Глава 28

Допрос – дело тонкое. Особенно если он не запланирован и проходит в абсолютно дружественной обстановке: с девочками, разомлевшими на кухне светской львицы, проживающей летом на Николиной Горе. Невеста Нина подкралась к Юре с правого бока. Она ласково погладила несчастного по плечу и практически зашептала в ухо:

– Юрочка, милый, мы бы без вас тут совсем пропали… Вы абсолютный молодец, – невеста сделала паузу и продолжила ворковать шелестящим восторженным шепотом, – и где вы всему научились?

На гладких щеках Юрочки проступил довольный румянец. Наш потенциальный сектант аж заискрился от удовольствия. А Нина-лиса только того и добивалась. Она резко сделала выпад в нужном мне направлении:

– Наверняка есть какая-то специальная организация, где готовят таких гениев, как вы?

Ничего не подозревающий кондитер, без пяти минут светский бонвиван, как ему сейчас наверняка казалось, раскололся за секунду.

– Ну что вы, Нина! Мне так приятно, особенно от вас, такое слышать (эмодзи с сердечком и вытаращенными глазами)! Но как вы догадались? Я же действительно сейчас прохожу обучение в одном очень хорошем месте. Там, знаете, прямо объединяют таланты (еще один эмодзи, теперь уже без сердечка, просто с выпученными глазами)!

«Главное, – подумала я, – чтобы Нина не довольствовалась малым и не сбавляла темп». Она, впрочем, не собиралась.

– Мой дорогой, и где же учат таких красавцев? – потрясающе, как быстро эта женщина нашла кратчайший путь к мозгу кондитера.

Юра на наших глазах стремительно превращался в павлина. Откуда ни возьмись заблестели на солнце перья, и распушился веером хвост. Свои черные очки я забыла в сумке, а хохотать было самое время, несмотря на всю трепетность и кульминацию момента.

Юра замахал руками, и последующие 15 минут мы слушали крайне увлекательный рассказ. Мой сдавленный хохот за это время стих и потихоньку переродился в ужас.

Оказывается, есть такое объединение, собирающее в своих рядах исключительно узких специалистов, – почти профсоюз. Конечно, речь не о слесарях второго разряда и прочих дальнобойщиках. Организация ищет и находит подлинные таланты на кухнях нашего города. Кандидаты узнают о существовании объединения стихийно: в подъезде наклеено яркое оранжевое объявление; в вагоне метро – вдруг встречаешь такое же. На Пушке подростки раздают листовки. Это все одно и то же – обращение к людям, которые умеют работать с тонкими материями, способными превращать муку, воду, яйца и масло в румяные булки и пирожки.

Гениев призывают объединиться по профессиональному признаку и держаться вместе. Ради высокого положения в обществе – его предлагается завоевать в скором времени. Ради больших денег – там обещают научить, как их заработать в немереном количестве. Но самое главное, конечно, не слава и даже не все миллионы мира. Цель номер один – признание полноценным членом великой касты. Союз пекарей – так называют себя эти новоявленные сектанты. Союз между тем не только для пекарей – кондитеры тоже подходят. На равных правах.

Не знаю, на какого эмодзи была похожа я в конце Юриного рассказа. Нина напоминала встрепанную белку – это точно. Другими словами, даже без пяти минут невесту, снова счастливую женщину нового образца, с уже готовыми леденцами из розовых лепестков в количестве три сотни штук, повествование проняло до самой макушки. Нина даже не смогла пробормотать это свое фирменное «Как же все интересно, милый». Сославшись на срочный звонок, она скрылась в недрах розовых кустов. А я, оставшись с Юрой наедине, откровенно воспользовалась своим профессиональным гастрономическим интересом. Глотнув для пущей решительности воды из-под крана, я задала главный вопрос:

– Юрочка, а зачем все-таки вы таскаете с собой скалку? Вам же лично деревянная скалка совсем не нужна, правильно я понимаю?

Юра, все еще пребывая в статусе павлина, ответил бодро и сразу:

– Это самое интересное! Понимаете, скалка – это наш скипетр! Отличительный знак! Правда, здорово придумано?

– Правда, – покорно согласилась я, – и недорого.

– Почему недорого? – вскинулся Юра.

– Дерево в нашей стране остается самым дешевым материалом, Юрочка. С незапамятных времен. Мраморная скалка ведь намного дороже? Так?

– Так, – озадаченно кивнул мне Юра. – Надо же, я совсем про это не подумал!

– Обращайтесь, – хмуро ответила я. – Вам же скалки наверняка централизованно выдают?

– Да, это один из этапов посвящения.

– Как интересно… А что, посвящение проходит в несколько этапов? Скалку после какого можно с собой носить?

Короче, любому нормальному человеку со здоровой психикой и далекому от гастрономических увлечений все, что я сейчас расскажу, вообще ни читать, ни слушать не надо. Потому что сказать, что это бред, – ничего не сказать. Остальным интересующимся, так и быть, придется разъяснить некоторые детали.

В Союз пекарей принимают всех, кто работает в ресторанах и пекарнях. Другими словами, натыкаешься ты на оранжевый листок, читаешь про высшую касту, понимаешь, что это ты, и звонишь по указанному номеру. (Кто вообще маньяков в город пускает, я спрашиваю? Как можно звонить не пойми куда, где, впрочем, обещают миллионы и уважение к личности?) Еще есть опция «приведи друга». Конечно, как я раньше не догадалась? Если друг вступает в Союз, то у тебя больше шансов пройти обряд посвящения на раннем этапе. Если же ты так и ходишь на собрания без друга – не беда, будешь как все сдавать нормативы по пекарскому делу и в конце концов придешь к последней ступени посвящения – в высшую категорию. Что конкретно эта категория делает, Юра так и не понял и мне рассказать не смог. Я вам честно скажу, что задавала идиотские вопросы и получала крайне фантазийные ответы. Такого в наше время просто не должно быть. В реальной жизни, я имею в виду.

Тайная организация. Гастро-наци. Или гастрономическая ложа? Дело было именно в идее избирательности пекарей. В их противопоставлении остальным работникам отрасли и вообще в некоем преимуществе перед всеми прочими, с этими деревянными скалками наперевес. Впрочем, лозунги и мысли типа «Смени профессию! Стань пекарем!» тоже имели место быть. «Стань нашим, перестань быть чужим!» – отличная вербовка в ряды редкой и такой нужной человечеству профессии.

С одной стороны, не придерешься. С другой – я в свое время явно переборщила с фильмами про нацистов и фашистов – они мне теперь мерещатся на каждом углу, вернее на каждой кухне. Но Нина ведь тоже в ужасе сбежала прямиком в розовые кусты? Она-то, в отличие от меня, без паранойи? Ей-то почему плохо стало от Юриных восторженных рассказов? Сейчас вот закончу допрашивать этого блаженного и пойду невесту искать – успокаивать.

Пекари и кондитеры распределялись по категориям в зависимости от сданных тестов. Тест представлял собой некое подобие дегустации, как если бы тебя нанимали на работу. С той только разницей, что отцы-основатели тщательно следили за каждой фазой изготовления хлеба, сладких булочек и даже круассанов. Конфеты и пирожные – оставались в сфере деятельности кондитеров. Впрочем, никто не запрещал совмещать две профессии. Но на практике такое удается немногим. Обычно ты или хлеб печешь, или шоколадом и карамелью занимаешься.

Большинство принятых в Союз по объявлению оставались на первой ступени. Приблизительно треть смогла утвердиться на втором уровне. Единицы достигали третьего, высшего ранга. Отцы-основатели занимали четвертую, высшую категорию, недостижимую для всех остальных. Но это обстоятельство, насколько я поняла, мало кого волновало. Сектанты хотели расти, но в меру. В большинстве случаев это были скромные работяги, не признанные на своих рабочих местах. То есть почти никто из них и не догадывался, что он гений пекарского дела. Суть пропаганды сводилась именно к тому, чтобы объяснить и показать: в своей профессии, в своем ремесле можно добиться многого, если захотеть. Ты избранный, если хочешь научиться печь идеальный хлеб! Союз давал возможность повысить свою квалификацию и научиться делать то, что ты раньше не умел. Учебники, тренинги, уроки по Skype – если хочешь, у тебя все получится! Членский взнос каждый месяц составлял вполне подъемные для каждого 2 т. р. Чем выше становилась категория, тем больше надо было платить, и это тоже выглядело разумно. Приобретенная квалификация давала возможность больше зарабатывать. Вот у Юры, например, дела прямо-таки пошли в гору, стоило ему научиться делать шоколадные торты из сырого, не обработанного теплом перуанского шоколада. Здоровый образ жизни предполагал бешеный спрос на подобную продукцию: ешь сладкое и не толстеешь! Кто из нас не купится на такое? Юра успешно продавал технологию приготовления шоколада в модные веганские и сыроедческие кафе. Посетители на детоксе с удовольствием заказывали у него торты на праздники и дни рождения.

Поначалу Юру смущали некоторые странности и правила Союза. Например, он месяца два не понимал, зачем носить с собой скалку. Ее выдавали тем, кто получал звание пекаря первой категории, и она оставалась обязательным атрибутом на остальных ступенях. Идея со скипетром и отличительным знаком в Юриной башке прижилась не сразу. Ему не нравилось носить довольно крупный предмет в своем нарядном рюкзаке. Но успешно сданные тесты и появившийся следом заработок на шоколадных тортах убедили его, что скалку надо держать при себе. Со скалкой в рюкзаке заказы на торты сыпались как из рога изобилия. Юра имел все основания связывать эти вещи: однажды ему почти отказали, шеф-повар был категорически против любых нововведений в меню, но учредители ресторана хотели завести что-то модное, поэтому им и посоветовали Юру общие знакомые. Последнее слово было все-таки за шефом. Тот в недвусмысленных выражениях указал Юре на дверь, а в последнюю секунду заметил торчащую из рюкзака скалку и… Юра до сих пор привозит в этот ресторан свою продукцию. Шеф-повар дал понять, что уважает серьезных парней из Союза и слышал, какие они крутые: мол, лучше им не перечить, иначе пекари и кондитеры пропадут с твоей кухни и больше на ней не появятся, какие зарплаты ты им ни обещай.

То есть, кроме секты, вовсю развивается монополия на профессию. И кому же в голову пришла мысль объединить любимцев теста? Работать над повышением квалификации? Пудрить мозги этой великой профессией действительно очень легко. Хлеб – всему голова, помните?