плащ, но это лишь ненамного убавило неприглядность.
– Затягивай крепче, когда поедешь по горной тропе, – посоветовал старый метчик. – Тогда доспех не будет отсвечивать, а ветер не проникнет в щели на стыках.
Арлен кивнул.
– И слушайся вестника Керка, – напутствовал Коб.
Арлен терпеливо улыбнулся.
– Если только он не скажет чего-нибудь, чему я научил тебя лучше, – поправился Коб.
Арлен хохотнул.
– Сговорено, – сказал он.
Они надолго приковались друг к другу взглядом, не зная, пожать ли руки или обняться. В итоге невразумительно буркнули и разошлись: Арлен направился к двери, а Коб – к верстаку. На пороге Арлен обернулся и еще раз посмотрел мастеру в глаза.
– Вернись целиком, – приказал ему Коб.
– Да, мастер, – ответил Арлен и шагнул в предрассветную мглу.

 

 

Арлен взирал на широкую площадь перед зданием гильдии вестников, где народ пререкался с купцами и ставил фургоны. Матери ходили с дощечками и мелом, свидетельствуя и фиксируя сделки. Здесь кипела жизнь, и Арлен любил это место.
Он глянул на огромные часы, что висели над входом в здание, их стрелки показывали год, месяц, день, час, и так до минут. Подобные часы при гильдиях имелись во всех Свободных городах, настроенные по календарю рачителей, согласно которому под циферблатом было начертано мелом время восхода и захода солнца на предстоящую неделю. Вестники приучены жить по этим часам. И очень гордились своей пунктуальностью, а еще лучше – прибытием загодя.
Но Керк всегда опаздывал. Терпение никогда не относилось к добродетелям Арлена, но сейчас, когда манил открытый путь, ожидание казалось нескончаемым. Сердце гулко колотилось в груди, мышцы ныли от возбуждения. Он уже много лет не ночевал вне меченых стен, но не забыл, каково это. Не было воздуха слаще, чем на дороге, и не найти другого места, где он познал бы всю полноту жизни. Вольную волю.
Послышался тяжкий стук каблуков, и Арлен, еще не взглянув, узнал Керка по запаху эля.
Вестник Керк облачился в повидавшие виды доспехи из вываренной кожи, расписанные свежими метками. Не такие прочные, как у Арлена – из рифленой стали, зато намного легче и гибче. Плешь обрамляли длинные светлые волосы с проседью, которые сальными патлами падали на обветренное лицо. Густая, грубо обкорнанная борода была под стать шевелюре. За спиной приторочен покрытый вмятинами щит, в руке покачивалось копье.
Остановившись, Керк изучил сверкающие, новенькие щит и доспехи Арлена. В глазах немедленно возник алчный блеск. Скрывая чувства, он пренебрежительно хмыкнул.
– Необычный наряд для подмастерья. – Он ткнул копьем в нагрудную пластину. – Большинству вестников приходится зарабатывать амуницию, но к подмастерьям господина Коба это, похоже, не относится.
Арлен оттолкнул острие, но оно успело чиркнуть по гладкой поверхности, которую он начищал многие и многие часы. Нахлынули незваные воспоминания об огненном демоне, которого он в детстве сбил с материнской спины, и долгой холодной ночи, проведенной в грязи скотного загона под танцы демонов, выискивающих в метках брешь. О той ночи, когда он случайно отсек руку пятнадцатифутовому скальному демону, тем самым положив начало их непримиримой вражде.
Он сунул под крючковатый нос Керка кулак.
– Мои дела тебя не касаются, Керк. Еще раз тронешь доспехи – и, солнце свидетель, будешь плеваться зубами.
Керк сузил глаза. Он был крупнее Арлена, зато Арлен – молод, силен и трезв. Очевидно, поэтому Керк отступил на шаг с извиняющимся кивком. А может, он больше боялся лишиться крепкой спины подмастерья на время погрузки и разгрузки подвод.
– Я ничего такого, – буркнул Керк, – но вестник из тебя выйдет не ахти, если боишься поцарапать доспехи. А теперь пошевеливайся. Перед отъездом нас хочет видеть цеховой мастер. Чем раньше мы с этим покончим, тем скорее выступим в путь.
Мгновенно позабыв о раздражении, Арлен последовал за Керком в здание гильдии. Чиновник провел их в кабинет цехового мастера Малькума – просторное помещение с многочисленными столами, картами и досками. Стараниями подземников цеховой мастер, сам в прошлом вестник, лишился глаза и части лица, но после этого еще годы трудился на прежнем поприще. Теперь его волосы поседели, но он остался здоровяком и человеком, которому палец в рот не клади. Он мог одним росчерком пера как вознести, так и погубить вестника или сокрушить крупный торговый дом. Цеховой мастер сидел за столом и подписывал бумаги из стопки, а та, казалось, не убывала.
– Вам придется простить меня, если я буду ставить подписи по ходу нашей беседы, – произнес Малькум. – На миг остановишься, и – глядь! – гора уже вдвое больше. Присаживайтесь. Не угодно ли выпить?
Он показал на хрустальный графин, стоявший на краю стола. Тот был наполнен янтарной жидкостью, рядом сверкали стаканы.
У Керка загорелись глаза.
– С вашего позволения.
Он налил себе, опрокинул стакан, скривился, набулькал еще один до краев и только тогда сел.
– Ваша поездка на герцогские угольные копи откладывается, – объявил Малькум. – У меня для вас более срочное поручение.
Керк прищурился на свой хрустальный стакан:
– Куда ехать?
– На золотой прииск графа Брайна, – ответил Малькум, не отрываясь от бумаг.
Брайнс-Голд – самый дальний горняцкий поселок в герцогстве. Находясь в десяти ночах пути от города, он представлял собой одинокий прииск на третьей к западу горе и возвышался над всеми прочими.
– Там работает Сандар, – возразил Керк.
Малькум промокнул чернила и переложил документ в растущую стопку. Перо нырнуло в чернильницу.
– Работал, но вчера навернулся со своей сволочной клячи. Ногу сломал.
– В Недра, – буркнул Керк. Выпил залпом полстакана и помотал головой. – Пошлите кого-нибудь другого. Я слишком стар, чтобы неделями кряду морозить задницу и задыхаться в разреженном воздухе.
– А больше никого под рукой и нет, – отозвался Малькум, продолжая подписывать и промакивать.
– Значит, герцог Брайн подождет, – пожал плечами Керк.
– Граф платит тысячу золотых солнц, – сказал Малькум.
Керк и Арлен разинули рты. Тысяча солнц – это целое состояние для любого похода вестника.
– В чем подвох? – подозрительно осведомился Керк. – Что им так срочно понадобилось, если нельзя подождать?
Руки Малькума наконец замерли, и он поднял взгляд.
– Петарды. Целый воз.
Керк замотал головой:
– О-о нет!
Он опустошил стакан и со стуком поставил его на стол цехового мастера.
«Петарды». Арлен пробовал слово на вкус. Он читал о них в Герцогской библиотеке, хотя книги, где указан их точный состав, находились под запретом. В отличие от других фейерверков, петарды могут воспламеняться не только от искры, но и от удара, а случайный взрыв в горах если не убьет сам, то вызовет лавину.
– Это и есть срочная работа – доставить шашки? – недоверчиво спросил Керк. – Недра, да что за спешка?
– Весенний караван вернулся с письмом от барона Тэлора, где говорится о новой жиле, ее нужно вскрыть при помощи взрыва, – объяснил Малькум. – С тех пор травницы Брайна трудятся денно и нощно, изготавливая петарды. Клерки Брайна подсчитывают потери золота за каждый день, в который жила не вскрыта, и его аж колотит.
– И он отправляет одинокого путника по дороге, где кишат разбойники, готовые на что угодно ради воза шашек, – покачал головой Керк. – Чтобы он разлетелся в клочья или его ограбили и бросили подземникам. Не знаю даже, что хуже.
– Чепуха, – бросил Малькум. – Сандар постоянно возит петарды. Никто не узнает, какой у вас груз, кроме нас троих и Брайна. Поедете без охраны, и никто не подумает, что вы везете что-то ценное.
Кислая мина Керка не изменилась.
– Двенадцать сотен солнц, – сказал Малькум. – Керк, ты когда-нибудь видел зараз столько золота? Меня подмывает втиснуться в старые доспехи и сгонять самому.
– Ну и сгоняйте напоследок, а я с удовольствием посижу за вашим столом и подпишу бумаги, – подхватил Керк.
Малькум улыбнулся, но было видно, что его терпение истощается.
– Пятнадцать, и ни медяком больше. Я знаю, Керк, деньги тебе нужны. Тебя не обслужат в половине городских таверн, если не сунешь монету, а другая половина заберет ее и скажет, что ты задолжал сотню, и не откроет кран, пока не отдашь. Ты будешь дураком, если откажешься.
– Дураком, зато живым, – парировал Керк. – За доставку петард всегда хорошо платят, потому что перевозчик, бывает, разлетается на куски. Я слишком стар для такого демонова дерьма.
– Слишком стар – это верно, – согласился Малькум, и Керк удивленно вздрогнул. – Сколько походов засело в тебе навсегда, Керк? Я видел, как ты растираешь суставы в ненастье. Подумай крепко. Пятнадцать сотен солнц еще до того, как выйдешь из города. Держись подальше от шлюх и костей, которые опустошают кошель Сандара, и проживешь на это до скончания дней. Упьешься до беспамятства.
Керк заворчал, и Арлен решил, что цеховой мастер перегнул палку, но у Малькума был вид хищника, почуявшего кровь. Он достал из кармана ключ, отпер ящик стола и вынул кожаный кошель, в нем тяжело звякнуло.
– Пятнадцать сотен в банке, – сказал он, – плюс пятьдесят золотых, чтобы умаслить всякого кредитора, который отирается сегодня у твоего коня и хочет перехватить тебя перед выездом.
Керк застонал, но кошель взял.

 

 

Они впрягли лошадей в повозку Брайна, но сделали это в манере вестников – не расседлали и добавили хомут. Если к сумеркам полетит колесо, придется поторапливаться.
Повозка выглядела обычно, но тряску на ухабах и кочках сглаживала тайная стальная подвеска, благодаря которой ни пассажиры, ни груз не испытывали ни малейшего неудобства, а коварные шашки лежали себе спокойно. Арлен свесился на ходу, рассматривая устройство.
– Ты это кончай, – окрысился Керк. – Можно с тем же успехом трубить, что мы везем петарды.
– Виноват. – Арлен выпрямился. – Просто интересно.
– Вся знать разъезжает в таких каретах, – буркнул Керк. – На благородной какой-нибудь крале и платьишко не помнется – уразумел?
Арлен кивнул и расслабился, глубоко дыша горным воздухом и глядя на Милнскую равнину, раскинувшуюся далеко внизу. Даже одетому в тяжелые доспехи, ему стало легче, когда городские стены скрылись из виду. Однако Керк волновался все больше, подозрительно изучая каждого встречного и поглаживая лежащее под рукой копье.
– А что, в этих горах и правда водятся разбойники? – спросил Арлен.
Керк пожал плечами:
– На прииске, бывает, не хватает то одного, то другого. Народ приходит в отчаяние, а уж петарды нужны всем. Одна такая штуковина, провались она в Недра, экономит неделю труда и стоит больше, чем тамошние зарабатывают за год. Ежели кто прознает, какой у нас груз, то повязать на рожу тряпку соблазнится любой горняк.
– Хорошо, что никто не знает, – поддакнул Арлен, невольно потянувшись к копью.
Но вопреки их тревогам первый день прошел без событий. Арлен немного успокоился, когда они миновали основные дороги, которыми пользовались рудокопы, и углубились в менее оживленный край. На закате достигли общественного стойбища – круга булыжников, расписанных крупными метками, внутри коего хватало места для каравана. Они выпрягли и стреножили лошадей, затем проверили метки, счищая с камней сор и грязь и нанося, где нужно, свежую краску.
Покончив с метками, Арлен наполнил хворостом яму для костра. Извлек из поясного кошеля чиркальце, вынул спичку, чиркнул белой головкой по ногтю, и та со щелчком зажглась.
Спички стоили дорого, но в Милне водились и входили в обычное снаряжение вестников. Однако в Тиббетс-Бруке, где вырос Арлен, они были вожделенной редкостью и хранились на крайний случай. Разжигать трубку спичками позволял себе только Хряк, владевший лавкой – и половиной Брука. Арлен до сих пор трепетал, когда чиркал ими.
Вскоре он развел уютный костер и принялся жарить на сковородке сосиски и овощи, а Керк сидел, привалившись головой к седлу, и сосал из глиняного кувшина пойло, которое пахло скорее как обеззараживающее средство из арсенала травниц, чем как человеческое питье. Ко времени, когда они поели, пала полная тьма и началось восставание.
Из невидимых почвенных пор засочился зловонный туман, медленно принимавший корявые очертания демонов. В холодных горах не водилось огненных демонов, зато воздушных материализовалось множество, а также возникло несколько коренастых скальных – не больше крупного мужчины, но втрое тяжелее, сплошные жилы под толстой аспидной броней. Широкие рыла были оснащены сотнями зубов, которые теснились, как гвозди в коробке. Зарыскали в ночи и лесные демоны; они были выше скальных на десять футов, но более тощие, с похожей на кору броней и сучковатыми руками.
Демоны быстро заметили костер, восторженно заверещали и бросились на людей и лошадей. Но едва подземники достигли меток, в воздухе вспыхнула серебром паутина магии, которая обратила против демонов мощь их атаки и многих сбила с ног.
Однако демоны не угомонились, принялись кружить, снова и снова испытывая метки на прочность в поисках бреши.
Арлен стоял у самых меток без щита и копья, полагаясь на силу магии. Вооружившись грифелем, он изучал подземников, освещаемых вспышками меточного света, и делал в журнале пометки и зарисовки.
В конце концов подземники утомились и отправились на поиски более легкой добычи. Воздушные демоны расправили огромные кожистые крылья и взмыли в небо, а лесные исчезли среди деревьев. Скальные потопали прочь, грохоча, словно живой камнепад. В ночи наступила тишина, и мрак, не нарушаемый больше горящими метками, сомкнулся вокруг костра.
– Наконец-то вздремнем, – проворчал Керк.
Он успел завернуться в одеяла, но сейчас закупорил кувшин и смежил веки.
– Я бы не обнадеживался. – Арлен стоял на границе светового круга и глядел в сторону, откуда они пришли.
Он навострил уши, улавливая далекий, отлично знакомый рев.
Керк приоткрыл глаз:
– О чем это ты?
– Сюда идет скальный демон, – ответил Арлен. – Здоровенный. Я слышу его.
Керк склонил голову набок, вслушался и, когда демон заголосил вновь, фыркнул:
– Этот демон за несколько миль отсюда, малец. – Он уронил голову и закутался в одеяла.
– Не важно, – возразил Арлен. – Он меня чует.
Керк хрюкнул, не открывая глаз:
– Тебя? Ты что, ему денег должен?
– Вроде того, – усмехнулся Арлен.
Вскоре земля загудела, а потом и вовсе затряслась, и показался огромный однорукий скальный демон.
Керк открыл глаза:
– Скальник, да. Здоровый, сволочь.
И правда – Однорукий был втрое выше тех скальных демонов, которых они видели раньше. Даже культя правой руки, обрубленной по локоть, превосходила длиной рост высокого мужчины. Однорукий преследовал Арлена с тех пор, как тот его искалечил, и Арлен знал: погоня не прекратится, пока один из них не умрет.
«Но это буду не я, – молча пообещал он демону, когда их взгляды скрестились. – И если перед смертью не окажусь занят ничем другим, то придумаю, как убить тебя».
Он поднял руки и хлопнул в ладоши, приветствуя демона на свой обычный манер. Рев подземника расколол ночь, и тьма рассеялась, когда могучий демон ударил когтями по меточной сети. Магия полыхнула ярко и мощно, отбросив выползня, но тот лишь развернулся и хлестнул по меткам тяжелым панцирным хвостом. Магия вновь отразила удар. Арлен знал, что демону очень больно, но Однорукий без колебаний наставил на метки копьевидные рога и боднул, породив ослепительную вспышку.
Издав раздосадованный вопль, демон принялся кружить и атаковать метки когтями, рогами и хвостом в поисках бреши – даже заехал по ним обрубком руки.
– Скоро устанет и угомонится, – буркнул Керк, перевернулся на бок и натянул одеяло на голову.
Но Однорукий продолжил кружение и колотил по меткам, пока сияние не сделалось непрерывным, а мрак не свелся к промелькам черноты. Благо было светло, Арлен пристально рассматривал демона, ища уязвимые места, но тщетно.
Наконец Керк сел:
– Недра, что ему нужно, полоумному… – Разглядев Однорукого, он округлил глаза. – Да это же демон из прошлогодней дыры! Однорукий скальник, который охотится за жонглером Кирином – тот его искалечил…
– Не за Кирином, а за мной, – возразил Арлен.
– С какой ему стати… – начал Керк, и тут до него дошло. – Ты ведь тот самый, – сказал Керк. – Парнишка из песни Кирина. Тот, которого он спас той ночью.
Арлен шмыгнул носом:
– Кирин не спас бы и своих штанов – наложил бы в них в открытой ночи.
– Думаешь, я поверю, что ты отрубил руку этому чудищу? – хохотнул Керк. – Демоново дерьмо!
Арлен понимал, что мнение Керка не стоит ломаного гроша, но даже спустя много лет пришел в бешенство из-за того, что Кирин, заведомый трус, присвоил его геройство. Он повернулся к демону и харкнул, слюна попала на бедро. Ярость Однорукого учетверилась. Взревев в бессильной злобе, он с новой силой заколотился в метки.
Кровь отхлынула от лица Керка.
– Так ты, недоумок, дразнишь скального демона?
– Демон уже раздразнился, – заметил Арлен. – Я только показываю, что это дело личное.
Керк выругался, отшвырнул одеяла и потянулся за кувшином:
– В последний раз поехал с тобой, малец. Больше уж не засну.
Арлен не обратил на него внимания, продолжая сверлить Однорукого взглядом. Ненависть и отвращение окружили его смрадным облаком, пока он пытался измыслить способ умерщвления демона. Броню скальника ничем не пробьешь. Он о таком и не слыхивал. Демон лишился руки случайно, благодаря вмешательству магии, а не чему-то другому, что можно рискнуть повторить.
Арлен оглянулся на повозку:
– Как считаешь, петарда его убьет? Скалы же взрывает.
– Это не игрушки, педрила ты мелкий, – прорычал Керк. – Они распотрошат тебя похлеще, чем любой скальный демон! И даже если тебе примстилось попробовать, они не наши. Если их пересчитают и увидят, что из Милна выехало больше, слава о нас пойдет такая, что лучше бы мы потеряли целую кучу!
– Всего лишь полюбопытствовал, – отозвался Арлен, хотя на повозку глянул жадно.

 

 

Следующий день прошел спокойно. Они пересекли южное подножие Королевской горы – западной сестры горы Милн, – восточный склон которой усеивали небольшие горняцкие селения. Но указателей стало меньше, когда они направились к склону западному, а дорога свелась к двум колеям, что тянулись по дикой местности, лишь изредка разветвляясь.
На исходе дня они достигли участка, где Королевская гора соединялась со следующей в гряде, и там обнаружилась обширная пустошь, посередине которой высился огромный меченый столб из бетуна, вознесшийся на двадцать футов. Метки были так велики, что под ними мог укрыться целый караван.
– Поразительно, – сказал Арлен. – Должно быть, обошлось в целое состояние.
– То, что для нас состояние, для графа Брайна – гроши, – отозвался Керк.
Арлен спрыгнул с повозки и пошел осматривать столб, отмечая утоптанный грунт и впадины, повествующие о сотнях костров и кольев – следах вестников, караванов и колонистов, которые побывали здесь за многие годы. Да и недавно тут останавливались – он уловил слабый запах пепелища, оставшегося от ночного костра.
В основании столба Арлен заметил латунную табличку. Надпись сообщала: «Гора Брайна».
– Что, графу Брайну принадлежит целая гора? – удивился он.
Керк кивнул:
– Когда Брайн попросил разрешения устроить здесь копи, герцог рассмеялся и отдал ему за жонглерскую песню всю проклятущую гору целиком. Юкор не знал, что жена Брайна, графиня-мать Кера, откопала предание о золотом прииске на ее вершине.
– Полагаю, теперь ему не до смеха, – сказал Арлен.
Керк хмыкнул:
– Теперь корона обязана Брайну половиной своих долгов, а задница матери Керы – единственная в городе, которую Юкор боится ущипнуть.
Оба расхохотались, и Арлен полез на столб, счищая с меток налипшие листья, – нашлось даже свежее птичье гнездо.
Весенняя ночь была холодна, но столб излучал тепло, которым напитался от демонов, пытавшихся прорваться за черту. Чем дальше от столба, тем слабее защита, но в радиусе пятидесяти футов она оставалась вполне годной. Даже Однорукий не подошел.
Утром они начали подниматься по извивистой тропе, которая трижды оборачивалась вокруг горы, становясь все более узкой, каменистой и выстуженной, и только потом выводила к прииску Брайна. Около полудня приблизились к большому скальному пласту, и воздух разорвал пронзительный свист. Арлен поднял взгляд в тот самый миг, когда в разделявшую их с Керком скамью вонзилось что-то острое и пробило дерево не хуже, чем коготь скального демона.
– Это вам просто знак, чтобы поняли, как мы ведем дела, – произнес человек, выступивший из-за скалы.
На нем были плотный комбинезон и горняцкий шлем с гнездом для свечи. Нижнюю половину лица скрывал платок.
– А малый, что засел наверху за каменьями, умеет вдеть нитку своим арбалетом.
Глянув вверх, Арлен и Керк увидели, что там и правда затаился какой-то тип, который целился в них из тяжелого арбалета. Он тоже прятал лицо под платком. Использованный лук лежал рядом.
– Недра, – сплюнул Керк. – Так и знал.
Он поднял руки.
– У него только один выстрел, – негромко произнес Арлен.
– Ему и не нужно больше, – откликнулся Керк. – С такого расстояния арбалет пробьет твою модную броню, как сугроб.
Они вновь обратились взглядами к незнакомцу на тропе. Тот был без оружия, хотя за ним виднелись еще двое с луками наготове, а дальше – полдесятка дюжих молодцев с забойщицкими кайлами. На всех красовались шлемы со свечками и прикрывавшие лица платки.
– Мы не хотим стрелять, – заявил главарь. – Мы не подземники, нам нужно семьи кормить. Всем известно, что вестникам платят загодя, а сумки ваши приторочены к седлам. Выпрягайте коней и ступайте, куда шли. Нам вашего не надобно.
– Не знаю, – подал голос мужик с кайлом и направился к Арлену. – Может, я прихвачу еще эти блескучие меченые доспехи.
Он постучал своим орудием по нагрудной пластине Арлена, добавив новую царапину к той, что проделал Керк.
– Провалиться мне в Недра, если прихватишь, – пообещал Арлен, взявшись за древко кайла под обухом.
Дернул, мужчину швырнуло вперед, и Арлен впечатал ему в лицо кованый сапог. Тот грянулся оземь, зубы и кровь описали дугу. Арлен швырнул кайло в пропасть и мигом вооружился копьем и щитом.
– Любой, кто подойдет к повозке, не получит ничего, кроме копья в глаз.
– Ты спятил, малец? – взвился Керк, не опуская рук. – Хочешь погибнуть за повозку?
– Мы пообещали доставить ее в Брайнс-Голд, – громко ответил Арлен, не спуская с разбойников глаз, – и сделаем, как сказали.
– Малыш, это не игра, – сказал главарь. – Арбалетная стрела прошьет твой щит насквозь.
– Пускай стрелок молится, чтобы так и вышло, – ответил Арлен погромче, специально для арбалетчика, – иначе посмотрим, увернется ли он от копья, не сверзившись со скалы и не сломав себе шею.
Главарь шагнул вперед, схватил за руку поверженного разбойника, поставил его на ноги и толкнул к остальным – все это единым плавным движением.
– Сей болван не решает за всех, – объяснил он Арлену. – Никто твоих доспехов не тронет. Нам даже повозка не нужна. Отдайте несколько задних ящиков, и мы отпустим вас на все четыре стороны.
Арлен шагнул в заднюю часть повозки и со стуком поставил сапог на ящик с шашками.
– Вот эти, что ли? Хотите, чтобы я их столкнул?
Керк издал вопль, шарахнулся в сторону и свалился с сиденья. Все подскочили.
Главарь поднял руку, успокаивая остальных:
– Никто о таком не просит. Ты знаешь, малыш, что везешь?
– О, я-то знаю, – ответил Арлен.
Не опуская щит, он присел на корточки, положил копье и вытащил шашку. Она была два дюйма в диаметре и десять в длину, завернутая в серую бумагу, под которой таилась мощь. С одного конца свисал тонкий запальный шнур.
– У меня и спички имеются, – сообщил Арлен, выставив петарду на всеобщее обозрение.
Разбойники попятились.
– Осторожнее, малыш, – предупредил главарь. – Этим штуковинам порой и искра не нужна. Не стоит ею размахивать.
– Вот и держитесь подальше, – отозвался Арлен.
Они уставились друг на друга, и на мгновение воцарилась тишина. Затем раздался щелчок, и все вздрогнули.
Глянув, Арлен увидел, что Керк перерезал постромки и уже взлетает в седло. Он изготовил копье и щит, повернулся к разбойникам. Заметив неуверенность в глазах главаря, Арлен улыбнулся.
Но Керк держал копье направленным в землю, и Арлен понял, что время упущено.
– Мне взрывы ни к чему! – крикнул Керк. – У меня впереди годы пьянства и пятнадцать сотен солнц, чтобы платить за выпивку!
Главарь рванулся к нему, но потом кивнул:
– Умно. – Он подал знак остальным, чтобы отошли и пропустили Керка к тропе. – Умником и оставайся! Когда увидишь меченый столб – езжай дальше не останавливаясь.
Керк посмотрел на Арлена:
– Царапину на латах не стерпеть, а за тележку разлетишься в клочья? Ты рехнулся, малец.
Он пришпорил коня и в мгновение ока скрылся из виду. Даже топот копыт скоро заглох.
– Еще не поздно поступить так же, – заметил главарь Арлену. – Ты хоть раз видел, что делает с человеком петарда? Штука в твоей руке превратит тебя в пыль! Нечего будет сжечь на похоронах. Она разорвет твои славные меченые доспехи, как бумагу.
Он указал на тропу, по которой умчался Керк:
– Садись на коня и проваливай. Для страховки можешь даже забрать с собой эту штуку.
Но Арлен не шелохнулся:
– Кто вас предупредил о нашем приезде? Сандар? Если я выясню, что его нога цела и невредима, – сломаю сам.
– Не важно кто, – ответил разбойник. – Никто не подумает, что ты не исполнил свой долг. Ты прославил вестников, но победить не сумеешь. Какая тебе беда, если граф Брайн чего-то недосчитается по своей конторской книге? Он может себе это позволить.
– Никакой беды, – признал Арлен. – Но мне не наплевать на мое обещание, а я дал слово доставить на копи повозку и груз целиком.
Разбойники рассредоточились так, что на концах тропы оказалось по три человека с кайлами и лучник.
– Этому не бывать, – возразил главарь. – Тронешь повозку с места – и мы пристрелим коня.
Арлен глянул на лучников:
– Пристрелите коня – и это будет последний поступок в вашей жизни.
Разбойник вздохнул:
– Ну и куда это нас заведет, кроме как на полчаса ближе к темноте?
– А насколько вам хочется ближе? – осведомился Арлен и постучал латной рукавицей по исцарапанной нагрудной пластине. – В славных меченых доспехах я останусь здесь до самого восставания.
Он оглядел разбойников, все были пешие и оснащены только ранцами.
– А вам, полагаю, нужно до темноты укрыться за меченым столбом Брайна. Вот почему вы велели Керку не останавливаться, а идти туда пешком придется не меньше пяти часов. Задержитесь дольше – и вовсе не поспеете. Неужели отдадитесь на растерзание за несколько ящиков петард? У вас ведь семьи, которые нужно кормить.
– Ладно, мы хотели по-хорошему, – молвил главарь. – Пристрели его, Фед.
Арлен нырнул под щит, но удара не последовало.
– Сандар, ты же сказал – никаких имен! – возмутился арбалетчик.
– Какая разница, кретин, если загонишь ему в башку стрелу? – огрызнулся Сандар.
Арлен вздрогнул. Разумеется! Он никогда не встречался с Сандаром, но все встало на место. Он чуть отвел щит, посмотрел на разбойника:
– Значит, ты притворился, будто сломал ногу, а сам выехал днем раньше, чтобы захватить собственный груз.
– Ты все равно не жилец и никому не расскажешь, – пожал плечами Сандар.
Но выстрела сверху не последовало. Арлен осмелился глянуть поверх щита. У Феда дрожали руки, прицел ходил ходуном, и он наконец отложил оружие.
– Забери тебя Недра, Фед! – заорал Сандар. – Стреляй!
– Вымя демона тебе в рот! – крикнул Фед. – Я пришел сюда не по мальчишкам стрелять! Мой сын и то старше!
– У мальчишки была возможность уйти, – ответил Сандар, и часть разбойников согласно буркнула, включая того, которому врезал Арлен.
– Плевать, – отозвался Фед. – Ты сам сказал: никто не пострадает! Обойдется пробелом в счетной книге!
Он снял стрелу, забросил арбалет за спину и подобрал лук:
– С меня довольно.
И начал искать спуск.
Один лучник тоже ослабил тетиву.
– Фед прав. Мне обрыдла овсянка, но я не собираюсь из-за этого убивать.
Арлен взглянул на последнего лучника, но тот лишь прицелился и выстрелил.
Он вовремя прикрылся щитом, однако удар оказался силен, а щит представлял собой тонкий лист кованой стали, врезанный в дерево, и был задуман как средство защиты от подземников и ночных волков, а не от стрел. Наконечник пробил его и проколол Арлену щеку перед тем, как застряло древко. Арлен отшатнулся и чуть не упал, так сжав при этом шашку, что испугался, как бы не взорвалась. Все напряглись.
Но Арлен удержался на ногах, выпрямился и показал спичку, которую держал в той же руке, что и щит. Чиркнул ею об ноготь большого пальца, и она вспыхнула со щелчком.
– Я подпалю запал еще до того, как обожгусь, – предупредил он, помахав петардой, – а потом швырну эту штуковину в того, кто останется у меня на виду.
Двое развернулись и задали стрекача. Сандар сощурился, но в конце концов отвел платок, сплюнул и свистнул остальным, чтобы шли за ним.
Спичка все-таки обожгла руку Арлена, но поджигать запал не пришлось. Через несколько минут он возобновил подъем. Утреннему Ветру не понравилось тянуть повозку в одиночку, однако выхода не было. Арлен не думал, что разбойники догонят его пешком, но шашку и спички оставил под рукой – на всякий случай. Когда он добрался до очередного меченого столба, уже почти стемнело.
Там его дожидался Сандар.

 

 

Вестник избавился от горняцкого камуфляжа, облачился в повидавшую виды стальную кольчугу и вооружился тяжелым копьем и щитом. Он восседал на могучем боевом коне, который был намного крупнее Утреннего Ветра, стройного рысака. С таким конем, да без обузы в виде повозки, ему не составило труда опередить Арлена.
– Што ж ты так? Захотел погеройствовать? – осведомился Сандар. – Не удержался? Гильдия застрахована. Ты тоже застрахован. Мог уехать с Керком. Пострадал бы только граф Брайн, а эта сволочь прямо серет золотом.
Арлен молча смотрел на него.
– Но теперь мне попросту придется тебя убить. – Сандар поднял копье. – Не могу же я положиться на то, что ты удержишь язык за зубами.
– С чего бы мне это делать? – спросил Арлен. – Мне не нравится, когда в меня целятся из луков.
Он взял с козел шутиху.
Сандар тронул коня, подъехал ближе.
– Давай, – подначил он. – Все ящики и взорвешь. Убьешь и нас обоих, и коней, а петарды всяко не попадут в Брайнс-Голд.
Арлен свирепо посмотрел ему в глаза, понимая, что Сандар прав. Что бы ни думал Керк, он не дурак и не захотел умереть сегодня же.
– Тогда слезай с коня, – предложил Арлен. – Сразимся в честном бою, и пусть наши копья решат, кто уйдет.
– Да, ядрышки у тебя есть, малыш! – рассмеялся Сандар. – Если желаешь, чтобы я потрепал тебя перед тем, как убить, – изволь!
Он выехал на расчищенную площадку, где стоял меченый столб, спешился и привязал коня. Арлен положил петарду, взял щит и копье и спрыгнул с повозки.
Расставив ноги и приняв удобную позу, он приготовился к бою. С Кобом и Рагеном он упражнялся без счета, но сейчас все всерьез. На этот раз дело кончится кровью.
Как большинство вестников, Сандар отличался сложением больше медвежьим, нежели человеческим. Мощные руки и плечи, бочкообразная грудь, здоровое брюхо. Оружие казалось продолжением его самого, а в глазах появился мертвящий, хищный взгляд Однорукого. Арлен понял, что Сандар не замедлит нанести смертельный удар.
Они закружились в противоположных направлениях, выискивая брешь. Сандар на пробу сделал выпад копьем, но Арлен легко отбил его и быстро вернулся в исходное положение, не клюнув на приманку. Затем расчетливо ответил тем же. Как и ожидалось, щит Сандара мгновенно взметнулся, приняв на себя удар.
Сандар атаковал снова, на сей раз яростнее, но ограничился простыми приемами боя на копьях. Арлен знал их назубок и отразил все, ожидая настоящего броска – того, что застанет его врасплох, когда он сочтет, что имеет дело с другим маневром.
Но броска не случилось. Крепко сбитый и с жаждой убийства в глазах, Сандар действовал как новичок. После нескольких минут плясок вокруг столба Арлен утомился и сделал предсказуемый шаг. Пригнувшись, он подцепил щит Сандара своим, прикрылся обоими и пнул вестника в колено.
В морозном воздухе резко хрустнуло, как будто на ветру сломалась обледенелая ветка. Сандар взвыл и рухнул на землю:
– Ах ты, сын Недр! Ты мне ногу сломал!
– Я же пообещал, – отозвался Арлен.
– Убью! – взревел Сандар, корчась.
Арлен отступил на шаг и поднял забрало:
– Вряд ли. Поединок закончен, Сандар. Чем раньше ты это поймешь, тем быстрее я вправлю тебе кости.
Взбешенный Сандар уставился на него, но через миг отшвырнул и щит, и копье. Арлен положил свои и взял копье Сандара. Уперев его в землю, сломал резким ударом кованого сапога. Затем пристроил обе половины подле Сандара и опустился на колени, чтобы осмотреть ногу.
В ту же секунду Сандар бросил ему в глаза пригоршню земли.
Арлен с воплем отпрянул, но Сандар набросился на него и повалил. Распростертый, в тяжелых стальных доспехах и прижатый противником, Арлен уже не смог встать.
– Убью тебя, скота! – проорал Сандар, молотя Арлена по голове тяжелыми кулаками в латных рукавицах.
Казалась, что боль в ноге не сломила его, а, напротив, придала сил, как обезумевшему, загнанному в угол ночному волку.
Голова Арлена уподобилась языку колокола, и ясность рассудка покинула его. Наполовину ослепнув от песка, он больше угадал, нежели увидел длинный нож, появившийся в руке Сандара. Первый удар пришелся на нагрудную пластину, а следующий – на сцепленные кольца в области плечевого сустава.
Арлен запрокинул голову и взвыл. Доспехи отклонили клинок, но боль была страшная, и он понял, что плечо промучает его несколько дней.
При условии, что он проживет несколько минут.
Сандар оставил попытки пробить броню и направил нож в горло. Арлен перехватил его кисть, и следующие секунды прошли в молчаливой борьбе. Арлен напряг все мускулы, но Сандар был грузен, а его неимоверная сила возросла еще больше благодаря рычажному действию. Лезвие приблизилось к узкой, но уязвимой щели между шейной пластиной и шлемом.
– Почти готово, – шепнул Сандар.
– Ошибаешься, – прохрипел Арлен, впечатывая бронированный кулак в сломанное колено противника.
Вестник с диким воплем отпрянул, и Арлен изо всех сил врезал ему в челюсть. Сандар упал, а он перекатился и развернулся. Прижав коленом нож, вестник нанес Сандару еще несколько мощных ударов, после которых оружие выпало из обмякшей руки.

 

 

Уже сильно затемно Арлен сидел на краю меточной сети, следя за Одноруким и задумчиво поигрывая петардой. Пальцы чесались чиркнуть белоголовой спичкой, а другая рука напряглась, готовая бросить снаряд. Он рисовал себе картину того, как Однорукий ловит шашку зубами и демону сносит голову. Воображал обезглавленное тело, распростертое на земле и истекающее ихором.
Но в голове не смолкал голос Керка: «Это не наши петарды, малец». Керк струсил, но в одном был прав. Арлен не вор. Он глянул на Сандара и с удивлением обнаружил, что тот бодрствует и пялится на него.
– Я знаю, о чем ты думаешь, – произнес Сандар, – но выше есть много незакрепленных камней. Петарда, скорее всего, вызовет обвал, который и похоронит демона.
– Ты понятия не имеешь, о чем я думаю, – ответил Арлен.
Сандар хрюкнул.
– Честное слово, – согласился он. – Все не пойму, зачем ты шинировал мне ногу и положил на лоб холодную тряпку за то, что я хотел тебя прикончить и сбросить со скалы.
– Я не хочу твоей смерти. Ты сможешь ехать верхом. Вернешься с миром, а я наговорю Малькуму ровно столько, чтобы ты обошелся потерей лицензии.
Сандар издал лающий смешок:
– Меня заботит не Малькум, а граф Брайн. Он прознает, что я хотел его обокрасть, и не успеет сесть солнце, как моя голова окажется на колу.
– Если доставка не сорвется, я постараюсь, чтобы ты ее сохранил, – пообещал Арлен.
– Прости, не поверю.
Арлен пожал плечами:
– Попробуй убить меня ночью, но предупреждаю, у меня чуткий сон. Сунешься снова – и я переломаю тебе столько костей, что на коня уже не сядешь, а потом отволоку в Брайнс-Голд, и ты посмотришь в глаза людям, которых хотел ограбить.
– Спи, не бойся, – кивнул Сандар. – Я вернусь с миром. Прав был Керк – ты ищешь смерти, малыш. Я уже видел такое раньше. Ты вряд ли проживешь достаточно долго, чтобы кому-нибудь рассказать.

 

 

Когда забрезжил рассвет и демоны втянулись в Недра, Арлен уже свернул лагерь. Они с Сандаром покинули меченый столб и разлучились, едва на горы пали солнечные лучи.
Арлен продолжил подъем по извивистой горной тропе. Температура упала. На Милнской равнине буйствовала весна, но здесь еще встречался снег, и доспехи, продуваемые ледяным ветром, уже не грели. Он решил больше ходить пешком – ежедневно, чтобы разогнать кровь и разгрузить Утреннего Ветра, который героически трудился за двоих. В итоге их продвижение замедлилось, но, когда Арлен достиг следующего меченого столба Брайна, до заката еще оставались часы. На другой день он добрался до такого же спозаранку, а до четвертого столба – перед самыми сумерками. Тогда и разбил лагерь.
Средь снега и скал тропа стала круче, деревья измельчали, трава зачахла. Тропа петляла; бесконечные колеи тянулись на мили, огибая те препятствия, что оказались слишком крупными для первопроходцев, чтобы пробиться насквозь. Но восхождение продолжалось, и становилось все холоднее. Колеи превратились в заснеженные борозды, а деревья исчезли вовсе.
Он перестал пренебрегать стоянками Брайна, поскольку так выматывался к вечеру, что радовался меченым столбам, хотя с них приходилось счищать снег, дабы метки заработали в полную силу.
На седьмой день после выезда из Милна Арлен увидел вдали на склоне обещанный Малькумом полустанок. Это была маленькая постройка, подобие хижины, но после нескольких дней, проведенных в одиночестве на лютом холоде и жгучем ветру, Арлен обрадовался возможности переночевать под крышей и обрести собеседника.
– Эй, полустанок! – крикнул он, и эхо его зова разлетелось от каменной кручи.
– Эй, вестник! – откликнулись через миг.
У Арлена ушел почти час на то, чтобы добраться до встроенного в гору поста. Метки на здании не отличались изяществом, но выполнены тщательно, и среди них нашлось много незнакомых Арлену. Он вынул журнал и наскоро их срисовал.
К нему вышел смотритель, мужчина с соломенного цвета бородой, одетый в тяжелую куртку, подбитую шкурой ночного волка, с гербом графа Брайна. Он был молод, зим двадцати, и безоружен. Дойдя до Арлена, он протянул ему руку, упрятанную в перчатку.
– Ты не Сандар, – улыбнулся он.
– Сандар ногу сломал, – сказал Арлен.
– Значит, есть все-таки Создатель, – рассмеялся смотритель. – Я Дерек, из Золотников.
– Арлен Тюк из Тиббетс-Брука. – Арлен ответил крепким рукопожатием.
– Значит, ты знаешь, каково жить на краю света. Страсть как охота послушать! – Дерек хлопнул Арлена по плечу. – Если хочешь согреться, то кофе горячий. Я отведу коня в стойло и пристрою повозку.
День был еще в разгаре, но вопрос о ночлеге уже отпал. Дерек нуждался в собеседнике так же остро, как Арлен.
– Я не настолько продрог, чтобы не проследить за грузом, – ответил Арлен, хотя руки и ноги ломило от холода, а лица он не чувствовал.
После истории с Сандаром он решил не спускать с петард глаз, пока они не окажутся под замком.
– Хочешь мучиться – пожалуйста, – пожал плечами Дерек.
Он взял под уздцы Утреннего Ветра и направился к двойным деревянным дверям хлева, утопленного в скале.
– А теперь живо! – скомандовал Дерек, схватившись за огромное железное кольцо. – Нечего выпускать тепло.
Он распахнул дверь ровно настолько, чтобы проехала повозка, и Арлен быстро завел внутрь Утреннего Ветра. Пахнуло приятным теплом, которое тут же скралось ледяным ветром, ворвавшимся в проем, покуда Дерек налегал на створку.
Дрожащий Арлен оказался в небольшом помещении, дальнюю часть которого завесили косматыми шкурами. На стенах мерцали масляные фонари.
Взяв один из них, Дерек отвел занавес. Арлен ахнул. Предбанник, где они находились, оказался малой частью углублявшегося в гору огромного помещения. Оно изобиловало загонами для скота и зернохранилищами для его пропитания; имелась и специальная площадка для подвод, которых могла поместиться дюжина. Сейчас оно в основном пустовало, но Арлен ясно представил, какой здесь стоит шум и гам, когда прибывает караван.
Он успел снова вспотеть в доспехах к тому часу, когда и конь, и повозка обрели пристанище. Огляделся, но не увидел ни дымохода, ни очага.
– Почему так жарко? – спросил он.
Дерек подвел его к каменной стене, опустился на колени и указал на пышный узор, образованный метками, которые тянулись по ней в обе стороны дюймах в двадцати от пола.
Арлен всмотрелся. Ничего сложного, но придумано толково.
– Тепловые метки. Значит, когда подземники атакуют двери снаружи…
– …их магия просачивается сюда и обогревает стены, – докончил Дерек. – Но иногда бывает жарко, как в огневой яме, и мечтаешь о холоде.
Арлен, задыхавшийся в доспехах, отнесся к этому с полным пониманием.
Они вышли из хлева через боковую дверь и очутились на самом полустанке. Стены, пол и потолок представляли собой собственно горный камень, в котором вырубили длинные коридоры, дверные проемы и комнаты. Вдоль основания стен здесь тоже тянулись тепловые метки.
– Я не думал, что полустанок уходит настолько глубоко в гору, – признался Арлен.
– А больше некуда, иначе перекроешь дорогу, а она и так узкая. Эта сосновая сторожка, почитай, только крыльцо. Идем, покажу твои хоромы.
– Благодарю, – кивнул Арлен. – Если я в скором времени не сниму проклятые доспехи, то расплавлюсь. Сплю в них уже неделю.
– Судя по запаху, таки спишь, – хмыкнул Дерек. – Можешь занять королевские покои, больше-то все равно некому. Там есть ванна.
Королевские покои предназначались для графа Брайна и его наследников, дабы обеспечить им привычную роскошь при инспекции рудников. Они были очень красивы, битком набитые дубовой мебелью, пышными коврами и камнями с тепловыми метками. А главное, там имелась нормальная кровать с пуховой периной.
– Наконец-то луч света, – заметил Арлен.
– Ванна вон там. – Дерек показал на ровное углубление в каменном полу, над которым высился тяжелый насос. – Насос соединен с резервуаром, в резервуаре – горячая вода. Отмокай сколько влезет, а потом приходи ужинать.
Арлен кивнул, и смотритель ушел. Арлен хотел снять доспехи и забраться в ванну, но прилег на перину, наслаждаясь ее мягкостью, и обнаружил, что не в силах встать. Он закрыл глаза и заснул мертвецким сном.

 

 

В конце концов Арлен выбрался из доспехов и направился к ванне. Ему пришлось потрудиться, чтобы накачать воды, и он проснулся полностью, но горячая вода едва не усыпила снова. И только настойчивое урчание в животе заставило его одеться и заковылять к выходу. Без брони Арлен чувствовал себя почти невесомым.
– Дерек! – позвал он.
– Я в кухне! – донесся ответ. – Иди на запах!
Арлен принюхался, и урчание превратилось в рев. Нос мигом привел его к кухне, где суетился Дерек, облачившись в передник и толстые кожаные рукавицы.
– Присаживайся. – Смотритель указал на ближайший стул подле овального стола в центре комнаты, за которым могло разместиться человек двадцать. – Ужин подоспеет через минуту. Ну что, снова чувствуешь себя человеком?
Арлен кивнул и сел:
– Я только сейчас, когда вымылся, осознал, до чего был грязный.
Дерек подошел к бочонку и наполнил кружку пенным элем. Толкнул через полированную столешницу к Арлену, и тот сноровисто ее подхватил.
– Я храню бочонки в снегу, пока не понадобятся. Этот откупорил специально для тебя.
Он поднял свою кружку и отсалютовал.
Арлен воздел свою, и оба от души приложились. Арлен удивился:
– Ехать неделю, но я клянусь, что это эль Джесси Хмеля!
– Из самого Тиббетс-Брука, – кивнул Дерек, забрал у него кружку и украсил ее шапкой свежей пены. – Полезно знать по имени всех вестников, возчиков и караванных стражей.
– Это была первая выпивка в моей жизни. – Арлен отхлебнул еще и медленно погонял эль во рту.
Внезапно он снова стал двенадцатилетним, перенесся в Тиббетс-Брук и слушал, как Раген и старый Хряк торгуются в лавке.
– Первая – самая лучшая, – отозвался Дерек.
Арлен кивнул и приложился снова.
– В тот день моя жизнь изменилась бесповоротно.
– Как и у всех, – рассмеялся Дерек.
Поставив кружку, он взялся за полые ломти свежевыпеченного хлеба и наполнил их жарким из мяса и овощей.
Арлен набросился на еду, как подземник, отламывая теплую корку и подбирая ею жаркое. За считаные минуты он вычистил тарелку до блеска, не оставив ни крошки, ни капли подливы. Он в жизни не ел ничего вкуснее.
– Ночь, даже матушка так не умела, – признал он.
Дерек улыбнулся:
– Заняться-то больше нечем, вот и освоился в кухне.
Он вымыл тарелки и кружки, заменив их кофейными чашками. Пахло волшебно.
– Можем взять кофе, выйти отсюда и полюбоваться закатом, – предложил Дерек. – У меня там здоровенные окна из нового меченого стекла, которое начали делать пару лет назад. Видел когда-нибудь?
Арлен улыбнулся. Он сам и привез в Милн стекольные метки, а стекло для графа Брайна изготовили в лавке Коба. Может, он лично и метил.
– Слыхал, – ответил он, не желая огорчить смотрителя, который чуть не лопался от гордости.
На выходе из кухни каменный пол сменился гладкими сосновыми половицами, и оба вышли в большой общий зал с красивыми мягкими скамьями и низкими столами. Глаза Арлена приковались к окну, и он ахнул.
Когда-то он счел, что грандиознее вида на горы, чем тот, который открывается с крыши Герцогской библиотеки в Милне, на свете не найти, но то была лишь толика панорамы, которая раскинулась с полустанка, словно парившего над хребтами. Далеко внизу плавали облака, а когда они разделялись, еще дальше проступала крохотная точка – Форт Милн.
Смотритель и вестник устроились напротив окон, и Дерек достал пару трубок, кисет и чиркальце со спичками. Какое-то время они молча курили и пили кофе, следя с вершины мира за солнцем.
– Не думал, что когда-нибудь увижу такую красоту, – произнес Арлен.
Дерек со вздохом пригубил кофе:
– Я тоже, но теперь это всего лишь четвертая стена в моей тюрьме.
Арлен взглянул на него, и Дерек покраснел:
– Извини. Не хотел испортить тебе зрелище.
– Честное слово, я отлично тебя понимаю, – отмахнулся Арлен. – Как часто тебя сменяют?
– Раньше я дежурил через месяц, но потом меня застукали зимой в заброшенной шахте с дочкой барона, и он чуть не оторвал мне ядра. Сказал, что провалиться ему в Недра, если выдаст дочь за слугу. И вот я торчу здесь уже три месяца кряду безо всякой смены. Она уж, видно, закровила, иначе меня бы отозвали и кликнули рачителя. Мне повезет, если отпустят домой, когда пост закроется на зиму.
– Ты просидел здесь один три месяца? – не поверил Арлен.
Это казалось безумием.
– Большей частью, – ответил смотритель. – Каждые две недели являются вестники – забрать или вручить что-нибудь, а несколько раз в год приходит караван. Неделями сижу сиднем, а потом – раз! – и у меня дюжина фургонов да пятьдесят голов скота и вьючной животины, за которыми нужен пригляд, плюс тридцать стражей, которых надо разместить, да царственная особа, чтобы орать на меня, пока хлопочу.
– Она того стоила? – спросил Арлен.
– Стэси Тэлор? – усмехнулся Дерек. – Да краше ее в мире нет, и можешь передать ей, что я так и сказал. Я мог бы стать зятем барона с тем же успехом, с каким был сослан сюда.
– А убежать нельзя? Найти другую работу?
Дерек покачал головой:
– В Брайнс-Голде есть только одна работа – та, которую предоставляет барон. Если скажет просидеть целый год на полустанке, то… – Он пожал плечами. – Я день-деньской твержу себе, что это лучше, чем махать в темноте киркой и бояться, что тебя завалит или ты зароешься слишком глубоко и откроешь дорогу в Недра.
– Так не бывает, – сказал Арлен.
– Сдается мне, вестником быть опаснее. Что у тебя со щекой?
Арлен прикоснулся к ране, оставленной разбойничьей стрелой. Он обработал ее травами, потом зашил, и она хорошо заживала, но кожа вокруг осталась алой, с кровавой корочкой, и бросалась в глаза с первого взгляда.
– Нарвался на грабителей, которым понадобились петарды, – объяснил он. – Сразу за третьим караванным столбом.
Он быстро выложил свою историю. Дерек хмыкнул:
– Надо иметь ядра как у скального демона, чтобы вот так размахивать шашкой. Тебе повезло, что они не хотели крови. Иные шалеют от суровой зимы.
Арлен пожал плечами:
– Это мой первый поход, и я не собирался отдавать груз без боя. Возник бы нехороший прецедент.
– Ну, дальше ты вряд ли встретишь разбойников, – кивнул Дерек. – Через вечер окажешься в Брайнс-Голде.
– Почему так не скоро? – удивился Арлен. – Мы ведь почти на вершине? Хлестну коня и доеду засветло.
– Воздух-то жиденький, вестник! – рассмеялся Дерек. – От одного подъема по тропе у тебя случится одышка, будто взбирался на скалу. Я родом отсюда, но и то, как добираюсь домой, пару дней чувствую себя разбитым.
К этому времени о солнце напоминала только огненная черта на горизонте, которая вмиг погасла и оставила их почти в кромешной тьме, сулящей скорое восставание. Небесному мраку сопротивлялась снежная белизна.
Арлен повернулся к Дереку, от которого остался один силуэт. Чаша трубки слабо мерцала, когда тот затягивался.
– Ты что, не собираешься зажигать свет?
– Достаточно подождать, – мотнул головой Дерек.
Арлен пожал плечами, снова взглянул в окно, и его вниманием завладел восставший на дороге скальный демон. Он был такой же аспидной окраски, как и его собратья уровнем ниже, но все-таки мельче, с длинными и тонкими руками и двухсуставными ногами. Конечности усеивали острые роговые шипы, и демон одинаково ловко перемещался на четырех и двух ногах.
– Я думал, чем выше заберешься, тем больше скальные демоны, – заметил Арлен. – А почему, и сам не знаю.
– Верно как раз обратное, – ответил Дерек. – Здесь меньше добычи, а снег глубок, и крупные застревают.
– Приятно слышать.
Скальный демон заметил их и с устрашающей прытью бросился на окно. Арлен ни разу не видел, чтобы скальник передвигался с подобной скоростью и прыгал так далеко. В полете демон ударился в меточную сеть, и магия полыхнула, словно молния, отшвырнув его на дорогу и чуть не скинув в пропасть. Подземник вовремя опомнился и проворно вцепился длинными когтями в каменную кромку.
Внезапно ожили все метки, что находились перед постом. Они зажигались одна за другой по мере того, как просочившаяся магия скального демона активировала сеть. По стенам и балкам заплясали узоры.
Многие метки вскоре погасли, но Арлен чувствовал, что тепловые продолжают слабо греть, а световые, разбросанные по сети и помещению, распространили приглушенное, устойчивое свечение.
Окно атаковал другой подземник – воздушный демон, с криком спикировавший с небес. Сеть снова вспыхнула, и тепловые метки разогрелись, а световые разожглись ярче. Подземники прибывали, и через несколько минут в зале стало светлее, чем от дюжины ламп, и жарче, чем от ревущего пламенем очага.
– Поразительно, – сказал Арлен. – Я никогда не видел, чтобы метки так действовали.
– Граф Брайн не скупится на удобства для себя лично, – ответил Дерек.
Демон ударился в метки прямо перед носом смотрителя, и тот подскочил, а потом выругался и показал выползню непристойный жест.
– Они всегда ломятся в окно, – сообщил Дерек. – Одни и те же, каждую ночь. А я все жду, когда им надоест, но они ничему не учатся.
– Они тебя видят, вот и бесятся, – объяснил Арлен. – Подземники, конечно, пожирают тех, кого прикончили, но мне кажется, их питает само убийство – особенно людей. Коль скоро они знают, что ты находишься здесь, будут являться из ночи в ночь и испытывать метки, даже если какая-нибудь откажет лишь через сотню лет.
– Ночь, это неприятно.
– Нам и не должно быть приятно, пока господствует ночь. – Арлен глянул в окно. – Значит, на такой высоте встречаются только скальные и воздушные демоны?
– И снежные, – сказал Дерек. – Они восстают даже выше, где никогда не тает снег, но в бурю спускаются.
– Ты видел снежных демонов? – ошеломленно спросил Арлен.
– А как же, – ответил тот, но несколько сник под взглядом вестника. – Однажды, – уступил он. – По-моему.
– По-твоему?
– Окно запотело из-за тепловых меток, – признался Дерек.
Арлен вскинул брови, но Дерек только пожал плечами.
– Я не собираюсь впаривать тебе кабацкие байки. Может, видел, а может, и нет. Плевать. Я все равно не брошу рисовать метки. Жонглеры сказывают, что в свое время это нас и прикончило. Я буду рисовать их, даже если до скончания дней не встречу ни одного подобного подземника. И детям, и внукам накажу делать то же самое.
– Честное слово, – согласился Арлен. – Покажешь мне снежные метки?
– Ага, возьми вон там дощечку и мел. – Дерек показал пальцем.
Он выбил трубку. Арлен принес рисовальные принадлежности, вручил их Дереку и принялся жадно следить за его действиями.
Он с удивлением обнаружил, что основа запретной метки против снежных демонов представляет собой видоизмененную метку от демонов водных – штрихи сделали ее похожей на снежинку. Дерек продолжил рисовать, и Арлен, опытный метчик, быстро сообразил, как через сеть устремится энергия. Его рука сама выводила в журнале безукоризненные копии, снабжая их примечаниями.

 

 

Арлен успел вернуться на пуховую перину, когда Однорукий напал на его след и устремился к посту. Он ясно различил причитания и грохот, с которым тот обрушивался на метки. Пост надежно защищен, но великан исправно заряжал тепловые и световые метки, и помещение до того разогрелось и осветилось, что Арлен словно перенесся в Сырое Болото на полуденный солнцепек в безоблачный летний день. Он обливался потом, а со двора просачивался пар, нагонявший сырость. Дома ему придется дни напролет чистить доспехи от ржавчины.
Наконец, когда заснуть стало невозможно, он встал и до утра наносил на переносные круги снежные метки Дерека. Дерек, которому тоже не удалось заснуть, подготовил повозку к выезду. Едва солнце коснулось гор, Арлен тронулся в путь.
Как и предупреждал смотритель, подъем стал намного труднее. После недавнего зноя холод сперва показался приятным, но вскоре пробрал Арлена до костей, тем более – в отсыревших плаще и белье. Нагрудная пластина быстро покрылась инеем, и Арлен не мог вздохнуть полной грудью, сколько ни старался. Даже Утренний Ветер хрипел и задыхался. Они еле ползли и добрались до меченого столба запоздно, хотя идти пришлось всего несколько миль. Арлен не испытывал желания двигаться дальше.
На следующий день стало хуже. Легкие за ночь привыкли к высоте и начали раздуваться, но тропа забирала все выше.
– Надеюсь, там много золота и поход того стоил, – сказал Арлен Утреннему Ветру.
И немедленно пожалел об этом – не потому, что неправда, а из-за того, что простейший речевой акт ошпарил легкие.
Подъем продолжился, другого выхода не было. Арлен пригнул голову, стараясь не обращать внимания на режущий ветер и рыхлые сугробы, которые местами достигали колен. Колеи пропали, а с ними и тропа, хотя в указателях едва ли имелась нужда. Пройти можно только в одном направлении: с одной стороны – пропасть, с другой – голая скала.
К полудню все тело Арлена горело от нехватки воздуха, а бремя доспехов казалось невыносимым. Он бы и снял их, но побоялся, что если ради этого остановится, то больше не сдвинется с места.
«Здесь прошла куча народа, – напомнил он себе. – Чем ты хуже?»
На исходе дня, когда Арлен и Утренний Ветер находились при последнем издыхании, вдали показался небольшой горняцкий поселок. Брайнс-Голд представлял собой скопление недолговечных построек: одни – из древесины, другие – из промысловых отходов, земли и каменной крошки. Большинство зданий были убогими, с дублеными шкурами вместо дверей и пристройками, сооруженными из палаток, но в центре поселка стояла и доминировала над плато большая деревянная гостиница.
Людей было мало, все больше женщины и дети – мужчины, очевидно, трудились в забоях. Арлен облизал пересохшие, растрескавшиеся губы, приложил к ним рог вестника и выдал протяжную, чистую ноту. В горло словно вонзились ледяные ножи.
– Вестник! – крикнул мальчуган.
Мигом позже Арлена окружила детвора. Дети прыгали и спрашивали, что он им привез.
Арлен улыбнулся. Он и сам был такой, когда в Тиббетс-Брук наведывались вестники. А потому подготовился заранее и сейчас осыпал их сахарными конфетами, завернутыми в кукурузную шелуху, мелкими игрушками и головоломками. Их восторг окатил его горячей волной. Восхождение в гору показалось не таким уж мучением, и он обнаружил, что силы отчасти восстановились.
– Я тоже буду вестником! – заявил мальчуган, и Арлен, взъерошив его волосы, украдкой сунул ему лишнюю конфету.
– Вы прибыли на день раньше, – произнес кто-то.
Обернувшись, Арлен увидел человечка в добротной шерстяной куртке. Замшевые сапоги и перчатки были отделаны белым горностаевым мехом. Позади стояли два дюжих стража с небольшими кирками на поясах, похожими на оружие не меньше, чем на орудия. Человечек с искренней улыбкой шагнул вперед и протянул руку.
Арлен пожал ее.
– Нарвался на разбойников, – объяснил он. – Поднажал и пропустил стоянку, чтобы убраться подальше.
– Тэлор, – представился тот. – Кузен графа Брайна и барон Брайнс-Голда. Что стряслось с Сандаром?
– Сломал ногу, – ответил Арлен. – Я Арлен Тюк.
Тэлор положил руку ему на плечо и придвинулся:
– Я скажу вам три вещи, которые говорю каждому вестнику, что приходит сюда впервые. Подъем дается труднее всего в первый раз, одышка проходит утром, а спускаться легче, чем подниматься.
Он рассмеялся, словно отменно пошутил, и звучно хлопнул Арлена по бронированной спине.
– И все-таки странно, что новичка послали сюда в одиночку, – заметил Тэлор.
– Со мной ехал вестник Керк, но он поджал хвост, когда напали разбойники.
Глаза Тэлора сузились.
– Груз цел?
– До последнего гвоздя, – улыбнулся Арлен.
Он протянул барону футляр с восковой печатью графа Брайна, на которой были оттиснуты кирка и молот, а также с их с Керком печатями.
– Га! – отрывисто гаркнул барон, и внезапное напряжение отступило. Он снова от души хлопнул Арлена по спине. – Похоже на сказку, рассказанную в тепле!
Тэлор поднял руку, и стражи забрали повозку. Арлен пошел рядом с бароном, а тот на ходу сломал печать, извлек опись и пробежал глазами строчки, где перечислялся весь груз, вплоть до последнего письма и частной посылки. В футляре лежало и личное послание от графа, но Арлена не посвятили в его содержание. Барон сунул нераспечатанный конверт в карман куртки.
Они подошли к конюшне, где мальчики выпрягали Утреннего Ветра, а стражи разгружали повозку. Арлен хотел помочь, но Тэлор придержал его за руку:
– Вы провели в пути больше недели, вестник. Пусть попотеют слуги.
Он передал опись конюху и вошел в здание.

 

 

Гостиница, как и полустанок, обогревалась тепловыми метками и оказалась вполне уютной. Ее передняя часть была выделена под лавку – единственное место в поселке, где продавались предметы первой необходимости. Полки за прилавком были забиты инструментами и разной утварью, а на грифельных досках выставлены цены на продукты, скот и товары особого спроса.
В помещении столпились женщины, многие – с детьми, которые цеплялись за юбки, пока матери осаждали продавщиц, а те, в свою очередь, зычно перепоручали заказы кряжистым стражам барона Тэлора.
После дорожного безмолвия шум оглушал, но барон быстро протолкнулся в пивную, а после направился в тихую нишу с щедро накрытым столом. Трактирщик немедленно подал кофе.
Арлен подул на дымящуюся чашку и отхлебнул, в кости снова заструилось тепло. Барон не мешал ему, пока к столу не приблизились две женщины – молодая и намного старше. Их платья выглядели проще, чем у придворных особ в Форте Милн, но все равно выделялись хорошим покроем и добротной тканью.
Арлен почтительно встал, а барон расцеловал женщин и повернулся к нему.
– Вестник Арлен Тюк, позвольте представить мою жену, госпожу Делию Тэлор, и мою дочь Стэси.
Арлен отметил отсутствие титула «мать» перед именем баронессы, но ничего не сказал, поклонился и приложился к ручкам, как учил его Коб.
Баронессе было под шестьдесят, красоткой не назовешь – вытянутое лицо и длинная шея делали ее похожей на цаплю. Однако Стэси Тэлор оказалась точно такой, как описал Дерек.
Ровесница Арлена, высокая и гибкая – чистокровная уроженка Милна с темными волосами и голубыми глазами. Хорошенькая, но Арлен счел, что подлинной красотой она обязана печальному взгляду. Лиф был распущен, словно платье стало мало.
«Она уж, видно, закровила», – сказал Дерек, но Арлен усомнился в этом. Он заставил себя вскинуть взор и посмотреть ей в глаза, пока его не застукали на том, что пялится.
Все сели, и барон с баронессой, сломав печать, придвинулись друг к другу и принялись читать личное письмо графа Брайна. Затем яростно зашептались, бросая взгляды на Стэси, но Арлен сделал вид, будто не замечает. Он повернулся к девушке, надеясь вовлечь ее в разговор, но дочь барона замкнулась в себе и грустно наблюдала за спором.
В конце концов барон буркнул невнятное и обратился к Арлену:
– Мы скоро вышлем в Милн караван, так что можете оставить повозку и возвращаться верхом. Весь ваш груз составят лишь несколько писем.
Арлен кивнул, и вскоре подали обильный завтрак. Барон с супругой так и сыпали вопросами, интересуясь милнскими новостями, и Арлен покорно перечислял все примечательные городские события вкупе со сплетнями, подслушанными в гильдии вестников. Стэси не участвовала в беседе и сидела с потупленным взором.
К столу подошел страж с табличкой для письма мелом и описью.
– Одной шашки не хватает. – Он подозрительно уставился на Арлена.
– Вздор, – ответил Тэлор. – Пересчитай еще раз.
– Уже дважды, – ответил тот.
Барон нахмурился и глянул на Арлена, но мельком. Натянуто улыбнулся.
– Пересчитай в третий, – велел он стражу.
Арлен кашлянул.
– Он прав. Недостающая петарда лежит под козлами. Я отпугивал ею разбойников.
Он попытался внушить себе, что забыл про эту шашку, но в глубине души знал, что не вынул ее сознательно, надеясь, что никто не заметит недостачи.
Все потрясенно посмотрели на него. Подняла глаза даже Стэси. Арлен быстро рассказал о стычке с разбойниками, хотя ни словом не обмолвился о Сандаре.
Тем не менее барон Тэлор выслушал его с разинутым ртом.
– Вы сблефовали и прорвались, размахивая петардой?
– О блефе речи не было, – улыбнулся Арлен.
Тэлор с лающим смешком покачал головой:
– Даже не знаю, отвага это или безумство! В жизни не слышал ничего подобного. Если это правда, ядра у вас как у скального демона.
– Говорят, что иначе вестником и не стать, – промурлыкала баронесса и наградила Арлена взглядом, от которого его пробрала дрожь. – Но как они проведали о грузе? Точную дату знали только мать Кера и я.
– И Сандар, – сказал Арлен. – Который якобы накануне сломал ногу.
– Это серьезное обвинение, вестник, – заметил Тэлор с неприкрытой угрозой. – Чем вы его подкрепите?
Арлен знал: его дальнейшие слова определят, жить Сандару или умереть. Он пожал плечами:
– Я никого не обвиняю. Лишь говорю, что на вашем месте обзавелся бы новым вестником.
– Откуда нам знать, что вы попросту не выколачиваете себе место? – осведомилась баронесса.
– Я всего-навсего подмастерье. Гильдия все равно не даст мне места.
– Фи! – пренебрежительно отмахнулась она. – Мы можем устроить все росчерком пера, и вы это знаете. Если говорите правду, мы перед вами в неоплатном долгу.
Арлен кивнул:
– Я высоко ценю вашу заботу, сударыня, но хочу повидать мир до того, как осяду на постоянной должности.
Баронесса поцокала языком:
– Вы, молодежь, всегда в бегах, но настанет день, когда вам покажется, что постоянная работа на знакомом маршруте не так уж плоха.

 

 

Покончив с завтраком, барон и баронесса встали. Арлен вскочил на ноги, то же сделала Стэси, по-прежнему смотревшая в пол.
– Прошу простить, но нас ждут дела, – извинился Тэлор. – Стэси проследит, чтобы вас разместили в гостинице, и скажет мальчикам собрать провизию на обратный путь. С дарами от графа Брайна, разумеется.
Шурша дорогими мехами, они ушли, и Стэси чуть присела в реверансе.
– Дочь Стэси, к вашим услугам, – пробормотала она.
– Звучит как смертный приговор, – сказал Арлен.
Баронская дочка наконец посмотрела ему в глаза:
– Прошу прощения, вестник, но за него сойдет и письмо, которые вы доставили от графа. – Ее голос был кроток, как у тех, кто уже выплакал все слезы.
– У меня еще ноги гудят от подъема. – Арлен указал на стол. – Не посидите со мной немного?
Стэси кивнула и позволила Арлену отодвинуть ей стул.
– Как вам угодно.
Усевшись напротив, Арлен перегнулся через стол и заговорил тише:
– Говорят, доверить тайну вестнику надежнее, чем рачителю. Ее не снимет с его уст ни человек, ни все демоны Недр – только тот, кому она предназначена.
– И это утверждает человек, который битый час кормил моих родителей сплетнями, – заметила Стэси.
Арлен улыбнулся:
– Как только слухи достигают главного зала гильдии вестников, они перестают быть тайнами, но с вами я поделюсь настоящей.
– Мм? – выгнула Стэси бровь.
– Дерек продолжает считать, что нет на свете женщины прекраснее, чем Стэси Тэлор, и молится, чтобы у вас не началось кровотечение, – сообщил Арлен. – Так и велел передать.
Стэси ахнула и схватилась за сердце. Бледные щеки ярко вспыхнули, и она виновато оглянулась, но никто не смотрел. Тогда она жадно уставилась ему в глаза.
– Ясно, не началось, – ответила она, рассеянно теребя тесемки лифа. – Но это ничего не меняет. Он мне не пара.
– Это ваши слова или отцовские? – спросил Арлен.
– Какая разница? – пожала плечами Стэси. – Отец хоть и убрал из имени букву «й», когда женился на благородной кузине графа Брайна после кончины моей матери, но продолжает ощущать себя торгашом среди аристократов, потому что вхож в высшие круги только благодаря своим брачным обетам. Он желает мне добра, а значит, я должна рожать детей достойному ноблю и посещать Школу Матерей.
Он подавил желание сплюнуть. Когда Арлену исполнилось одиннадцать, отец тоже хотел навязать ему договорной брак, и он отлично помнил свои тогдашние чувства.
– На моей родине никто не называет себя аристократом, – ответил он. – Пожалуй, оно и к лучшему.
– Честное слово, – печально согласилась Стэси.
– Как же твой отец выкрутится, коль скоро твое положение известно?
Стэси безрадостно рассмеялась:
– Скорее всего – никак, потому и снаряжает «караван», чтобы доставить меня ко двору графа Брайна, где я тайком рожу ребенка среди слуг, после чего графиня-мать Кера представит меня, как будто я только что прибыла в город, и устроит мне «правильный» брак. Дерек даже не узнает, что стал отцом.
– Тебе придется миновать полустанок, – напомнил Арлен.
– Не важно. С нами поедет смотритель-сменщик, и Дерек отправится домой еще до того, как проведает, что в экипаже заперта я.
Она огляделась, не смотрит ли кто, и сжала его руку. Он прочел в ее глазах страсть и жажду приключений.
– Но если Дерек узнает о предстоящем и заготовит припасы, он сможет пойти не в гору, а с горы. Даже если отец вышлет погоню, как только он скроется, у нас будет в запасе неделя. Более чем достаточно, чтобы найти друг друга, продать мои украшения и раствориться в городе.
Стэси взглянула на него горящими глазами:
– Если ты передашь ему это, вестник, ни слова не сказав никому и не занеся в журнал, я заплачу тебе чем угодно.
Арлен почувствовал себя старшим братом, опекуном. Он передаст ее послание даром, но нельзя отрицать, что кое-что ему все-таки нужно. То, что под силу устроить баронской дочери.
– Мне нужна петарда, – сказал он тихо.
– И все? – фыркнула Стэси. – Я упакую с провизией полдюжины.
Арлен задохнулся, потрясенный тем, как легко все вышло, но быстро расплылся в улыбке.
– Зачем тебе петарда? – спросила Стэси.
– Хочу убить скального демона, который меня преследует.
Стэси склонила голову, изучая его так, как бывает при желании выяснить, шутит собеседник или просто рехнулся. В конце концов чуть повела плечами и встретилась с ним взглядом.
– Только пообещай, что сначала доставишь письмо.

 

 

Арлен взял на отдых два лишних дня, пока золотники составляли ответные письма. Он все еще быстро уставал в разреженном горном воздухе, но тот с каждым днем беспокоил его меньше. Он проводил время с умом, наблюдая, как рудокопы прилаживают шашки. Всем хотелось отличиться перед новым вестником, и горняки охотно отвечали на вопросы.
Увидев, как внушительная скала в мгновение ока превратилась в гору щебня, Арлен понял, что разрушительная сила петард не преувеличена. Если что-нибудь и пробьет толстый панцирь Однорукого, то только они.
Наконец все уладилось, и на третий день он снова надел тяжелые доспехи и направился в конюшни. Седельные сумки уже наполнили припасами, среди которых Арлен нашел ящичек с шашками, переложенными соломой, и запечатанный конверт с именем Дерека, написанным летящим почерком.
Барон не обманул – спускаться и правда намного легче. Он быстро добрался до первой стоянки, поднажал и еще засветло достиг полустанка. Дерек вышел навстречу.
– У меня для тебя письмо, – сообщил Арлен, вручая конверт.
Глаза смотрителя вспыхнули, он поднес нераспечатанное послание к солнцу.
– Создатель, – взмолился он, – пусть она не кровит!
Он возбужденно вскрыл письмо, но по мере чтения его улыбка увяла, а лицо медленно побелело как снег, лежавший вокруг. Смотритель в ужасе взглянул на Арлена.
– Ночь, – выдавил он. – Недра, она свихнулась. Неужели думает, что я сбегу в Милн?
– Почему бы и нет? – спросил Арлен. – Ты же только что молился об этом Создателю.
– Конечно, потому что я рассчитывал сделаться зятем барона, а не остаться на неделю наедине с подземниками.
– И что с того? Стоянок полно, а ты отличный метчик.
– Знаешь, вестник, что самое неприятное в работе смотрителя? – спросил Дерек.
– Одиночество?
Дерек помотал головой:
– Ночевка по дороге домой. Спуститься-то по склону на пост можно и за день, но при подъеме обратно обязательно заночуешь у проклятого меченого столба. – Он содрогнулся. – Сидишь и смотришь, как рыщут подземники, а между вами нет ничего, кроме магии. Не понимаю, как вы это выносите. Я всегда возвращаюсь домой обмочившийся, в примерзших штанах. Да и один никогда не бываю! Когда меня сменяют, папаша и братья всегда выходят навстречу, и мы караулим по очереди, вчетвером.
– Народ же постоянно там ходит, – заметил Арлен.
– И ежегодно гибнет как минимум полдюжины. Иногда и больше.
– Только беспечные.
– Или невезучие, – сказал Дерек. – Никакая девушка того не стоит. Мне нравится Стэси, и щелка у нее что надо, но она не единственная в Брайнс-Голде.
Арлен нахмурился. Невозмутимое упрямство Дерека, выдающего отговорку за отговоркой, напомнило ему отца. Джеф Тюк тоже отвернулся от жены и ребенка, убоявшись провести ночь вне дома, и это стоило жизни матери Арлена.
– Ты и наполовину не мужчина, если вернешься в Брайнс-Голд без Стэси и ребенка, – сказал он и сплюнул.
Дерек зарычал и сжал кулаки:
– Тебе-то какое дело, вестник? Какая тебе разница, сбегу я с дочкой барона или нет?
– Такая, что эта девушка и младенец, которого она носит под сердцем, достойны лучшего, чем презренный трус, – ответил Арлен, и от удара Дерека из глаз у него посыпались искры.
Перекатившись, он обогнул Дерека и ударил его по почкам бронированным локтем. Дерек взвыл и согнулся пополам. Арлен уложил его на снег мощным ударом в лицо. Наружу вырвалась давно похороненная злость, и Арлен еле подавил желание продолжить избиение. Он вернулся в седло.
– Вряд ли я тут задержусь, – заявил он смотрителю, который приподнялся на локте и тряс головой. – Лучше переночевать наедине с подземниками, чем за мечеными стенами с человеком, который отрекается от родного дитяти.

 

 

Тропа перевалила через хребет и ушла круто вниз, оставив Брайнс-Голд и полустанок на дальней стороне горы. Синяк на скуле тупо пульсировал на морозе, и Арлен мрачнел все сильнее. Он разочаровался в человеке не в первый и не в последний раз, но дело, как всегда, в ином. В страхе. Перед подземниками. Перед ночью. Перед смертью.
«Страх – полезное чувство, – говорил отец. – Он сохраняет нам жизнь».
Но он ошибался, как и во многом другом. Джеф Тюк принял и так глубоко впитал свой страх, что счел его мудростью. Жизнь под предводительством страха могла продлить его годы, но ярмо оказалось тяжким, и Арлен сомневался, что отец вообще когда-нибудь по-настоящему жил.
«Я буду уважать подземников, но никогда не прекращу с ними бороться», – подумал Арлен.
За час до заката он остановился и разбил лагерь, выложил круги и стреножил Утреннего Ветра, предварительно укутав его одеялами. Взглянул на ящик с петардами и решил, что откладывать незачем. Чуть раньше он пересек теснину, идеально подходившую для его целей. Прихватив два копья, две шашки и щит, Арлен устремился назад и вскоре отыскал ее. Над нею нависал эскарп, очень похожий на тот, где Сандар подкарауливал их с Керком.
Он прошел чуть дальше, бросая в снег лакированные дощечки со световыми метками – по этой тропе скоро пожалует Однорукий. Затем вернулся к теснине, взобрался на эскарп и стал ждать сумерек, хищно следя за тропой.
Стемнело быстро, и вот закурился мерзкий, зловонный, оскверняющий лицо земли туман. Демонов было мало, но меньше чем в трех шагах от Арлена сгущался скальник – приземистая тварь с броней под цвет камня.
Арлен знал: демон не заметит его, пока не материализуется полностью, но не пустился бежать и не разложил круг. Вместо этого присел, дожидаясь, когда тот загустеет. Как только демон утратил прозрачность, он бросился на него, выставив щит с полным набором основных меток, что тянулись по кромке. Едва достиг подземника, магия вспыхнула, остановила выползня и столкнула его с уступа в пропасть.
Арлен улыбнулся, когда рев демона оборвался, сменившись далеким звуком удара. Сорвавшаяся ниже лавина с коротким рокотом погребла подземника. Арлен сомневался, что падение нанесло демону непоправимый ущерб, но все равно получил удовольствие от бешенства твари.
Ночь выдалась ясная, и полумрак отступил перед лунным и звездным светом. Снег тускло заблестел. Арлен услышал шум приближения Однорукого задолго до того, как увидел гигантского скального демона.
Он выждал, держа наготове спичку в той же руке, что и щит, а в другой – петарду. Копья воткнул в снег, тоже поблизости. Когда световые метки осветили тропу, Арлен чиркнул по спичечной головке ногтем, и та со щелчком зажглась. Он поднес к ней запал, который сразу с треском занялся. Не медля, Арлен размахнулся, метнул шашку и поднял щит, следя за тропой через кромку.
Однорукий остановился, озадаченно уставился на снаряд, но затем, с непостижимым для Арлена проворством, смахнул его здоровой рукой. Шашка скрылась из виду, после чего взорвалась так мощно, что дрогнул весь горный склон, а Арлен упал на колено, и у него зазвенело в ушах. Пошло гулять эхо. Однорукий на миг отвлекся, но в остальном не пострадал.
– Недра, – пробормотал Арлен, когда огромный демон вновь обратил на него внимание.
Хорошо, что есть запасные петарды.
Вынув вторую, Арлен нащупал спичку, и тут Однорукий ринулся в нападение. Арлен успел поджечь и бросить шашку, но Однорукий снова проявил расторопность: резко замер и на сей раз, поймав снаряд, подтянул его ближе, чтобы хорошенько рассмотреть.
Арлен нырнул за щит в тот миг, когда петарда взорвалась под носом у демона. Ночь разорвал рев, горячая ударная волна едва не сшибла Арлена с эскарпа. Он растянулся во весь рост и еле удержался, спасая свою драгоценную жизнь.
Через секунду расхохотался и глянул, рассчитывая увидеть, что демону снесло полчерепа, но Однорукий стоял целый и невредимый.
– Нет! – вскричал Арлен, когда противник с ревом возобновил атаку. – Нет! Нет! Нет!
Схватив копье, он отступил и с силой метнул. Копье ударило демона в грудь, раскололось и не причинило вреда.
– Как же тебя убить-то? – крикнул Арлен, но демон не отреагировал.
Понимая, что схватка проиграна, Арлен выругался, бросил щит и встал на него, очутившись в маленьком защитном кольце.
Но топот демона сотрясал землю, воздух дрожал от непрерывного грохота, и у него подогнулись колени. Арлен зашатался на выпуклом щите, понимая, что не продержится всю ночь.
Он быстро подобрал щит и взял в другую руку копье. Доспехи защитят его достаточно, чтобы отступить в круг Утреннего Ветра, но бежать придется долго – сквозь ночь и снег, да с семьюдесятью фунтами стали на плечах. Рев оглушил его, показалось, что пошатнулась вся гора.
Однорукий достиг уступа и прыгнул, нацелившись на край. Огромные когти здоровой руки впились в камень, и демон начал подтягиваться. Арлен тщетно колол ее, а рев становился все громче, и до вестника дошло, что Однорукий ревет не один. Подняв глаза, он не увидел ничего, кроме белизны, которая неслась на него, как водный поток.
Почти не раздумывая, Арлен спрыгнул с дальнего края эскарпа и наполовину съехал, наполовину скатился на тропу. Не обращая внимания на острую боль от падения, он быстро прижался к скале и вскинул щит.
Лавина, спровоцированная петардами, накрыла Однорукого и сбросила со скалы так же, как поступил с его меньшим сородичем Арлен. Демон упал за миг до того, как она погребла и его.
Снег оказался на удивление тяжелым и грозил сломать руку, но Арлену удалось соорудить карман, и, когда грохот стих, он быстро выбрался наружу, тогда как снежная масса продолжила спуск.
Он подошел к краю пропасти, но Однорукого было не видно и не слышно во тьме. Арлен опять рассмеялся и выбросил в воздух кулак. Пусть он не убил демона, но схватился с ним снова и выжил, чтобы об этом рассказать, а Однорукий нападет на его след лишь через несколько дней.
Сбоку послышалось глухое рычание, и улыбка стерлась с его лица. Похоже, лавина принесла сверху еще одного демона. Рука, сжимавшая копье, напряглась, и Арлен медленно повернулся, поднимая щит.
Свет звезд и луны, отраженный от снега, окрасил ночь в серый цвет. Сперва Арлен не увидел подземника, но когда тот приблизился, к его магии присосались метки на щите и доспехах и начали мягко светиться. В меточном свете что-то мелькнуло, и Арлен наконец различил демона с девственно-белой чешуей, сверкавшей, будто снежинки. Тварь сильно смахивала на огненного демона, была не больше среднего пса и передвигалась на четырех лапах, имея длинную жилистую шею и вытянутое рыло с рогами, которые загибались назад поверх острых ушей.
Повинуясь порыву, Арлен плюнул в демона и был потрясен, когда слух подтвердился. Ударившись о белую чешую, слюна застыла и с хрустом лопнула.
Глаза снежного демона сузились, а рыло раскололось в подобии улыбки. Издав жуткий горловой звук, он плюнул в ответ.
Арлен успел подставить щит. Поверхность покрылась инеем, рука онемела от холода.
Тогда демон прыгнул, и щит, ставший хрупким от ледяного плевка, раскололся. Арлен опрокинулся в снег, но изловчился выставить ногу и оттолкнуть демона. Тот отлетел за край пропасти, но удержался на когтях и заскреб задними лапами, выбираясь наверх. Еще секунда – и бросится снова.
Отшвырнув обломок щита, Арлен ринулся на врага с копьем. Он приготовился скинуть его к Однорукому, но подземник оправился быстрее, чем ожидалось. Присев и подобравшись, он метнулся навстречу.
Арлен перевел копье в горизонтальное положение, однако подземник перекусил толстое древко, как корешок сельдерея. Двумя обломками Арлен ударил его, как дубинками, по ушам и побежал, пока тот не очухался.
Одно дело – иметь преимущество и биться с демоном, когда он висит на когтях, и совершенно другое – вести встречный бой без снежных меток на доспехах и беззащитным перед ледяной слюной.
Метки продолжали слабо светиться и освещали путь, но в то же время стали маяками для снежного демона и других подземников, которые могли околачиваться поблизости. Арлен пробирался сквозь снег, бездумно наращивая скорость спуском по склону.
Но этого оказалось мало. Ноги Арлена проваливались, а демон скользил по снегу, как водомер по водной глади, и наконец ударил его в спину, вышибая дух и повергая ничком.
Арлен перекатился, стряхнув с себя демона, пока тот не нашел в доспехах зазор, но, как только перевернулся на спину, подземник снова набросился на него. Он подставил бронированное предплечье, и демон, впившись зубами в толстую стальную пластину, начал сжимать челюсти.
Металл заскрежетал и прогнулся, Арлен взвыл, хотя рука еще не отошла от ледяной слюны. Клешни демона заскребли, легко раздирая стальные кольца на сочленениях и рассекая пластины побольше, подобно кузнечным ножницам.
Ледяные когти, словно сосульки, впились в мясо, и Арлен огласил ночь воплем. Демон мотал головой, не разжимая зубов, и норовил выдернуть плечо из сустава. В лицо полетели кровавые брызги.
Но в этот миг Арлен, уже не сомневаясь в скором конце, заметил голое, гладкое, как свежий снег, брюхо демона и понял, что шанс есть. Свободной рукой подцепив сгусток собственной крови, он быстро и кое-как начертил на животе подземника тепловую метку.
Она моментально вспыхнула – мощнее и ярче, чем все, что он видел на полустанке. Тамошние метки заряжались лишь опосредованно, а эта – напрямую от темной магии подземника. Лицо Арлена обожгло.
Демон взвизгнул, разомкнул челюсти, и Арлен отшвырнул его прочь. Тварь шлепнулась на спину, и Арлен увидел, как кровяная метка чернит белую чешую, а после взрывается снопом огня, который пожирает демона, как солнечный свет. Сам он остался в снегу – окровавленный, истерзанный и задыхающийся, но очень даже живой, демон же бился и постепенно распадался в языках пламени.
Он поспешно заковылял к лагерю и с превеликим облегчением вздохнул, когда шагнул в спасительный круг. Ему понадобился клин, чтобы избавиться от отдельных фрагментов брони, но выбора не было: искореженный металл перекрыл кровоток в одних местах и врезался в кожу в других. Арлен разжег костер, заблаговременно и мудро подготовленный, и всю оставшуюся ночь ютился подле него, латая кожу и пытаясь восстановить чувствительность в руке.
Та медленно вернулась и принесла с собой чудовищную, как от ожога, боль. Но Арлен вопреки ей улыбался. Он убил не того демона, какого хотел, но все-таки убил и в этом превзошел всех, кого знал. Арлен приветствовал боль, ибо она означала жизнь, которую он заслужил.

 

 

Наутро Арлен повел Утреннего Ветра вниз по крутому склону, радуясь пешей ходьбе и струению в жилах крови. В разгар дня его окликнули:
– Вестник!
Арлен оглянулся и увидел бегущего следом Дерека. Он остановился, и смотритель вскоре поравнялся с ним, задыхаясь и раскрасневшись. Арлен поддержал его здоровой рукой и помог взобраться на Утреннего Ветра. Глаз у Дерека заплыл от недавнего удара.
– Далеко же ты забрался, – заметил Арлен, когда смотритель отдышался.
– Так взрывы и оползень слышала вся гора, – ответил Дерек. – Я встал на лыжи и пошел тебя искать.
– Зачем?
Дерек пожал плечами:
– Подумал, что если ты мертв, то перешлю твои останки матери, а если жив, то, может, нуждаешься в помощи. Я не в восторге от тебя, вестник, но этой малости заслуживает каждый.
– Тогда получается, что ты еще шесть часов назад добрался до места, где сошла лавина, увидел мои следы и понял, что я цел. Зачем пустился вдогонку?
Арлен уставился себе под ноги:
– Я понял: давеча ты справедливо назвал меня трусом. Наверно, потому и взбесился. А потом, когда увидел, что осталось от демона, которого ты прикончил, меня как по ядрам ударили. Не знаю, что на меня нашло. Я просто шел, пока хватало духу. Решил, что в караване меня сочтут мертвым, но все равно вывезут Стэси из Брайнс-Голда, пока ее не разнесло. Я пойду в Милн и дождусь ее.
Арлен улыбнулся и хлопнул его по плечу.

 

 

Когда Арлен вернулся в лавку, Коб распекал подмастерье. Волнуясь, мастер всегда бывал резок. Но – звякнул колокольчик, он поднял взгляд и обнаружил на пороге Арлена, а позади него – Дерека. Его негодование улетучилось, и подмастерье разумно воспользовался случаем и исчез в задней комнате.
– Вернулся, – буркнул Коб и пошел к верстаку, не задержавшись даже для рукопожатия.
Арлен кивнул:
– Это Дерек из Брайнс-Голда. Он набил руку и может пригодиться как метчик.
– Ты принят, – бросил Коб, берясь за резец.
Дернул острым подбородком в сторону Арлена, указывая на руку, которую тот держал на перевязи и без доспеха.
– Что случилось?
– Теперь ты лично знаком с человеком, который повстречался со снежным демоном, – сказал Арлен.
Коб покачал головой, расхохотался и склонился над верстаком.
– Надо мне было сообразить, что, если они там водятся, ты своего не упустишь, – пробормотал он.
Назад: Предисловие
Дальше: Наследник вестника